ливой помехой.
   Взмыл ковер с телом Боманца. Потом еще один Я устроился на своем месте  и
принялся молиться, чтобы мы поскорее взлетели.
   Со стороны города донеслись  рычание  и  вопли.  Сквозь  стену  снегопада
пробилась вспышка света - Так я и знал, - проворчал я Один из  моих  страхов
претворился в жизнь - пес Жабодав нашел-таки Гоблина и Одноглазого.
   Поднялся еще один ковер Госпожа заняла свое место, закрыла купол.
   - Глупцы, - сказала она - Что они там делали?
   ? промолчал.
   Она не Заметила. Все ее внимание поглощал непокорный ковер. Что-то тянуло
нас к Великому кургану. Но я видел. На уровне  глаз  промелькнуло  уродливое
лицо Следопыта. Он нес сына Дерева.
   Потом появился пес  Жабодав.  Он  шел  по  пятам  Следопыта.  Ему  снесло
полморды и ногу, но оставшегося хватило  бы,  чтобы  разодрать  Следопыта  в
клочья Пса Жабодава Госпожа заметила. Она развернула ковер и одно за  другим
выпустила восемь тридцатифутовых копий. Она не промахнулась И все же.
   Волоча за собой копья, окутанный пламенем пес Жабодав  нырнул  в  Великую
Скорбную реку. Нырнул и больше не всплывал.
   - Это его на какое-то время займет В каких-то двадцати шагах, не  обращая
ни на что внимания,  Следопыт  расчищал  верхушку  Великого  кургана,  чтобы
посадить деревце.
   - Идиоты, - пробормотала Госпожа. - Я окружена идиотами. Даже Дерево  это
дебильное.
   Объяснять она не стала. Вмешиваться - тоже.
   По пути домой я высматривал следы Гоблина и Одноглазого. Ничего не нашел.
В  казармах  их  не  было.  Само  собой.  Не  успели  бы  они  вернуться  на
снегоступах. Но когда колдуны не вернулись и часом позже, я уже с трудом мог
сосредоточиться на оживлении Боманца.
   Процесс начался горячими ваннами - чтобы прогреть и, очистить его  плоть.
Предварительных этапов я не видел - Госпожа  держала  меня  при  себе  и  не
заглядывала туда, пока Взятые не объявили, что все готово к  заключительному
пробуждению. Оказалось совсем не впечатляюще. Госпожа сделала над Боманцем -
изрядно  побитым  молью  -  несколько  пассов  и  произнесла  пару  слов  на
непонятном мне языке Почему это колдуны всегда используют непонятные  языки?
Даже Гоблин с Одноглазым. Оба признавались мне,  что  не  понимают  наречия,
употребляемого соперником. Может, они их придумывают?
   Iо ее заклинание сработало.  Старая  развалина  вернулась  к  жизни  и  с
мрачным упорством попыталась продвинуться вперед, будто сражаясь с  жестоким
ветром. Он прошел три шага, прежде чем понял, что ветра нет.
   Он замер. Медленно обернулся - на лице его отразилось отчаяние Взгляд его
уперся в Госпожу Прошла пара минут, прежде чем он осмотрел вначале всех нас,
а потом комнату.
   - Объясняй, Костоправ. - А он говорит...
   - Форсбергский не изменился.
   Я повернулся к Боманцу - к ожившей легенде.
   - Меня зовут Костоправ. Род занятий - армейский лекарь. Ты - Боманц...
   - Его зовут Сет Мел, Костоправ. Давай установим это сразу.
   - Ты - Боманц, чье истинное имя, возможно, Сет Мел, колдун  из  Весла.  С
тех пор как ты попытался связаться с Госпожой, прошло почти сто лет.
   - Расскажи ему все. - Госпожа пользовалась диалектом Самоцветных городов,
вряд ли знакомым Боманцу.
   Я говорил, пока не охрип. О взлете империи Госпожи. Об угрозе поражения и
победе при Чарах. Об угрозе  поражения  и  победе  при  Арче.  И  об  угрозе
нынешней. Колдун за все это время не промолвил  ни  словечка.  Порой  в  нем
проглядывал описанный в рассказе толстый, почти раболепствующий лавочник.
   Первыми его словами были. Значит, я не  совсем  потерпел  неудачу.  -  Он
повернулся к Госпоже:  -  И  тебя  оскверняет  свет,  не-Ардат.  -  И  снова
повернувшись ко мне: - Отведешь меня к вашей Белой Розе. Когда я поем.
   Госпожа ни единым словом не одернула его.
   Ел он как толстый мелкий лавочник. Госпожа  лично  помогла  мне  натянуть
мокрый тулуп.
   - И не мешкай, - предостерегла она. Стоило нам выйти за порог, как Боманц
словно бы сжался.
   - Я слишком стар, - произнес он. - Не  позволяй  моим  выходкам  обмануть
тебя. Когда играешь с теми, кто сильнее тебя, приходится прикидываться.  Что
мне еще осталось? Сто лет.., и меньше недели, чтобы обелить  себя.  Как  мне
успеть что-то сделать? Единственное знакомое лицо - это Госпожа.
   - Почему ты думал, что ее имя Ардат? Почему не другая из сестер?
   - А их было несколько?
   - Четыре. - Я перечислил. - По твоим бумагам мы установили, что Доротея -
это Душелов...
   - Моим бумагам?
   - Так называемым. Они посвящены большей  частью  тому,  как  ты  пробудил
Госпожу. До последних дней предполагалось, что собрал их  ты,  а  твоя  жена
унесла их из города, думая, что ты погиб.
   - Надо будет разобраться. Не собирал я никаких бумаг. И не писал. У  меня
не было ничего, кроме карты Курганья.
   - Карту я хорошо помню.
   - Я должен увидеть эти бумаги. Но сначала - Белую Розу.  Расскажи  мне  о
Госпоже.
   Мне  трудно  было  следить  за  его  мыслями  -  слишком   они   петляли,
расплескивая идеи.
   - А что о Госпоже?
   - Между вами заметно напряжение.  Враги  -  и  одновременно  друзья.  Или
любовники, и одновременно враги? В общем, противники,  хорошо  знающие  друг
друга и глубоко уважающие. Если ты уважаешь ее, тому есть причина.  Истинное
зло уважать невозможно. Оно и само себя-то не уважает.
   О-хо. А он прав. Я действительно уважаю  ее.  Так  что  я  рассказал  ему
кое-что. Не сразу  заметив,  что  тема  у  меня  была  одна  -  что  Госпожа
осквернена светом.
   - Она очень пыталась быть злодейкой. Но в столкновении с истинной тьмой -
той, что под курганом, - проявляется ее слабость.
   - Нам почти так же нелегко погасить  в  себе  свет,  как  победить  тьму.
Властелин рождается раз в сто поколений. Прочие же, вроде Взятых,  -  только
подделки.
   - Ты сможешь выстоять против Госпожи?
   - Вряд ли. Подозреваю, что мне уготовано стать одним из Взятых, когда она
выкроит время. - Старик, как кот, всегда приземлялся на ноги. - Боги!  -  Он
споткнулся. - Однако она сильна!
   - Кто?
   - Твоя Душечка. Невероятное поглощение. Я беспомощен как младенец.
   В "Синелох" мы забирались через окно второго  этажа  -  столько  насыпало
снега.
   Одноглазый, Гоблин и Молчун сидели с Душечкой в общем  зале.  Неразлучную
парочку изрядно потрепало.
   - Ну-ну, - заметил я. - Выбрались, значит. А я думал,  пес  Жабодав  вами
закусит.
   - Никаких сложностей, - отмахнулся Одноглазый. - Мы...
   - Что значит "мы"? - возмутился Гоблин.  -  С  тебя  толку  было  как  от
кабаньих сосков. Молчун...
   - Заткнись. Это Боманц. Он хочет поговорить с Душечкой.
   - Тот Боманц? - пискнул Гоблин.
   - Тот самый.
   Весь разговор уложился в три вопроса. Вела разговор Душечка, а как только
колдун это понял, он тихонько свернул беседу.
   -  Следующий  шаг,  -  сказал  он  мне.  -  Я   должен   прочесть   якобы
автобиографию.
   - Так ее писал не ты?
   - Нет. Если только память мне совсем не отказывает.
   В бараки мы возвращались в  молчании.  Боманц  пребывал  в  задумчивости.
После первой встречи с Душечкой это в порядке вещей. Это для нас, тех, кто с
самого начала ее знал, она Душечка.
   Боманц продрался сквозь манускрипт, по временам уточняя перевод некоторых
абзацев. Он не знал ючителле.
   - Так это не твоих рук дело?
   - Нет. Но главным рассказчиком послужила моя жена. Вопрос.  Выследили  ли
девчонку, Проныру?
   - Нет.
   - А надо бы. Она единственная из оставшихся в живых, кто имеет значение.
   - Я передам Госпоже. Но сейчас не время. Через пару дней тут будет  сущий
ад.
   Интересно, посадил ли Следопыт свой саженец? Хотя что толку, если Великая
Скорбная смоет курган. Храбро, Следопыт, но очень глупо.
   Однако последствия его усилий проявились очень быстро.
   - Ты обратил внимание на погоду?  -  спросила  Госпожа,  когда  я  явился
передать ей слова Боманца относительно Проныры.
   - Нет.
   - Улучшается. Саженец ослабил способность моего мужа  влиять  на  климат.
Слишком поздно, конечно. Вода не  спадет  и  через  несколько  месяцев.  Она
выглядела подавленной. Когда я сообщил ей, чего  хочет  Боманц,  она  только
кивнула.
   - Так плохо? Или мы потерпели поражение, еще не вступив в бой?
   - Нет. Но цена победы все растет. Я не хочу  платить  так  дорого.  И  не
знаю, смогу ли.
   Я  стоял,  немного  ошарашенный,  и  ожидал   разъяснений.   Которых   не
последовало.
   - Сядь, Костоправ, - произнесла она чуть погодя.
   Я опустился в указанное ею кресло, у гудящего камина, куда  верный  Кожух
постоянно подбрасывал дрова. Потом она отослала Кожуха. И все молчала.
   - Время затягивает петлю,  -  прошептала  она  лишь  раз.  -  И  я  боюсь
растянуть ее.

Глава 54
ДОМАШНИЙ ВЕЧЕР

   Дни шли. Никто не добился хоть  мало-мальски  заметного  успеха.  Госпожа
свернула все исследования, часто совещаясь со Взятыми. Меня на совещания  не
приглашали. Как и Боманца. Хромой участвовал в них только если его  приказом
выгоняли из моей комнаты.
   Я оставил надежду заснуть у себя и переехал к Гоблину с  Одноглазым.  Это
показывает, насколько пугало меня присутствие Взятого - жить с этой парочкой
все равно, что обитать посреди небольшого мятежа.
   Состояние Ворона по-прежнему не менялось, и о  нем  позабыли  все,  кроме
верного Кожуха. Иногда еще по Душечкиному поручению  заглядывал  Молчун,  но
без особого энтузиазма.
   Только в те дни я  понял,  что  Молчун  испытывал  к  Душечке  не  только
верность и преданность, но не  умел  выразить  свои  чувства.  Молчание  его
обуславливала не только клятва.
   Я так и не узнал, кто  из  сестер  были  двойняшки.  Следопыт,  как  я  и
предполагал, ничего не обнаружил  в  генеалогиях.  Колдуны  так  старательно
заметают свои следы, что удивительно, как он вообще что-то обнаружил.
   Гоблин с Одноглазым пытались его загипнотизировать в  надежде  докопаться
до самых старых его воспоминаний. Все равно что гоняться за  привидениями  в
тумане.
   Взятые попытались усмирить Великую Скорбную. Вдоль западного берега начал
громоздиться лед, отворачивая течение в сторону. Но колдуны  переборщили,  и
образовался затор, грозивший поднять уровень воды. Два дня попыток дали  лам
от силы часов десять форы.
   Порой вокруг Курганья появлялись гигантские следы, скоро  исчезавшие  под
снегом. Небо расчистилось,  но  воздух  становился  все  холоднее.  Усилиями
Взятых снег не таял  и  не  покрывался  настом.  Восточный  ветер  постоянно
шевелил сугробы.
   - Госпожа желает вас видеть, сударь, - сообщил мне пробегавший  Кожух.  -
Немедленно.
   Я оторвался от тонка на троих - то есть  с  Гоблином  и  Одноглазым.  Это
помогало убить лениво ползущее время. А что нам еще оставалось?
   - И будьте осторожны,  сударь,  -  предупредил  Кожух,  когда  мы  отошли
достаточно далеко.
   - KXM?
   - У нее дурное настроение.
   - Спасибо.
   Я сбавил шаг. У меня самого на душе кошки скребли.  Не  хватало  еще  мне
чужих горестей.
   В  комнатах  Госпожи  сменили  обстановку.   Принесли   ковры,   завесили
гобеленами стены. Близ уютно потрескивавшего камина  стоял  диванчик.  Точно
рассчитанная атмосфера. Дом, каким он нам мнится, а  не  какой  он  есть  на
деле.
   Госпожа сидела на диване  -  Присаживайся,  -  произнесла  она,  даже  не
глянув, кто пришел.
   Я начал опускаться на стул.
   - Нет. Здесь, со мной.
   Я пристроился на краешке дивана.
   - Что случилось?
   Взгляд  ее  сосредоточился  на  чем-то  невообразимо  далеком.  На   лице
отражалась боль.
   - Я решила.
   - И?
   Я нервно поежился, не совсем понимая, что она имеет в виду, чувствуя, что
мне здесь не место.
   - Выбор невелик. Я могу сдаться и стать одной из Взятых.
   Наказание менее жестокое, чем я ожидал.
   - Или?
   - Или вступить в бой, который невозможно выиграть.
   - Если не можешь победить, зачем драться? Никому из своих я не  задал  бы
такого вопроса Как ответили бы наши, я и так знаю.
   Но она не из наших.
   - Потому что я могу повлиять на исход боя. Я не могу  победить.  Но  могу
решить, кому достанется победа.
   - Или хотя бы не дать победы ему?
   Медленный кивок.
   Я начал понимать причину ее мук. Я видел такие лица на поле боя,  у  тех,
кто идет на смерть, чтобы помочь выжить другим.
   Пытаясь скрыть свои чувства, я сполз с диванчика и  бросил  в  огонь  три
полешка. Если бы не наша грызущая тоска, в комнате было бы уютно, в хрустком
тепле и пляшущем свете огня.
   Мы посидели немного. Я нутром чуял, что  болтать  не  стоит  -  Начнем  с
рассветом, - проговорила Госпожа наконец. - Что?
   - Последний бой. Смейся, Костоправ. Я попытаюсь убить тень. И не  надеюсь
выжить.
   Смеяться? Никогда. Восхищаться. Уважать. Враг мой, неспособный погасить в
себе последнюю искру света и умереть иначе.
   Все это время она сидела очень прямо, сложив руки  на  коленях,  глядя  в
огонь, словно надеялась узреть в  нем  разгадку  некоей  тайны.  Теперь  она
задрожала.
   Женщина, испытывавшая перед смертью  такой  невыносимый  ужас,  предпочла
смерть капитуляции.
   Как это повлияло на мою уверенность? Плохо. Паршиво Если бы я получил  то
же прозрение, что  и  она,  мне  было  бы  легче.  Но  об  этом  Госпожа  не
рассказывала.
   - Костоправ, - попросила она очень-очень  тихо,  почти  робко,  -  обними
меня.
   Что-о?!
   Нет, этого я не сказал, но определенно подумал.
   Ничего я не сказал. Просто сделал  как  просили,  неуклюже  и  неуверенно
Госпожа расплакалась у меня на плече, тихо, почти  неслышно,  как  пойманный
крольчонок.
   Прошло немало времени, прежде чем она заговорила  вновь.  Я  сидел  очень
тихо.
   - Никто не обнимал меня так с детства. Моя няня .
   Снова долгое молчание.
   - У меня никогда не было друзей. Снова долгая пауза.
   - Мне страшно, Костоправ И одиноко.
   - Нет. Мы все с тобой.
   - Но не все по одной причине.
   Она замолчала совсем. Я долго держал ее  в  объятиях.  Поленья  в  камине
прогорели, свет померк. За окнами завыл ветер.
   Когда я, решив, что она наконец заснула, попытался отпустить ее.  Госпожа
только вцепилась в меня  еще  крепче.  Я  замер,  продолжая  обнимать  ее  и
стараясь не обращать внимания на боль во всем теле.
   В конце концов она все же отстранилась от меня,  встала,  вновь  разожгла
камин Я сидел. Она постояла немного за моей спиной, глядя  на  огонь,  потом
положила мне руку па плечо и отрешенно пробормотала - Доброй ночи.
   Госпожа вышла в соседнюю комнату А я еще минут десять-пятнадцать посидел,
прежде чем кинуть в огонь последнее полено и вернуться в реальный мир.
   Наверное, у меня было  очень  странное  выражение  лица,  потому  что  ни
Гоблин, ни Одноглазый ко мне  не  приставали.  Я  залез  в  спальный  мешок,
повернулся к ним спиной и долго еще ворочался, прежде чем заснуть.

Глава 55
ПЕРВЫЙ РАУНД

   Проснулся я как от толчка. Безмагия! Я так давно не заходил в нее, что ее
присутствие меня тревожило. Я  поспешно  свернул  мешок,  обнаружил,  что  в
комнате один. Потом оказалось, что не только в комнате. Барак почти опустел.
Только несколько стражников сидели в общем зале. Солнце еще не встало.
   Ветер еще завывал за стенами Несмотря на  бушевавшее  в  печах  пламя,  в
воздухе попахивало морозом. Я глотал овсянку и раздумывал, что  же  я  успел
пропустить.
   Я уже покончил с завтраком, когда явилась Госпожа.
   - А вот и ты Я уж думала, что придется отправляться без тебя.
   Что  бы  там  ни  случилось  прошлой  ночью,  сейчас  Госпожа   выглядела
уверенной, сильной, готовой  ко  всему  Пока  я  натягивал  тулуп,  безмагия
схлынула У дверей своей комнаты я задержался Хромой  был  там.  Я  задумчиво
нахмурился.
   На борт ковра. Сегодня каждый ковер  был  полностью  оснащен,  и  экипажи
набраны. Но меня больше заинтересовало полное отсутствие снега между городом
и Курганьем. Воющий ветер  унес  его  Мы  взлетели,  как  только  достаточно
рассвело Госпожа поднимала ковер, пока Курганье не начало походить на карту,
проявляющуюся по мере того, как отступали сумерки.  Мы  облетали  могильники
кругом. Ветер, как я заметил, стих.
   Великий курган готов был обрушиться в реку.
   - Сто часов, - произнесла Госпожа, точно читая мои мысли.
   Вот как. Теперь мы считаем часы Я провел взглядом по горизонту. Вот там.
   - Комета.
   - С земли ее не  видно.  Но  ночью..,  придется  нагнать  Облаков.  Внизу
крохотные  фигурки  копошились  на  части  расчищенного   участка.   Госпожа
развернула копию с карты Боманца.
   - Ворон, - напомнил я.
   - Сегодня. Если повезет.
   - Что они там делают?
   - Обследуют.
   И не только. На Курганье дугой наступали стражники в полных доспехах.  За
ними  двигались  легкие  осадные  машины.  Но  некоторые  и  впрямь   что-то
обследовали, оставляя за собой вонзенные в землю копья На копьях развевались
разноцветные вымпелы. Я не стал просить объяснений. Все равно бы не получил.
   На востоке, за рекой, парили летучие киты, с дюжину. Я-то думал, что  они
давно улетели.
   Небо за ними полыхало зарей.
   - Первая проверка, - сказала Госпожа. - Мелкая тварь.
   Она сосредоточенно нахмурилась, и наш ковер начал светиться.
   Из города выехала белая всадница на белом коне. Душечка. В  сопровождении
Молчуна и Лейтенанта. Душечка въехала  в  проход,  отмеченный  вымпелами.  У
последнего копья она остановилась.
   Лопнула земля. На свет божий вырвалась тварь явно из числа  родственников
осьминога с одной стороны и пса  Жабодава  с  другой.  Тварь  промчалась  по
Курганью к реке, подальше от безмагии.
   Душечка поскакала к городу.
   Ковры плеснули колдовской злобой. Через секунду  от  твари  только  пепел
остался.
   - Один есть, - заметила Госпожа. Внизу  разведчики  начали  устанавливать
следующий проход из вымпелов. Так длилось весь день, медленно и неотвратимо.
Большая часть  тварей  Властелина  прорывалась  к  реке.  Те  немногие,  что
кидались в противоположную сторону, наталкивались на стену стрел, прежде чем
сгинуть от рук Взятых.
   - Хватит ли времени уничтожить  всех?  -  спросил  я,  когда  солнце  уже
садилось.
   От сидения на одном месте у меня уже все тело затекло.
   - С избытком. Но не все будет так просто.
   Я попросил разъяснений, но больше Госпожа ничего не сказала.
   Мне все казалось не слишком сложным. Уделать монстров по одному, а  когда
кончатся, взяться за главного злодея. Как он ни  силен,  но  что  он  сможет
сделать в безмагии?
   Проковыляв по бараку в свою комнату, я обнаружил, что Хромой  еще  корпит
над бумагами. Взятым требуется меньше отдыха,  чем  смертным,  но  он  скоро
рухнет. Какого беса он там копается?
   И еще Боманц. Которого сегодня ни слуху ни  духу.  Этот-то  что  пытается
провернуть втихаря?
   Я уминал ужин, ничем не отличающийся  от  завтрака,  когда  рядом  возник
Молчун и устроился напротив меня, сжимая миску с  овсянкой,  точно  нищий  -
шапку. Он был бледен.
   - Как Душечка? - спросил я.
   - Ей почти понравилось, - показал он. -  Рисковала  без  нужды.  Одна  из
тварей едва не добралась до нее. Пока тварь отгоняли, ранили Масло.
   - Ему нужна моя помощь?
   - Одноглазый справился.
   - А ты что тут делаешь?
   - Этой ночью возвращаем Ворона.
   - Ох.
   Я снова забыл про Ворона. Как я только  могу  считать  себя  его  другом,
проявляя к его судьбе такое безразличие?
   Молчун проводил меня до комнаты, где я поселился с Гоблином и Одноглазым.
Те вскоре подошли.
   Вид у обоих был мрачный. В воскрешении нашего старого друга им отводились
главные роли.
   Молчун беспокоил меня больше. Его осенила тень.  Он  боролся  с  ней.  Но
хватит ли у него сил победить?
   Часть его души не желала возвращения Ворона.
   Как и часть моей.
   Ко мне заглянула очень усталая Госпожа:
   - Ты примешь участие? Я покачал головой:
   - Только под ногами  буду  путаться.  Лучше  поднимите  меня,  когда  все
кончится.
   Госпожа сурово глянула на меня, потом пожала плечами и ушла.
   Поздно вечером меня  разбудил  Од