замечал Ревуна в полете.  Если  он  и  летал,  то  под
прикрытием маскирующих чар.
   Видать, ей поиграть со мной  захотелось.  И  позлить  меня  вопросами  да
недомолвками. Больше, чем я услышал, мне из нее уже не вытянуть, пока.
   Я отказался принять ее игру и повернулся к Тай Дэю.
   - Неужто меня только что приняли в почетные нюень бао?
   Тот пожал плечами. Похоже, он слегка удивился: как это  его  мать  вообще
что-то мне рассказала.
   Я и не подумал припустить со всех ног к Копченому - старуха ждала  именно
этого,  но  ей  пришлось  здорово  разочароваться.  Вместо  того  я  занялся
рутинными  делами:  помог  Тай  Дэй  в  обустройстве  нашей  хибары,   снова
подкрепился,  основательно  попил  воды  и  некоторое   время   корпел   над
Летописями. Что бы ни случилось прошлой ночью, я уже все равно не мог ничего
изменить. К тому же, не думаю, чтобы эти  события  таили  в  себе  такую  уж
страшную угрозу.
   Вскоре после заката солнца ко мне заявился Одноглазый.
   - Супец готов, - заявил он, побулькав содержимым  глиняного  горшка.  Моя
нора наполнилась запахом его пойла.
   - Вот и ладненько, - отозвался я и последовал за ним во тьму.

Глава 53

   - На сей раз ты появился как нельзя вовремя, - сказал я Одноглазому.
   - Мне как раз надо  было  оттуда  убраться...  -  Я  пересказал  ему  все
услышанное от матушки Готы.
   - Откуда она все это вызнала?
   - Я рассказал о том, что приметил ее и Доя в развалинах.
   - Может и они меня заметили?
   - А может им Тай Дэй рассказал?
   - Не исключено.
   - Ты полагаешь, это важно?
   - Они явно хотели подбить меня на то,  чтобы  я  это  проверил.  Проверил
специально, ведь при обычной проверке я ничего особенного не заметил.
   Одноглазый хмыкнул. И призадумался.
   - Эдак ты можешь себя выдать. К тому же, при всех своих преимуществах, мы
запросто можем проглядеть нечто  существенное,  потому  как  не  знаем,  что
именно следует искать.
   - В точку попал. Нечто важное могло лежать на поверхности, а я,  невзирая
на преимущество, что давал мне Копченый, мог в упор ни хрена не видеть,  ибо
понятия не имел, чего искать. На то, чтобы поспевать всегда  да  повсюду,  у
нас попросту не было времени.
   - Почему бы не угостить твоим магическим зельем  моих  родственничков?  -
предложил я. - Вдруг оно им языки развяжет?
   - Эка? А я думал, они и капли в рот не берут!
   - Так все считают. Но я сам видел, как Тай  Дэй  пару  раз  принимал  для
сугреву кое-что покрепче воды. А его мамаша, как мне сдается, запросто может
усидеть несколько пинт, но стесняется Доя. Он все время торчал поблизости, и
с тех пор как мы ушли из Таглиоса, у нее не было случая залить глаза.
   - Очень интересно. - Черномазого коротышку моя информация вдохновила.
   - Вот что я тебе скажу. Сейчас я пойду туда и  составлю  им  компанию.  В
твое отсутствие. Скажу им, что ты работаешь..
   Он ушел еще до того, как я закончил свои приготовления. Прихватив с собою
скользкую, старую деревянную бадью.
   - С Лебедем, что ли его свести? - пробормотал я. Лебедь Лозан тоже  варил
дерьмовую бражку, но в сравнении с пойлом Одноглазого  его  продукт  мог  бы
считаться амброзией.
   Обхватив Копченого, я ощутил некое  подобие  тепла:  словно  частица  его
сознания уловила, что он  больше  не  один,  и  испытала  удовлетворение.  Я
направил его прямо к Вершине, соскальзывая во  времени  в  прошлую  ночь,  и
старался при этом избегать горящих развалин, чтобы не наткнуться  на  самого
себя. Вихляя туда-сюда,  я  засек  наконец  ворон  матушки  Готы.  Что  было
непросто. Они примчались с севера и рухнули в недра Вершины, словно  упавшие
камни. Было их не более дюжины, так что принять или передать они могли  лишь
весьма краткое сообщение. Я-то ожидал, что их будет гораздо больше -  исходя
из слов моей тещи.
   Я последовал за  воронами.  Стая  не  стала  приближаться  к  сверкающему
хрустальному куполу, под которым Хозяин  Теней,  несмотря  на  поздний  час,
корпел над каким-то таинственным  текстом.  Погрузившись  в  темноту  двора,
птицы пробрались в помещение  через  дверь,  специально  оставленную  слегка
приоткрытой. Они издавали негромкие  тревожные  звуки:  видать,  чувствовали
себя здесь неуютно. Резкий, неожиданно оборвавшийся крик  едва  не  вспугнул
их.
   Затем послышался шепот. В  темноте  я  не  видел  ничего,  кроме  смутных
очертаний фигуры, и узнал Ревуна лишь благодаря вырвавшемуся у  него  крику.
Из того, что он говорил, я не разобрал ни слова. Равно как не понял и ворон,
по очереди выкрикивавших слова, которые должны были сложиться  в  сообщение.
Но решающее  значение  для  меня  имело  не  содержание  беседы  колдуна,  с
пташками, а сам факт этой беседы.
   Душелов и Ревун поддерживали связь.
   Я сместился во времени на час назад. Ничего - Ревун просто сидел и  ждал.
Я прыгнул вперед, рассчитывая  зажать  его  в  вилку  и,  рано  или  поздно,
обнаружить что-нибудь стоящее.
   Встреча  с  воронами  продолжалась  лишь  несколько  минут.  Затем  Ревун
устремился назад, во тьму. Я за ним, выслеживая его по запаху. Даже  в  мире
духов он премерзостно вонял.
   Колдун  пробирался  самыми  темными   коридорами,   какими   никогда   не
пользовался Длиннотень. Добравшись до нужной  двери,  он  постучал,  чему  я
немало удивился. Ревун относился к тем малым,  которые  повсюду  входят  без
спросу.
   Нарайан Сингх приоткрыл дверь на щелочку. Ревун подавил крик: в последнее
время он справлялся с этим неплохо. Сингх отступил, давая ему  войти.  Ревун
проскользнул внутрь, словно уменьшенная копия душилы, идущего на свое черное
дело.
   - Пора, - прошептал он.
   - Пора для чего, хотелось бы мне знать.
   А вот Сингх это знал. Не медля ни секунды, он направился  к  Дщери  Ночи,
которая, сгорбившись перед маленьким огоньком, без устали переписывала Книгу
Мертвых. Похоже, работа близилась к  завершению.  Но  кто  знает,  насколько
длинны эти книги?
   Когда Сингх приближался  к  девочке,  в  каждом  его  движении  ощущалась
неуверенность. Впрочем, в последнее  время  он  чувствовал  себя  неуверенно
почти во всем. Ибо знал, что его роль сыграна почти до юнца.  Ничего,  думаю
Госпожа найдет ему применение.
   Нарайан привлек внимание девочки.  Боже  правый,  она  стала  еще  больше
походить на призрак. Вокруг нее угадывалась  аура,  которую  можно  было  бы
определить как светящуюся  тьму.  А  глаза  горели,  как  у  голодною  кота,
подкрадывающегося к угасающему костру, вокруг которого все уснули.
   - Пора, - еле слышно прошептал  Нарайан.  Девочка  кивнула,  сделав  жест
свободной рукой. Нарайан поклонился и отступил на шаг.
   Не было  ни  малейшего  сомнения  в  том,  кто  здесь  властвует,  а  кто
повинуется. Равно как и в том, что сама Дщерь Ночи пребывает во власти  иной
силы, могучей и целеустремленной. Девочка протянула Нарайану ручонку,  чтобы
он помог ей встать. Эта  рука,  словно  клешня,  сжимала  перо,  разжать  ее
самостоятельно Дщерь Ночи уже не могла.  Так  же  как  и  стоять,  до  такой
степени затекли ее ноги. На какой-то миг я проникся к ней  жалостью,  забыв,
что это не настоящий ребенок.
   Ревун вернулся в коридор. Он метался  взад  и  вперед  впереди  Сингха  и
девочки, разведывая путь. Эти двое настояли на лампе, что  весьма  тревожило
колдуна. Всю дорогу, пока они крались по переходам твердыни,  он  беспокойно
ворчал. Судя по тому, как  приходилось  петлять,  отдельные  анклавы  внутри
крепости все еще удерживались солдатами Госпожи. В конце концов Ревун  вывел
своих спутников к неохраняемому участку стены, выходившему на Кьяулун. Внизу
полыхали пожары. Где-то там, замерзший и недовольный собой, торчал  и  я.  А
под боком у меня Тай Дэй.
   Почти не задерживаясь в реальном времени, я метался взад и вперед, сжимая
события. Вскоре  выяснилось,  что  Ревун  направлялся  к  маленькому  ковру,
спрятанному на верхушке недостроенной, так и не увенчанной куполом, а потому
не используемой башни. Ковер был новый, гораздо  меньше  тех,  что  я  видел
раньше, и черный, как окружающая  нас  ночь.  Каковое  открытие  лишний  раз
подтверждало мысль о невозможности заприметить все, ежели ты не  собираешься
потратить на наблюдение каждую минуту. На моей памяти Ревун таким ковром  не
пользовался.
   В полном молчании колдун и его спутники подняли  ковер,  поднесли  его  к
парапету и перебросили через гребень.  Ковер  завис  в  воздухе.  Затем  вся
троица перебралась на него.  В  тот  же  миг  ковер  начал  падать.  Нарайан
негромко охнул и закрыл глаза. На Дщерь Ночи это не произвело впечатления.
   Ревун совладал с  управлением  как  раз  вовремя:  еще  чуть-чуть  и  вся
компания шмякнулась бы о скалы. Ковер мягко заскользил  всего  в  нескольких
футах над  землей,  лавируя  так,  чтобы  между  ним  и  Вершиной  постоянно
находилось какое-нибудь прикрытие.
   Я бросил взгляд на Длиннотень.
   Хозяин Теней насторожился. Оставив свои штудии, он  уставился  в  сторону
Кьяулуна. Он чуял неладное, но в чем дело понять не мог.
   Кажется Ревун облапошил своего союзничка.
   Я едва не потерял этого вонючего паршивца: чтобы  найти  его,  мне  снова
пришлось вернуться назад во времени Вскоре после того,  как  я  отвлекся  на
Хозяина Теней, он пролетел  мимо  засевших  в  руинах  партизан  Могабы.  Те
подняли шум, решив, что один из любимцев Хозяина Теней  устроил  вылазку,  а
этот  шум  привлек  внимание  находившихся  поблизости  таглианцев.  Солдаты
приметили  смутные  очертания  какого-то  летающего  предмета  и,  не  теряя
времени, выпустили залп огненных шаров. Ревун сменил тактику.
   Он резко увеличил скорость  и  опутал  ковер  маскирующими  чарами,  чего
предпочитал не делать возле Вершины. Я бы упустил его, но на  помощь  пришел
случай. Случайный шар срезал уголок невидимого ковра, и ткань начала  тлеть.
Защитные чары не могли скрыть это свечение, во всяком случае от меня.  Ревун
улепетывал во всю прыть, однако держался так низко,  что  кусты  скребли  по
днищу его ковра. В  лагере  Прабриндраха  Драха  он  зацепился  за  бельевую
веревку и повалил несколько палаток. Похоже, он  больше  тревожился  о  том,
чтобы его не заметили со стороны Вершины, нежели с нашей.
   Стремительная гонка несколько возбудила меня. Я заметил это не  сразу,  а
когда заметил, удивился тому, что подобное  чувство  овладело  мной  в  мире
духов. Кажется, оно просачивалось ко мне от Копченого.
   Мы пролетели довольно близко от дядюшки Доя и матушки Готы, но они нас не
заметили.  Зато,  промчавшись  над  моей  собственной  резиденцией,  изрядно
перепугали лошадей. То, что Ревун направил  ковер  к  заснеженному  каньону,
отнюдь не повергло меня в изумление. Копченый не замечал ничего до тех  пор,
пока приземлявшийся у логовища Душелова Ревун не переполошил ворон. Галдящие
птицы отвлекли меня. Только на миг, но Копченый тут же заартачился. Она есть
тьма.
   Что?
   Я насторожился. Но продолжения не последовало.
   Я метнулся прочь, вверх и в  сторону,  вознамерившись  вернуться  в  свою
плоть. Довольно и того, что мне удалось узнать о заговоре Душелова и Ревуна,
к которому причастны Нарайан Сингх и Дщерь Ночи. Копченый, как бы  слабо  ни
улавливалось его состояние, пребывал в ужасе.
   Там был ужас. Он блуждал в ночи. Устремляясь  к  своему  телу,  я  уловил
гнилостный запах. Но ничего не увидел.  Задержавшись,  я  установил,  откуда
исходит смрад, и поспешил прочь от его невидимого источника.
   Чем, возможно,  обнаружил  себя.  Зловоние  усилилось,  впечатление  было
такое, будто нечто надвигается прямо на меня. В мире духов мерцал  свет.  На
миг передо мною возникло безобразное лицо Кины, смотревшей  в  мою  сторону.
Глаза ее были слепы, но ноздри раздувались, словно она пыталась уловить  мой
запах. Возможно, она уловила ужас Копченого. Он летел,  охваченный  паникой.
Она есть тьма.
   На сей раз эта фраза - или мысль - была едва уловима. Но я ее  уловил.  И
уверился в том, что это не игра моего воображения.

Глава 54

   Старик не слишком удивился тому, что Душелов вступила в сговор с Ревуном.
   - Не то, чтобы я это предвидел, - сказал он, - но возможности такой вовсе
не исключал. Они веками обделывали вместе свои делишки. Возможно, теперь  мы
ухватим Длиннотень за яйца.
   - Не худо бы не только ухватить, но и держать покрепче, учитывая  что  он
контролирует Врата Теней... Есть еще кое-что...
   - Что именно?
   - Копченый начинает выказывать признаки личности. Как мне представляется.
   Я рассказал Костоправу, что произошло.
   - Хреново. Для нас будет некстати,  ежели  он  очухается  сейчас.  Старик
задумался.
   - Но если он начал приходить  в  себя,  не  представляю,  как  это  можно
остановить.
   - На сей счет лучше посоветоваться с Одноглазым.
   - И то сказать, пришли-ка его сюда. Постой,  не  уходи.  Расскажи  о  той
части крепости, где скрывается девочка и Сингх.
   Оказалось, что это не мимолетный интерес. Старик захотел увидеть  все  на
чертеже. А поскольку я уже нанес это место на план Вершины,  мне  оставалось
только извлечь бумаги из норы  Одноглазого.  Заодно  я  вытряхнул  оттуда  и
самого колдунишку, всю дорогу  ворчавшего  из-за  того,  что  его  разбудили
посреди ночи. Когда Старик получил все, что  хотел,  я  задернул  занавеску,
отгораживавшую альков Копченого, и завалился спать, оставив их разбираться с
чертежами и планами.
   Возвращение во плоть не избавило меня от Кины. Она подстерегала  меня  во
снах. Едва сомкнув глаза, я угодил на равнину скелетов, где ждала меня Сара.
На сей раз мне не стоило особого труда вспомнить о том, что это не более чем
иллюзия. Женщина из сна мало походила на Сару, влачившую свои  дни  в  храме
Вин Гао Ган. Несмотря на бледность  и  изгиб  шеи,  характерный  для  жертвы
Обманников, она была слишком молода и свежа.
   У меня зародилось подозрение, что при всем своем могуществе Кина  слишком
медлительна и напрочь лишена воображения. Даже удивительно, что  она  смогла
использовать Госпожу.
   Правда, Госпожа не ведала с чем или с кем имеет дело.  А  неведение  есть
щель в броне, в которую неизменно нацелится знающий противник. И уж  конечно
же Кина, царица Обманников. Но теперь уже не имело значения,  каким  образом
Кина одурачила Госпожу. Главное, что ей не удалось провести меня.
   Эта мысль сделала меня неспособным  притворяться  обманутым.  Я  даже  не
попытался сделать вид, будто сочувствую ложной Саре. И тогда ее плоть  стала
гнить и оползать с костей прямо у меня на глазах. Тошнотворный трупный запах
разложения, "Духов Кины", ударил мне в нос. А  маячившая  в  сероватой  мгле
Тень уплотнилась, обернувшись танцующим четвероруким чудовищем в  сто  футов
ростом. Топот тяжелых ног  поднимал  тучи  костной  пыли.  С  клыков  капала
ядовитая слюна. Глаза  пылали,  как  темные  уголья,  украшения  из  черепов
клацали в  ритме  танца.  Дыхание  ее  было  чумным  поветрием.  Дщерь  Ночи
угнездилась на ее плече, словно вторая, крохотная голова.  Она  пребывала  в
возбуждении, как ребенок, которого взрослые впервые взяли на ярмарку.
   С носилок протянулись костлявые руки. Скелет Сары  потянулся  ко  мне.  Я
напряг волю, силясь избежать губительных объятий -  и  мне  это  удалось.  Я
взмыл вверх и отлетел назад на несколько футов.  Вот  те  на!  Я  попробовал
снова, и снова, одним лишь усилием воли,  смог  переместиться  на  некоторое
расстояние. А ведь до сих пор мне и в голову не приходило, что в этих снах я
могу контролировать свое положение.
   Кина перестала приплясывать и тяжелой поступью двинулась ко мне. С каждым
шагом клыки ее становились длиннее.
   Груди - все шесть - сочились ядом. У нее появилась еще одна пара рук.  На
плече, неподвластная силе тяготения, раскачивалась Дщерь Ночи.
   Очередным волевым усилием я попытался смыться. И понял, что хотя  и  могу
перемещаться в нужном мне направлении, возможности мои ограничены.  Пребывая
в чуждом мире, я был неспособен двигаться быстрее, чем его владычица. Коготь
Кины едва не распорол мне шкуру. Спасая задницу, я увернулся и провалился во
мрак. Откуда вынырнул в пещеру, полную оплетенных ледяной паутиной  старцев.
Многих из которых я знал, и даже помнил их имена. Во мне нарастала паника. Я
чувствовал себя как  ребенок,  запертый  в  тесном,  темном  чулане.  Никоим
образом нельзя было допустить,  чтобы  паника  овладела  мною.  Я  попытался
овладеть собой и вскоре установил, что могу свободно перемещаться по пещере,
примерно так же как при блужданиях с Копченым. Только гораздо медленнее.
   Тогда я попробовал пройти сквозь стену. Однако здесь, похоже,  физические
законы ограничивали мои возможности  больше,  нежели  во  время  прогулок  с
духом. Я мог двигаться лишь назад или вперед. Что не имело  особого  смысла,
учитывая, что я пребывал во сне и попал  в  это  место  не  следуя  каким-то
определенным маршрутом. Интересно, в какой мере действуют  здесь  физические
законы и насколько это связано с моей способностью к самоконтролю.  Возможно
ли, что я не могу проходить сквозь стены здесь лишь потому, что не  выучился
этому фокусу наяву.
   В ледяных пещерах находились не только мои знакомые. Там  были  и  другие
старцы, ни одного из которых я не знал. И груды  сокровищ,  перемешанных  со
всяким хламом, навалившимся откуда-то сверху. И еще там были книги.
   Огромные фолианты, переплетенные в старую, потрескавшуюся кожу, покоились
на длинном каменном аналое, словно в ожидании того момента, когда три вещуна
одновременно примутся зачитывать их вслух. Первая книга была открыта на  три
четверти. Невидимая сила оттолкнула меня прочь, когда я всего лишь скользнул
взглядом по странице, но хватило и этого. Я узнал ту самую страницу, которую
переписывала Дщерь Ночи, когда Нарайан Сингх прервал ее труды ради  свидания
с Душеловом. Страница была исписана затейливым,  каллиграфическим  почерком,
но я не сомневался в том, что девочка воспроизводила текст со всей возможной
точностью.
   Я чувствовал, что позади  меня  нарастает  гнев.  Казалось,  он  пытается
сфокусироваться на мне. Не желая искушать  судьбу,  я  поспешил  убраться  с
наибольшей скоростью, какую могло обеспечить волевое усилие, на ходу гадая о
природе этого кошмарного сна. Самые причудливые и фантастические его  детали
воспринимались как явь. Возможно  ли,  чтобы  он  являлся  отражением  некой
реальности.
   Гнев позади меня набирал силу, хотя, оглянувшись,  я  ничего  не  увидел.
Тот,  кто  ярился,  не  сумел  меня  изловить.  Скорее  всего.  В  следующее
мгновение, безо всякого ощутимого  перехода,  я  оказался  в  совсем  другом
месте. Над головой появилось небо: полная чаша звезд, но  никаких  признаков
луны. Я витал в воздухе так высоко, что внизу ничего не было видно.
   Создавалось впечатление, будто я гулял с духом, только без духа.  Отличие
заключалось в том, что я  не  мог  сказать  Копченому,  куда  мне  нужно,  и
перенестись туда почти мгновенно. Двигаться-то я мог,  только..,  необходимо
отыскать хоть какие-нибудь ориентиры.
   Я вновь отбросил подступившую было панику. Главное, не терять  головы.  В
конце концов, кое-какие ориентиры у меня есть. Я знаю  где  верх,  где  низ.
Звезд над головой  столько,  что  непросто  выделить  среди  них  созвездия,
используемые в навигации, но это лучше, чем ничего.
   На меня пахнуло трупным  смрадом.  Лишь  слегка,  но  и  этого  оказалось
достаточно, чтобы  я  устремился  к  звездному  скоплению,  казавшемуся  мне
знакомым. Вроде бы по весне эти звезды висят над северным горизонтом.
   Три яркие звезды образовывали плоский треугольник, причем  одна  из  них,
та, что находилась в вершине,  непрерывно  мерцала.  С  этим  светилом  было
связано множество преданий, по большей части довольно  мрачных.  Впрочем,  я
этих легенд толком не знал.
   С такой высоты мне была видна и четвертая звезда в созвездии, тоже яркая,
светившая чуть пониже остальных.
   Я припомнил, что видел нечто подобное, когда Отряд еще  находился  далеко