редставила себе  со
всей наглядностью, что ей предстоит пережить еще девятьсот девяносто  восемь
таких же испытаний, как это, и даже если после каждого они  получат  по  два
деревца, то  все  равно  число  стрессов  сократится  только  до  четырехсот
пятидесяти с чем-то.  Точно  сосчитать  она  в  таком  состоянии  не  могла.
Отчаяние развязало ей язык, и она простонала:
   - Питомник!.. Или какой-нибудь садовод... Или не знаю, что... Только чтоб
сразу побольше...
   - Вот-вот, - подхватила Тереска. - Может, вы знаете нужные адреса?
   Субъект на лавке сидел,  навалясь  локтями  на  стол,  и  зыркал  на  них
исподлобья. Тот, со стручками, снова отвернулся, взял  бутылку  с  пивом  и,
запрокинув, вылакал до дна, а потом отставил за спину, не  спуская  с  обеих
настороженного взгляда.
   Тереску охватила паника. Стараются  нас  запомнить,  подумала  она.  Надо
прикинуться, что мы их вообще не замечаем. К  несчастью,  не  представлялось
возможным сказать это Шпульке, а та как на грех, во все глаза таращилась  на
подозрительных субъектов. Стараясь  за  двоих,  Тереска  тщательно  отводила
взгляд, а потом с умильным лицом записала адреса двух садоводов и  несколько
номеров дачных  участков,  хозяева  которых  разводят  посадочный  материал.
Закрыв записную книжку, она сунула ее в портфель и потянула за руку Шпульку,
которая стояла рядом как загипнотизированная.
   - Большое спасибо, значит, мы придем к вам через две недели. До свиданья.
   Вскоре зловещий участок  скрылся  за  кустарником.  Метров  двадцать  они
пятились задом наперед,  и,  лишь  когда  бандиты  исчезли  с  поля  зрения,
повернулись и двинулись нормальным  ходом,  если  можно  назвать  нормальным
паническое бегство на полусогнутых ногах со скрюченной спиной. Зато пробежка
привела Шпульку в чувство.
   - Ну ты простая! Почему не спросила, где тут калитка? - нервно  прошипела
она. - Будем теперь  снова  лезть  через  загородку  или  блуждать  по  этим
участкам до скончания света!
   Голова у Терески работала с поразительной ясностью.
   - Глупая, ты думаешь, нас  так  просто  отпустят?  После  всего,  что  мы
услышали? Если они увяжутся  за  нами,  то  пойдут  в  сторону  калитки,  им
невдомек, что мы не  знаем,  где  она!  Только  через  загородку!  Пока  они
сориентируются, нас и след простынет.
   - Ты считаешь, они пойдут за нами?
   - А что им остается? Только убить нас, чтобы мы им не помешали!
   Шпулька на последних ее словах споткнулась, едва не врезалась  в  ворота,
и, ухватившись за железный столбик, бессильно повисла на нем, в панике глядя
на Тереску.
   - Убить? Что ты несешь? Зачем? Они хотят убить какого-то  типа!  При  чем
тут мы?!!
   - При том, что мы все слышали. Перелезай же, ради  Бога!  Шевелись!  Если
хочешь еще немного пожить, надо скорей сматываться!
   Где-то на полпути домой у Шпульки наконец хватило духу признать весь ужас
их положения. Это же надо - наткнуться  на  злодейскую  троицу,  обсуждающую
убийство, услышать их разговор, узнать про их планы  и  в  довершение  всего
позволить себя обнаружить! По законам преступного мира их должны убрать  как
опасных свидетелей, тем более что бандитам  теперь  без  разницы:  где  одно
убийство, там и два, и больше.
   - Ты уверена, что им без этого не обойтись? - со слабой надеждой спросила
Шпулька, остановившись и в изнеможении прислонясь к  забору,  огораживающему
какую-то стройку. - Прямо так сразу и убивать... Может, они просто махнут на
нас рукой?
   - Давай рассуждать логично, - с мрачным видом предложила Тереска  и  тоже
привалилась к забору. - Представь себя на их месте. Мы хотим кого-то  убить,
а нас кто-то подслушал. Что нам делать?
   - Можно отказаться от убийства. Лично я бы отказалась.
   - Ты бы, может, и отказалась, а они вряд ли. У  меня  такое  впечатление,
что им это очень нужно. Ради какой-то очень важной  цели.  От  важных  целей
из-за каких-то там пустяков не отказываются.
   - Пустяков?! - взвизгнула Шпулька. -  Поубивать  нас  -  это,  по-твоему,
пустяк?
   - Остается надеяться только на одно... - рассуждала дальше Тереска. - Нас
не будут убивать до тех пор, пока не убьют того. Подумай сама,  если  у  них
это убийство не получится, мы потеряем для них интерес...
   Кшиштоф Цегна, молодой человек, недавно принятый на работу  в  участковое
отделение милиции, пробирался через  строительную  площадку  к  воротам.  На
стройку его вызвали полчаса тому назад, по пустячному, как оказалось поводу:
из-за бурной свары двух сторожей, которые, как увидели милицейского, тут  же
помирились.
   На всякий случай Цегна обошел стройку, осмотрел  все  закутки,  предложил
прорабу вплотную заняться пьяным бетонщиком, дрыхнувшим  без  задних  ног  в
подвале, и теперь шел вдоль забора к выходу - как раз в  тот  момент,  когда
подруги рассуждали о том, убьют их или не  убьют.  Услышав  последние  слова
Терески, он замер.
   Капрал  Кшиштоф  Цегна  был  милиционером  молодым  и  ретивым.  К  своим
обязанностям он  относился  серьезно,  заканчивал  заочные  курсы  и  мечтал
поступить в офицерскую школу, чтобы потом работать в Центральной Комендатуре
и  заниматься  расследованием  громких   криминальных   дел   -   добиваясь,
разумеется, невиданных успехов!
   Капралу  казалось,  что  безупречной  службы   и   должностного   рвения,
выказываемого при всяком удобном случае,  недостаточно  для  исполнения  его
мечты.  Вот  бы  подвернулась  возможность  как-то  отличиться,  выделиться,
доказать,  что  он  стоит  и  офицерской  школы,  и  службы  в   Центральной
Комендатуре, оправдает, не подведет, не подкачает и  все  такое.  Услышанное
через забор в  любом  случае  его  бы  заинтересовало,  а  тут  еще  в  душе
шевельнулось что-то вроде надежды. Не удивительно, что Цегна навострил  уши,
стараясь не пропустить ни единого слова.
   - Даже хоть бы мы на коленях умоляли и клялись, что ни  слова  никому  не
пикнем, все равно не поверят, - замогильным голосом  продолжала  Тереска.  -
Особенно  если  учесть,  что  потом,  после  убийства,  милиция  начнет   их
разыскивать и единственными, кто сможет навести ее на след, будем мы.  Я  бы
на их месте себя убила!
   - Боже мой! - запричитала Шпулька. - Ты уверена? Какой идиотизм! А может,
не решатся?
   - Не строй иллюзий. Сама слышала, у них уже все  продумано:  и  место,  и
время: Они, конечно, будут надеяться, что и с той жертвой, и с  нами  у  них
все получится, убийцы всегда считают, что их не найдут, иначе бы не убивали.
Надо что-то делать.
   - Что?
   - Не знаю.
   - Милиция!  -  неуверенно  вскричала  Шпулька,  и  Кшиштоф  Цегна  нервно
вздрогнул за забором. - Может, обратиться в милицию?
   - Не уверена, - кисло поморщилась Тереска. - В милицию как-то глупо. Не с
чем. В конце концов, они еще ничего такого  не  сделали,  только  собираются
Сомневаюсь, что нам от этого будет толк. Зря только вмешаемся, стоит ли?
   - Ну и что ты предлагаешь? Сама сказала -  нас  тоже  приговорили.  Будем
отсиживаться в подвале, пока они  не  совершат  убийство  и  милиция  их  не
поймает? Не знаю, как у тебя, а у меня подвал жутко сырой!
   - В нашем сухо. Да что толку, в школу-то надо ходить. И к этим садоводам.
Может, просто вести себя тихо и не рыпаться? Они увидят, что мы выкинули  их
из головы, и успокоятся.
   Кшиштоф Цегна слушал с другой  стороны  забора  в  полной  растерянности.
Наконец-то ему подвернулся случай отличиться, приблизиться к заветной мечте,
и он решил использовать его по максимуму. Со слов  Те-рески  он  понял,  что
вряд ли девчонки обратятся в милицию, а дальнейшие ее  рассуждения  и  вовсе
его обеспокоили. Тут наскоком ничего не добьешься, как бы не наломать  дров,
нужен особый подход.
   Тереска вздохнула, оторвалась  от  забора  и  поплелась  дальше.  Шпулька
двинулась следом.
   - А на первый взгляд вроде приличные люди! - с сожалением сказала она.
   - Ты что, слепая? Никакие не приличные, сразу видно: подозрительные! Одни
физиономии чего стоят, тот голый уж таким ласковым прикидывался,  что  прямо
плохо делалось. Не хватало еще потерять бдительность. Слушай, они не  знают,
где мы живем, и скорей всего постараются выследить.
   - Но они же не увязались за нами?
   - Ты уверена? Черт его знает, где там калитка, могли выйти и увидеть нас.
На всякий случай надо вернуться домой кружным путем. Я проберусь со  стороны
огородов и перелезу прямо через забор, нет, через два забора. Зайду  сначала
к Ольшевским, а уже от них домой... А ты... погоди.. Постарайся  скрыться  с
глаз у того сада на перекрестке, влезешь через  дыру  в  ограде  и  пройдешь
вдоль деревянных будок.
   - Они загорожены.
   - Ну и что? Трудно перелезть? Там все заросло, никто тебя  не  увидит,  и
сразу окажешься у себя во дворе. Что делать, лучше понапрасну не рисковать.
   Шпулька болезненно хныкнула, пугливо осмотрелась по сторонам - и внезапно
в ужасе прижалась к Тереске.
   - Слушай, за нами кто-то идет1 Не оглядывайся! О Господи, бежим!
   Тереска оглянулась и еле успела поймать Шпульку за рукав.
   - С ума сошла, куда летишь, это же милиционер!
   - Милиционер?
   - Конечно. Хотя... А может...
   Обе неожиданно приостановились и обернулись  назад.  Кшиштоф  Цегна  тоже
остановился. Он уже наметил себе, что напрямик действовать  не  будет,  чего
доброго эти пособницы  преступления,  если  спросить  их  в  лоб,  от  всего
отопрутся, и что потом? Лучше  выяснить,  где  живут,  кто  такие,  да  и  с
начальником посоветоваться.  Наверняка  он  их  знает.  А  пока  незачем  им
догадываться, что за ними следят.
   Шпулька дернула Тереску за руку - мол, давай подойдем.
   - Сами небеса нам его посылают, - возбужденно прошептала она.  -  Ты  как
знаешь, а  я  не  могу  скрываться,  как  дикий  зверь  в  джунглях.  Просто
расспросим обиняками, тут ведь не милиция, поговорим неофициально.
   Скорей  всего,  Тереска  дала  бы  себя  уговорить,   если   бы   не   то
обстоятельство, что внешность Кшиштофа Цегны напомнила  ей  любимого  героя.
Именно так, решила она, выглядел молодой Скшетуский  <Герой  романа  Генрика
Сенкевича «Огнем и мечом»,  жених  Хелены  Курцевич  >.  Высокий,  худощавый
брюнет, с мужественным, выразительным и благородным лицом...  Бородатым  она
Скшетуского, в отличие от самого автора, никогда не признавала, бороды ей не
нравились, и тщательно выбритый Кшиштоф Цегна  соответствовал  ее  вкусу  по
всем статьям. Гложущие  Тереску  тревога  и  растерянность  не  помешали  ей
предаться на  короткое  мгновение  мыслям  о  том,  что,  если  уж  Кристине
вздумалось завести жениха, лучше бы  выбрала  этого  милиционера.  Идеальная
пара - Хелена и Скшетуский, история повторяется...
   Ее историко-литературно-матримониальные размышления длились  недолго,  но
достаточно для  того,  чтобы  Цегна-Скшетуский  успел  принять  решение.  Не
дожидаясь, чем закончатся перешептывания высокой  стройной  блондинки  с  не
менее стройной, но чуть пониже, брюнеткой с эффектно растрепанными волосами,
он поспешно отвернулся и быстро скрылся в глубине стройки.
   Подруги, уже было направившись  к  нему,  остановились  в  растерянности.
Милиционер  исчез  с  глаз  так  неожиданно,  что  напрашивалась   мысль   о
сознательном бегстве.
   - Слушай, он вроде бы нас испугался, - с подозрением сказала  Тереска.  -
Что бы это значило?
   - А то, что нечего было торчать перед ним пугалом! - возмутилась Шпулька.
- Ну вот, такую возможность упустили!
   - Дурочка. Тут что-то неладное. Может, это вовсе не милиционер?
   - А кто же?
   - Может, один из бандитов? Переодетый.
   Шпульке стало плохо. Паника превозмогла  всякие  доводы  рассудка,  вроде
того, что милиционер нисколько не напоминал ни одного  из  бандитов,  и  что
переодеться за такой короткий срок можно было только  чудом.  Не  говоря  ни
слова, она повернулась и на ватных ногах заковыляла назад.
   Тереска, постояв в нерешительности,  двинулась  за  ней,  раздраженная  и
встревоженная.
   - Погоди! Так и будем мотаться туда и обратно? Надо что-то решить.
   - Ничего я не буду решать! - отрезала Шпулька. - С  меня  хватит.  Я  иду
домой. Перелезу через будки, и плевать мне на собаку!
   Кшиштоф Цегна  следовал  за  ними  в  некотором  отдалении,  стараясь  не
попадаться на глаза, но и не терять их из виду. Правда, немного заколебался,
когда Тереска свернула к огороженным участкам, а Шпулька  почесала  прямиком
дальше,  наращивая  скорость.  Решив  наконец   установить   местопроживание
блондинки, а потом уже заняться брюнеткой, Цегна тоже свернул к  огородам  и
вскоре не знал, что и подумать. Блондинка вела себя крайне странно.  Нырнула
в  заросшую  кустами  тропинку  между  участками,  перелезла  через   сетку,
пробежала крадучись  огородом  и  снова  перемахнула  через  сетку...  Цегна
одолевал вслед за нею  одну  преграду  за  другой,  все  больше  недоумевая.
Странный путь домой... Может, он чего-то в их разговоре  недослышал?  Может,
речь шла еще и о взломе? Но  потом  он  успокоился,  увидев,  как  блондинка
выбралась из кустов, распрямилась наконец во весь рост и,  уже  передвигаясь
по-человечески, добралась домой. В последнем  Цегна  окончательно  убедился,
когда мальчишка, ремонтировавший во дворе велосипед, окликнул ее:
   - Привет, сестренка!
   Вторую подозреваемую догонять, конечно, было  поздно,  и  Цегна  уже  без
спешки обошел дом вокруг и записал точный адрес.
   Немного позже и немного дальше  отсюда  пани  Букатова  вышла  из  барака
развесить постирушку, и, случайно бросив взгляд в глубь двора, глазам  своим
не  поверила.  Ее  дочь  ползла  по  крыше  приземистого  соседского  сарая,
продираясь через свисающие ветки дерева. Пани Букатова, конечно,  удивилась,
что дочь возвращается из школы таким необычным путем, но  промолчала,  гадая
про себя, какое отношение может иметь к этому Тереска. Ничего не сказала она
и тогда, когда Шпулька заявила, что у нее с непривычки разболелась от  школы
голова, что она сейчас же ляжет спать и ни в какой магазин не пойдет...
   - Дочь Кемпиньских... - задумчиво протянул  участковый,  услышав  тем  же
вечером  доклад  Кшиштофа  Цегны.  -  Насколько  мне  известно,  девчонка  с
заскоками. А семья хорошая, приличные люди.  -  Он  еще  немного  подумал  и
кивнул головой. - Не знаю, сынок, в чем тут дело, но ты правильно  поступил.
Лучше с ними поговорить по-дружески. Завтра надо будет вроде  как  ненароком
встретить их и пригласить сюда на разговор.
   - Разрешите усомниться, стоит ли откладывать на завтра,  -  забеспокоился
Цегна. - Из того, что я слышал, получается, что они в опасности. Эти бандиты
могут на них напасть. Может, поговорить с ними сегодня?
   - Ты думаешь, в этом что-то есть?
   - Очень уж обе были возбуждены. И напуганы. Похоже, они и вправду знают о
каком-то запланированном убийстве.  Я  бы  не  откладывал,  а  повод  всегда
найдется, а то и начистоту можно объясниться.
   Через каких-нибудь полчаса участкового удалось уговорить...
   Со вздохом облегчения Тереска уединилась в своей комнате. День выдался на
редкость суетливый и утомительный, и вот, наконец, пообедав  и  скрывшись  с
родительских глаз,  можно  было  беспрепятственно  предаться  своим  мыслям,
чувствам и переживаниям.
   К своему удивлению, Тереска обнаружила, что состояние души у  нее  совсем
не то, что было вчера. Свалившиеся на нее  обязанности,  недавние  страхи  и
гложущая  ее  проблема  трех  убийц  отодвинули  Богуся  на   задний   план.
Самочувствие ее заметно улучшилось,  взгляд  на  мир  посветлел,  на  сердце
полегчало, да и вообще жизнь казалась уже намного приятней.
   Кроме того, перед лицом грядущих испытаний тратить  время  на  бесплодные
переживания было бы непростительной роскошью.  Первым  делом  надо  заняться
косметическими масками, хватит  откладывать.  Проблем  невпроворот:  убийцы,
саженцы,  репетиторство,  уход   за   лицом,   Богусь...   И   все   требуют
незамедлительных действий.
   Инстинкт подсказывал Тереске, что Богусь сегодня не придет. Из дому лучше
никуда не выходить, зря на опасность не нарываться. Значит, весь остаток дня
можно посвятить уходу за лицом.
   Охваченная приятным  возбуждением,  Тереска  запаслась  на  кухне  яйцом,
лимоном  и  оливковым  маслом,  строго   следуя   указаниям   косметического
справочника и советам, вырезанным из  разных  журналов.  Ромашка  нашлась  в
аптечке. Потом она спустилась на кухню и принесла  к  себе  наверх  чашку  с
блюдцем и терку для овощей, ополоснула все  горячей  водой  и  приступила  к
изготовлению смягчающего состава.
   Поглощенная сложной процедурой, Тереска не обращала никакого внимания  на
то, что происходит внизу. Кажется, кто-то пришел, по голосу вроде бы женщина
в возрасте, уж во всяком случае не Богусь. Гостья о чем-то  разговаривала  с
мамой в столовой. Тереску это не касалось.
   Сгорая от нетерпения, Тереска  принялась  за  дело.  Заварила  ромашку  и
распарила над нею лицо, потом клочком ваты намазала на него кашицу из чашки.
Кашица получилась жидкой и  потекла  на  шею,  испачкала  халат  и  заляпала
умывальник.  Оставив  уборку   на   потом,   Тереска,   согласно   указаниям
справочника, улеглась навзничь. Лежать предстояло целых полчаса,  не  шевеля
лицевыми мускулами. Шевелить мозгами не возбранялось, и Тереска размышляла о
том, что делать с указанием «Маску следует смыть теплым  молоком».  Его  она
прочла уже намазавшись, так что теплым молоком запастись не  смогла.  И  что
теперь делать? Не идти же в таком виде через столовую, тем  более,  что  там
торчат посторонние.
   «Посторонней» оказалась пани Мендлевская. Исполненная любви к  ближним  и
тревоги за их судьбу - в данный момент за судьбу Терески, пани Мендлевская с
доброжелательным сочувствием расспрашивала пани Марту о  дочери  и,  в  свою
очередь, делилась добытыми сведениями. Ошарашенная пани  Марта  узнала,  что
Тереска ступила на кривую дорожку, которая ведет  к  пропасти,  что  следует
немедленно взять ее в ежовые рукавицы, но как  можно  деликатней,  и  тогда,
будем надеяться, ее удастся спасти, в  чем  сама  пани  Мендлевская  глубоко
сомневается. Судя по тому, что она слышала, - слишком поздно...
   В это время Тереска у себя наверху открыла  один  глаз  и  посмотрела  на
часы. Полчаса прошло, маска сделала свое благотворное дело, и теперь надо ее
смыть. Тереска уселась на диване и снова вспомнила о теплом молоке.
   Спуститься за ним в кухню не  было  никакой  возможности,  потому  что  в
столовой, через которую пришлось бы пройти, все еще бубнил настырный женский
голос. Лицо стягивала твердая  желтая  корка,  придающая  ей  вид  упыря.  В
волосах и на халате засохли желтые струпья. О том, чтобы выйти в таком  виде
на люди, нечего было и думать. Сидя на  диване  и  тупо  уставясь  в  стену,
Тереска размышляла, что ей теперь делать. Вдруг у нее вместе с маской слезет
и кожа?
   Что бы этой  тетке  наконец  не  смыться!  Мама  наверняка  пошла  бы  ее
проводить, и можно было бы незаметно проскользнуть на кухню.
   Пани Мендлевская, доведя пани Марту до  нервного  шока  и  вырвав  у  нее
обещание держать ее в курсе воспитательных мер, которые  будут  применены  к
заблудшему чаду, наконец  стала  прощаться.  Затаясь  на  лестнице,  Тереска
нетерпеливо слушала обмен прощальными любезностями. Скорей же, скорей...
   Пани Марта закрыла  дверь  и  застыла  в  прихожей,  охваченная  мрачными
раздумьями. В двуличие Терески верилось с  трудом,  а  каких-либо  симптомов
морального разложения до сих пор за ней не замечалось. Но  пани  Мендлевская
дословно воспроизвела разговор  дочери  с  подругой,  а  причин  оговаривать
Тереску у нее не имелось...
   Пани  Марта  тяжело  вздохнула,  надо  бы  не  откладывая  объясниться  с
дочерью... Подняться прямо сейчас? Нет, так сразу у нее не хватит духу, надо
подготовиться к разговору.
   Она еще раз вздохнула и  направилась  в  спальню.  Тереска,  сидевшая  на
корточках, заняла предстартовую позицию. Но тут раздался