перебила  его  Тереска,  несколько
обиженная то ли на слишком пугливую Шпульку,  то  ли  на  слишком  спокойную
милицию. Участковый и Цегна вели себя  так,  словно  заскочили  поболтать  о
пустяках.  -  Эти  типы,  которые  за  нами  следили,  вас   совершенно   не
интересуют?
   - Что вы, что вы, очень интересуют. Одного мы приметили по дороге, и  его
личность уже выясняется.
   - Выясняется? Да они же все успеют удрать!
   -  Зря  волнуетесь,  не  успеют.  Мой  коллега  обо  всем   наших   людей
предупредил.
   Участковый кивком указал на Кшиштофа Цегну, -  все  это  время  тот  тихо
стоял в сторонке и прилежно слушал. Девочки покосились на него с сомнением.
   - Когда же это он предупредил? - недоверчиво поинтересовалась Шпулька.  -
Он же никуда не уходил, торчал тут молчком.
   - Есть у нас свои способы, - ответил он, стараясь сохранить  серьезность.
- В трудных случаях мы прибегаем к телепатии...
   - К коротковолновой рации, - не  поддалась  обману  Тереска,  внимательно
оглядев штатский костюм Скшетуского.  -  Небось  крохотная,  потому  как  на
поверхности не видать. И что дальше?
   - Ничего. Вы уже добрались до дома, вашу подружку мы подвезем, можете  не
волноваться, а потом примемся за бандитов...
   Тереска не чуяла никакой беды, когда поспешно натягивала на  себя  всякое
тряпье - прошлогоднюю юбку с отвислым задом, стоптанные нечищенные башмаки и
старенький, с разномастными пуговицами жакет. Это был тонкий дипломатический
ход, призванный гарантировать успех трудному садовому делу.  Для  заключения
сделки подруги наряжались в лучшие свои  одежды,  дабы  произвести  выгодное
впечатление, а за уже обещанными саженцами являлись в затрапезном виде.  Они
действовали так не  только  из  опасения  повредить  свои  наряды  во  время
перевозки, но и во избежание нежелательного интереса со стороны прохожих.
   Тереска торопливо завязывала перед зеркалом платок, время подпирало  -  в
полпятого Шпулька явится к насыпи вместе со столом. В этот  как  раз  момент
внизу прозвенел звонок - кто-то пришел.  В  приоткрытую  дверь  в  Терескину
комнату донеслись голоса из прихожей, и она  в  панике  застыла  у  зеркала.
Богусь!!!
   От волнения Тереска ослабла, лицо запылало румянцем, а сердце  выделывало
курбеты, то поднимаясь к горлу,  то  уходя  в  пятки.  Она  стояла,  стиснув
пальцами концы так и не завязанного под подбородком  платка,  и  лихорадочно
соображала. Зад отвис... Лицо... Снова она предстанет перед ним без макияжа!
И, черт побери, пора  бежать,  Шпулька  ее  ждет  на  насыпи.  Да,  вот  он,
злосчастный день, как в воду глядела Шпулька! Что же делать?
   Но все тревоги тонули в нахлынувшем на  нее  чувстве  счастья.  Богусь...
Пришел... Наконец-то... Сейчас она увидит его.
   - Тереска! - позвала ее снизу пани Марта. - К тебе гость!
   Решительным жестом Тереска сорвала с головы платок и  прошлась  расческой
по волосам. Рванула молнию на юбке и снова застегнула  ее,  скинула  с  ноги
башмак и снова его надела. В полном  помрачении  рассудка  криво  застегнула
пуговицы жакета и, неведомо для чего прихватив платок, смахивающий на тряпку
для пола, выскочила из комнаты.
   Зрелище, представшее глазам Терески, было  воплощением  ее  грез:  Богусь
стоял внизу, опершись на перила, и насмешливо взирал на нее. Схватившись  за
перила, чтобы не свалиться вниз от  счастья,  Тереска  на  негнущихся  ногах
медленно спустилась по лестнице.
   - Везет же мне на твои  визиты,  -  проговорила  она  с  горечью,  сквозь
которую пробивалась неукротимая радость. - Неужели так  трудно  позвонить  и
предупредить, что придешь?
   Богусь разглядывал платок с нескрываемым интересом.
   - А что, я опять некстати? -  наконец  отозвался  он.  -  Но  сегодня  ты
вооружилась тряпкой, а не топором, и на том спасибо. А предупредить  заранее
я не мог, меня сюда занесло случайно. Оказался поблизости от твоего  дома  и
решил зайти. Ты куда-то выходишь? Ничего страшного, загляну к тебе в  другой
раз.
   Почувствовав, как внутри у нее все холодеет, Тереска молниеносно  приняла
решение.
   - Никуда я не выхожу, - твердо проговорила  она.  -  Пойдем  наверх,  там
можно поболтать спокойно.
   Комната ее выглядела вполне пристойно, не стыдно было  пригласить  гостя.
Познав на горьком опыте опасность генеральных уборок, Тереска  категорически
от них отказалась, по крайней-мере до тех пор, пока не  установятся  прочные
контакты с предметом ее грез.  Быстренько  запихав  в  шкаф  раскиданные  по
стульям мелкие детали гардероба,  она  бросила  платок  на  стол.  Богусь  с
любопытством огляделся вокруг и сел на тахту.
   -  Что  ж,  с  жизненным  пространством  дела  твои  обстоят  недурно,  -
одобрительно заметил он. - Устраиваешь тут что-нибудь?
   - В последнее время нет, - небрежно ответила она. - Времени  не  хватает,
дел навалилось по горло.
   Богусь внимательно осмотрел полку, стол и шкаф, словно что-то выискивал.
   - А музыка у тебя есть? Поставь что-нибудь, а?
   - Музыка? - не сразу сообразила Тереска. - Нет, здесь ничего нет. Радио у
нас внизу.
   - Как же так? У тебя нет магнитофона? И даже проигрывателя?
   Звучавшее  в  его  голосе  изумление  отдавало  недовольством,  если   не
презрением. Тереска почувствовала себя глубоко обиженной. У нее не  было  ни
магнитофона, ни проигрывателя, у нее даже транзистора не было, а главное, до
сих пор ей и в голову не приходило, что все это  у  нее  должно  быть.  Чета
Кемпиньских не баловала своих детей роскошью, и с этим приходилось мириться.
И только сейчас Тереска почувствовала себя убогой и обделенной,  недостойной
Богуся, привыкшего к совсем иному уровню жизни.
   - Пожалуй, надо что-нибудь прикупить, -  обронила  она  небрежным  тоном,
долженствующим  показать,  что  отсутствие  в   комнате   предметов   первой
необходимости допущено по ее недосмотру и с финансами вовсе не связано.
   - Я уже понял, что сюда надо являться готовым  ко  всяким  сюрпризам,  но
чтобы музыки не было... Ясно, к тебе надо ходить со своим транзистором, -  с
издевкой произнес Богусь, вынимая сигареты. - Закуришь?
   Тереска чуть не подскочила.
   - Разве ты куришь?
   - Курю. А ты нет?
   Гордость взяла верх над чувствами.
   - Конечно нет, хотя это модно, - ответила Тереска, не скрывая  презрения.
- Но за модой я не гонюсь, мне вообще стадные увлечения не по душе. А  ты...
ты же не курил в лагере?
   Богусь пожал плечами.
   - В лагере кончалось мое  детство,  -  снисходительно  пояснил  он.  -  В
детстве я не заводил вредных привычек, чтобы не нарываться на  неприятности.
Сама знаешь, как это в школе делается. Я не охотник прятаться  по  сортирам.
Ну а теперь поводы для самоограничений исчезли.
   Тереска кивнула. Чувства вернулись  на  свое  место.  Богусь  снова  стал
независимым, храбрым, взрослым и еще более  неотразимым.  Все  его  слова  и
поступки казались ей достойными восхищения.
   - Конечно, взрослым многое разрешается, - признала она.
   Богусь глядел на нее недоверчиво.
   - Слушай, а ты правда никуда не торопишься? Мне кажется, я тебе помешал.
   - Почему это?
   - Потому что ты сидишь как на  иголках.  Да  и  твое  облачение  домашним
платьем не назовешь, хотя в качестве пеньюара это даже оригинально.
   Затопившие ее волны блаженства стали спадать, уступая место прозе  жизни,
довольно-таки  жестокой.  Пришлось  вспомнить   о   своем   жалком   наряде.
Переодеться, что ли? Снять жакет, сменить проклятую юбку и  грубые  башмаки,
показаться ему наконец в женственном  виде...  Нет,  слишком  поздно.  Образ
Шпульки, обреченной на тоскливое ожидание у насыпи, возник перед  ней  немым
укором. В темноте Шпульку с места не  сдвинешь,  а  ведь  это  их  последняя
поездка.
   Тереска заколебалась.
   - По правде говоря... - отважилась она наконец. Богусь тут же вскочил  на
ноги.
   - Что ж ты мне сразу не сказала?
   Расстроенная Тереска неохотно последовала его примеру. Немного  наберется
на свете дел, которые нельзя отменить даже ради Богуся... Такое  из-за  этих
саженцев невезение! Надо бы ему все как следует объяснить, а то чего доброго
обидится, подумает, что его визиты сюда нежелательны. Однако в глубине  души
Тереска смутно сознавала, что общественным поручением и садом для несчастных
детишек Богуся не проймешь, как бы еще на смех не поднял ее неотложное дело.
Впрочем, в этом деле есть и другие, весьма существенные моменты.
   - Признаться, - заговорила она в порыве вдохновенья, - мне  действительно
надо обделать одно дельце, пока не стемнело.
   - Родители запрещают поздно возвращаться?
   - Не родители, а милиция.
   Богусь, уже дошедший до дверей, изумленно обернулся.
   - Вот это да! А что ты натворила?
   - Влипла в дурацкую историю,  -  ответила  Тереска,  радуясь  возможности
сообщить, что и в ее сереньких буднях есть место интригующим авантюрам. -  Я
уже тебе говорила про свои идиотские  проблемы.  Нас  со  Шпулькой  пытаются
убрать  какие-то  типы.  Помнишь  Шпульку?  Так  вот,  типы  подозрительные,
замышляют преступление, а опознать их можем только мы. Вчера вечером они  за
нами следили...
   Заинтригованный Богусь смотрел на нее пристально, но недоверчиво.
   - А вы случайно манией преследования не страдаете?
   - Если и страдаем, то не в  одиночку.  К  нам  подключилось  все  местное
отделение милиции. В темных местах нам появляться запретили. Я, конечно,  не
очень-то этих типов боюсь, но Шпулька перепугана страшно, и можно ее понять.
Она меня сейчас ждет, мы с ней должны съездить за город.
   - Интересно, - сказал Богусь, спускаясь по лестнице. - Разумеется, я тебя
задерживать не стану. А какое они замышляют преступление?
   - Понятия не имею. Мы знаем, что они кого-то хотят  убить,  а  вот  кого,
неизвестно. Милиция занялась этим делом, мы не встреваем.
   - Правильно, от таких дел лучше держаться подальше.  Значит,  по  вечерам
тебя из дома не выпускают?
   - Ну что ты! Конечно, выпускают. По городу мне разрешено  гулять,  нельзя
только заходить в места, где темно и  пустынно.  В  кино,  например,  ходить
можно... Я так давно в кино не была!
   В горле у Терески словно картофелина застряла, жесткая и сырая. Что  если
он не понял намека?.. Распрощается и исчезнет, а потом снова явится в  самый
неподходящий момент... Нет, больше ей такого не вынести...
   - В кино можно? - оживился Богусь. - А что, неплохая идея. Ты какой фильм
хочешь посмотреть?
   - Да хоть какой, я давно уже ничего не видела.
   - В «Палладиуме», кажется, идет интересный фильм. Надо будет тебя на него
сводить.
   - Может, сходим завтра? - робко предложила Тереска. Затаив  дыхание,  она
ждала ответа.
   - Нет, завтра не получится, а вот  послезавтра  сходим.  На  шестичасовой
сеанс.
   Богусь смолк, размышляя о том, что сводить в  кино  потенциальную  жертву
убийства даже интересно. К тому же его разбирало любопытство, что наденет на
себя Тереска по такому случаю.
   -  Ладно,  значит,  послезавтра,  -  согласилась  Тереска,  стараясь   не
взорваться от счастья. - А где мы встретимся?
   - В центре где-нибудь. Можно перед «Орбисом» на Братской.  В  полшестого.
Согласна?
   Тереска была согласна на любое место и на любое время, даже на трамвайное
депо в полночный час. Ей было  невдомек,  что  Богусь,  собравшийся  кое-что
уладить в «Орбисе», нарочно выбрал филиал  поблизости  от  кинотеатра  -  он
опасался, как бы дама не опозорила его своим нарядом, если  с  ней  придется
ехать через весь город. Тереска не знала о его тайных опасениях, а  если  бы
узнала, все равно  не  стала  бы  отказываться  от  счастья.  Наконец-то  ее
любовные дела пошли на лад!
   Добравшись до калитки, оба занервничали. Богусь  только  сейчас  заметил,
что грязную тряпицу Тереска прихватила с собой. Его даже в  жар  кинуло  при
мысли, что кто-то сможет  увидеть  его  в  таком  обществе.  Он  лихорадочно
выискивал  благовидный  предлог,  чтобы  отделаться  от  девушки.   Тереска,
жаждавшая, чтобы Богусь проводил ее, тем не менее тоже была не прочь от него
отделаться: незачем Богусю знать о саженцах, а тем более о том, на  чем  они
их перевозят. Шпулька наверняка держит  колымагу  на  виду,  а  может,  даже
расселась на столешнице...
   Надежда увидеться с Богусем послезавтра вдохнула в нее силы.
   - Не провожай меня, - самоотверженно  сказала  Тереска.  -  Мне  придется
лететь сломя голову, а вид у меня и без того дурацкий.
   - Да, если оба мы полетим сломя голову, это будет зрелище для закаленных,
- согласился Богусь, чувствуя к Тереске чуть ли не  благодарность.  -  Тогда
чао, держись. Постарайся, чтобы тебя не  убрали,  хотя  бы  до  послезавтра.
Говорят, фильм хороший...
   Разъяренная получасовым ожиданием Шпулька поняла все с  первого  взгляда.
Тереска излучала сияние, и казалось,  у  нее  выросли  крылья.  Она  явилась
преображенной.
   - Значит, я тут торчу  людям  на  смех  из-за  Богуся,  -  едко  заметила
Шпулька. - Он мне уже осточертел, этот Богусь, только лишние  хлопоты  из-за
него... Ты что, не видишь, что уже темнеет?
   Тереска не видела, ей сейчас было бы светло даже в кромешной тьме.
   - Вовсе не темнеет, солнце еще не зашло. Да, я  виделась  с  Богусем,  он
пришел как раз в тот момент, когда я выходила. А ты откуда узнала?
   - Солнце уже зашло, это ты вместо него сияешь. И узнавать не надо. Только
запомни раз и навсегда, я не собираюсь быть вечной  жертвой  твоих  любовных
делишек. Выбирай! Богусь или бандиты.
   - Я выбираю Богуся, - без колебаний объявила Тереска.  -  Хватит  ко  мне
цепляться, едем туда в последний раз. А завтра смотаемся в Тарчин.
   - Завтра! - мрачно отозвалась Шпулька,  разворачивая  колымагу.  -  Стало
быть, завтра Богусь занят. Ты на этом Богусе помешалась, носишься с ним  как
с писаной торбой.
   - Завтра Богусь действительно занят, а послезавтра мы с ним идем в  кино.
Жизнь прекрасна!
   - Для кого как, - пробурчала Шпулька, отталкиваясь левой ногой. - Мне  от
нее никакой радости.
   Тереска пустила в ход правую ногу и,  с  трудом  оторвавшись  мыслями  от
Богуся, сочувственно взглянула на подругу.
   - Что-то случилось?
   - Закрыли буфет, где подрабатывала мама, -  мрачно  сообщила  Шпулька.  -
Опять мы сядем на мель. Ума не приложу, что делать.
   - О Боже, только не об этом! - простонала Тереска, чувствуя, как  меркнет
ее  радужное  настроение.  -  Стоит  мне  задуматься  о  деньгах,  как  руки
опускаются...  Ни  транзистора,  ни  проигрывателя,  ни   фотоаппарата,   ни
приличных шмоток, сапог и зимнего пальто - и тех нету. А отец заладил  одно:
воровать не буду!
   - Мой твердит то же самое, - вздохнула Шпулька. - И  откуда  только  люди
берут деньги для своих чад? Кристина получает все,  чего  душа  пожелает,  и
этот ее... жених тоже. Родители им ни в чем не отказывают.
   - Значит, их родители не чета нашим. Мои вот пальто мне  обещали  купить,
может, купят и сапоги, а об остальном лучше и не мечтать, потому  что  этого
балбеса, моего братца, тоже одевать нужно. Одна надежда, что сама заработаю.
Если давать эти паршивые уроки по двадцать четыре часа в сутки...
   И Тереска и Шпулька уже давно привыкли рассчитывать только на себя  и  по
одежке протягивать ножки. Унылая проза жизни упорно пыталась одолеть  поэзию
чувств - финансовые темы действовали на них угнетающе и приводили  к  упадку
духа.
   Ближе к месту назначения поэзия чувств все-таки взяла свое.
   - Хорошо бы вытащить Богуся за город, - размечталась Тереска,  -  надо  с
ним условиться на воскресенье.
   - В воскресенье мы сажаем деревья в Пырах, - напомнила ей Шпулька.
   - Вот еще! Я сажать деревья не собираюсь и тебе не советую. Это ж  совсем
сдуреть надо, чтобы согласиться на такое! Мы свое отработали, пускай  теперь
вкалывают другие.
   - А я так люблю сажать деревья! Лучше в одиночку посадить целый сад,  чем
маяться с этими саженцами. Да еще все время  трястись,  как  бы  бандиты  не
прикончили. Не знаешь, почему нас не позвали сегодня на опознание?
   - Не знаю. Наверное, бандитов под рукой не оказалось. Да тебе-то что...
   - Как это что? - разнервничалась Шпулька. - Думаешь, так  приятно  ждать,
когда тебе свернут  шею?  Тебе  тоже  станет  спокойнее,  когда  их  наконец
поймают.
   -  Не  знаю,  -   рассеянно   сказала   Тереска,   поглощенная   какой-то
увлекательной мыслью. - Не в спокойствии дело. Я не против, чтобы бандиты на
меня напали, когда Богусь рядом. Он кинется  меня  защищать,  представляешь?
Это вроде бы очень сближает.
   - Существуют более приятные способы для  сближения.  Если  тебе  нравится
лезть на рожон, валяй, только  меня  от  такого  дела  уволь.  Я  с  Богусем
сближаться не собираюсь.
   - Не гони. Сейчас нам сворачивать.
   Последний владелец сада, пообещавший им для благородной цели выделить под
расписку пятнадцать саженцев, сидел за столом в своей кухне в компании  двух
гостей. Это был тучный рослый мужчина с бычьей  повадкой  и  с  физиономией,
лишенной следов каких бы то ни было умственных  навыков.  Гости  его  являли
собой полную противоположность друг другу. Старший, очень  высокий  и  очень
худой блондин, казался таким блеклым, будто его выстирали  слишком  усердно.
Младший, низенький, но крепко сбитый, наоборот, был жгучим брюнетом. Старший
вел  себя  сдержанно,  если  не  флегматично,  и  одет   был   с   неброской
элегантностью, младший нрав имел темпераментный и  бурливый,  а  одежда  его
переливалась всеми цветами радуги. Странно было видеть  этих  троих  вместе,
однако нашлась тема, которую они обсуждали с живейшим интересом.
   - Здесь безопасно, - толковал хозяин,  хмуря  брови.  -  Место  надежное,
лучшего не найдешь. Здесь нас не  углядит  никто...  Надо  же,  принесла  их
нелегкая!
   Последние слова были сказаны недовольным тоном, после  взгляда,  случайно
брошенного в окно. Гости тоже выглянули во двор.
   - Так я и знал! Проклятие! - разволновался младший, срываясь с места.
   - Спокойно, - холодно сказал старший. - Без паники. Кажется, ты  оказался
прав. Уходим через черный вход, немедленно. Пускай увидят, что нас тут нет.
   - Я же предупреждал насчет ментов! Я же говорил!
   Хозяин, который по-прежнему сидел за столом,  тупо  уставившись  в  окно,
изумленно вскинулся.
   - Какие менты? Вы что, ошалели?
   - Эти девки на твоем дворе! Работают  на  ментов!  Они  за  нами  следят!
«Здесь безопасно»! Ничего себе, надежное место!
   - Чего это с ним? Это ж девчонки, школьницы, за саженцами приехали, я  им
вчера обещал и напрочь про них забыл. Не то чтоб  забыл,  а  они  собирались
попозже приехать, под вечерок...
   - А явились пораньше! Какое  тебе  еще  доказательство  нужно?  -  бурлил
жгучий брюнет, метавшийся от стола к двери. - Они  нас  выследили  вчера!  А
теперь приехали, чтобы проверить!
   - Прекрати истерику! - осадил его старший и принялся  за  хозяина.  -  Из
какой они школы, какие саженцы, объясните толком, откуда они тут взялись?
   Хозяин растолковал что к чему: девчонки выполняют общественное поручение,
саженцы собирают  для  сада.  Выстиранный  блондин  сухо  заметил,  что  эти
общественницы встретились им вчера по  пути  и  показались  подозрительными.
Хозяин подтвердил, что вчера девчонки действительно были тут,  приходили  за
саженцами к соседям, а раньше в этих местах их никогда не видели.
   - Одна направляется сюда! - диким хрипом известил их нервный брюнет.
   Флегматичный блондин, глянув в окно, не спеша поднялся со словами:
   - Да уймись ты наконец, ничего же еще не ясно, - и, обращаясь к  хозяину,
добавил:
   - Нам пора уходить, пан  Шимон,  выпустите  нас  черным  ходом.  А  девиц
проведите по всем помещениям,  пусть  убедятся,  что  дом  пуст.  На  всякий
случай. Затем выставите их, а там видно будет. Со стола уберите...
   - Дом закрыт, и никто не отзывается, - доложила Тереска, возвратившись  к
Шпульке, оставшейся возле колымаги.
   - Куда же делся хозяин? - недоумевала Шпулька. - Он  должен  быть  где-то
тут, дома или во дворе.
   - Мож