е
коснуться се своим телом, но Леонора прижалась к нему, возвращая поцелуй;
   Джино почувствовал, как в него уперлись ее мягкие груди, как теплые бедра
соприкоснулись с его ногами. Он знал, что она неизбежно ощутила  несгибаемую
твердость в его плавках, твердость, с которой даже холодная вода  ничего  не
могла поделать.
   - Я люблю, люблю, люблю тебя, -  шептал  он  между  поцелуями.  -  Люблю,
люблю, люблю.
   - Я тоже, Джино, я.., тоже.
   Руки его непроизвольным движением легли ей на грудь, и она не  оттолкнула
его. Он не общался с женщиной с того самого момента, как вышел из тюрьмы, но
ведь сейчас рядом с ним Леонора, и ему удавалось держать под контролем  свои
инстинкты.
   - Господи, - негромко проговорил он. - Мне не хочется, чтобы все это было
так.
   - Почему? Будем  делать  то,  что  хотим  делать.  -  Она  покрывала  его
страстными поцелуями. - Никогда мне не было так хорошо.
   В этот момент, брызгая друг в друга, к ним подплыли Дженнифер и Коста.
   - Давайте с нами, - жалобно сказала Дженнифер, -  без  вас  скучно.  Я-то
думала, что мы поплаваем наперегонки.
   Джино неохотно отдалился от Леоноры.
   - Ну конечно.
   - Да, - прерывистым голосом согласилась та.
   - Плывите сначала вы, а мы следом за вами, - распорядился Джино.
   - Мы уже, - ответила ему Дженнифер. - Хочу вместе.
   - А может, нам уже пора? - спросил Коста. Он  был  неспокоен,  видя,  как
приближается нечто, что ему уже  стало  понятным.  Он  видел,  как  Джино  и
Леонора отпрянули друг  от  друга  в  тот  момент,  когда  они  с  Дженнифер
приблизились. Это  вовсе  не  ужаснуло  его.  Просто  его  друг  пользовался
возможностью, а вот это уже становилось не совсем хорошо.
   - Да, пойдемте домой, - поддержала его Дженнифер. - Я  замерзла,  и  вода
становится все прохладнее. Они выбрались на берег.
   - Мы забыли про полотенца, - простонала вдруг Леонора.
   У девушек, кроме платьев, ничего с собой не было, Коста и Джино -  только
в брюках и рубашках. Весь путь до дома они вчетвером дрожали от озноба.
   Джино обнимал Леонору за плечи, прижимая к себе, стараясь согреть.
   - Слушай. Я знаю, у нас остается совсем мало времени, но  я  также  знаю,
кто прав, а правы мы - ты и я. Я понял ото сразу, как увидел тебя.
   - Мне кажется, я поняла это одновременно с тобой,  -  прошептала  она.  -
Когда я смотрю на тебя, то чувствую такую близость, которой у меня  не  было
ни с кем - даже с родителями.
   - Я вовсе не ангел, - продолжал Джино. -  Мне  приходилось  делать  целую
кучу вещей, которых лучше не делать. Но не так уж я, в конце концов, и плох.
Знаешь, у меня еще не было рядом человека, которого заботило бы  то,  что  я
делаю.
   - Меня это заботит, - нежно ответила Леонора. Он легонько сжал ее плечо.
   - Мы поженимся, - твердо сказал он. - Будь уверена.  Коста  оглянулся  на
них и окинул парочку свирепым взглядом.
   - Поторопитесь, - скомандовал он.
   - Как? - прошептала Леонора. - Отец никогда не позволит...
   - Не беспокойся. Поженимся. Торжественно тебе обещаю это.
   Она остановилась, чтобы посмотреть на него.
   - Как бы мне хотелось, чтобы это было возможно. Но они  начнут  говорить,
что я слишком молода, а у тебя нет денег и...
   Он держал ее лицо в своих ладонях.
   - Замолчи, - чуть хриплым голосом попросил он. - Просто  замолчи,  ладно?
Мы поженимся, может быть, и не сразу вот так, но не позже, чем  мне  удастся
заработать нужную сумму. Давай подождем. Придется нелегко, но мы  справимся.
Правда?
   Ее бездонные голубые глаза сияли.
   - Правда.
   Склонившись, он жадным ртом приник к ее губам. Коста оглянулся еще раз и,
рассмотрев в темноте, чем эти двое заняты, бросился со всех ног к ним, чтобы
оттолкнуть их друг от друга.
   - Эй! - выкрикнул он одно из тех  словечек,  которых  нахватался  уже  от
Джино. - Что такое на вас накатило? Леонора хихикнула.
   - Мы влюбились, братик, влюбились друг в друга.
   - Не-е-т, - простонал Коста. - Только не это.
   - Мы собираемся,  -  Леонора  взволнованно  улыбалась,  -  мы  собираемся
пожениться.
   - Да это же замечательно! - чирикнула Дженнифер.
   Джино с удивлением понял, что губы его растянуты в глупую улыбку.
   - Я буду женатым человеком! -  прокричал  он.  -  Можете  вы  себе  такое
представить?
   - Нет, я - не могу, - бросил в ответ Коста. - Но знаю, что на вас  нашло.
По-моему, вы сошли с ума.
   - Поздравьте нас, - настаивал Джино. - В конце концов, Коста,  я  -  твой
лучший друг, она - твоя сестра, да ведь ты плясать должен от радости!
   - Джино. - Голос Косты прозвучал очень твердо. - Подумай  здраво.  А  как
быть с моим отцом? Но Джино уже понесло.
   - А мы ему пока ничего не скажем. Когда я вернусь в Нью-Йорк и  заработаю
кучу денег, вот тогда и приеду за Леонорой. Если  я  стану  богатым,  он  не
сможет возразить.
   Коста в изумлении покачал головой.  Он  отказывался  поверить  тому,  что
происходило у него на глазах. И происходившее пугало его: ведь  единственным
результатом  всего  этого  могли  стать  только  неприятности.  Он  был  уже
достаточно трезвомыслящим, чтобы понять: если  отец  всего  лишь  заподозрит
что-нибудь в этом роде, то посадив Джино на ближайший поезд и вышвырнет  его
из их жизни навсегда.
   Леонора, Джино и Дженнифер между тем отплясывали вдоль  улицы,  смеясь  и
роняя на землю капли воды.
   - Пошли домой, - сухо сказал Коста.
   - О, какой же ты зануда! -  воскликнула  Дженнифер.  -  Неужели  тебе  не
нравятся приключения?
   - Только со счастливым концом, -  позволил  себе  едва  заметную  усмешку
Коста, внезапно ощутив себя гораздо старше своих шестнадцати лет.
   - У нашего приключения конец будет именно таким! - заверил его Джино. - Я
знаю это. Я - Джино Сантанджело, и когда я знаю что-то - и  ты  сам  в  этом
убедишься, - то так оно и есть.
   Коста кивнул.
   - Надеюсь.
   В глубине души он знал, что его друг ошибался.
   В Нью-Йорк Джино вернулся исполненный самых высоких помыслов.  Наконец-то
в жизни его появилось нечто - некто, - ради кого имеет  смысл  работать,  не
щадя себя. Леонора дождется его. Их будущее в руках Джино.
   Время до его отъезда из Сан-Франциско пролетело незаметно. С  Леонорой  у
него состоялась еще только одна личная встреча, за которую они  оба  глазами
сказали друг другу куда больше, чем некоторые люди за всю свою жизнь.
   Даже Коста начал понимать, как все это серьезно. В  ночь  перед  отъездом
Джино проскользнул в спальню Леоноры, и  они  проговорили  почти  до  самого
утра, строя планы на будущее, которое представлялось им  неразделимо  общим.
Целовались - поначалу торопливо, потом все увлеченнее и увлеченнее.
   - Можешь взять  меня,  если  хочешь,  -  прерывисто  дыша,  тихо  сказала
Леонора. - Я ни с кем еще.., ты понимаешь. Но Джино, с тобой.., ну.., мне не
хочется, чтобы ты ходил к другим женщинам... Хотя я и  знаю,  что  у  мужчин
есть кое-какие потребности.
   Он заставил себя оторваться от нее.
   - Если ты можешь ждать, то могу и я, - просто ответил он ей.
   - Но нам нет никакой нужды ждать, Джино. - Щеки ее  раскраснелись.  -  Мы
любим друг друга, а когда люди любят друг  друга,  что  не  правильного  они
могут сделать?
   Он посмотрел на нее, такую нежную, мягкую и страстную.  В  эти  мгновения
она была для него столь желанной, что  он  стал  уже  всерьез  опасаться  за
целостность своих распираемых изнутри брюк.
   - Ничего не правильного, просто мы должны сохранить это для  будущего,  -
ответил он.
   Кто  бы  мог  подумать,  что  Жеребец  Джино  станет  предаваться   таким
сентиментальным глупостям? Уж конечно, не сам Джино.
   Первое, что он сделал по возвращении  в  Нью-Йорк  -  это  разыскал  себе
квартирку. Всего в двух кварталах от  прежнего  жилья,  и  тоже  в  какой-то
развалюхе, но ему требовалось всего лишь  место  для  сна,  где  он  мог  бы
набираться сил,  чтобы  выполнить  все  задуманное.  Теперь  Джино  пришлось
серьезно задуматься над тем, как экономить каждый  цент,  каждый  доллар.  У
него сохранился счет в банке, где лежали целых семьдесят пять  долларов,  но
еще большую уверенность в  него  вселял  сейф  с  двумя  тысячами  хрустящих
новеньких банкнот. Он пришел к  выводу,  что,  прежде  чем  отправляться  за
Леонорой, ему потребуется накопить гораздо более солидную сумму. Нужно снять
приличное жилье, необходима машина. Нужны деньги  -  много  денег.  Франклин
Дзеннокотти никогда не отпустит от себя дочь, если не убедится  в  том,  что
Джино в состоянии поддерживать привычный для нее образ жизни.
   Для начала он прямиком отправился к Ларри,  чтобы  прояснить  обстановку.
Стоял ранний вечер, и бар был переполнен, однако ни  одного  знакомого  лица
Джино не заметил - одни юнцы, потягивающие молочный коктейль.
   - А где старая шайка? - обратился он с вопросом к бармену.
   Тот украдкой окинул его взглядом.
   - У нас многое переменилось, Джино. Ступай в  заднюю  комнату  и  постучи
дважды в дверь, что ведет на склад.
   В  изумлении  Джино  присвистнул.  Бар  Ларри  превратился  в   маленькую
закусочную. Он прошел указанным маршрутом, спустился на один пролет лестницы
в нечто вроде подвала, постучал. Дверь  открыли,  и  он  очутился  в  тускло
освещенной комнате с круглыми столами, джаз-группой, что-то  наигрывавшей  в
своем углу, и голенастыми официантками в  кокетливых  передничках.  Все  эти
перемены, подумал Джино, должны были обойтись недешево.
   За одним из столиков сидел Розовый Банан в новеньком, с иголочки, костюме
в полоску, с зажатой в уголке  мясистых  губ  сигарой,  со  стаканом  виски,
поднесенным ко рту маленькой блондиночки, устроившейся у него на колене.
   Не старая ли это его знакомая? Выглядевшая старше своих лет из-за  губной
помады и прически-перманента, но с неизменным  высокомерно-заносчивым  видом
посматривающая вокруг. Мисс Дразнилка. Та самая, что занимала все его  мысли
вплоть до того дня, когда  он  впервые  увидел  Леонору.  Теперь  она  стала
похожей на настоящую даму из  толпы,  только  было  в  ее  внешности  что-то
дешевое.
   - Эй! - Он направился к ним. - Банан!
   - Джино! - Тот рывком вскочил на ноги. - Когда  же  это  тебя  выпустили,
старина? Каким образом? Джино скорчил гримасу.
   - Что мне сказать тебе, парень? Только то, что я не рекомендовал бы  тебе
проводить свой отпуск там, где я был.
   Банан расхохотался, обнимая старого приятеля.
   - Сейчас я куплю тебе выпивку, и ты поподробнее расскажешь мне обо всем.
   - Извините меня, - пронзительным голоском заявила о себе мисс  Дразнилка,
дергая Банана за рукав пиджака.
   - Гм? О, да... Джино, помнишь Синди, а?
   - Ну еще бы. - Он послал ей улыбку. - Она всегда относилась  ко  мне  так
по-дружески, как я мог забыть се? Синди искоса взглянула на Джино.
   - Да-да, - едко заметила она. - Джино Санганджело. Д-Ж-И-Н-О. Помнится, я
еще должна была немало о тебе услышать?
   - Так и будет, куколка, так оно и будет.  -  Не  обращая  больше  на  нее
внимания, Джино повернулся в Банану. - Посмотрите на него!  Похоже,  дела  у
тебя идут неплохо. Когда мы виделись последний раз, ты валялся на больничной
койке животом кверху с парой сломанных ребер? Что произошло?
   Банан многозначительно постучал пальцем себя по голове.
   - Я набрался ума. Помнишь, о чем ты говорил мне в больнице?  Ты  оказался
прав. Кто станет хвастаться тем, что зарабатывает на жизнь, сидя  по  уши  в
чужом дерьме? Теперь я поумнел, я стал здесь большим  человеком,  Джино.  Уж
можешь мне поверить. Большим человеком.
   Они сели за столик, и Банан щелкнул пальцами, заказывая выпивку.
   - Так чем же ты занимаешься? - поинтересовался Джино.
   Банан опустил глаза.
   - Я.., м-м.., оказываю услуги людям. Важным людям. Джино хранил молчание.
Ему не хотелось давить  на  собеседника.  Услуги  могли  означать  все,  что
угодно. Лучше говорить об этом наедине, без Синди, дышавшей Банану в шею.
   - Синди живет со мной, - объяснил тот.  -  У  нас  неплохое  гнездышко  в
районе Сто десятой улицы.
   - Да, здорово здесь все переменилось. Вот уж никак не ожидал, что ты  так
окрутишь моего приятеля, - обратился Джино к Синди.
   - Это почему же? - требовательно спросила девушка. Джино пожал плечами.
   - Как тебе сказать. Просто Банан никогда не казался... - Слова застряли у
него в горле. Как он мог сейчас сказать, что Банан никогда  не  казался  ему
парнем,  способным   довольствоваться   одной-единственной   юбкой?   Банан,
последний из поколения великих трахалыциков. Он решил сменить тему.
   - А что, в школу ты больше не ходишь?
   Она облизнула жирно обведенные помадой губы.
   - Я ее ненавидела точно так же, как ненавидела свой дом. Поэтому и ушла -
оттуда и оттуда. Мне семнадцать - я достаточно взрослая,  чтобы  делать  то,
что мне самой хочется. Ведь это моя жизнь, правда?
   Семнадцать. Столько же, сколько и Леоноре. Но как же они отличаются  друг
от друга. Синди - ловкая, накрашенная,  распахнутая  настежь.  И  Леонора  -
мягкая и удивительно красивая, наивная, как нетронутый цветок.
   - А Катто вы поблизости не встречали?
   - Катто! - Банан произнес это имя с отвращением, все равно что  выплюнул.
- Такой тупица! До сих пор сосет мамочкину сиську.
   - Что ты хочешь сказать?
   - То, что он хуже чирья в заднице. Сам не знает своей выгоды. До сих  пор
копается в мусоре со своим стариком. И вот это-то он  называет  зарабатывать
деньги! Нет, больше он меня нисколько не интересует.
   - Хочу танцевать, - заявила Синди.
   - Через минуту.
   - Сейчас.
   Банан смущенно улыбнулся.
   - Ладно, сейчас.
   Джино следил взглядом за тем, как они кружились на крошечной площадке для
танцев; время от времени он обводил глазами комнату, полную  людей.  Толстый
Ларри стоял за стойкой рядом с человеком, в котором Джино  признал  Эдди.  В
полумраке виднелись еще несколько знакомых лиц. Восстановить  прежние  связи
будет делом нетрудным.
   Он прихлебывал виски из своего стакана и наблюдал  за  Бананом  и  Синди.
Девушка работала на толпу, вертя своей круглой попкой,  всплескивая  грудью.
Все та же Дразнилка. Такая же хорошенькая. Однако какой  бы  привлекательной
Синди ни была, его это больше не волновало. Теперь у него  есть  Леонора,  а
она стоила их всех, вместе взятых.
   На следующий день Джино решил навестить  Катто.  Тот  жил  неподалеку,  в
изрядно обветшавшем доме, где квартиры сдавались внаем.  Вместе  с  Катто  в
трех комнатах  проживали  его  отец,  мать  и  четверо  младших  братишек  и
сестренок. Джино всегда принимали там как родного.
   - Миссис Боннио. - Он поцеловал открывшую ему дверь женщину, лицо которой
преждевременно состарил тяжелый труд. - Катто дома?
   - Джино! Когда ты вернулся?
   - Только вчера. Я был в Сан-Франциско.
   - А я-то считала, что ты в тюрьме,  дрянной  мальчишка!  -  Она  дружески
похлопала  его  по  плечу.  -  Катто!  Катто!  Поди  посмотри,  кто  пришел!
Останешься с нами поужинать? - повернулась она к Джино.
   В прихожую вышел Катто, принеся с собой знакомый, но уже позабытый  Джино
запах мусорной свалки.
   - Джино! Ах ты душа пропащая! - Друзья обнялись. - Мы все так скучали  по
тебе.
   Исходящий от Катто запах никогда особенно не тревожил Джино - он привык к
нему с детства. Во время ужина,  сидя  вместе  со  всеми  за  столом,  Джино
чувствовал себя, как в родной семье. Поев, он  вышел  с  Катто  на  улицу  -
прогуляться. Вспомнив для начала старые времена, Джино затем спросил:
   - Что случилось с Бананом? Он стал похож на настоящего  пижона.  Как  это
так вышло, что он процветает, а ты по-прежнему копаешься в дерьме?
   Лицо Катто окаменело.
   - А ты ничего не слышал?
   - О чем?
   - Знаешь, чем Банан зарабатывает на свои роскошные костюмы?
   - Знал бы - не стал спрашивать. - В это же мгновение Джино понял, что  он
сейчас услышит, и догадка его оказалась верной.
   - Он убивает людей, - очень  просто  сказал  Катто.  -  За  деньги.  Если
кто-нибудь заплатит ему пятьсот долларов за то, чтобы расправиться с  тобой,
то ты - мертвец, поверь мне.
   Джино молчал. Слова Катто в общем-то его не поразили. Насилие  уже  давно
стало составной частью и его собственной жизни. Но Розовый Банан и - убийца?
В это как-то не верилось.
   - Дерьмо, - сплюнул Катто. - Я больше с ним не вижусь, и коли у тебя есть
на плечах голова, ты поступишь так же.
   Голова у Джино на плечах была, но друг - это все-таки друг. А потом,  кто
знает, что готовит будущее, и кто именно из друзей может ему потребоваться в
трудную минуту.
   Старик откашлялся и сплюнул мокроту в мятый носовой платок.
   Джино не поднял даже головы  от  листа  бумаги.  С  великим  усердием  он
копировал слова, написанные  для  него  на  каком-то  обрывке:  дорогая  моя
Леонора, дорогая моя любовь".
   Это было уже четвертое его письмо за последние несколько недель.  Стыдясь
своей необразованности, он поневоле обращался к старику, мистеру Пуласки, за
помощью в орфографии и пунктуации. Жил мистер Пуласки этажом выше,  так  что
далеко идти Джино не пришлось. Услуги старика  стоили  ему  всего  несколько
долларов  и  освобождали   от   гнетущего   чувства   неловкости   за   свою
безграмотность. К тому же общение с верхним жильцом стало для Джино неплохой
школой.
   От Леоноры он получил два ответных письма. Написанные  ее  восхитительным
почерком на благоухающей розовой бумаге, эти  письма  Джино  вечно  носил  с
собой, даже в мыслях не соглашаясь расстаться с ними. Пришло послание  и  от
Косты, в котором тот умолял друга не  забывать  о  разговоре  с  Франклином,
удостоившим Джино этой чести в день его отъезда из Сан-Франциско. Джино и  в
самом деле хорошо помнил их беседу. Франклин привел его  в  свой  кабинет  и
прочитал целую лекцию о том, что Джино должен, а чего  не  должен  делать  в
своей жизни: преступления себя не окупают и так далее, и тому подобное...
   Преступления себя окупали. Для Джино это было непреложным фактом.  За  то
время, которое прошло после его возвращения  в  Нью-Йорк,  к  хранившимся  в
банковском сейфе деньгам он успел добавить еще две тысячи. А  все,  что  для
этого понадобилось сделать, - угнать машину, которую потом использовали  при
ограблении  банка,  а  затем  самому  посидеть  разок  за  рулем,   перевозя
украденные где-то меха. Два совершенно необременительных задания,  перед  их
выполнением Джино взвесил все детали самым тщательным образом - оказаться  в
тюрьме еще раз никак не входило в его планы.
   Росла его репутация надежного парня и отличного водителя. С  машинами  он
управлялся так же, как с женщинами, - профессионально.  Однако  амбиции  его
шли гораздо дальше,  чем  зарабатывать  пусть  даже  неплохие,  в  общем-то,
деньги, крутя баранку чужого автомобиля. Слишком ото опасно, слишком на виду
у  всех.  Нет,  Джино  хотелось  другого.  Войти  в  среду   бутлеггеров   -
контрабандистов спиртного - вот что действительно необходимо,  вот  где  его
ждут настоящие деньги. Люди типа Мейера Лански, Багси Сигала и прежде  всего
Луканиа были его кумирами. Ведь все они начинали примерно с того же,  что  и
он, но кто об этом сейчас вспоминает!
   - Ты закончил? - обратился к нему с вопросом старик.
   - Да.
   Запечатав письмо к  любимой  поцелуем,  Джино  сунул  руку  в  карман  за
деньгами, чтобы расплатиться со стариком.
   - В это же время на следующей неделе?
   - Конечно.
   - Ей здорово повезло, твоей девушке.
   - Вы так думаете? - Джино почувствовал себя польщенным.
   - Очень немногие молодые люди пишут письма так, как это делаешь ты.
   - Да ну? - Он усмехнулся. - Все очень просто, отец. Я люблю ее.
   Старик клацнул вставной челюстью.
   - Какое счастье быть влюбленным! Мы с женой прожили вместе шестьдесят два
года, а теперь вот я остался один... - голос его задрожал. - Она была  такой
усталой... Теперь ей уже лучше... Я каждую неделю хожу на ее могилу.
   Джино достал и протянул старику еще два доллара.
   - Купи ей цветов, отец, от меня.
   - Спасибо. - Старик и в самом