ся  по
вкусу. - Она приняла озабоченный  вид.  -  А  тебе  что,  никто  из  них  не
поправился?
   Лаки прикусила нижнюю губу. В общем-то там был один.., так, ничего, но он
даже не посмотрел в ее сторону. Глаза парней были прикованы к Олимпии.
   Да и потом, что она, Лаки, знает о мальчиках,  о  сексе  и  прочих  таких
вещах? Ровным счетом ничего. О, конечно,  какие-то  технические  моменты  ей
известны: что идет куда и чем это может кончиться. Но в плане практическом -
ноль. Полный ноль. Она и не целовалась-то еще ни разу.
   - Ну? - не отступала от нее Олимпия.
   - О! - Лаки вскочила на ноги. - Я.., я не знаю...
   - Ты когда-нибудь этим занималась? - задала неожиданный вопрос Олимпия.
   - Близким к этому, - нашла в себе силы кое-как ответить Лаки.
   - Ты трахалась с парнем? - невозмутимо уточнила Олимпия.
   - А ты? - попыталась отвести от себя удар Лаки.
   - Почти, - загадочно ответила ее подруга. - Когда "почти" -  это  намного
веселее. - Она сунула в рот несколько ломтиков картофеля. - Если захочешь, я
могу научить тебя, как делать это почти.
   Лаки быстро кивнула. Она не  совсем  понимала,  что  значит  "почти",  но
звучало это весьма интригующе.
   "Уроки" свои Олимпия проводила, когда ей взбредет в голову. Идеи и всякие
соображения посещали ее в самое неподходящее время, и в  такие  моменты  она
никак не могла не  поделиться  ими.  На  уроке  кулинарии  Лаки  слышала  ее
отчетливый шепот:
   - Всегда начинай с поцелуев. Целуйся долго, "тогда научишься наслаждаться
ими. Если парень умеет это делать, он  высосет  и  оближет  тебя  всю,  и  в
этом-то самое оно!
   На лекции:
   - Если он начинает тянуть руки к  твоим  грудям  -  разрешай!  Это  самый
большой кайф. А кстати, где твои груди?
   День мысль ее билась в поиске, а потом:
   - Лучший способ развить грудь  -  это  дать  парню  поработать  над  ней.
Откуда, ты думаешь, у меня такое богатство?
   По прошествии недели инструкции стали более предметными.
   - Если парень заявляет, что хочет просто полежать с тобой рядом и  больше
ничего не будет делать - выброси это из головы! Он  врет.  Если  он  захочет
поцеловать тебя внизу, вот здесь - пусть целует.
   И - под конец:
   - Пососать у парня тоже может быть очень приятно. Только не позволяй  ему
кончать тебе в рот. Это будет похуже лука - вкус продержится целую неделю!
   Прочитав полностью весь курс, Олимпия решила, что пора теперь  перейти  к
внешности Лаки.
   - А знаешь, ты и вправду можешь  валить  мужиков  с  ног!  -  воскликнула
однажды она, умело наложив Лаки на лицо косметику и взбив расческой волосы.
   Та бросила на себя взгляд в зеркало. Сердце учащенно забилось.  Она  и  в
самом деле выглядела сногсшибательно - по меньшей мере на восемнадцать, а то
и на девятнадцать лет. Что, интересно, сказал бы Марко, увидев ее такой?
   - Думаю, что настало время для наших молодых попок еще раз  попрыгать  на
велосипедном седле. Нужно прокатиться в деревню! - заявила как-то Олимпия  с
коварной усмешкой. - Давай-ка посмотрим, как будет работать то, чему я  тебя
учила!
   Джино не потребовалось много времени,  чтобы  стать  своим  человеком  на
площадке, где шли  съемки  нового  фильма  с  участием  Марабеллы  Блю.  Его
привозил туда  изящный  черный  "кадиллак".  Ходили  слухи,  что  автомобиль
бронирован, а темного цвета стекла пуленепробиваемы. Выбравшись  из  машины,
Джино в сопровождении двух телохранителей следовал к выставленному для  него
специальному креслу, откуда неподвижно наблюдал за работой мисс Блю.
   Посмотреть  было  на  что.  Дубль  шел  за  дублем,  но  когда  роль   ей
действительно удавалась, это походило на волшебство.
   Марабелла Блю. При крещении ее  нарекли  Мэри  Белмонт.  В  Голливуд  она
приехала шестнадцатилетней, победив на каком-то  смотре  юных  дарований.  В
течение года вела полуголодное существование. Поумнела и научилась извлекать
пользу из всего, чем одарил ее Создатель. Познакомилась  и  вышла  замуж  за
одного из ветеранов Голливуда - каскадера, помогавшего  ей  и  направлявшего
ее,  не  дав  скатиться  на  положение   статистки,   занятой   на   съемках
незначительных эпизодов.
   Затем неожиданный взлет к славе.  Муж  оказался  отброшенным  куда-то  на
задворки. Он не вписывался в ее имидж.  Это  Марабелла  понимала.  Она  была
сообразительной девушкой. Ей только что исполнилось двадцать лет.
   Джино уложил мисс Блю в свою  постель  после  их  второго  свидания.  Она
полностью оправдала все его ожидания.
   Чувствовал Джино себя великолепно. Вот  он  лежит  и  трахает  самку,  за
которую половина мужского населения Земли не пожалела бы отдать  свое  левое
яйцо. А кое-кто - вместе с правым.
   Марабелла Блю.
   Он ее не любил. Зато она стала постоянной любовницей.
   В одежде Олимпии Лаки чувствовала себя как-то  странно.  Блузка  чересчур
коротка, белые туфли жмут, свитер слишком уж болтается.
   Выбравшись  уже  отработанным  маршрутом  из  школы,  подруги  катили  на
велосипедах в деревню.
   На этот раз Лаки пользовалась  куда  большим  вниманием.  О  удивительная
власть одежды и косметики!
   Парня, который ей понравился,  звали  Урси.  Ему  было  восемнадцать,  он
немного говорил по-английски. Прождав приличествующее его  представлениям  о
порядочности время после чашки кофе и вежливой беседы,  Урси  пригласил  ее,
очень вежливо, прогуляться вдвоем.
   Олимпия подмигнула Лаки и ободряюще  кивнула  головой.  Вот  он,  момент!
Посмотрим, справится ли она с "почти"!
   Урси довел ее до леса. Сняв куртку, расстелил ее на траве, и, не  обронив
ни слова, оба уселись. Чуть  дрожащие  от  нетерпения  его  руки  немедленно
устремились на завоевание ее тела.
   Лаки едва не запаниковала от страха, но тут же вспомнила советы  Олимпии.
Оттолкнула парня локтем и спокойно проговорила:
   - Что за спешка? Успокойся.
   Прозвучавшее в ее словах обещание и вправду успокоило Урси, и он принялся
целовать ее губы долгими, влажными  поцелуями,  вызывавшими  -  и  тут  Лаки
ничего не могла с собой поделать - легкое отвращение. Смежив веки,  она  изо
всех сил надеялась, что дальше все будет лучше. Надежды эти,  надо  сказать,
оправдались. Когда пальцы Урси коснулись ее  набухших,  отвердевших  сосков,
дела тут же пошли на лад. Здесь Олимпия оказалась права - это был кайф.
   Урси все выше задирал на ней свитер, он был  явно  разочарован  тем,  что
одежда на Лаки оказалась столь незамысловатой, и через пару минут пальцы его
сами собой легли на молнию ее юбочки.
   - Нет'. - внезапно остановила его руку Лаки. - Я хочу видеть твой.
   Недолго провозившись с брюками, Урси с гордостью извлек из них свой.
   Лаки осторожно и тщательно обследовала его своими пальцами. Урси оказался
на редкость хорошо развитым в физическом отношении парнем.
   - О Боже, - с трепетом в голосе сказала Лаки. - Ну и ну!
   Эти слова привели Урси в такое возбуждение, что не успела Лаки понять,  в
чем, собственно, дело, как он принялся исступленно раскачиваться взад-вперед
и очень быстро, с далеким, энергичным выбросом кончил. Она резво  отпрыгнула
в сторону.
   - Эй! - Голос ее сделался жалобным. - Поосторожнее с моей юбкой.
   - Милая моя, - выдохнул он, тщательно выговаривая английские слова. -  Ты
есть самая, самая прекрасная девушка.
   Лаки улыбнулась. Она познала вкус власти.
   Ей хотелось большего.

СТИВЕН

1965

   - Твоя беда, Стив, дорогой, заключается в том, что на самом  деле  ты  не
представляешь себе, каково это  -  быть  черным.  Твое  сознание  -  это  не
сознание чернокожего.
   Так заявила ему Дина Мгумба, жена Зуны Мгумбы и убежденная радикалка. Да,
Зуна  наконец  успокоился.  После  долгих  лет  мастурбаций  он  на  митинге
защитников гражданских  прав  встретил  Дину,  влюбился  в  нее  и  за  ночь
превратился в абсолютно другого человека.
   Потянувшись на кушетке, Зизи громко зевнула.
   Дина метнула в нее пронзительный взгляд.
   - В чем дело, милочка? - холодно осведомилась она. - Мы наскучили тебе?
   - Ты мне наскучила, Дина, дорогая, - с такой же  неприязнью  ответила  ей
Зизи. Обе женщины терпеть не могли друг друга.
   - По-видимому, пора по домам. - Поднявшись  из  кресла,  Джерри  Майерсон
повернулся к своей соседке. - Пошли, кроха.
   Крохами он называл всех своих девушек, и это было оптимальным  вариантом,
поскольку только компьютер запомнил  бы  все  их  имена.  Девушки  у  Джерри
менялись еженедельно, а бывало, что он успевал проделать это несколько раз в
день. Все они блондиночки, маленькие, похожие на мышек. Он говорил, что  они
- "динамит".
   - Не спеши. Давай-ка  еще  выпьем,  -  не  слишком  настойчиво  предложил
Стивен. Джерри уныло рассмеялся.
   - Я бы с удовольствием. Но завтра мне с утра предстоит одно  паршивенькое
дельце, боюсь, как бы не пострадать.
   Зизи снова зевнула и, лениво скатившись с кушетки, встала.
   - Спокойной ночи, Джерри. И всем  вам  тоже.  -  Пройдя  через  небольшую
квартирку,  она  остановилась  на  пороге  спальни.  -  Поторопись.  -   Это
относилось к Стивену. - Я так истомилась, просто  ужас.  Не  заставляй  меня
долго ждать.
   Дверь за ней захлопнулась. Дина осуждающе поджала губы. Она не произнесла
ни слова, все читалось на ее лице.
   Стивену это выражение было давно знакомо, он постоянно видел его у  своей
матери.
   - Может, поужинаем как-нибудь на той неделе? - Он  прекрасно  знал,  что,
несмотря на весь свой энтузиазм, не сможет примирить двух женщин. -  Сходили
бы сначала в кино. Я бы с удовольствием  посмотрел  новую  картину  Полапски
"Тупик".
   - В каковом сейчас и находишься, - пробормотала Дина.
   Зуна бросил взгляд па жену, однако  Дина  была  не  из  тех,  кого  можно
заставить смолкнуть взглядом.
   - Ничего не выйдет, - сказала она. - Мы направляемся в Алабаму,  на  марш
протеста. Насколько я понимаю, ты не собираешься присоединиться?
   Стивен покачал головой.
   Движению  за  гражданские  права  он  отдавал  немало  сил,  потратив   в
шестьдесят третьем почти все свое свободное время па  эту  деятельность.  Он
был в Бирмингеме в те самые дни, когда там арестовали Мартина Лютера Кинга и
шли жестокие избиения участников марша. Вместе с двумястами тысячами  других
активистов Стивен отправился в поход  на  Вашингтон.  Он  считал  это  своим
долгом, хотя, возможно, и не столь остро воспринимал  происходившее  вокруг,
как те, кто вынужден был жить на Юге, в обстановке унижения и страха.
   В конце концов Кэрри удалось убедить сына в том,  что  он  принесет  куда
больше пользы черной расе, если станет преуспевающим  и  уважаемым  юристом.
Знакомство с Зизи окончательно  решило  вопрос.  Хватит  разъездов,  маршей,
демонстраций и сидячих забастовок.
   Дина восприняла это как личное оскорбление. Они же были  командой.  Зуна,
она  сама  и  Стив  -  плечом   к   плечу   кричали,   потели,   размахивали
транспарантами, тем самым уже меняя что-то в жизни. Теперь они  превратились
в обычных приятелей, встречавшихся за ужином для того, чтобы,  как  говорила
Дина, "потрепаться о дерьме".
   - Нет, - ответил ей Стивен. - Я никуда не поеду. Губы Дины  дрогнули,  но
она  не  произнесла  ни  слова.  Попрощавшись,  гости  вышли,  и  Стивен   в
одиночестве обвел взором  комнату:  тут  и  там  грязные  пустые  стаканы  и
переполненные пепельницы. Зизи и не подумает вычистить их. Живя здесь, в его
квартире, она и пальцем ни разу не пошевелила, чтобы навести порядок.
   "Что я такого в ней нашел?" -  подумал  Стивен.  Мощный  напор  в  трусах
ответил ему. Забыв об уборке, Стивен поспешил в спальню.  Зизи  в  небрежной
позе валялась на постели, листая журнал с фотографиями кинозвезд. Одежды  на
ней не было никакой, только золотой браслет  на  лодыжке  и  тонкие  золотые
кольца на запястьях. Тело профессиональной танцовщицы: всего пяти футов двух
дюймов, но на редкость  пропорционально  сложенное.  Наполовину  негритянка,
наполовину  пуэрториканка.  Кожа  ее  отсвечивала  нежной  сепией.   Поражал
контраст между обесцвеченными когда-то темными  волосами  и  угольно-черными
сверкающими глазами. В свои двадцать девять лет Зизи была на три года старше
Стивена.
   - Почему ты была так груба с Диной? - спросил Стив.
   Медленным, чувственным движением Зизи развела в стороны ноги.
   - Не лучше ли будет, если ты оставишь болтовню и покажешь  мне  на  деле,
что из себя представляет черное движение?
   -  Я  собираюсь  жениться,  мам,   -   заявил   Стивен,   чувствуя   себя
подростком-старшеклассником.
   Кэрри, занятая цветами в вазе, даже не обернулась.
   - Ты слышала, что  я  сказал?  -  нерешительно  промямлил  Стивен,  следя
взглядом за пчелой, которая кружила по полной цветов  и  растений  роскошной
квартире его матери.
   - Знаешь, - неторопливо проговорила Кэрри, продолжая заниматься  цветами,
- такой способный мальчик, как ты, безусловно  имеет  право  свалять  иногда
дурака.
   Стивен вскочил на ноги. До чего же мать бывает несправедливой!  Она  ведь
даже не знает Зизи.
   - Почему ты не хочешь, чтобы я женился?  Повернувшись,  Кэрри  посмотрела
сыну в глаза.
   - Тебе двадцать шесть, Стивен, и я не могу тебя останавливать.  Если  она
представляет собой тот тип девушки, который кажется тебе  подходящим,  чтобы
прожить с ней всю жизнь...
   - Что это еще значит - "тот тип девушки"? Какой такой тип?
   - Должна ли я говорить то, что ты наверняка уже и так знаешь?
   - Дерьмо! - он взорвался. - Это звучит так старомодно и по-ханжески!
   В глазах Кэрри вспыхнули искры.
   - Выбирай выражения. И не забывай - я твоя мать.
   - В этом все долбаное дело.
   Она отвесила сыну звонкую пощечину.
   - Так вот чему она тебя научила! Как потерять всякое уважение  к  матери!
Как говорить на грязном языке сутенеров из гетто!
   Стивен попятился к двери.
   - Что ты можешь знать о сутенерах и жизни в гетто? Ты живешь в  сказочном
мире, населенном добрыми и порядочными людьми. А Зизи я люблю  и  женюсь  на
ней, независимо от того, нравится тебе это или нет!

ЛАКИ

1965

   Дарио Сантанджело терпеливо дожидался приезда сестры на летние  каникулы.
Так о многом  нужно  поговорить  с  ней.  Грудастая  надсмотрщица  ушла,  ее
заменила  пожилая  женщина,  бывшая  скорее  домоправительницей.   Это   его
полностью устраивало. Теперь уже никто за ним не  следит,  не  шпионит.  Ему
ужасно хотелось, чтобы каникулы побыстрее закончились - его  манила  к  себе
школа. Ведь, в конце концов, ему уже почти четырнадцать,  и,  подобно  Лаки,
Дарио мучился из-за отсутствия друзей.
   Пребывая в задумчивости, он подошел к  зеркалу  и  стал  давить  на  щеке
прыщи. Лаки стала его лучшим другом. Без нее мир был ужасным.
   Лаки обвела взглядом зал для встречающих, заметила поджидающего ее  Марко
и подумала: "О Боже! Что он подумает, когда увидит меня такой?"
   Из Лос-Анджелеса она уехала три месяца назад четырнадцатилетней девочкой.
Возвращалась же домой пятнадцатилетней опытной молодой женщиной.
   Марко смотрел сквозь нее. Он даже не узнавал ее!
   Лаки похлопала его по рукаву.
   - Не забыл меня? Он был изумлен.
   - Лаки?
   - Угадал!
   - Господи!
   Это вырвалось помимо его воли. Джино удар хватит, когда он встретится  со
своей маленькой дочкой. Она подстригла свои густые черные  волосы  так,  что
они стали короткими, очень короткими, и  походили  на  причудливую  шапочку,
вплотную облегавшую голову. А косметика!  Светлые,  холодные  цвета,  что-то
клоунское. Длиннейшие искусственные ресницы, не только на верхнем веке, но и
на  нижнем,  лиловые  тени,  белесая  губная  помада.  И  наряд  под  стать:
мини-платьице с черно-белым геометрическим рисунком едва прикрывало ягодицы,
на ногах - белые туфли.
   - Ну? - Упершись ладонями в бедра, Лаки с вызовом смотрела  на  Марко.  -
Как тебе мой новый облик?
   - М-м.., он и вправду новый.
   - Я и вправду стала новой.
   - О?
   - Готова поспорить! Теперь ты можешь назвать меня женщиной  с  опытом.  -
Она подмигнула. - Ясно, что я имею в виду?
   "Господи Всевышний! Джино сойдет с ума!" Он махнул рукой носильщику.
   - Пойдем к машине.
   Марко работал вместе с Джино Сантанджело уже шесть  с  половиной  лет,  и
работа  нравилась  ему.   До   этого   ему   приходилось   быть   таксистом,
телохранителем, дровосеком - в Канаде.  Словом,  профессий  испытал  немало.
Беспокойство  начало  охватывать  Марко  после  шести  мучительных   месяцев
армейской службы в Корее. Когда рядом с тобой падают  от  пуль  двое  лучших
твоих друзей, начинаешь смотреть на мир другими глазами.
   - Сходи к Джино, - сказала в конце концов его мать. - Он всегда хорошо  к
тебе относился. Может, он предложит какую-нибудь работу.
   Пчелка оказалась права. Джино очень тепло его встретил.
   - Будешь при мне. Будешь смотреть и учиться. Мне  нужны  преданные  люди,
такие, на которых я могу положиться на все сто процентов.
   Шесть с половиной лет пролетели незаметно. За это время ни разу Марко  не
испытал скуки и очень многому научился.
   - Ну и вид у тебя! - воскликнул Дарио.
   - Спасибо. - Лаки бросила на брата уничтожающий взгляд. -  Хорошо  же  ты
меня встречаешь.
   - Хочешь послушать мой новый  альбом  "Биттлз"?  -  громким  голосом,  не
обращая внимания на слова сестры, поинтересовался он.
   - Нет, не хочу.
   С надменным видом Лаки прошла мимо него в дом.
   Дарио поплелся следом. Но ведь она и в самом деле выглядела  страшной.  И
какой-то.., новой, что ли.
   Он решил немедленно поделиться с сестрой  своими  новостями,  постараться
поднять ей настроение.
   Поднимаясь за ней по лестнице, он с упреком напомнил:
   - А ты мне не писала.
   Лаки зевнула и уселась на кровать.
   - Времени не было.
   Он прикрыл дверь спальни.
   - Я знаю такую вещь - ты ахнешь.
   - Какую? - без всякого  интереса  спросила  Лаки.  Ее  больше  волновало,
почему Марко до сих пор так и не заявил ей, что влюблен  в  нее  страстно  и
навсегда.
   - Про отца.
   - Ну-ну?
   Внезапно ее охватило любопытство. За три месяца Джино всего раз  позвонил
ей - в ее день рождения.  В  качестве  подарка  в  школу  доставили  дорогую
стереосистему, тут же конфискованную бдительной директрисой.
   - У него теперь новая подружка.
   - Кто?
   - Кинозвезда.
   - Кто, крысенок ты чертов?
   - Не обзывайся!
   - Кто?
   - Марабелла Блю.
   - Врешь!
   - Это чистая правда.
   - Ну и дела! - Она достала из сумочки сигарету, закурила.
   На Дарио это произвело впечатление.
   - Когда это ты начала?
   Лаки затянулась, картинно откинула  голову  назад,  выпустила  дым  через
ноздри.
   - Я всегда курила.
   - Трепло!
   - Расскажи мне поподробнее об отце и о ней. Как ты узнал?
   - Об этом все знают.
   - А я - нет.
   - Про это пишут в газетах.
   - За какое число?
   - За любое.
   - Это еще ни о чем не говорит.
   - Он привозил ее сюда. - Дарио сделал паузу, а затем выдал:
   - Я видел, как они трахались!
   Лаки вскочила  с  постели,  забыв  о  приличествующей  ее  новому  облику
невозмутимости.
   - Ничего ты не видел!
   - А вот и видел. Я все видел!
   В течение последующего часа ни о чем другом они говорить не могли.  Дарио
рассказал, как, направившись посреди ночи на кухню, чтобы  выпить  воды,  он
услышал в спальне отца  какой-то  шум,  как,  опустившись  на  колени  перед
замочной скважиной, он увидел все, всю процедуру!
   Лаки хотела слышать детали. Она потребовала от брата повторять  их  много
раз. К тому моменту, когда она,  казалось,  была  удовлетворена,  Дарио  уже
охрип.
   - О'кей, - сказала наконец Лаки. - Я хочу принять душ. Встретимся позже.
   Дарио неохотно вышел из ее спальни, па ходу сообщив сестре,  что  сегодня
вечером Джино собирается поужинать вместе с ними.
   - Сейчас он в Лас-Вегасе, но пообещал вернуться сюда к вечеру.
   Лаки сбросила с себя одежду и встала под душ, сделав воду почти ледяной и
открыв  ее  на  полную  мощность.  Развитая  недавними  упражнениями   грудь
мгновенно среагировала: соски тут  же  н