ый, то он как бы  хочет  доказать
тебе, что никто на свете не умеет трахать так, как он. Белые же.., ну, у них
какие-то странные вкусы. Требуют, чтобы их вязали  и  хлестали  ремнем,  как
будто они и на самом деле совершили нечто отвратное. Нет уж,  я  предпочитаю
проверенных черномазых.
   Кожа у Сесилии цвета  молочных  сливок,  волосы  рыжие,  ноги  длинные  и
стройные. Говорила она чуть нараспев, с ленивым южным акцентом. Вторую в  их
компании белую девушку отличали огромные глаза и неуемная энергия.
   Третью - негритянку - звали Билли, и Кэрри подозревала, что та не  старше
се самой. Но обе уверяли, что им по восемнадцать.
   Кэрри считала Билли настоящей красавицей, она ее  сразу  полюбила.  Билли
приехала сюда из Балтимора чтобы навестить мать. Сначала  она  устроилась  к
кому-то горничной, но вскоре возненавидела свою работу и  кончила  тем,  что
явилась в заведение Флоренс Уильяме.
   - Надоело  подчищать  дерьмо  за  какой-то  жирной  белой  сукой,  -  так
объяснила она свой шаг.
   Билли обладала мелодичным и нежным голосом, особенно в те моменты,  когда
она подпевала рвущимся в окно джазовым мелодиям.
   - Тебе нужно учиться на певицу, - говорила ей Кэрри.
   - Да, - соглашалась Билли, - на свете  полно  вещей,  которым  мне  нужно
научиться, и однажды меня озарит - и я удивлю всех.
   - Ну конечно, - поддерживала ее Кэрри. - И я тоже.
   Только она еще не знала чем. У Билли хотя бы была мечта. У  Кэрри  ничего
не было. Торгуя собой, она ощущала себя в безопасности. У нее  не  возникало
никакого желания вернуться в обычный мир, общаться с обычными  людьми.  Ведь
стоит им лишь посмотреть на нее, как они сразу же поймут, что такое  она  из
себя представляет.
   Временами Кэрри просыпалась по ночам и проклинала бабушку Эллу  и  Лероя,
временами же ей удавалось отогнать от себя мысли о прошлом.
   Так дни сменялись ночами, за ними  вновь  приходили  дни,  но  для  Кэрри
никакой разницы не было. Она пребывала как бы в вечной спячке. Даже  деньги,
которые она все же откладывала, ничего для нее не  значили.  Одного  клиента
сменял другой. Черный, белый,  старый,  молодой  -  ей  все  было  абсолютно
безразлично.
   Флоренс Уильяме призвала ее к себе для разговора.
   - Тебе необходимо встряхнуться, девочка  моя.  Эти  коты  приходят  сюда,
чтобы приятно провести время. А как я слышала, ты им  такой  возможности  не
даешь.
   Однажды ночью, когда Кэрри  принимала  клиента,  за  стенкой  ее  комнаты
послышался какой-то необычный шум. Звучали злые, раздраженные голоса - Билли
и мужской. И  тут  же  спокойный  голосок  Флоренс,  пытающейся  утихомирить
разбушевавшиеся страсти.
   Как выяснилось позже, Билли посмела отказать клиенту.  Крупной  шишке  из
черных, Биг Блю Рэйньеру. Человеку со связями, работавшему на Боба Хьюлетта,
фактического хозяина Гарлема.
   Флоренс была вне себя.
   - Эти парни с полицией на "ты", - кипятилась она.  -  Тебе  пора  бы  уже
понимать, кому можно говорить "нет", а кому нельзя.
   На лице Билли отсутствовал и намек на раскаяние.
   Утром следующего дня девушки сидели  в  кухне  и  завтракали,  как  вдруг
неожиданно в квартиру ворвались полицейские, арестовав сразу всех. В  тюрьму
их привезли в грязном полицейском фургоне.
   Через несколько часов Флоренс Уильяме и двух  белых  девушек  освободили.
Билли и Кэрри остались в камере. Имена их записали в  толстую  книгу,  после
чего предъявили обвинение в  проституции.  Им  пришлось  провести  в  тюрьме
отвратительную ночь, и только утром следующего дня их отправили в суд.
   Увидев, кто сидит в кресле председателя суда, Билли застонала.
   - Влипли, - проговорила она окаменевшей от ужаса Кэрри. - Видишь  вон  ту
старую суку? Это судья Джин Норрис - она будет погаже,  чем  целая  кастрюля
дерьма!
   Кэрри показалось, что Билли отделалась довольно легко. Ее мать, пришедшая
в зал, поклялась, что Билли действительно восемнадцать. Затем судья, дотошно
изучив какой-то листок бумаги, назвала его справкой о состоянии  здоровья  и
объявила Билли больной. Кончилось все тем,  что  ее  направили  в  городскую
клинику в Бруклине.
   Когда же настал черед Кэрри, то судья, смерив  ее  ненавидящим  взглядом,
забросала  кучей  вопросов,  отвечать   на   которые   девушка   отказалась.
Единственным, что она сообщила суду, был ее возраст - восемнадцать лет.
   В озлоблении Джин Норрис заявила:
   - Если вы не желаете отвечать на вопросы суда, то это ваше дело, мадам. Я
могла бы быть снисходительной,  но  ваше  поведение  не  дает  мне  к  этому
никакого  повода.  Три  месяца.  Остров   Уэлфер   <Место,   где   находится
исправительное учреждение для малолетних преступников.>. Слушание закончено.
   Джин Норрис полностью заслуживала своей репутации.

СРЕДА, 13 ИЮЛЯ 1977 ГОДА, НЬЮ-ЙОРК

   - О Боже! - воскликнула Лаки. - Что происходит? Внезапная остановка лифта
отбросила Стивена на стенку кабины.
   - Не знаю. Похоже, вышел из строя электрогенератор.
   - Кто вы такой? - Лаки вдруг охватили подозрения. -  Если  вы  нажали  на
"стоп", чтобы попробовать выкинуть какую-нибудь штучку, то тогда вы не на ту
напали, это вы должны понять сразу же. Я занимаюсь  каратэ,  у  меня  черный
пояс, и уж если мне придется иметь с вами дело,  то  поберегите  свои  яйца.
Я...
   - Извините, мисс, - фыркнул Стивен.  -  Но  это  вы  стоите  у  панели  с
кнопками. Почему бы вам не попробовать вызвать монтеров, вместо  того  чтобы
произносить речи?
   - Миссис.
   - О, какая жалость. Простите же меня, миссис. Не будете ли  вы  настолько
любезны, чтобы нажать на кнопку вызова диспетчера?
   - Я не вижу этой чертовой кнопки.
   - А нет ли у вас спичек или зажигалки?
   - А у вас?
   - Я не курю.
   - Хм! Я так и думала.
   Расстегнув свою сумочку, она принялась шарить  в  ней,  пытаясь  нащупать
свой "данхилл".
   - Дерьмо! - она вспомнила, что оставила зажигалку на столе у Косты.  -  У
меня ее нет.
   - Чего нет?
   - Зажигалки. А вы уверены, что у вас нет спичек?
   - Абсолютно.
   - Но ведь их носят все!
   - Вы - нет.
   - Верно. - Лаки в раздражении топнула  ногой.  -  Будь  все  проклято.  Я
ненавижу темноту.
   Выставив вперед руки, Стивен двинулся к  противоположной  стенке.  Пальцы
его коснулись Лаки, и та ответила резким ударом ноги, попав ему туфелькой  в
колено.
   - Уф! С чего это вы?
   - Я предупредила  тебя,  парень.  Еще  раз  -  и  у  тебя  будут  крупные
неприятности.
   - Как же с вами трудно! - пожаловался он. - Я всего лишь пытаюсь нащупать
кнопку вызова.
   - Тем лучше. - Забившись в угол кабины, Лаки опустилась  на  корточки.  -
Так поторопитесь же. Терпеть не могу темноты.
   - Это вы уже говорили, - холодно заметил Стивен. - Нога его  болела,  как
после удара молотком. В любую минуту эта дикая кошка  может  наброситься  на
него. Нащупав панель, он принялся нажимать все кнопки подряд - так,  наудачу
Абсолютно ничего не происходило.
   - Нашли?
   - По-моему, тут ничего не работает.
   - Замечательно! Вот для чего им нужны все эти  кнопки  -  когда  с  тобой
действительно  что-то  приключается,  то  ни  одна  эта  долбаная  штука  не
срабатывает!
   - Зачем же кричать?
   - Не указывайте мне, что я должна делать!
   В наступившей тишине оба оценивали складывающуюся ситуацию.
   "Вот повезло, - думала Лаки. - Застрять в лифте  с  каким-то  задрипанным
клерком, который даже и не курит. Редкостный тупица!"
   "Что за язык, - думал Стивен. - Она изъясняется так, будто живет в  одной
комнате с бейсбольной командой!"
   - Так что же, -  заговорила  наконец  Лаки,  с  большим  трудом  сохраняя
спокойствие в голосе, - нам теперь делать?
   Хороший вопрос. Айв самом деле - что?
   - Сидеть, - ответил Стив.
   - Сидеть! - Она даже  взвизгнула.  -  Да  что  ты  тут  выпендриваешься?!
Смеешься, что ли?
   - Не могли бы вы использовать другие выражения?
   - О! Прошу извинить. - Голос был полон нескрываемой издевки.  -  Клянусь,
что больше никогда не скажу "смеешься".
   Несколькими этажами выше Коста Дзеннокотти  шарил  по  своему  роскошному
кабинету в поисках свечей. Отыскав, зажег их от оставленной  Лаки  на  столе
зажигалки. Затем подошел к  окну,  уставился  вниз.  Перед  ним  простирался
город, залитый лунным светом. Точно такое  случилось  однажды  в  шестьдесят
пятом - тогда все говорили, что  это  всего  лишь  кратковременный  сбой  на
линиях, что повториться он просто не может. И вот  вам,  пожалуйста,  будьте
спокойны.
   При мысли о том, что от  поверхности  земли  его  отделяют  сорок  восемь
лестничных пролетов,  Коста  негромко  выругался.  Может,  ему  все-таки  не
придется спускаться пешком? Может, аварию вот-вот ликвидируют?
   Он вздохнул и вернулся к шкафчику, в котором нашел свечи. Его секретарша,
настоящая пессимистка, целую полку отвела под предметы первой необходимости,
которых так не хватает в непредвиденных ситуациях. Кроме упаковки со свечами
здесь находились одеяло, переносной телевизор,  работавший  от  батареек,  и
шесть банок апельсинового сока. Умница. Завтра  он  объявит  ей  о  прибавке
жалованья.
   Коста снял с полки телевизор и банку сока. Ослабил узел галстука,  удобно
развалился на кушетке.
   Экран осветился почти сразу же после  поворота  ручки.  По  нему  прыгала
какая-то группа с гитарами  в  руках.  Коста  начал  щелкать  переключателем
каналов, и в этот момент ему почему-то подумалось, что Лаки  застряла  между
этажами в лифте. Да нет, не может быть - ведь  она  вышла  отсюда  минут  за
десять до того, как погас свет.
   Найдя программу новостей, он приготовился услышать худшее.
   - Ты, жопа, что ты  там  делаешь?!  -  заорал  темноволосый  из-за  двери
спальни. - Оставь свои долбаные пробки в покое,  они  тебе  не  помогут.  Ты
слышишь меня, ты, трахнутый?!
   Раздались удары в дверь. Дарио с благодарностью вспомнил  специалиста  по
интерьерам, настоявшего на том,  чтобы  все  внутренние  двери  в  квартире,
хлипкие и ненадежные, были заменены на прочные дубовые.
   - В чем дело? - прокричал Дарио, стараясь, чтобы голос звучал  твердо.  -
Мне показалось, что мы с тобой неплохо провели время.
   - Ах ты, жопа! - услышал он в ответ. - Грязный гомик!
   Дарио даже удивился.
   - Если я грязный гомик, то кто же тогда ты?
   - А ты не трахайся со  мной,  брат!  -  Казалось,  парень  был  близок  к
истерике. - Я-то не голубой. Мне больше нравится перепихнуться с  пухленькой
девочкой.
   Сейчас уже Дарио чувствовал себя более спокойно, несмотря даже на то, что
был заперт в собственной квартире  вместе  с  каким-то  придурком  в  полной
темноте. С прочной дубовой дверью тому не  справиться.  Она  выдержит  удары
этого психа, а Дарио тем временем успеет позвать на помощь.
   - Тебя кто-нибудь подослал? - Он попробовал вложить в голос всю доступную
ему холодность.
   - А, да пошел ты! - донеслось из-за двери. - Лучше включи  свой  долбаный
свет. Все равно темнота тебе ничего не даст.
   Дарио размышлял о том, кого бы он мог позвать на помощь.  Особого  выбора
не представлялось - друзей у него было мало.
   - Включи свет, жопа! - орал парень. - Включи, или я все разнесу  здесь  в
щепки, а твою долбаную голову - в первую очередь!
   Когда свет погас, Кэрри  застыла  в  неподвижности,  так  и  не  закончив
начатую  фразу.  С  обескураженным  видом  стояла  она  у  кассы   какого-то
гарлемского супермаркета, не в силах даже закрыть рот.
   - Что такое происходит?  -  раздался  рядом  с  ней  пронзительный  голос
девушки за кассовым аппаратом.
   Эти слова тут же утонули  в  отчаянных  воплях  посетителей,  на  которых
вместе с темнотой навалилось ощущение жуткой опасности.
   - Смотрите внимательнее, сестры! - послышался бдительный женский голос. -
А то сейчас они начнут пихать товар по карманам!
   Еще до того момента, когда глаза Кэрри начали привыкать к воцарившемуся в
торговом зале мраку, двое парней, державшихся позади нее  от  самого  входа,
оказались уже с обеих сторон, вплотную, пихаясь и толкая ее.
   - Эй, леди! Каким ветром такую знатную даму занесло в наши края? А? Бэби,
бэби, бэби.., с тобой все в порядке, бэби? А банку шоколадного крема ты себе
меж ног не сунула, бэби?
   Толкая ее друг на  друга,  как  волейбольный  мяч,  забрасывая  дурацкими
вопросами, они грабили Кэрри. Рвали из ушей бриллиантовые  серьги,  так  что
мочки начали кровоточить. Сдернули с пальца драгоценное кольцо. Выхватили из
волос заколки. И ни на секунду не прекращали своего диалога; хриплые  голоса
звучали точь-в-точь как на старой пластинке Тедди Пендерграсса.
   Кэрри охватил ужас. В памяти с  удивительной  четкостью  предстали  самые
ранящие душу картины ее прошлой жизни. Как давно все это  было,  а  кажется,
что только вчера.
   - Отстаньте! - закричала она. - Оставьте меня в покое!
   Вырвав у нее из рук сумочку и толкнув еще раз напоследок, парни бросились
бежать.
   Джино ни слова не сказал  сидевшей  рядом  с  ним  женщине,  чьи  длинные
отточенные ногти хищно впились в мякоть его ладони. На его глазах в огромном
Нью-Йорке не осталось ни одного огонька, он же на это  всего  лишь  негромко
кашлянул.
   Почувствовав, что начавший было заходить на посадку самолет сменил курс и
вновь стал набирать высоту, он ничуть не удивился.
   Сидевшие вокруг  пассажиры  разом  заговорили  о  чем-то.  Видимо,  Джино
оказался не единственным, заметившим перемену.
   Дама в кресле рядом с ним внезапно выпрямилась.
   - Что случилось? О Боже, мы что, не идем на посадку?
   - Не волнуйтесь, -  мягко  проговорил  он.  -  Похоже,  что  в  Нью-Йорке
какие-то проблемы.
   - В Нью-Йорке проблемы? - голос ее сразу поднялся на целую октаву.
   Она отпустила его руку, но лишь для того, чтобы сделать хороший глоток из
своей фляжки. Однако и это не помогло.
   - Сейчас мне станет дурно, - простонала женщина, лицо ее посерело.
   - А вы попробуйте не пить.
   В ее глазах он тут же увидел вскипевшее негодование. "И так вот они  все,
- подумал Джино, - не выносят абсолютно никакой критики".
   - Я уже спеклась, - пожаловалась Лаки. - Сколько мы тут торчим?
   Стивен поднес руку с часами к самым глазам.
   - Около двух часов.
   - Два часа! О Господи! Да ведь так мы просидим здесь до утра.
   - Возможно.
   - И это все, что вы можете сказать, - возможно? По-моему, какой-то  выход
должен быть.
   - Просветите же меня.
   - Ну и зануда! Похуже геморроя.
   Установилось непрочное молчание.
   Для Лаки оно становилось непереносимым.  Мало  того,  что  она  попала  в
наглухо запертый спичечный коробок,  застрявший  черт  его  знает  на  каком
этаже, но зачем же, Господи, ты послал сюда еще в этого идиота?
   - Как тебя зовут?
   - Стивен Беркли.
   - Меня - Лаки.
   - Не нужно делать из меня дурака.
   - Это мое имя - Лаки. Л-А-К-И .
Усек? Стив подумал, что было бы неплохо, если бы она заткнулась - может, ему
удалось бы тогда заснуть  до  утра,  а  уже  утром-то  их  наверняка  отсюда
вытащат.
   - О Боже! Я больше так не могу! Она принялась колотить  своими  кулачками
по стенке лифта.
   - Эй! - вопила она. - Эй, кто-нибудь!  Помогите!  Мы  застряли  в  лифте!
Помогите!
   - От этого мало толку, - лаконично протянул Стивен. - Здесь просто некому
вас услышать.
   - А ты-то откуда знаешь?
   - Время слишком позднее. Все ушли.
   - Чушь какая. Сам подумай, какой бред ты несешь. Ведь ты же здесь,  разве
нет? Я же здесь. Да в здании может быть полно людей.
   - Я так не думаю.
   - Ах, вы так не думаете!
   Духота становилась нестерпимой. Стивен уже снял пиджак и  расслабил  узел
галстука. Пот ручейками бежал по его  телу.  Интересно,  подумал  он,  Айлин
волнуется? Хотя с чего бы? Ведь о встрече они не договаривались.
   - Вас кто-нибудь ждет? - спросил он Лаки.
   - Что?
   - У вас сегодня ни с кем нет  встречи?  Станет  кто-нибудь  беспокоиться,
видя, что вас нет?
   Вот это был неплохой вопрос. Х-м... Что же ему ответить...  Свиданий  она
никому не назначала, собиралась всего лишь пройтись  по  близлежащим  барам.
Беспокоиться по поводу ее отсутствия или опоздания просто некому.
   - Ас чего это ты взял, что у меня нет мужа?
   - У замужних иная манера речи.
   - О? И какая же?
   - Не такая, как у вас.
   - Уж больно загадочно. Ну, а ты? Ты сам-то женат?
   - Разведен.
   - Ха! Не смог поставить жену  на  место,  а?  Стивен  едва  удержался  от
грубости. Эта женщина начинала действовать ему на нервы.
   - Ну? - она хотела услышать ответ.
   - Я, пожалуй, попытаюсь заснуть, - ответил он.  В  его  голосе  слышалось
напряжение. - Советую вам сделать то же.
   - Спать? В этом провонявшем потом ящике? Ты это серьезно?
   - Я это серьезно.
   Она решила расшевелить его.  Все  что  угодно  -  лишь  бы  время  прошло
побыстрее.
   - У меня предложение получше.
   - Ну?
   - Почему бы нам не трахнуться?
   Ее вопрос повис в воздухе. Стивен молчал.
   - Так что же? - настаивала она.
   - Когда лифт остановился, - медленно проговорил он, - первой моей  мыслью
было, что для вас нет ничего важнее в жизни, чем удержать меня  подальше  от
вашего тела.
   - Все верно. Ведь тогда я еще тебя не знала. Но теперь-то мы  уже  старые
друзья.
   - Что-то не верится.
   - А ты поверь. Мне двадцать семь, я не уродина, и у меня хорошее тело. Ну
так давайте же, Стивен Как-Вас-Там, это будет великолепно, обещаю.
   - Ты - проститутка?
   - Я - проститутка? - Она расхохоталась. - Ну ты даешь, парень!
   - А говоришь ты, как они.
   -  Ага,  понимаю.  Любая  женщина,  если  ей   хочется   потрахаться,   -
проститутка.  Значит,  ты  из   породы   классиков,   так?   Прекраснодушный
старомодный джентльмен, занимающийся любовью по учебнику.
   - По-моему, с тобой не все в порядке.
   - Ха! Это у тебя не все дома. - Она издевательски улыбнулась в темноте. -
Значит, трахаться ты не хочешь?
   - Нет. Безусловно не хочу.
   - А ты не гомик?
   - Нет.
   - Тогда ты - уникум. На твоем месте  любой  бы  не  стал  упускать  такую
возможность.
   - Я - не любой. А потом, тебе не помешает узнать, что я - черный.
   Лаки засмеялась.
   - И что асе?
   - Послушайте, леди, - голос его стал скучным, - мне не хочется, чтобы  вы
почувствовали  себя  неловко,  когда  наконец  зажжется  свет.  Я  вовсе  не
собираюсь ни к чему вас обязывать, - быстро добавил он.
   - Ты, видно, считаешь, что раз ты черный, это должно меня остановить?
   - Вовсе нет. Я сказал так для того, чтобы вы оставили меня в покое.  Секс
с незнакомками не отвечает моему представлению об удовольствии.
   - Глупости! Ты даже не представляешь, чего ты лишаешься.
   - Отлично представляю. И к тому же, с белыми женщинами я вообще не  сплю.
Лаки фыркнула.
   - Боже, до чего самоуверенный.  А  почему  же,  позвольте  вас  спросить,
мистер, вы не спите с белыми женщинами?
   - Потому что всех их можно разделить на две категории.
   - Это какие же?
   - Вам и в самом деле хочется это знать?
   - Стала бы я спрашивать.
   - О'кей. Они либо находятся во власти мифа о  гигантском  черном  пенисе,
либо настолько кичатся своим свободомыслием, что становится тошно:  смотрите
на меня - да, я сплю с чернокожим! Какая дерзость, а?
   Лаки рассмеялась.
   - Мне знакомы оба этих типа. Но уверяю тебя, я к ним не отношусь.
   - Еще бы.
   Несколько минут они провели в тишине. Стивен сам себе  удивлялся:  и  что
это заставило его быть с нею, столь  откровенным?  Он  сказал  этой  женщине
более  чем  достаточно.  Когда  вспыхнет  свет  и  они  вновь   вернутся   к
действительности, он будет сожалеть об этом.
   - Я тоже делю мужчин на две категории, -  нарушила  молчание  Лаки.  -  И
когда я вижу человека, мне тут  же  становится  ясно,  к  какой  из  них  он
принадлежит.
   - Что же это за категории?
   - Те, с кем я тут же легла бы в постель. И  те,  с  кем  я  предпочла  бы
сначала познакомиться. Вторая категория намного малочисленное первой.
   Стивен невесело рассмеялся.
   - Уж не со