поверить, что взбалмошная девчонка, которую он в  последний
раз видел в семидесятом году, превратилась в  хладнокровную,  умную  деловую
женщину, крепко держащую в своих руках нити управления огромным  бизнесом  и
справляющуюся хорошо  со  своими  обязанностями  -  так,  по  крайней  мере,
казалось. По словам Косты,  Лаки  и  по  воде  смогла  бы  пройти,  если  бы
захотела.  Он  с  гордостью  излагал  Джино  перипетии   ее   борьбы   из-за
строительства "Маджириано". Далее  последовал  рассказ  о  смерти  Марко,  о
помощи и поддержке старого Энцо Боннатти.
   - То есть ты хочешь сказать мне, - с изумлением протянул Джино, -  что  в
течение почти целого года денет из "Маджириано" на  меня  не  поступает?  Не
вшивого цента?
   - Мне показалось, что я объяснил тебе все, - монотонно проговорил  Коста.
- После убийства Марко Лаки не пожелала оставаться в Лас-Вегасе, так что там
ее заменили  люди  Боннатти.  Это  временная  мера.  Потом  сделка  с  новым
помещением капиталов.. - Потом приехал ты.
   - "Петом приехал ты"! В этом можешь не  сомневаться!  О  Боже,  Коста!  Я
сказал тебе, что можно обратиться к Энцо в случае нужды, но  я  не  говорил,
чтобы вы подносили ему подарки на тарелочке. Ты же знаешь, как он завязан  с
наркотиками и проституцией... Господи! Мне в моих  отелях  ничего  этого  не
нужно!
   - Нет таких проблем, которые мы оказались бы не в состоянии решить.  Энцо
сойдет со сцены, как только мы этого захотим.
   - И ты готов побиться об заклад, Коста? Поставить на это свои денежки?  А
своих людей у тебя что, не было? Ты не мог провести небольшую  реорганизацию
и сам встать к рулю? Ты и моя такая умненькая девочка? Не верю. А что Дарио?
О нем ты не сказал ни слова.
   Коста с сожалением пожал плечами.
   - У него ни малейшего интереса к бизнесу.
   - Это что еще значит?
   Чистым белым платком Коста вытер со лба пот.
   - По-моему, Дарио нуждается в помощи.
   - Помощи? - вскинулся Джино. - Ты о чем?
   - У него.., сексуальные проблемы, - неуверенно закончил фразу Коста.
   - Какие проблемы? - Джино оглушительно захохотал. - Слишком много женщин?
С каких пор это стало проблемой?
   Коста смешался. Он надеялся, что не  ему  выпадет  рассказывать  Джино  о
предпочтениях его сына. Однако приходилось говорить правду.
   - Дарио.., он.., э-э.., он любит парней.
   - Парней? - Лицо Джино потемнело от ярости. - ПАРНЕЙ? Ты хочешь  сказать,
что мой сын - гомик? Коста кивнул.
   - Не верю!
   - К сожалению, это так.
   Вскочив со  стула,  Джино  заходил  кругами  по  номеру,  тыча  в  ладонь
безжалостно сжатым кулаком.
   - Так, значит, ты ставишь меня  в  известность  о  том,  что  мой  сын  -
педераст, что у дочери меж ног свешиваются яйца, что сам ты отдал кому-то за
просто так мой отель. Я ничего не упустил?
   - О Лаки я ничего такого не говорил, -  быстро  сказал  Коста.  -  Она  -
замечательная деловая женщина, ум у нее - как бритва. Она  в  точности,  как
ты, Джино, ты должен гордиться ею. Без нее "Маджириано" никогда  бы  не  был
построен. Я думаю, что когда ты с ней увидишься...
   - Где Дарио? - ледяным голосом осведомился Джино.
   О Дарио и о его безумном телефонном звонке Коста совсем забыл. Но  Сал  к
этому времени должна была позаботиться обо всем.
   - В городе. У него квартира на берегу реки. Устроить вам встречу?
   - Ничего не нужно устраивать. Дай мне только  его  адрес.  Я  сам  с  ним
поговорю.
   Коста пожал плечами. Не хотелось бы ему сейчас оказаться на месте  Дарио.
Но ведь, в конце концов, кто-то же должен был научить его жизни. А  если  бы
Джино еще узнал  о  порнографическом  фильме,  где  Дарио  исполнил  главную
роль... Слава Богу, об этом позаботилась  Лаки.  Забота  обошлась  недешево,
такой злой Коста ее еще не видел, но дело было сделано. Однако,  может,  ему
стоит все же рассказать Джино? Если он узнает об этом от кого-то  еще...  Но
лучше потом, позже. Не то  у  Джино  сейчас  настроение,  чтобы  восхищаться
кинокарьерой сына.
   - А Лаки? - задал следующий вопрос Джино.
   - У нее тоже своя квартира. На углу Шестьдесят первой и Парк-авеню.
   - А я-то думал, что она живет в моей.
   - Ее продали шесть лет назад. За мной по пятам ходят два торговца жильем,
я жду, когда ты решишь, где обосноваться.
   Глаза Джино опасно блеснули.
   - Но дом в Ист-Хэмптоне она не продала, ведь правда?
   - Нет. Конечно, нет.
   - И там все в нетронутом виде?
   - Абсолютно.
   Коста вспомнил ожесточенный  спор  с  Лаки  по  поводу  этого  дома.  Она
действительно хотела его продать, но тут Коста впервые воспротивился ей.
   - Возможно, я поселюсь там, - неожиданно сказал Джино.  -  Я  как-то  уже
привык жить в доме...
   - Отличная идея,  -  согласился  Коста,  обрадовавшись  тому,  что  Джино
перешел с крика на обычную речь.  -  Безусловно,  там  нужно  будет  навести
порядок.
   - Ну так что? Отправлюсь  туда  завтра  же,  посмотрю.  Ты  подыскал  мне
хорошего водителя?
   - Я нашел тебе лучшего.  Он  работал  с  семейством  Витторио  в  Чикаго,
переехал к нам год назад. Энпо рекомендовал его лично.
   - Рекомендовал лично, а?
   - Он рад твоему возвращению. Джино задумчиво смотрел в пустоту.
   - Рад. Как же. Коста откашлялся.
   - Энпо говорит, что готов с тобой встретиться, когда тебе  будет  удобно.
Через пару  недель,  через  месяц  -  когда  скажешь.  Он  знает,  что  тебе
необходимо время устроиться, обвыкнуть. Он...
   - Что, черт побери, с тобой такое?! - вдруг вновь сорвался в крик  Джино.
- Из ума выживаешь? Мне незачем обвыкать. Я здесь, уже здесь. И то, что  тут
у вас происходит, мне не нравится. Я хочу, чтобы ты устроил  мне  встречу  с
Энпо завтра. А когда я выясню, на что он, мать его, рассчитывает, вот  тогда
я буду разбираться с Лаки и Дарио. - Он сделал паузу,  посмотрел  искоса  на
Косту. - Они знают, что я уже в городе?
   Коста вторично провел платком по лбу.
   - Я считал, что лучше подождать, а потом просто сказать им,  что  ты  уже
прибыл. После аварии с электроэнергией в городе такая неразбериха. Последний
раз я разговаривал с ними вчера.
   - Это хорошо. Это отлично. И ничего им пока не сообщай. Хочу сделать  для
обоих сюрприз.
   Коста вяло кивнул. От Лаки у него не могло быть никаких секретов.
   - А сейчас я устал, - сдался Джино. - Нужно выспаться.
   - Конечно,  -  быстро  согласился  Коста,  глядя,  как  его  старый  друг
расхаживает по номеру, точно запертый в клетке лев.
   - Договорись о встрече с Боннатти. На завтра. Отрицательный ответ меня не
устроит.
   - Я уверен, что Энцо будет только счастлив...
   - Да-да. Посмотрим. -  Джино  подошел  к  окну.  -  Странное  чувство,  -
произнес он почти про себя.
   - Это только поначалу так, - заговорил было Коста.
   - Дерьма-то! Всего один день - и я как будто никуда не уезжал.
   В это Коста готов был поверить. Он согласно кивнул.
   - Значит, на сегодня  все?  Все.  Для  первого  дня  Джино  выслушал  уже
достаточно. Ему требовалось действовать, а не болтать.
   - Поезжай домой, Коста.
   - Так и сделаю. Я тоже утомился. Руссо в соседней комнате, если  он  тебе
понадобится.
   - Да, я знаю.
   Руссо был новым телохранителем Джино. И рекомендовал его опять-таки Энцо.
Из старых знакомых никого не осталось. Ушли на отдых  или  поумирали.  Руссо
принадлежал уже к другой школе: двадцать с небольшим лет, отличная  реакция,
прилично одет. Про себя Джино решил, что парень не сумеет даже муху на стене
прихлопнуть.
   Он проводил Косту до двери.
   - Эй, не обращай внимания на мои вопли. Я же знаю, ты делал все, что мог.
   Коста торопливо вышел. Шел восьмой  час  вечера,  а  ему  еще  необходимо
выдержать долгую и серьезную беседу с Лаки. Когда до нее дойдет, что отец  и
в самом деле вернулся... Что-то  нужно  будет  предпринимать.  Отец  и  дочь
просто вынуждены научиться жить в мире друг с другом.
   После ухода Косты Джино раскурил сигару и вновь  принялся  мерить  шагами
номер. Почему же этот идиот ничего не сказал ему о Лаки и о Дарио раньше?  И
тут же вспомнил - в полном соответствии  с  его,  Джино,  инструкциями.  "Не
надоедай мне ничем. Единственное, чего я  хочу  -  это  вернуться".  Дерьмо!
Где-то была допущена ошибка. Он чувствовал это. Чисто  физическое  ощущение,
что-то такое в желудке.
   Но что?
   Нужно набраться терпения  и  ждать,  чтобы  понять.  Стать  осторожнее  и
внимательнее, и мысль эта тут же воплотилась в действие. Он снял  телефонную
трубку, назвал телефонистке номер. Не прошло и часа, как он обзавелся  новым
шофером и новым телохранителем. Дело не  в  том,  что  Джино  не  устраивали
данные Энцо рекомендации, но его правило номер один гласило:  окружать  себя
людьми, которые будут преданы только тебе - одному тебе.
   Годы, прожитые в изгнании,  не  притупили  его  чувств.  Наоборот,  Джино
ощущал себя более бодрым и готовым к схватке, чем был до отъезда.  Семь  лет
сидения на одном месте - срок слишком долгий, но в целом в Израиле  было  не
так уж плохо: хороший дом, море,  пляж,  два  его  пса  и,  когда  хотелось,
женщина.
   На третий год он познакомился с одной из них. Ее первая  молодость  давно
прошла - ей  было  чуть-чуть  за  сорок.  Но  какое  значение  имеет  первая
молодость  женщины  для  мужчины  его  лет?  Юные  создания  своими  глупыми
вопросами вызывали у Джино несварение желудка.
   Его  новая  знакомая  оказалась  вдовой  с  приятной  внешностью,  высоко
подобранными светлыми волосами и голубыми  глазами.  Джино  удивился,  когда
женщина сказала ему, что она еврейка - она нисколько не походила на еврейку.
Израильские девушки, как правило, обезоруживающе красивы, но их жгуче-черные
волосы никогда не привлекали Джино. Нет,  ему  всегда  нравились  блондинки.
Розалайн Глутцман была блондинкой. Плюс к этому она была также  великолепной
кухаркой, великолепной слушательницей и великолепной любовницей для мужчины,
которому уже не хотелось кончать десять раз за ночь. Он пригласил ее в  свой
дом, она приняла приглашение, оставшись с Джино до самого его отъезда. И  ни
разу он не слышал от нее никаких требований.
   Джино не предложил ей  отправиться  вместе  с  ним  в  Нью-Йорк.  Она  не
спросила, можно ли ей поехать с ним. Они расстались как двое  цивилизованных
людей. Он подарил ей манто из соболя - до пят. На этом все закончилось.
   А сейчас Джино осознал вдруг, что сожалеет об этом, - нужно было привезти
ее с собой. Как легко ему было бы говорить с ней о Дарио  и  Лаки.  О  своих
детях, превратившихся в посторонних людей.
   Лаки. Какая она теперь? Судя по отзывам, она - его  точная  копия.  Джино
невесело усмехнулся. Неужели это так  плохо  -  быть  на  него  похожим?  Он
запомнил ее маленькой девочкой, упрямой и своенравной. И куда  более  живой,
чем Дарио.
   На лицо его  наползла  мрачная  тень.  Его  сын  -  голубой?  Нет,  здесь
наверняка ошибка.
   Коста что-то напутал с самого начала.
   Раздевшись до трусов, Джино улегся  на  постель.  В  комнате  было  жарко
по-прежнему, несмотря на то что кондиционеры опять включились.
   Что там замыслил Боннатти? До Джино доходили слухи, что у Энцо были самые
приятельские отношения с  братьями  Кассари.  А  ведь  он  знал,  как  Джино
относится к тем, кто носит эту фамилию. Но какое Энцо до всего этого дело? С
отъездом Джино ему нужно было поладить всего лишь с девчонкой и выжившим  из
ума старым пердуном - прости меня, Коста, но это так.
   Прибрать  к  рукам  "Маджириано",  видимо,  оказалось  делом   несложным.
Особенно после того, как не стало Марко. Настоящей проверкой  Энцо  Боннатти
на дружбу и преданность будет то, с какой легкостью он вернет  Джино  бразды
правления двумя отелями в Вегасе. Коста склонен  считать,  что  Энцо  "будет
счастлив". У Джино такой уверенности не было. Инстинкт  предупреждал  его  о
неприятностях. И этот инстинкт ни разу еще не подводил Джино.
   Он прикрыл глаза.
   Мысли сами вернулись к Лаки и Дарио. Лаки и Дарио. Подобно  двум  висящим
на ниточках марионеткам, они плясали у него в мозгу до тех пор,  пока  Джино
не провалился в беспокойный сон.

ПЯТНИЦА, 15 ИЮЛЯ 1977 ГОДА НЬЮ-ЙОРК УТРО

   Лаки спала  плохо,  просыпаясь  каждый  час,  чтобы  посмотреть,  сколько
времени. Она оборвала Косту, позвонившего сразу  же  после  Боджи,  короткой
фразой:
   - Завтра, не хочу, чтобы меня сейчас беспокоили. Он даже и  не  попытался
навязать ей разговор. Момент, для того чтобы сообщить ей  о  приезде  Джино,
был выбран неудачно. Коста понял это сразу же по тону ее голоса.
   Поскольку Лаки все равно уже проснулась, она решила поехать  в  аэропорт,
чтобы встретить Боджи. Ожидание  сводило  ее  с  ума.  Она  позвонила  вниз,
попросила привратника остановить для  нее  такси  и  доехала  до  гаража,  в
котором стоял ее "мерседес". Открывая машину лежавшим дома запасным  ключом,
Лаки заметила на ветровом стекле бумажку. Она поднесла ее к  глазам,  быстро
пробежала две строчки, исполненные аккуратным почерком.
   "Даю тебе три дня - потом вычислю тебя  по  номерному  знаку  и  позвоню.
Стивен".
   Лаки не  смогла  сдержать  улыбки.  Ему  пришлось  ведь  специально  сюда
заехать,  чтобы  оставить  записку.  Она  позвонит  ему..,  она  хочет   ему
позвонить.., сразу же после того, как узнает новости, привезенные Боджи.
   Джино проснулся в шесть, к семи  он  уже  оделся,  позавтракал  и  звонил
Косте.
   - Ну? Во сколько у меня встреча с Боннатти?
   - Энцо предлагает в час. В Бруклине, в его любимом  ресторане.  Там  есть
садик, и он обещал, что ты  получишь  удовольствие  от  кассаты.  А  еще  он
сказал...
   - Что-нибудь не в порядке с Риккадди?
   - Все там в порядке, - несколько нервно ответил Коста. -  Если  тебе  там
нравится больше, я, естественно, поговорю с Энцо и...
   - Так-то лучше. У Риккадди, в два. Там и увидимся.
   Дарио пытался проснуться, но веки оказались слишком тяжелыми...
   День только начался, он это знал. Дарио слышал,  как  принялись  за  свою
работу мусорщики, как дети галдели по пути в школу. Однако находился он не у
себя дома... Он не знал, где... И вновь на него навалился глубокий сон.
   Внизу, в кухоньке, Сал поцеловала Рут в щеку и спросила:
   - Ты точно знаешь, что делать?
   Кивнув, Рут разгладила складки на платье.
   - Абсолютно точно.
   - Вот и хорошо. - Сал скрестила два пальца на удачу. - Тогда приступай.
   Кэрри встала с постели намного раньше мужа - это  было  необычно,  однако
повторялось уже второй день кряду. Сейчас она была одета  в  простой  черный
костюм с брюками, без всяких украшений.  Волосы  стянуты  в  тугой  узел  на
затылке. В восемь утра Кэрри была полностью готова выйти из дома.
   - Кэрри, - удивленно протянул Эллиот, - куда ты направляешься?
   - В новый гимнастический зал - чудное местечко.
   -  Мне  не  терпится  выехать  отсюда  сегодня  же,  а  она  собралась  в
гимнастический зал!
   - Я вернусь до обеда. - Она попыталась  улыбнуться,  но  мышцы  лица  как
закоченели.
   Эллиот пренебрежительно фыркнул.
   - Не знаю, что с тобой происходит. После этой аварии...
   - Со мной ничего не происходит. Просто думаю о своем здоровье.
   - Я заказал билеты на Багамы. На вечер.
   Она покорно кивнула. Возможно. Всего лишь - возможно.
   - Как ты доберешься до зала? - спросил он, когда Кэрри уже  занесла  ногу
над порогом.
   Мозг ее был затуманен. Ответила она не сразу.
   - Я прогуляюсь пешком. Это всего в нескольких кварталах.
   - Где?
   - Совсем рядом.
   Открыв дверь, Кэрри поспешно захлопнула ее за собой.
   На улице она глубоко вдохнула утренний воздух  и  решительно  зашагала  к
станции подземки. Нервы напряглись. Чем быстрее эта встреча  состоится,  тем
лучше.
   Стивен привык  просыпаться  в  половине  седьмого.  Нарушать  сложившийся
распорядок дня он не любил. Ледяной душ, затем полчаса  наказания  зарядкой,
затем завтрак: стакан холодного апельсинового сока, овсяная каша, кукурузные
хлопья, мед, чашка горячего кофе - и он  готов  к  встрече  с  кем  или  чем
угодно.
   На сегодня это  был  Энцо  Боннатти.  Сегодня  станет  ясно,  чего  стоит
двухлетняя кропотливая работа, по большей части с бумагами.
   Мысль эта вдохновляла и одновременно пугала Стивена. Вдохновляла,  потому
что такой человек, как Боннатти, заслуживал  того,  чтобы  провести  остаток
своей жизни за решеткой. Пугала, потому что все могло еще сорваться.
   Когда он уже заканчивал  одеваться,  мелькнула  короткая  мысль  о  своей
собственной жизни. О частичке этой жизни - Айлин.  Идеальной  жене  -  такой
собранной, способной, красивой.
   Хватило одной ночи в кабине лифта и  компании  этой  остренькой  на  язык
Лаки, чтобы Стивен понял - Айлин не для него.  Просто  ему  не  хотелось  бы
прожить с ней до окончания своих дней, и все тут.
   Он глубоко вздохнул. Как ей это объяснить - вот в чем штука.
   Энцо Боннатти проснулся с ощущением человека, не совсем еще оправившегося
от похмелья. Во  рту  стоял  привкус  несвежей  куриной  печенки,  побаливал
затылок, тело чуть ломило, и ощущение такое, будто он давно  уже  не  мылся.
Да, ночь  прошла  неплохо.  Много  великолепного  красного  вина,  множество
похотливых блондинок, готовых делать все, что он пожелает. Женщины. Какие же
они все путаны. В этом, конечно, ничего  нового,  он  всегда  знал  это.  Но
каким-то образом - в семидесятых - они все же изменились.  Теперь  казалось,
что они наслаждаются траханьем, сосанием и прочими штучками. А ведь в памяти
живы времена и совсем недавние, когда такими вещами занимались только шлюхи.
Но в эти дни женщины любят секс - да-да, просто любят. Удовольствие, которое
Энцо получал в качестве зрителя, сводилось тем самым почти на нет.  "Впредь,
- подумал он, - для приятного времяпровождения  необходимо  будет  подбирать
более невинных девиц.  К  примеру,  девственниц.  Только  можно  ли  их  еще
отыскать?"
   Он снял с лица косметическую маску,  которую  накладывал  перед  сном,  и
зашелся в хриплом утреннем кашле.  Остановившись,  нажал  на  кнопку  звонка
рядом с кроватью, чтобы вызвать Большого Виктора -  своего  телохранителя  в
течение вот уже тридцати пяти лет.
   День обещал быть напряженным. Вернулся Джино  Сантанджело,  и  предстояло
очень много сделать.
   Лаки наблюдала за тем, как самолет, в котором летел Боджи, приземлился. С
нетерпением она дожидалась, когда ее бывший телохранитель выйдет в зал.
   Он нисколько не изменился.  Тот  же  самый  старина  Боджи  -  худощавый,
длинноволосый, одетый, похоже, в те же джинсы и ту же армейскую куртку.
   Лаки бросилась навстречу, обняла его. Боджи заметно смутился - он не  был
сторонником бурных проявлений чувств. Цепким взглядом повел по сторонам.
   - Еще кто-нибудь знает, что я прилетел?
   - Ты велел никому не говорить, но, честно говоря, Боджи, у меня  здесь  и
друзей-то таких нет, чтобы было кому сказать. Так что у тебя там такое?
   Своими твердыми пальцами он коснулся ее руки.
   - Чем быстрее мы поговорим, Лаки,  тем  быстрее  ты  станешь  куда  более
мудрой.
   - Тогда пошли. Я с машиной. Поговорим по дороге в город.
   - За руль сяду я. Когда ты услышишь, что  я  хочу  тебе  рассказать,  ты,
боюсь, можешь рехнуться. Лаки, тебя обставили,  обвели  вокруг  пальца,  как
маленькую описавшуюся девочку.
   Слова Боджи попали в цель. Глаза Лаки загорелись опасным огнем.
   - Говори же мне все быстрее, Боджи. Я не могу ждать.
   Утренние газеты сообщали о возвращении в Америку Джино Сантанджело. Не на
первых полосах, а так, странице на третьей, как "Нью-Йорк тайме".
   Джино пробежал глазами заметку и с отвращением отбросил газету в сторону.
Писакам удалось немало разнюхать о  Лаки  и  Дарио.  Позвонив  Косте,  Джино
приказал ему организовать встречу с детьми - после обеда.  ?  детьми.  Какая
насмешка. Один - гомик, другая крушит  мужчинам  яйца.  И  все  же  мысль  в
встрече с ними волновала Джино куда больше,  чем  он  готов  был  признаться
самому себе.
   Лаки и Дарно. Дети от его брака с Марией. Дорогой, любим