уверенным в том, что
учится по-настоящему.
   Постепенно ноги ее  расслабились,  лицом  Джино  ощущал  густую,  горячую
влагу, стоны сделались громче.
   Раздался легкий стук в дверь, а за ним голос мадам Лолы:
   - У вас все в порядке?
   - Все отлично, - отозвался Джино. - Все просто замечательно.
   Теперь блондинка уже каталась в экстазе  по  кровати.  Джино  вернулся  к
прерванному стуком в дверь процессу. Большими пальцами он развел ее плоть  в
стороны, и это доставило ей наслаждение. Затем язык его проник  еще  глубже.
Он почувствовал, как тело блондинки конвульсивно содрогнулось.
   В этот момент Джино понял, что сейчас уже он окончательно  набрался  сил.
Вытянувшись на постели рядом с блондинкой, он медленно вошел в нее.
   Потеряв  над  собой  всякий  контроль,  та  стонала  все  громче.  Момент
наивысшего наслаждения настиг  их  обоих  одновременно,  два  тела  пытались
вжаться друг в друга.  Несколько  минут  они  пролежали  в  таком  положении
поперек постели, потом до блондинки постепенно дошло, что все закончилось. В
смущении она отлепилась от Джино и,  избегая  встречаться  с  ним  взглядом,
набросила на себя кимоно.
   Довольный собой, Джино негромко засмеялся.
   - Неплохо, а?
   - Где ты этому научился? - не удержалась от вопроса блондинка.
   - Здесь, вместе с тобой, - отвечал он, одеваясь. - Теперь я смогу пойти и
попробовать проделать то же со всем миром.
   Костюм сидел просто здорово, и Джино заплатил портному на  доллар  больше
за его удивительное мастерство.
   В восхищении он смотрелся в зеркало.  Отлично  выглядит,  в  самом  деле.
Неплохо бы еще черную рубашку, да и новые ботинки не помешали бы. Он  провел
пальцами по темным линиям швов на щеке; большой палец  еще  хранил  на  себе
запах блондинки. Улыбнулся.
   - Заходите в любое время, - радушно попрощался с  ним  портной.  -  Когда
захотите.
   - Да. Я так и сделаю.
   Почти ничего вокруг себя не замечая, Джино вышел на улицу. Он  чувствовал
себя королем. Новый костюм. Мадам Лола. Деньги, которые все  еще  шуршали  в
его кармане.
   Он шел по улице, и в голове у него шумело. Нет,  ему  вовсе  не  хотелось
становиться таким же, как его отец, затраханный  жизнью  неудачник,  умевший
доставлять себе удовольствие лишь тем, чтобы избивать живших с  ним  женщин.
Аресты и регулярные отсидки - это не для Джино. С него хватило  того  опыта,
что он приобрел в приюте на Кони-Айленде, он слишком хорошо знал, что  такое
тюремная камера.
   Но кому захочется тратить свою жизнь на то, чтобы лежа на спине приводить
в порядок чужие автомобили? Пачкаясь в грязи и масле? Получая за эту  работу
буквально гроши?
   Только не Джино. Ему нужны деньги. Ему нужны все  те  вещи,  что  на  эти
деньги можно купить. И Джино никоим образом не собирался теперь зарабатывать
себе на жизнь, строго и неукоснительно придерживаясь рамок закона.
   Паоло оказался просто дураком, а дураков ловят. У Джино  планы  иные.  Он
станет большим человеком, таким, как Чарли Луканиа. Самое время  начинать  -
сейчас.
   Та работа, которую он выполнил для Чарли, оказалась не более чем приятной
прогулкой. Все, что для нее потребовалось,  это  двое  парней  со  стальными
прутьями в руках для охраны, шофер и машина. Ничего сложного. Ему та поездка
принесла пятьдесят долларов. Парням, может, раза в два больше. А  остальным?
Так что, в общем, выручка должна быть очень и очень неплохой.
   Джино направился в бар к Ларри, где при его виде Банан и  Катто  вылупили
глаза.
   - О-го-го, где это ты так приоделся? - завопил Катто.
   - Я тоже такой хочу. - Банан вращал глазами, щупал материал. - Мама,  как
я хочу такой же!
   - Не вижу в этом ничего невозможного, - отозвался Джино. -  У  меня  есть
одна идея. Нужно только раздобыть пару железных прутьев,  угнать  где-нибудь
грузовик и - ура-ура - мы в бизнесе!
   - Железные прутья, - заморгал Катто. - Мне это не нравится.
   - Не для того, чтобы пользоваться ими, - быстро нашелся Джино,  -  только
чтобы произвести впечатление - сработает как надо.
   Катто носом прошелся вдоль рукава рубашки.
   - О чем это ты толкуешь, Джино?
   - О деньгах. Вокруг их достаточно. А за что мы задницы дерем?  Почему  бы
нам не выйти на улицу и не подобрать то, что там лежит, как делают все?
   Планы можно будет доработать, но если  только  у  него  хватит  денег.  В
них-то все дело. С  этим  новым  костюмом,  с  блондинкой  -  от  пятидесяти
долларов мало что осталось. А чтобы делать деньги, тебе прежде  всего  нужны
деньги. Может, если рассказать Вере, что у него  на  уме,  она  одолжит  ему
требуемую сумму...  Он  взял  бы  ее  в  долю,  он  непременно  и  с  лихвой
рассчитался бы с нею из первой же прибыли.
   Джино решил сходить к ней попозже вечером. Он ведь обещал ей как-то,  что
заглянет, расскажет, чем живет. Если очень повезет, то Паоло,  может,  рядом
не будет.
   В тот вечер Вера не была занята работой. Трезвой она тоже  не  была.  Она
лежала на постели в темной комнате, все освещение которой составлял падающий
через окно свет уличного фонаря. Услышав  стук  Джино,  она  отозвалась,  не
поднимаясь:
   - Заходи, клади на стол деньги и приступай.
   - Эй, это я, - быстро проговорил Джино. - Шел мимо и решил заглянуть, как
ты тут.
   - Все нормально, - пробормотала она, - все хорошо. - Рука ее  протянулась
к стоявшей на полу у постели бутылке, поднесла ее ко рту. Послышался глоток.
- Кто это, черт побери, "я"?
   - Джино, конечно.
   Он повернул выключатель, вспыхнул свет, и Джино тут же пожалел  об  этом.
Выглядела Вера далеко не лучшим образом. Грязная ночная  рубашка  из  сатина
порвана на плече, открывая взгляду груди,  обезображенные  свежими  круглыми
следами  ожогов,  -  видимо,  кто-то  поработал  сигаретой.   Избитое   лицо
представляло собой чудовищную маску, оба глаза заплыли.
   Она едва разлепила их, чтобы окинуть Джино сонным взглядом, и попробовала
улыбнуться. На месте нескольких передних зубов зияли черные дырки.
   - Видок у меня так себе, - с трудом выговорила Вера. Глаза ее наполнились
слезами, беззвучно скатывавшимися вниз по исцарапанным щекам.
   Джино не было никакой нужды спрашивать, кто ее так отделал. Он знал одно:
сейчас ее надо как можно быстрое доставить в больницу.
   Склонившись над постелью, он осторожно, как ребенка, поднял Веру на руки.
Пахло от нее, как из пивной  бочки,  и  помимо  перегара  Джино  безошибочно
различил запах пота и мочи.
   - Эй, - мягко сказал он, - я  оставлю  тебя  на  минутку,  чтобы  вызвать
"скорую".
   - Нельзя, - прошептала она. - Мне нужно быть здесь. Паоло сказал, чтобы я
лежала здесь и зарабатывала деньги, много денег...
   Глаза ее закатились и через мгновение закрылись. Она потеряла сознание.
   В больнице его принялись засыпать вопросами,  но  Джино  в  ответ  только
молчал. Делал вид, что немой. Решение он уже для себя принял.  На  этот  раз
Паоло так просто от него не уйдет.
   Когда его уверили в том, что Вера находится на больничной койке  и  жизни
ее не угрожает опасность, он вышел из здания.
   Вернувшись в ее комнату, он уселся на  стул  напротив  двери  и  принялся
ждать. Так прошло три часа.
   Паоло вошел в комнату в четыре утра. Джино вскочил на ноги и бросился  на
отца еще до того, как тот успел понять, с кем имеет дело.
   - Ты.., подлый.., трус... - Голос Джино срывался, он наносил  удары  куда
попало. - Дети.., и женщины... Ты.., грязный.., сукин сын...
   Паоло  потребовалось  не  меньше  пары  минут,  пока  он   осознал,   что
происходит. Он провел такой приятный вечер в соседней забегаловке наедине  с
бутылкой виски  и  теперь  явился  домой  с  единственным  желанием  лечь  и
хорошенько выспаться. И вдруг на него нападают и бьют - совершенно непонятно
за что. Обычно бывало наоборот. Обычно бил он.
   От удара, пришедшегося по голове, он застонал, и  изо  рта  его  обратным
ходом стало выходить выпитое виски и съеденная лазанья.
   - Ты дерьмо! - с отвращением выговорил нападавший. - Слышишь меня?  Ты  -
дерьмо'.
   Паоло показалось, что голос ему чем-то  знаком,  но  память  отказывалась
сообщить, кому он может принадлежать. На скулу его обрушился  второй  мощный
удар, от которого Паоло упал на пол.
   - Не вздумай еще раз прикоснуться к ней, - предупредил  его  голос.  -  В
следующий раз тебе достанется еще больше.
   Когда избивший его вышел из комнаты, Паоло освободил желудок от  остатков
лазаньи. Сучка Вера. Значит, у нее есть любовник. Ну ничего. В следующий раз
он достанет ее по-настоящему.
   Джино вбежал в свою  комнату  и  сорвал  с  себя  безнадежно  испорченный
костюм. Его трясло от отвращения, и все же он  немного  приободрился.  Ну  и
денек был сегодня.
   Сев на кровать, он восстановил в памяти события последних суток.  Деньги.
Маленькая блондинка. Шлюха у мадам Лолы. Вера. Паоло. И  планы  на  будущее,
чтобы уме ничего не упустить.
   Улегшись, он уставился  в  потолок,  с  ненавистью  разглядывая  трещины,
облупившуюся побелку и всю эту окружавшую его  бедность.  Ничего  лучшего  в
жизни у него и не было, но ведь в кино-то он ходил, по Пятой и по Парк-авеню
прогуливался и видел роскошные особняки и автомобили с шоферами в ливрее. Он
знал, что где-то там идет  совсем  другая,  красивая  жизнь.  Он  знал,  что
единственный способ оказаться в ней, этой далекой и прекрасной жизни, -  это
деньги.
   На следующий  день  он  начал  действовать.  В  районе,  где  жил  Джино,
орудовало несколько банд подростков, которые только  и  делали,  что  искали
повода пустить кому-нибудь кровь. Наиболее  сильной  группировкой  считались
печально известные "Минитмены" , получившие свое  название  благодаря
признанному факту, что они успевают обделывать свои дела в течение буквально
одной минуты. Поначалу Джино собирался присоединиться к ним, но  у  них  уже
был свой вожак, пользующийся беспрекословным авторитетом, по  имени  Валачи.
Джино решил, что связываться с ним не стоит.
   Были еще банды ирландцев, евреев, смешанные. Некоторые из них  промышляли
мелким рэкетом, другие занимались квартирными кражами, большинство же просто
хватали все, что плохо лежит, и делали ноги.
   Джино хотел найти какую-нибудь небольшую шайку, над которой он в  течение
короткого времени сможет взять верх. Он немного знал одного парня  по  имени
Алдо Динунцио, который брался за кое-какую  работу,  выполняя  ее  только  с
двумя своими подручными. Человеком он слыл ловким, был себе на  уме,  а  еще
про него шел слушок, будто в Чикаго живет его двоюродный брат,  почти  такой
же могущественный, как сам Капоне. Как-то в беседе  с  ним  Джино  предложил
Алдо работать вместе.
   Алдо выразил свое согласие кивком головы. В соседних  кварталах  у  Джино
уже сложилась определенная репутация. Он считался крепким парнем, никому  не
дававшим спуску, и, что еще важнее, он действительно умел водить машину.
   Сидя в баре у Ларри над чашкой кофе, они обменялись  рукопожатием,  после
чего Алдо поделился с Джино своими  планами  относительно  нового  дела.  Он
сказал, что знает неподалеку склад, до крыши набитый мехами, которые ждут не
дождутся, чтобы их кто-нибудь унес.
   - Мы можем  неплохо  на  этом  подзаработать,  только  действовать  нужно
быстро. Птички нашептали мне, что охранная сигнализация вышла из строя.  Ты,
я, еще пара ребят, нам придется позаботиться о ночном стороже,  он  поможет.
Так что тебе - пятая часть. Это немало.
   - Когда? - задал единственный вопрос Джино.
   - Сегодня вечером. Идешь?
   - Конечно.
   Они проговорили детали, и Алдо оставил его одного.  Джино  собирался  уже
отправиться в больницу к Вере, когда в бар вошла  маленькая  блондиночка  со
своими двумя подружками. С гордым видом она прошла мимо, не обратив на  него
ни малейшего внимания, уселась в кабинке и спряталась за карточкой меню.
   Поднявшись, Джино подошел к ее столику.
   - Эй! - Он вырвал меню у нее из рук. - Что это с тобой? Неужели тебя  так
воспитывали?
   Она смотрела на него широко раскрытыми невинными глазами.
   - Вы пришли принять у меня заказ? - осведомилась она.
   - Синди! - прыснула смехом одна из ее подружек.
   - И чего ты вы...
   - Что? - Она не дала ему возможности договорить.
   - Не хочешь как-нибудь вечером сходить  в  кино?  -  Джино  и  самому  не
верилось, что это он говорит, но тем не менее  он  был  рад,  что  осмелился
наконец задать ей этот вопрос.
   - С вами? - Интонация ее прозвучала более выразительно, чем сами слова.
   - Нет, с королем Кануты.
   - Я не гуляю с незнакомыми.
   - Само собой. Но ведь теперь я не незнакомец какой-нибудь.  Сдается  мне,
что мы можем назвать друг друга старыми друзьями, верно?
   - Неверно.
   Джино скорчил гримасу.
   - Да кому ты нужна?
   Он зашагал прочь от стола. Дура набитая. Будет еще тут ехидничать. Да она
просто не понимает, какой случай упускает.
   Джино повернул голову назад как раз в тот момент, когда все  три  девушки
буквально изнемогали от сдерживаемого хохота.  Дети.  Младенцы.  Им  лет  по
пятнадцать-шестнадцать, не больше. Ничего они ее понимают.
   В какое-то мгновение ему вспомнилась вчерашняя проститутка у мадам Лолы и
то, чем он с нею занимался. Это было неплохо. Но будет  гораздо  интереснее,
если за подобное развлечение не нужно платить.
   Свой семнадцатый день рождения Джино отметил пятым по  счету  выходом  на
дело вместе с Алдо. Деньги плыли в руки сами. Меньше чем  за  месяц  у  него
скопилось уже полторы тысячи "зеленых". Целое состояние! Он открыл  в  банке
счет, на который  положил  пятьдесят  долларов,  остальные  деньги  запер  в
стальном банковском сейфе. С деньгами он связывал определенные планы,  вовсе
не собираясь промотать их, как те первые пятьдесят долларов. Больше  никаких
костюмов, никаких шлюх. Ничего такого, что могло бы  внушить  окружающим,  в
особенности соседским полицейским, какие-нибудь  подозрения.  Полиция  имела
обыкновение регулярно заглядывать к Ларри и наугад проверять посетителей.  В
округе так много банд, столько ограблений... Приходилось держать ухо востро.
   Чтобы выглядеть добропорядочным гражданином, Джино устроился  на  дневную
работу: доставка по заказам лекарств из аптеки. Однако снадобья, которые  он
разносил, все-таки кое-чем отличались от примитивного  аспирина.  Наркотики.
Двадцать пять баксов за одну доставку. Неплохо. Но  и  не  так  уж  здорово.
Много риска. Если его поймают...
   Свой риск имелся в каждой  профессии.  Когда  Банан,  распростершись  под
"кадиллаком",  занимался  ремонтом,  внезапно  сдал  домкрат.  В  результате
сломанная нога и три ребра - слава Богу,  остался  жив.  И,  подвергая  свою
жизнь такому риску, Банан не зарабатывал даже двадцати пяти в неделю.
   Джино навестил его в больнице, поговорил  с  ним  и,  кажется,  в  чем-то
просветил. Банан сказал, что когда выйдет, то пошлет ко всем чертям законные
заработки.
   На личном фронте особых  перемен  у  Джино  не  наблюдалось.  Блондиночка
регулярно появлялась у Ларри в обеденное время, но Джино уже  был  по  горло
сыт ее выпадами, так что старался теперь держаться в стороне.  Недостатка  в
девушках,  любую  из  которых  можно  привести   в   свою   комнату,   чтобы
попрактиковаться в искусстве  любви,  он  не  испытывал.  А  для  Джино  это
поистине стало искусством. Если девушка не чувствовала себя  счастливой,  не
испытывал никакой радости и он. Так что Жеребец Джино работал в полную силу.
   К Вере второй раз он так и не сходил. Каждый день Джино давал себе слово,
что пойдет, потом ему начинало казаться, что и завтра не будет  поздно.  Так
прошла еще одна неделя. В конце  концов  он  услышал,  что  она  выписалась.
Правда заключалась в том, что Джино просто боялся. До  смерти  боялся  того,
что Паоло изобьет Веру так, что ему, Джино, не останется ничего  иного,  как
предпринять нечто серьезное. Ему было известно -  случись  такое,  и  он  не
сможет  уже  себя  удержать.  В  последний  раз  он  хоть  как-то  собрался,
непроизвольной вспышки ярости не произошло. Но  если  теперь..,  если  Паоло
окажется трезвым и попытается защищаться...
   Поэтому Джино предпочитал выжидать. То, о чем он ничего не знал, его и не
волновало.
   Из Калифорнии регулярно приходили письма от Косты. Однажды в конверте  он
обнаружил  вложенную  фотокарточку.  Коста,  когда-то   костлявый   заморыш,
превратился теперь в симпатичного подростка, стоящего  на  снимке  рядом  со
своей сводной сестрой и собакой. Разглядывая карточку, Джино  улыбался.  Ему
стало приятно от того, что мальчишке так повезло. Он сумел  проскользнуть  в
тот мир, который для Джино столь же нереален, как обратная сторона Луны.
   Спустя два месяца после дня рождения Джино арестовали в то  время,  когда
он сидел в кабине припаркованного у здания склада в Бронксе "доджа".  Внутри
самого склада арестовали Алдо и двоих его помощников, занятых укладкой  штук
шелка и сатина на тележку, с которой они собирались перегрузить похищенное в
грузовик.
   - Нас кто-то заложил, - шепнул Алдо в  полицейском  пикапе  по  дороге  в
участок. - Это совершенно ясно. Кому ты что-нибудь говорил?
   Джино со злостью потряс головой.
   - Какого черта! Что значит "ты говорил"?! Я никому не  сказал  ни  слова,
тупая твоя башка. А вот кому проболтался ты?
   Их записали в какую-то книгу и развели по камерам.  У  Джино  заурчало  в
живете. Опять его заперли! Это уже непереносимо. И на этот раз не  в  приюте
для мальчиков. На этот раз все стало гораздо серьезнее.

КЭРРИ

1927 - 1928

   Остров  Уэлфер.  Грязь.  Мерзость.  Крысы  размером  с  домашнюю   кошку.
Отвратительная пища. Переполненная камера. И сокамерницы -  с  набором  всех
мыслимых болезней. Вши. Клопы. Блохи.  Гонорея.  И  надзирательницы,  так  и
выискивающие взглядами тех, кто послабее и не может постоять за себя.
   Наука выживания здесь давалась Карри с трудом.  Через  две  недели  после
прибытия она впервые испытала на себе весомость старосты камеры  -  какой-то
простоволосой деревенщины со злыми бегающими глазками.
   Была ночь, и Кэрри пыталась уснуть,  лежа  в  битком  набитой  камере  на
неудобной койке. Внезапно она ощутила,  как  на  нее  наваливается  какая-то
тяжесть и чьи-то руки начинают шарить по ее груди.
   - Какого черта! - Легкая дремота тут асе слетела с нее.
   - Заткнись и лежи тихо, - негромко предупредила ее рыжая баба,  вдавливая
тело Кэрри в тощий матрац. - Сейчас мой палец оттрахает  тебя  так,  как  не
удавалось еще ни одному парню.
   - Убирайся! - зашипела на нее Кэрри.  Рыжеволосая  староста  камеры  была
поражена.
   - Да ты смеешься?! Любая из здешних девчонок дала бы отрезать себе  левую
сиську, только бы я ее приласкала. - Большим  и  указательным  пальцами  она
принялась тереть сосок левой груди Кэрри. - Я же хочу сделать тебе приятное.
   Кэрри удалось освободиться из-под нее и соскочить с койки на пол, где она
присела на корточки, оглядываясь по сторонам.
   - Убирайся от меня, слышишь? Оставь меня в покое!
   - Тупая чернушка. Ты сама не знаешь, что тебе нужно. Вот  уж  не  думала,
что наступит  такой  день,  когда  от  меня  отвернется  грязная  черномазая
потаскуха.
   - Я не сплю с женщинами, - сплюнула Кэрри. Она  могла  бы  еще  добавить:
причем с такими жирными, с такой сальной кожей,  зловонным  дыханием  и,  по
слухам, с пристрастием к наркотикам.
   - Все когда-нибудь начинается с первого раза, - продолжая ее уговаривать,
не отступала рыжая. - Если не хочешь навредить себе, не отказывайся от  моих
услуг. Ясно, чернушка?
   Кэрри передернула плечами.
   - Подыщи себе кого-нибудь другого. Мне ты не нужна.
   Произнося эти слова, Кэрри отдавала себе отчет в том, что на них  все  не
закончится. Так оно и вышло. На  следующий  день  с  ней  никто  не  захотел
разговаривать. Прошел слух, что Кэрри обидела  старшую,  а  для  сидевших  в
камере женщин этого было более чем достаточно. Кому нужны непр