дого человека с широко раскрытыми глазами и лохматой шевелюрой.
   - Кто ты такой? - испуганно вскрикнула Кэрри.
   - Можешь не бояться, - парень улыбнулся. - Я -  Лерой.  Пришел  разыскать
свою мать.
   - Как ты вошел сюда? - начала было Кэрри,  но  тут  же  увидела,  что  он
просто вломился -  тонкая  фанерная  дверь  не  представляла  собой  никакой
преграды.
   - Похоже, ты - дочка Льюрин. Кто-то мне  говорил,  что  мать  согласилась
забрать тебя к себе.
   Кэрри села в  постели.  О  Лерое  она  слышала.  Бабушка  Элла  частенько
вспоминала о нем.  "Чертов  сопляк,  щенок!  Сбежал  от  родной  матери!  Да
попадись он мне на глаза, я ему голову проломлю!"
   - Она куда-то вышла. Тебе лучше прийти завтра. С независимым видом  Лерой
уселся на край постели.
   - Вот еще! Никуда я не уйду. Я слишком устал.  Пожрать  здесь  что-нибудь
найдется?
   - Ничего.
   - А, дерьмо.  Как  это  похоже  на  мою  любимую  мамочку.  -  Его  глаза
уставились на Кэрри. - Полагаю, что и ты сделаешь от нее ноги, точно так же,
как и я когда-то. - Взгляд Лероя остановился на ее груди, едва  скрытой  под
дешевенькой  комбинацией.  -  А  ты  ничего.  Готов  поклясться,  что  маман
выставляет тебя на продажу.
   Кэрри закуталась в одеяло.
   - Я работаю уборщицей, - строго сказала она, надеясь, что  Лерой  вот-вот
встанет и уйдет.
   - Скажите пожалуйста! У кого-нибудь из жирных белых шишек, а?
   - В ресторане.
   - В ресторане. Де-е-рьмо! - Глядя на нее сузившимися глазами, он принялся
грызть заусенец. - Если ты не  прочь  поторговать  своей  писькой,  то  твой
дядечка может это тебе устроить.
   Внезапно ее охватила сильнейшая тревога.  Как  будто  в  мозгу  сработала
сигнализация: Опасность. Опасность. Опасность.
   Она попыталась встать одновременно с ним. Но Лерой был крупнее,  сильнее.
Одним движением он прижал ее руки к постели.
   - Только не говори мм, что твоя попка - тоже  недотрога,  -  хмыкнул  он,
одной рукой сжимая ее запястья, а другой жадно шаря по ее телу.
   - Отпусти меня, - взмолилась Кэрри.
   - С чего вдруг? - Он захохотал.  -  Я-то  не  покупатель.  Я  получу  это
бесплатно. Я же твой дядя, девочка.
   Он яростно сорвал с нее комбинацию. Она выгнула тело,  бессильно  пытаясь
стряхнуть его с себя, однако ударом руки Лерой  распластал  ее  на  кровати,
раздвинул ей ноги и грубо овладел ею.
   Боль была невыносимой. Но закричала она не от  боли  -  от  отчаяния,  от
ужаса, от сознания своей полной беспомощности.
   - Эгей!!! - с хохотом воскликнул, он, кончая. - Да ты не надула меня - ты
и вправду была целкой! Да обосрутся боги Мы  же  с  тобой  сделаем  на  этом
состояние. Мы же разбогатеем на твоей узенькой щелке! Ну и дела! Он  слез  с
нее.
   Кэрри лежала совершенно  неподвижно,  боясь  пошевелиться.  Меж  ног  она
чувствовала горячую, обжигающую влагу. Так вот что это такое. Вот что  нужно
мужчинам. Это и есть секс.
   Лерой, довольный, расхаживал  по  комнате,  застегивая  брюки  и  бормоча
что-то себе под нос, рассматривая их небогатые пожитки.
   - Деньги какие-нибудь у вас есть?
   Она тут же вспомнила о нескольких долларах, которые ей удалось  накопить,
- они были завернуты в чулок, спрятанный под матрасом.
   - Нет, - прошептала она в ответ.
   Ей очень хотелось, чтобы в этот момент в комнату  вошла  бабушка  Элла  и
своими глазами увидела то немыслимое, что с ее внучкой сделал Лерой.
   - Де-е-рьмо! Ни денег, ни  жратвы.  Де-е-рьмо!  Делать  здесь  совершенно
нечего, разве только что палку кинуть.
   И внезапно он вновь навалился на Кэрри,  царапая  ее  нежную  кожу,  тыча
между ног твердым, действительно, как палка, членом.
   Темная, непроницаемая волна накрыла ее; Кэрри почувствовала, что  куда-то
падает, падает, спасаясь от жуткой боли.
   - А, брось, получай удовольствие, девочка, - доноси лось до нее  пыхтение
Лероя. - Это совсем неинтересно - если ты не ловишь кайф.
   Когда Кэрри пришла в себя, то услышала чьи-то голоса, какие-то  слова,  в
которых не было абсолютно никакого смысла. Она  чувствовала  себя  разбитой,
никому не нужной и, что было хуже всего, совершенно беспомощной.
   Голос принадлежал бабушке Элле. Слава Богу, она вернулась!
   Кэрри сделала попытку сесть, но силы полностью оставили ее.
   - Ты оказал нам большую услугу, - со смешком произнесла Элла.  -  Теперь,
когда  ты  привел  ее  письку  в  рабочее  состояние,  мы   наконец   сможем
зарабатывать настоящие деньги. Знаешь, сынок, я-то хотела подождать, пока ей
исполнится четырнадцать, но сейчас, милый  мой,  мне  кажется,  что  лучшего
времени для того, чтобы заняться бизнесом, не выберешь!

ДЖИНО

1921 - 1923

   В течение трех недель состояние здоровья брата Филиппа было  критическим.
Джино об этом не знал. Он считал, что убил насильника, и, говоря честно, это
его мало беспокоило. Случай с ножницами сделал его героем.
   Пока газеты знакомили своих читателей с происшедшим, Джино сидел в камере
одной из нью-йоркских тюрем, в Бронксе, и ждал суда. "Скандальная история  в
приюте для малолетних преступников", "Дети встают на защиту детей" - кричали
газетные заголовки. Теперь, когда брата Филиппа с ними уже не было, все  его
жертвы горели желанием выговориться и облегчить душу.
   В  прессе  замелькали  фотоснимки  Косты:  трогательное  детское  лицо  с
большими,  полными  грусти  глазами.  Случай  с  ним  потряс   всю   страну.
Состоятельный  юрист  из  Сан-Франциско  Франклин  Дзеннокотти  заявил,  что
усыновляет мальчика сразу  после  того,  как  тот  даст  суду  свидетельские
показания. Перед Костой открывалась новая жизнь.
   Джино повезло. На его защиту встало широкое общественное мнение. И  когда
перед судьей встал вопрос, что с ним делать, было принято решение  дать  ему
шесть месяцев условно. Джино обрел свободу.
   Выйдя из зала суда, он лицом к  лицу  столкнулся  с  Костой,  и  мальчик,
который до этого не обменялся с  ним  и  парой  слов,  пожал  Джино  руку  и
негромко, с чувством произнес следующее:
   -  Спасибо  тебе,  Джино,  спасибо,  что  ты  спас  мне  жизнь.   Надеюсь
когда-нибудь отплатить тебе тем же.
   Джино смутился. Выдернув свою ладонь из пальцев Косты, он немного деланно
рассмеялся.
   - Чепуха, парень, забудь об этом.
   Глядя в спину  Косте,  вышагивающему  рядом  со  своим  новым  отцом,  он
неожиданно для себя почувствовал какую-то ревность. Почему же ему  никто  не
предложил новой жизни? Ведь в газетах печатались и его  фотографии.  Как  же
так получилось, что никто не захотел усыновить его?
   Ах, да. У него же уже был отец, как же. Этот  паразит,  в  данный  момент
сидевший в тюрьме. Джино бросил взгляд на огрызок бумаги  с  записанным  там
последним адресом Паоло. Несмотря на то что сейчас  он  отбывал  срок,  отец
как-то умудрился вторично жениться, и предполагалось, что Джино отправится к
его новой жене - женщине, которую он мельком видел в зале суда.  К  крашеной
блондинке с огромными грудями.
   Мысль  о  женской  груди   вызвала   сильное   желание.   Брюки   спереди
оттопырились. После девяти  месяцев  воздержания  он  чувствовал  себя,  как
застоявшийся жеребец. Онанизм никогда не служил Джино утешением, тем более в
помещении, где  десяток  мальчиков  занимались  им  одновременно.  Нет,  ему
хотелось женщину. Ему хотелось ее немедленно.
   Джино поднял с пола дешевый чемоданчик, в котором лежало все  его  добро,
решив, что оставит его в своем новом доме и  тут  же  отправится  на  поиски
какой-нибудь роскошной девки.
   Идти с напряженным, выпирающим вперед членом  было  не  очень  удобно,  и
все-таки Джино не мог сдержать улыбки. Он свободен. Он снова вышел на улицу.
Восхитительное ощущение.
   Мужчина вздрогнул, коротко  вскрикнул,  застонал  и  кончил.  Неторопливо
поднявшись, принялся одеваться, стараясь не смотреть на оставшуюся в постели
женщину.
   Ее звали Вера, ту самую блондинку с мощными грудями, на  которой  женился
отец Джино.
   Она свела ноги вместе, опустила  вниз  полы  юбки,  не  сводя  взгляда  с
мужчины. Закончив одеваться, тот положил на столик несколько банкнот и ушел.
Вера чувствовала усталость. Слава Богу, для занятий любовью особых усилий не
требуется. Просто расставь ноги пошире - и пусть твой партнер попотеет.
   Неделя выдалась не самая легкая. Свидание с  Паоло  в  Синг-Синге.  Потом
поездка в суд, чтобы сказать его сыну, что он может жить с ними. Черта с два
он будет здесь жить. Она отправилась  в  суд  только  потому,  что  на  этом
настоял Паоло.
   - Он вовсе не обязан будет жить у нас, - объяснял ей муж.  -  Тебе  нужно
только заявить об  этом  во  всеуслышание,  чтобы  его  еще  куда-нибудь  не
засадили. Когда он появится, сунешь ему двадцать долларов и  скажешь,  чтобы
убирался куда хочет.
   Вера скорчила гримасу. "Двадцать долларов - надо  же!  Хватит  с  него  и
пяти".
   Она поднялась, убрала со стола деньги и с равнодушным видом пошла открыть
дверь, в которую кто-то стучал.
   Гость оказался ее постоянным клиентом, так что можно не тратить время  на
пустые разговоры. Она вновь повалилась на постель, задрала юбку и расставила
ноги. Мужчина принялся расстегивать брюки. Вера с трудом скрыла зевок.
   С беззаботным видом  Джино  брел  по  улице.  Его  так  пьянило  ощущение
свободы, что он совершенно не замечал обрушившейся на город чудовищной жары.
А стояло настоящее пекло. Больше восьмидесяти по Фаренгейту <28ёС.> -  и  ни
малейшего ветерка. Он вспомнил о друзьях. Разыщет ли он кого-нибудь из  них?
А Сьюзи? А другие девчонки когда-то столь к нему благосклонные?  Которую  из
них он осчастливит сегодняшним вечером?
   Еще раз Джино посмотрел на бумажку с адресом. Почти пришел.
   У пожарного гидранта с  бегущей  из  него  струйкой  воды  прыгали  голые
малыши. На ступеньках у входа в дом сидел старик и ковырял пальцем  в  носу.
Квартира номер шесть оказалась на втором этаже. Джино постучал раз,  другой.
Не дождавшись никакого ответа, он нажал ручку. Дверь открылась.
   На стонущей пружинами кровати  лежала  его  мачеха.  Приход  постороннего
человека несколько не смутил ее.
   - Я занята, - коротко сказала  она.  Это  Джино  и  сам  мог  видеть.  Он
поставил свой чемоданчик у двери.
   - Зайду попозже, - выдавил он из себя и быстро прикрыл дверь.
   Что, черт побери, здесь происходит?
   Затем он понял. Ну конечно же, она - шлюха. Разве мог его  отец  жениться
на другой женщине?
   Спустившись в подземку, он решил отправиться на  Кони-Айленд.  Вагон  был
переполнен, в нем стояла влажная духота. На пляже оказалось ничуть не лучше,
Джино с трудом пробирался между распростертыми телами,  рассчитывая  увидеть
где-нибудь знакомое лицо. Когда слишком жарко, чтобы болтаться по городу, их
старая компания вечно собиралась именно здесь. Не найдя никого из  знакомых,
Джино разделся до плавок, бухнулся в воду и поплыл к  закрепленному  якорями
неподалеку от берега деревянному плоту, на котором в тесноте лежали  десятки
обнаженных тел. Когда он взобрался на него, две девушки, похожие на  сестер,
расположившиеся поближе к краю, переглянулись и захихикали.
   - Часто вы здесь бываете? - обратился он  к  ним.  Как  правило,  избитые
фразы срабатывали всегда безотказно.
   Около часа троица забавлялась нырянием  и  плаванием  наперегонки.  Джино
потребовался весь его самоконтроль, для того чтобы девушки не заметили,  как
распирало его плавки. Но он все-таки справился с этим. Едва.
   Но когда уже начало смеркаться  и  семьи  с  детишками  стали  собираться
домой, он понял, что сил сдерживать себя у него не осталось.
   Сестры заикнулись было о том, что им тоже пора.
   - Последний заплыв, - настаивал он. - Только до плота и обратно.
   Младшая из них отказалась, но старшей его предложение пришлось по  вкусу.
На вид около  восемнадцати,  с  густыми  медно-рыжими  волосами  и  крупными
зубами.
   Брызгая друг на друга, они устремились к плоту.  Джино  позволил  девушке
обогнать себя, и в тот момент,  когда  она  уже  готова  была  выбраться  на
дощатый настил, он обхватил ее сзади.
   - И что же, по-твоему, ты сейчас делаешь? - выдохнула она.
   Он-то знал, что он делает, сомнений тут быть не могло: положив ладони  на
ее груди, он проворно и энергично работал пальцами,  исподволь  доводя  свою
новую знакомую до такого состояния, когда ей самой захотелось бы,  чтобы  он
продолжал. Ноги его били по воде, а она, опершись на край плота, начала, как
кошка, едва слышно мурлыкать от удовольствия.
   Она находилась в его  руках.  Приблизившись  вплотную,  он  поцеловал  ее
соленые губы, ни на мгновение не прекращая манипуляций с сосками.
   - Нам бы не следовало... - она сделала слабую попытку протестовать в  тот
момент, когда Джино принялся стягивать с нее купальник.
   - Наоборот, нам обязательно следовало бы.
   Поднырнув, он высвободил из купальника ее йогу. Как  это  было  ново  под
водой. Хотя после девяти долгих месяцев что угодно показалось бы новым.
   Он потянулся губами к ее груди, стараясь одновременно с  этим  раздвинуть
рукой ее ноги, найти магическую точку.
   - Джино! - едва  слышно  прошептала  она.  Он  вынырнул,  чтобы  глотнуть
воздуха, в мгновение освободился от  плавок  и  тараном  устремился  меж  ее
расставленных ног. Видимо, давление воды мешало ему  проникнуть  в  нее,  но
член его сейчас стал настолько несокрушим, что остановить его уже  ничто  не
могло.
   Слившись воедино, они стали медленно уходить под воду.  Джино  знал,  что
должен или немедленно кончить, или просто пойти ко дну. Он выбрал первое,  и
оба тут же пробкой выскочили на поверхность, задыхаясь и выплевывая воду.
   - Ты чуть не утопил меня! - набросилась она на него.
   - Какая чепуха! - Джино расхохотался.
   - Этим мне еще не приходилось заниматься, - жалобно проговорила  девушка,
неуклюже пытаясь натянуть на себя купальник.
   - Ну конечно, - отозвался он, только сейчас поняв, что в пылу момента  он
потерял свои плавки. Нырнул, осмотрелся, но так и не увидел ничего.
   Становилось прохладно, и Рыжик запросилась назад, к берегу.
   - Эй, подожди, я не могу найти свои плавки! Рыжик захихикала.
   - Поплывем до того места, где я смогу встать, а ты принесешь мне брюки, -
предложил он.
   - А что я скажу сестре?
   - Скажи, что их сожрала акула. Можешь сказать ей что угодно, меня это  не
волнует.
   Они поплыли назад, и там, где он мог стоять уже по грудь  в  воде,  Джино
остался ждать, пока Рыжик принесет ему брюки. Он видел, как  она  подошла  к
сестре, набросила на плечи полотенце, и тут  же  обе  бросились  бежать,  не
удостоив Джино даже прощального взгляда. Он не мог, не хотел поверить  своим
глазам. Его бросили. С голой задницей, замерзающего в воде. Господи Боже!
   Быстрым взглядом он окинул пляж, сделал глубокий вдох  и,  закрыв  глаза,
ринулся к лежащей на песке одежде.
   - Кто там? - пробурчала Вера. Он постучал еще раз, просто так.
   - Это я, Джино Сантанджело. Сейчас-то уже можно войти?
   Вера села на кровати. Она немного  вздремнула  и  совсем  забыла  о  сыне
Паоло.
   - Да.., пожалуй. Заходи.
   Джино вошел, и они уставились друг на друга.
   Он видел перед собой  блондинку  лет  тридцати,  уставшую,  со  смазанной
косметикой и огромными грудями.
   Она видела перед собой  молодого  крепкого  парня  с  волнистыми  черными
волосами, смуглой, оливкового цвета  кожей  и  глубоко  посаженными  черными
глазами, которые,  как  ей  показалось,  принадлежали  человеку  куда  более
взрослому. Он абсолютно не был похож на своего отца.
   - Ты весь мокрый, - ровным голосом сказала она.
   - Купался.
   - В одежде?
   - Нет, голым, но у меня не было полотенца.  Они  продолжали  обмениваться
изучающими взглядами.
   - Ты не можешь здесь оставаться, - проговорила наконец Вера. - Я  заявила
в суде только для того, чтобы тебя еще куда-нибудь не упрятали.
   - Но я думал...
   - Плевать на то, что ты там думал. Жилище принадлежит мне,  а  не  твоему
старику.
   - Да, - с горечью согласился Джино. - Ведь не можете же вы  бросить  свой
бизнес.
   - А тебе-то что? - возмутилась Вера. - Я им неплохо зарабатываю, и ничуть
этого не стыжусь.
   Подняв с пола чемоданчик, он повернулся, чтобы уйти.
   - Где ты будешь спать? - неожиданно услышал он у себя за спиной.
   - Не знаю.
   - Ладно... - она заколебалась. - На сегодня у  меня  остался  еще  только
один, последний. Пошляйся где-нибудь, пока он не  получит  то,  чего  хочет.
Потом можешь вернуться и лечь здесь. Только эту ночь,  заруби  это  себе  на
носу.
   Джино кивнул. Он вымок, устал и не испытывал никакого желания бродить  по
улицам. Он был благодарен Вере даже за одну эту ночь.
   Джино прожил у нее полгода. Ему удалось устроиться на свою прежнюю работу
автомехаником, которая отнимала у него почти все дневное время, а ночами  он
шатался  по  городу  со   своей   старой   компанией,   развлекаясь   мелким
хулиганством, от которого, в общем-то,  никому  не  было  вреда.  А  еще  он
приглядывал за Верой, помогая ей иногда избавиться от какого-нибудь трудного
клиента, и выходил вместе с ней на прогулку  в  воскресенье  -  единственный
день, когда она отказывалась "работать".
   Время  от  времени  Вера  навещала  Паоло,  отсиживавшего  свой  срок   в
Синг-Синге. Разок с ней сходил и Джино.
   Паоло приветствовал его вопросом:
   - А выпивки ты с собой не принес?
   Они не виделись год, но других слов у отца не нашлось.
   - Нет, -  выдавил  из  себя  Джино,  начиная  нервничать,  как  всегда  в
присутствии отца, не в состоянии забыть те побои, которые обрушивал на  него
этот слизняк в полосатой тюремной одежде.
   - А, оставь, Паоло, - ответила мужу Вера, - ты все  знаешь,  что  выпивку
сюда не пронесешь. Нас же обыскивают, клянусь Богом. Я принесла бы, если  бы
только могла.
   - Сука! - Паоло повернулся к ним спиной.
   - Он сегодня не в настроении, -  прошептала  Вера  Джино.  -  Не  обращай
внимания, в следующий раз будет совсем другим.
   Но в следующий раз Джино просто не пошел. Не пошел  и  потом.  Ну  его  в
задницу! Теперь Джино уже не мальчик, чтобы позволить себя бить. Если  Паоло
вздумает еще хоть однажды поднять на него  руку...  Да.  Одного  свидания  с
отцом более чем достаточно.
   Еженедельно Джино обязали являться к  офицеру  полиции,  к  которому  его
прикрепили на период своего условного срока, для беседы. И - странная  штука
- этот офицер каждую неделю вручал ему письмо  из  Калифорнии.  Похоже,  что
Коста Дзеннокотти считал своим долгом давать ему отчет о каждом  прожитом  в
его новой жизни дне. Несмотря на то что Джино  ни  разу  не  затруднил  себя
ответом, письма продолжали приходить.
   Странный малый.., с чего это он взял, будто Джино интересно знать, как он
сейчас живет? Что у него может быть за жизнь? Школа. Красивый  дом.  Сводная
сестра, которая вечно  изводит  его  своими  приставаниями.  Нет,  мальчишка
очутился в каком-то нереальном мире.
   Когда срок условного наказания полностью  вышел,  Джино  нацарапал  Косте
полуграмотное послание, сообщая в нем номер  своего  почтового  ящика.  Если
малому так нравится вся эта писанина.., с чего это Джино  будет  ломать  ему
весь кайф?
   Вечером накануне того дня, когда Паоло должны были  выпустить  за  ворота
тюрьмы, Джино повел Веру в кино. На обратном пути, пока они шли  занесенными
снегом улицами, она показалась ему нервной и встревоженной.
   - Послушай-ка меня, мальчик, - наконец  выговорила  она,  -  когда  Паоло
вернется, так продолжаться не сможет. Ты понимаешь, что я имею в виду?
   Он кивнул.
   - Мы можем попробовать, - продолжала она, - но.., ты, черт возьми, и  сам
знаешь, что у тебя за отец.
   Да. Он  знал.  Паоло  был  самым  настоящим  дерьмом.  Он  позволял  себе
поднимать руку на женщин, он относился к ним, как к грязи у своих ног.  Вера
не ангел, но Джино полюбил ее - кроме добра, он от нее ничего  не  видел,  и
оба знали, что, когда Паоло вернется и вновь примется за  старое,  Джино  не
сможет безучастно стоять в стороне.