ли глаза.
     - Настоящий?
     Тоник презрительно промолчал.
     - Поспать бы в н„м, а?
     - Я и так весь день про это думаю,  - соврал Тоник,  удивляясь,
как такая мысль раньше не пришла  ему  в  голову.  Иметь  под  боком
настоящий спальный мешок и не переночевать в н„м!
     Тимка мечтательно продолжал:
     - Мы  бы вдво„м в него залезли.  Будто ноч„вка на льдине...  Не
разрешат?
     - Где  там!  -  Тоник уныло махнул варежкой.  - Да тут ещ„ этот
дурацкий дневник...
     Тимка наморщил лоб так, что брови уползли под шапку.
     - Головы у нас есть?
     - Есть.
     - Значит, надо думать.
     В девять  часов  Тимка приш„л к Тонику.  Он сказал,  что отец у
него работает во вторую смену,  сестра Зинаида ночует у  Подруги,  а
спать одному в пустой квартире ему как-то скучновато.
     - Где же тебя устроить?  - задумалась мама.  - На диване  будет
спать  Герман  Иванович.  На  раскладушке  вдво„м  с  Тоником  вы не
поместитесь. Может быть, на полу?
     - А знаешь,  - Тоник с серь„зным видом почесал затылок,  - если
так сделать:  Тимку - на раскладушку, а для меня попросить у Германа
Ивановича этот... как его... спальный мешок?
     - Ещ„ новости! - воскликнула мама.
     - Да  вы не бойтесь,  Зоя Петровна,  - сказал Герман Иванович и
подмигнул Тонику. - Блох в мешке нет.
     Мама сделала  вид,  что  совсем  не  думала про блох и пошла за
простынями, чтобы постелить их внутрь мешка.
     Ребят поместили  в  маленькой комнатке,  дверь которой выходила
прямо на лестницу.
     - Пора,  - прошептал Тимка,  едва был погашен свет и в квартире
наступила тишина. - Ну-ка, подвинься.
     Печально скрипнула  покинутая  раскладушка,  и  Тимка  штопором
ввинтился в спальный мешок.
     - Простыни  выкинуть,  -  заявил он.  - В снегу с простынями не
ночуют.
     Они выкинули   простыни  и  несколько  минут  прислушивались  к
тишине.  Вдруг в коридоре раздалось осторожное шл„панье  босых  ног.
Кто-то сказал свистящим ш„потом в замочную скважину:
     - Тоник, открой, а?
     - Петька. Чего ему надо?
     Тоник скользнул к двери и  открыл,  стараясь  не  скрипнуть.  В
полумраке он увидел две маленькие фигурки, зав„рнутые в одеяла.
     - Вам чего?
     - В мешок, - сказал Петька.
     - Дубина! Марш домой! - прошептал из мешка Тимка.
     - Я  тоже  хочу  в  мешок,  -  хнычущим  голосом сказала вторая
фигурка.  Это был пятилетний Петькин брат Владик, прозванный Кляксой
за постоянное ныть„.
     - Не влезем же! А Клякса-то ещ„ зачем?
     - Не отста„т, р„ва.
     В соседней  комнате  раздались  тяж„лые  шаги.  Тимка   молнией
вылетел из мешка на раскладушку.
     - Лезьте,  черти,  - выдохнул Тоник и захлопнул  дверь.  Они  с
Петькой  ухватили  Кляксу  и  затолкнули  его  в мешок.  Петька тоже
укрылся в мешке. Тоник остался стоять посреди комнаты.
     Герман Иванович осторожно приоткрыл дверь.
     - Хлопцы, пусть Барс у вас переночует. Можно?
     - Можно,  - сказал Тоник.  - А вы уже легли? А я вот... тоже...
ложусь.
     Теперь в мешке было очень тесно.
     - Звали  вас?  -  зашептал  Тимка.  -   Мне   Клякса   коленкой
позвоночник сверлит. А ну, лежи тихо!
     Клякса попробовал заныть.
     - Заткнись,  -  сказал  Петька  так  сурово,  что  Клякса сразу
замолчал.
     - Ну и достанется нам утром, - вздохнул Тоник.
     - Мы рано уйд„м. Не заметят, - успокоил Петька.
     Минуты три  они  молчали.  Клякса начал мирно посапывать носом.
Где-то в углу тихонько скулил во сне Барс.
     - Знаете что?  - начал Тимка.  - Просыпать нам нельзя. Попад„т,
если увидят. Давайте дежурить по очереди. Каждый час меняться будем.
Вон и часы.
     В темноте светился циферблат будильника.
     - Здорово, - сказал Петька. - Будто мы в походе.
     - Давайте,  будто  наш  пароход  налетел  на  айсберг,   и   мы
высадились на льдину, - предложил Тоник.
     - На что налетел? - не понял Петька.
     - На айсберг, на ледяную гору. Такие в северных морях плавают.
     Тимка не согласился высаживаться на льдину.
     - Там  еды  нет.  Лучше на необитаемый остров.  На острове хоть
белые медведи.
     Они поговорили ещ„ немного,  поспорили,  водятся ли на Северном
полюсе пингвины и бывает ли над южным полюсом северное сияние. Потом
договорились,  что первым будет дежурить Тимка.  Кляксу от дежурства
освободили.
     У Тоника слипались глаза.
     - Спишь? - спросил Тимка.
     - Сплю. Чего нам бояться? Полярная ночь кончилась.
     - Скоро за нами прид„т самол„т.
     - Конечно. Но следи за белыми медведями. Возьми мой револьвер.
     Через час Тимка локтем растолкал Тоника.
     - Твоя очередь. Слышишь?
     - Ага... - зевнул Тоник.
     Тимка повернул голову и прошептал ему в самое ухо:
     - Ты Петьке дай поспать побольше. Вс„-таки мы старшие.
     - Конечно, - пробормотал Тоник. - Дам...
     Он сказал это машинально,  а думал о другом.  Тоник думал,  что
тень,  которая  ложится  от  него на снег,  очень длинная.  Так было
потому, что солнце стояло совсем низко. Большое, красное, как спелый
помидор,  оно  повисло  над кромкой льдов.  Снег был залит оранжевым
светом.  Фиолетовые тени далеко тянулись по нему  от  ледяных  глыб.
Льды кончались у ч„рных береговых скал.
     У самого берега медленно плыли айсберги.  Они  были  громадные,
как  горы.  С  одной стороны их освещали красные лучи,  с другой,  в
тени,  айсберги  были  голубые.  Они  целиком  отражались  в   тихой
т„мно-зел„ной  воде.  Потом  по  снегу скользнула большая тень,  и в
воздухе стал кружить самол„т.  Был он белый,  в тонкую синюю клетку.
Громко шуршали его бумажные крылья...
     Утром, в половине девятого,  Герман Иванович пош„л  в  комнату,
чтобы  взять из чемодана бритву.  Он открыл дверь и замер на пороге.
Из его  спального  мешка  торчали  четыре  головы.  Справа  виднелся
аккуратный  Петькин  чубчик,  за  ним  т„мный  взлохмаченный затылок
Тоника,  Тимкин белобрысый „жик и  стриженная  под  машинку  круглая
голова Кляксы.
     А в раскладушке, удобно расположившись на чистой простыне, спал
Барс. Он морщил нос и беззвучно рычал. Барсу снились белые медведи.





                            МИНУТА СОЛНЦА

     У забора,  где  растут большие лопухи и высокий репейник,  есть
скамейка.  Это  даже  не  настоящая  скамейка,  а  старая  доска  на
столбиках из обломков кирпичей. Столбики сложили ребята. А доску они
оторвали от забора,  чтобы  получилась  лазейка.  Теперь  хорошо:  и
дорога к реке стала короче,  и скамейка есть. Можно здесь посидеть и
поговорить о разных вещах.
     Но сейчас  говорить не с кем.  Тоник сидит один.  Тимка вс„ ещ„
купается,  а Петька с Кляксой и Римка ушли обедать.  Только на самом
конце скамейки греется на солнышке тощий кот Аркашка. Он дремлет, но
один глаз у кота вс„ равно приоткрыт.  Аркашка и во сне следит  этим
глазом,  нельзя ли поймать бабочку или даже воробья,  чтобы сожрать.
Серый Аркашка ещ„ не совсем взрослый кот, но бандит и обжора.
     С другого конца двора слышен голос:
     - Тоник, иди же, наконец, обедать!
     Это мама  зов„т  его.  Но  уходить  Тонику  не хочется.  Солнце
пригревает голые плечи,  маленький ветер трогает волосы, которые уже
высохли после купания. Иногда хорошо посидеть просто так, глядя, как
качаются листья травы.
     - Щас, - говорит Тоник. - Это значит "сейчас".
     - Никаких "щас"! Вс„ остынет. Через минуту чтобы был дома!
     Минута - это много или мало?  Тоник не раз сидел здесь и знает,
что за минуту тень от забора должна переползти с  рыжего  кирпичного
обломка  примерно вон до того клочка бумаги в траве.  Чтобы ветер не
сдвинул бумажку с места,  Тоник вытягивает ногу и  прижимает  клочок
пяткой.
     Тень движется почти незаметно для глаза.  Но  зато  очень  даже
заметно для глаза выползает из травяных джунглей ч„рный жук с усами.
Жук блестящий и круглый.  Величиной он с копейку.  Жук  карабкается,
как  по канату,  по шнурку от тапочки и взбирается на ногу к Тонику.
Тоник вздрагивает и хочет сбросить  усатого  гостя.  Только  тут  же
спохватывается,  потому что надо воспитывать в себе смелость.  А как
быть смелым, если пугаешься какого-то жучка?
     Тоник решает  сидеть  и не шевелиться.  Жук очень быстро полз„т
вверх по ноге.  Даже совсем его не чувствуешь,  такой он л„гкий.  Но
хоть л„гкий и маленький он,  а вс„ равно страшновато: вдруг возьм„т,
да как цапнет!  Но жук не цапает,  а  мирно  продолжает  свой  путь.
Добрался  почти  до  колена.  Здесь  он  останавливается  и начинает
шевелить усами.  "Зачем он полез на такую высоту?" -  думает  Тоник.
Наверно,  это очень любопытный жук.  А может быть,  это даже великий
путешественник из Страны насекомых.  Он бродил сейчас  в  незнакомом
лесу  из  гигантских репейников,  среди кирпичных скал под лопухами.
громадными,  как зел„ное небо.  Когда-нибудь путешественник верн„тся
домой,  и  на  радостях  насекомые устроят бал.  Божьи коровки будут
водить на широких листьях медленный  хоровод,  разноцветные  бабочки
примутся танцевать "Вальс цветов" под оркестр вес„лых кузнечиков.  А
знаменитый жук сядет в кругу усатых родственников и соседей и начн„т
рассказ про чужие края, приключения и встречи с чудовищами.
     Тоник подумал  о  чудовищах  и  покосился  на   кота.   Вовремя
вспомнил.  Аркашка  открыл  оба  глаза.  Полосатый  хвост  его  тихо
вздрагивал от охотничьего азарта. Аркашка увидел жука!
     Тоник пальцем сбросил "путешественника" в траву, а коту показал
язык.  Аркашка с досады зажмурил оба глаза.  А жук скрылся в  траве.
Наверное,  сидел  под  лопухами  и думал о непонятной силе,  которая
швырнула  его  с  высокой  горы.  Будет  о  ч„м  рассказать  друзьям
насекомым!..
     Край тени,  пока Тоник наблюдал за жуком,  сполз  с  кирпичного
обломка  и  почти  коснулся  бумажного  обрывка.  Тень  делалась вс„
короче,  освобождая место для солнца.  И вдруг  самый  храбрый  луч,
который   дальше  других  забрался  в  траву,  заблестел  на  ч„м-то
серебристом.
     Тоник не  успел  даже заинтересоваться,  что это там загорелось
под солнцем. Он сразу вспомнил, как увидел такой же серебряный блеск
в густом лесу.
     Это случилось   в   начале   лета.   Тоника   и   ещ„    многих
третьеклассников  должны  были  принимать  в  пионеры.  Сбор дружины
решили сделать необычным,  провести его  в  лесу.  Кончался  май,  и
вокруг широких полян празднично шумели светлые бер„зки.
     Тоник рано проснулся в то утро.
     Но, как назло,  договорился он идти на сбор вместе с Тимкой,  и
поэтому случилась беда.
     Тимка слишком долго собирался. Он сначала чистил ботинки, потом
искал фуражку,  хотя можно было идти и без  не„.  Тоник  нетерпеливо
„рзал  на  стуле,  а  Тимка вытаскивал фуражку из-за шкафа шваброй и
говорил:
     - Успеем. Ещ„ даже рано прид„м.
     Он совсем не волновался,  этот Тимка,  потому что его приняли в
пионеры два года назад.
     И они опоздали в школу,  где перед  походом  в  лес  собиралась
дружина.
     Это была  такая  беда,   с   которой   справиться   невозможно.
Ссутулившись,  Тоник  отвернулся  к стене и стал отковыривать ногтем
масляную краску.
     В непривычной тишине пустого коридора ч„тко тикали часы.  Часам
вс„ равно, если даже у человека громадное несчастье.
     - Сл„зки на кол„сиках. Подумаешь... - сердито сказал Тимка. - А
ну, айда бегом! Дорогу-то я знаю.
     Тоник помнит  огородные плети и рыхлые гряды на окраине,  через
которые он с Тимкой мчался  напрямик.  Ещ„  помнит  зел„ное  поле  и
дальнюю стену леса.  Лес был вс„ ближе и ближе. И, наконец, обступил
их со всех сторон.
     Ребята отдыхали  и  бежали  снова.  И  над вершинами сосен,  не
отставая от Тоника и Тимки, мчались белые облака.
     Но вот   за  ручь„м,  у  опушки  бер„зовой  рощицы,  затерялась
последняя тропинка. И пришлось остановиться.
     - Подумаешь...  -  снова  сказал  Тимка.  Но  больше  ничего не
сказал.  Тоник  отвернулся  от  него.  Было  тихо  в  лесу.   Облака
неподвижно   стояли  над  деревьями.  Солнце  насквозь  просвечивало
молодые листики и блестело у  Тоника  на  ресницах.  А  потом  из-за
деревьев  ударил  в  глаза  другой,  яркий  серебряный блеск.  Тоник
невольно взглянул туда из-под ладони и сразу вскочил.
     И облака  снова  помчались  над  вершинами  деревьев,  а  потом
остановились  над  широкой  поляной.  На  поляне  большим  квадратом
выстроилась  дружина,  а  в  середине  этого  квадрата стоял горнист
Васька Сер„гин и готовился протрубить сигнал "слушайте все!"  Солнце
ослепительно горело на венчике горна...
     И сейчас,  когда что-то засверкало в зелени серебряным блеском,
Тоник вспомнил этот самый хороший день.
     Но что же там в траве?  Он хочет встать и  посмотреть,  но  тут
вырастает  и  разбегается  по  всему двору мягкая серая тень.  Тоник
поднимает голову.  Маленькое облако набежало  на  солнце.  У  облака
т„мная  серединка  и лохматые,  ж„лтые от просвечивающих лучей края.
Рядом с ним стоят в небе два других облачка, поменьше.
     - Облака,   облака...  -  шепчет  Тоник,  и  вдруг  сами  собой
добавляются несколько слов: - Вы лохматые бока...
     Почему-то вспоминает  сразу  же  Тоник,  как  ещ„ прошлым летом
неожиданно у него сложились строчки про голубей, улетающих к солнцу.
Он  прибавляет  их  к новым строчкам про облака,  и получается не то
песенка, не то считалка:

           Облака, облака,
           Вы лохматые бока,
           К солнцу не летите!
           Все вы там сгорите...

     И облака,  испугавшись,  уходят  от  солнца.  Серебряный  блеск
острым лучиком снова покалывает глаза. Тоник вскакивает и раздвигает
стебли лебеды.
     Там лежит  жестяной  пропеллер.  Знакомый   пропеллер-вертол„т,
который   Тоник  недавно  вырезал  из  блестящей  консервной  банки.
Наш„лся!
     Но тут  будто снова тень ложится на землю.  Только это не тень.
Солнце  светит  по-прежнему.  Просто  убегает  от   Тоника   хорошее
настроение.  Ведь из-за пропеллера поссорился он с Петькой.  Значит,
зря поссорился.
     Два дня  назад  Тоник и Петька запускали "вертол„т" с нехитрого
сооружения из катушки для  ниток  и  палочки.  Д„рнешь  за  нитку  -
пропеллер  срывается  с  места  и  с жужжанием летит на другой конец
двора.  И вот один раз "вертол„т" упал в  траву,  а  недалеко  стоял
Петькин брат Клякса.  Встав на четвереньки,  пошарил Клякса в траве,
поднялся и сказал:
     - Нету.
     Тоник с Петькой поискали и тоже не нашли.  И показалось Тонику,
что глаза у Кляксы блестят как-то подозрительно.
     - Клякса, говори сразу! - потребовал он. - Стянул вертол„т?
     - Нету, - повторил Клякса.
     - Лучше отдай, а то получишь сейчас, - вмешался Петька.
     Клякса переступил с ноги на ногу и заморгал:
     - Нету же его...
     - Не брал он, - уверенно произн„с Петька. - Если он вр„т, то не
моргает, а просто сопит.
     - Он и сейчас сопел,  - настаивал Тоник. - Он под рубашку сунул
вертол„т. Дай-ка, посмотрю.
     Но Петька не дал.
     - Думаешь, все жулики, да?
     - Я не думаю...  А Клякса жулик.  Камеру от футбола кто стянул?
Он стянул и гвозд„м пропорол.
     Это была  правда,  но Петька обиделся за Кляксу.  Хоть Клякса и
р„ва, а вс„ равно брат.
     - Может, ты сам и пропорол, - нахально заявил Петька.
     Драки не случилось,  потому что Петька почти на два года младше
Тоника. Так всегда. Кто бы не ссорился здесь, драк не бывает: силы у
всех разные.  Тимка больше Тоника,  Римка - девчонка и связываться с
ней вообще не стоит,  хотя сама она бывает не прочь. В общем, как ни
поверни,  ничего не выйдет.  Только иногда Петька треснет Кляксу  по
затылку, но это их дело, семейное.
     Вот и сейчас  Петька  знал,  что  драки  не  будет,  и  говорил
нахальные вещи. Может быть, Тоник и дал бы ему вс„-таки один раз, но
пришла во двор Римка.
     - Вот базар!  - вмешалась она.  - Ты, Антон, взял бы да вырезал
новый пропеллер. Долго тебе, что ли?
     Это она правду сказала:  недолго. Но уже не хотелось заниматься
"вертол„тами". Скучно...
     Так они  с Петькой и разошлись.  И теперь не пойм„шь толком,  в
ссоре они или нет.  А если говорить честно,  то,  конечно,  в ссоре.
Когда  вся  компания  вместе,  то вроде бы они и не ругались.  А как
вдво„м останутся - в разные стороны.
     Тоник держит на ладони пропеллер и думает,  что надо мириться с
Петькой.  Подойти к нему и  сказать,  что  "вертол„т"  наш„лся...  а
камеру проткнул вс„-таки Клякса. И вс„ будет в порядке...
     - Антон!  Долго нам тебя ждать?!  - слышен мамин  голос.  Тоник
вздрагивает от неожиданности.  Край тени уже переполз через бумажный
клочок,  и минута,  конечно,  прошла. Она, оказывается, большая, эта
минута.  Тоник  вон  сколько  успел за не„!  Спас от гибели великого
путешественника.  Вспомнил про самый хороший  день.  Сочинил  не  то
считалку, не то песенку про облака. И с Петькой решил помириться...
     Раскинув крыльями руки и жужжа,  как  самол„тный  мотор,  Тоник
летит  "на  заправку".  О  минуте,  провед„нной на скамейке,  он уже
забыл.  Впереди сегодня ещ„ много разных минут:  то ясных, как синее
небо,  то затуманенных тенью набежавшего облака,  то радостных,  как
солнечный блеск сигнальной трубы.




                               РУБИКОН

     - Нытик, - сказал Тимка.
     - Трус, - добавил Тоник.
     - Ты бы хоть воспитывал его,  Петька,  - вздохнула Римка. - Ему
через год в школу идти, а он только реветь умеет.
     - Сами  попробуйте.  Я  вчера  воспитывал.  Меня  за это в угол
поставили... Как дошкольника какого-то.
     Это воспоминание  так  расстроило  Петьку,  что  он  даже хотел
треснуть Кляксу по затылку.  Но тот  догадался  и  пересел  на  край
поленницы.
     - Воспитаешь такого,  -  проворчал  Тимка.  -  Всего  на  свете
боится, даже каких-то паршивых гусаков.
     Клякса обиженно покосился на ребят,  но ничего не  сказал.  Это
была правда. Гусей Клякса боялся даже пуще, чем грозы или пч„л.
     Этих зловредных птиц завела  соседка,  Нелли  Прокопьевна.  Она
недавно  вышла на пенсию и решила заняться птицеводством.  С тех пор
началась для Кляксы совсем скверная жизнь. Гусаки его возненавидели.
Неизвестно за что, просто загадка какая-то.
     Как только Клякса выходил на крыльцо,  гуси  вытягивали  шеи  и
хищно шипели.  Потом они медленно переходили в наступление.  Большой
светло-серый гусак  ш„л  в  лобовую  атаку,  а  белый,  который  был
поменьше,  обходил Кляксу с левого фланга.  Конечно,  Клякса ревел и
пускался в бегство.
     Всем опротивело Кляксино ныть„.
     - Хватит! - сказала Римка. - Клякса! Ты должен перейти рубикон.
     Глаза у   Кляксы   сделались   круглыми,  как  синие  блестящие
пуговицы.
     - Чего? - спросил он.
     - Рубикон,  - терпеливо объяснила Римка.  -  Так  говорят.  Это
значит, перебороть страх.
     - Это один царь так сказал,  - вмешался Тоник. - Он вс„ думал и
думал,  переходить или не переходить реку перед боем.  А потом решил
перейти, чтоб некуда было отступать.
     - Не царь,  а римский император, - сказал Тимка. - Юлий Цезарь.
Мы это проходили.
     Клякса ничего  не понял.  Вернее,  понял только,  что он должен
сделать что-то особенное.  Он засопел и на всякий случай  прыгнул  с
поленницы.
     - Ничего он не перейд„т, - махнул рукой Петька. - Я его знаю.
     И Клякса  вдруг  остановился.  Он совсем было хотел уйти домой,
даже заморгал, но вдруг остановился. И спросил:
     - А как переходить?
     - Очень просто,  - посоветовала Римка.  - Выйди  на  крыльцо  и
дверь за собой захлопни.  Бежать-то некуда будет. Вот ты и дашь этим
гусятам как следует.
     -Дашь! - уныло возразил Клякса. - Они впер„д дадут.
     Почему-то ему захотелось доказать, что гуси не такой уж пустяк,
как все думают.
     - Вон как за ногу тяпнули. Такой синячище.
     - Не ври!  Это ты о ступеньку треснулся, - сказал Петька. - Иди
сюда. Кому говорят? Будешь переходить рубикон?
     Клякса молчал. Тимка полез в карман.
     - Если так боишься, вот