встретили два брата -  Азик  и  Рум.  Оба
голодные, но веселые.
     Увидев Эника в новой одежде, Азик свистнул и сказал:
     - Эник получил наследство.
     - Ничего подобного,  его усыновил Железный Бахбур,  -  возразил
Рум.
     - Бросьте шутить,  ребята,  - возмутился Эник.  - Бахбур не при
чем. Я потом все расскажу.
     - Вчера на заводах Бахбура была забастовка, - тихо сказал Азик.
- Бахбур приказал стрелять в бастующих. Многих убили.
     - Смотри!  - указал Рум на высокую стену портового склада.  Там
была выведена известью громадная надпись:

                           БАХБУР-УБИЙЦА

     - Гад! - сказал Эник.
     - Где Нааль? - спросил он через минуту.
     - Наверно, у Памятника, как всегда.
     - Пойдем к нему, - просит Эник ребят.
     - Да расскажи в конце концов,  откуда ты свалился в таком виде,
- не выдерживают все трое.
     - Там и расскажу. Пошли.
     Мальчики идут  по  старым  переулкам  к   пляжу.   Вдруг   Эник
спохватывается:
     - Есть хотите?
     Он достает из кармана монету в один таним,  которую ему сегодня
подарил профессор. Потом друзья продолжают путь, жуя на ходу жареную
рыбу с хлебом, купленную у бродячего торговца.


                         Сын капитана Дейка

     Около трехсот  лет  назад  к   Городу   Острых   Крыш   подошел
трехмачтовый корабль.  Не входя в гавань,  он приблизился со стороны
Белых скал,  рискуя разбиться о камни.  Пренебрегая  опасностью,  он
встал у самого берега, поднял черный флаг и стал обстреливать город.
Все береговые укрепления были у гавани,  потому что никто не  думал,
что вражеские корабли могут подойти к скалам.
     Пользуясь безнаказанностью,  пираты громили  город  и  готовили
десант.
     Вдруг в той же стороне появился другой корабль.  Он встал рядом
с  пиратами  и,  не  поднимая  флага,  дал  по ним залп всем бортом.
Пиратский корабль сразу загорелся и стал тонуть. Большинство пиратов
погибло,  уцелевшие  высадились  под  огнем  неизвестного корабля на
берег и с боем ушли в леса.
     Город был спасен, а неизвестный корабль ушел в море...
     Благодарные горожане поставили памятник  Неизвестному  Кораблю.
Это  был бронзовый корабль,  стоявший над самым морем.  Перед ним на
серой скале,  как на гребне каменной волны,  сидела белая  мраморная
чайка   с  распущенными  крыльями.  Во  время  шторма,  когда  волны
достигали бушприта бронзового корабля, казалось, что чайка стремится
взлететь на палубу...
     Если встать лицом к морю,  направо от памятника тянулся большой
пляж,  налево  были  скалы,  а  за ними зеленые заросли заброшенного
парка.
     На крутой  скале  у  бронзового  борта  корабля  была маленькая
площадка -  любимое  место  Нааля,  десятилетнего  мальчугана,  сына
капитана Дейка.
     Два года назад теплоход,  которым командовал капитан,  стоял  в
гавани  Города  Железного Шума.  Портовые рабочие отказались грузить
оружие на теплоход.  Когда их хотели заставить взяться за  работу  с
помощью полиции,  капитан Дейк увел теплоход из порта и привел его в
Город Острых Крыш. Через день капитан был убит вместе с женой, когда
ехал в автомобиле.  Трое личностей в надвинутых на глаза шляпах, те,
кто стрелял по машине,  не были  задержаны  полицией...
     У капитана   остался   восьмилетний   сын.  В  квартире  Дейков
поселились другие люди,  но  Наалю  оставили  его  комнату.  Моряки,
товарищи капитана,  не оставляли его,  но прошло два года, и одни из
них уехали,  другие погибли в море.  Жить стало совсем  плохо.  Дома
мальчик  чувствовал  себя  совсем  одиноким и почти не бывал там.  В
порту он нашел четырех зерных друзей:  Эника,  Сколя;  Рума и Азика.
Они  вместе  боролись  за жизнь.  Но иногда он хотел остаться один и
уходил на площадку,  к памятнику Неизвестному Кораблю.  Он смотрел в
море и вспоминал погибших родителей. Он не плакал. Он всегда носил с
собой кортик отца.
     Над морем, над пляжем, над скалами знойный полдень.
     Нааль на площадке.  Он смотрит туда, где синее небо сливается с
синим океаном, и поет песенку, которую сам придумал:

     В небе высоком
     Плывут облака,
     Море в дорогу
     Зовет моряка.

     Море и небо,
     Небо и море -
     Чайка за судном
     Летит на просторе.

     На пляже полным-полно народу.  Даже у самого подножья памятника
трудно пройти.
     Молодой человек  в  полосатых  трусах сидит перед граммофоном и
вертит в руках пластинку. На одной стороне пластинки модное танго "У
бабушки  скончался  Бобик",  на  другой  -  не менее модный фокстрот
"Трах-бах через голову".
     Молодой человек  не  может  решить,  что  же проиграть сначала.
Пение Нааля отвлекает его.
     - Эй ты, заткнись! - кричит он.
     Но Нааль поет:

     Море и небо
     Свободны для всех,
     В море и небе
     Радостен смех.

     Море и небо,
     Небо и море -
     Нет в них печали,
     Нету в них горя...

     Какой-то субъект в темных очках и широкополой  шляпе  роется  в
карманах своего костюма.  Он достает оттуда монету и, размахнувшись,
швыряет ее  на  площадку.  Та  падает  к  ногам  мальчика.  Субъект,
довольный  своей ловкостью,  оглядывается вокруг.  Несколько человек
аплодируют ему,  а затем смотрят на Нааля. Ударом ноги он сбрасывает
монету с площадки, и она, серебрясь на солнце, падает в море.
     Поет Нааль:

     Будь ты хоть самый
     Богатый на суше,
     Моря и неба
     За деньги не купишь.

     Море и небо,
     Небо и море -
     Волны с ветрами
     И скалами спорят.

     Люди смеются над субъектом в темных очках, и он покидает пляж.


                             План Нааля

     Вдруг Нааль услышал, что его зовут. Внизу стояли друзья.
     - Лезьте сюда! - крикнул он им.
     Мальчики забрались на площадку.  Тут Эник и рассказал обо всем:
о своей находке,  о том, что он живет у профессора, об ошибке Бенэма
Аргона.
     - Профессор говорит,  что заболел от простуды, но, по-моему, от
того,  что сильно расстроился. Он не может себе простить, что продал
Бахбуру оружие, - говорил Эник.
     - Теперь  этот  убийца  будет уничтожать забастовщиков,  начнет
войну на весь свет и ничего с ним не сделаешь, - волновался Азик.
     - Сдох бы он, - мечтательно сказал Рум.
     - Толку будет мало. Он не один, - заметил Нааль.
     - Надо  предупредить  всех рабочих,  - предложил Эник.  - И как
можно скорее.
     - По-моему,  спешить некуда. Всем известно, что Железный Бахбур
трус.  Он побоится сразу показать инженерам чертежи - вдруг украдут!
А еще эти самые пушки построить надо, - сказал Рум.
     - Если  так,  надо  вернуть  пластинку  с  чертежами,  -  вдруг
проговорил Нааль.
     - Как?
     - С ума сошел!
     - Как вернуть?
     - Невозможно...
     Но Нааль упрямо мотнул головой:
     - Надо пробраться в дом и достать ее.
     - Как пробраться? - спросил Рум.
     - Как-нибудь.
     - Поймают - убьют, - тихо сказал Азик.
     - А  если  не достать пластинку,  сколько человек убьют Розовым
Лучом, - скрипнул зубами Эник.
     - Шхуна  капитана  Румба!  -  вдруг  крикнул  Азик.  В море шел
парусный корабль.
     - Бежим в порт, - скомандовал Нааль.
     И снова друзья помчались по каменным плитам старых переулков.

     Шхуна спустила паруса и,  включив двигатель,  подошла к молу. У
причала уже толпились десятка три мальчишек.
     - Привет морской гвардии!  - воскликнул  коренастый  человек  с
обветренным  морщинистым  лицом  и седыми усами.  Он помахал ребятам
выцветшей морской фуражкой.
     Это был старый капитан Румб.
     Капитан находился уже в том возрасте, когда большинство моряков
лишь  вечерами  в  приморских кабачках вспоминают опасные рейсы,  но
кораблей уже не водят.  Но Румбу повезло  больше,  чем  другим.  Ему
удалось приобрести старую шхуну,  и он продолжал плавать. Правда, он
не выходил в дальние рейсы, не надеялся на прочность судна.
     Капитан был любимцем всех портовых мальчишек. Для них он всегда
находил работу.
     Когда он  привозил  легкие  товары,  мальчишки разгружали трюм;
когда эта работа была им не под силу,  они  чистили,  красили,  мыли
шхуну.  Капитан не стремился к прибыли. Он плавал, потому, что любил
море.  Поэтому он не скупился,  когда платил за работу.  Ведь он сам
был когда-то таким же беспризорным мальчишкой.
     - Вот подождите,  - говорил капитан Румб, - подраст„те немного,
наберу  я из вас команду,  подремонтирую свою скорлупу,  и махнем мы
вокруг света.
     Мальчишки знали,  что  кругосветное  плавание  -  давняя  мечта
капитана.
     И хотя  команда  капитана  состояла из восьми человек,  а ребят
было гораздо больше, все они верили ему.
     - Здравствуйте,  капитан!  -  кричали  ему мальчишки.  - Работа
есть?
     - Валите на палубу! Будем мыть, чистить, красить надстройки!
     - Разгружаться не будем?!
     - Немного! Пять бочонков! - ответил капитан.
     - Не откажетесь помочь, орлы? - обратился он к нашим друзьям. -
Бочонки небольшие.  Это вино для Железного Бахбура, чтоб он заржавел
от него! Скоро за ними придет машина.
     - Поможем, капитан! - сказал Нааль, и глаза его загорелись.
     Через полчаса бочонки были на  молу.  Нааль  отозвал  друзей  в
сторону и сказал шепотом:
     - Если забраться в бочонок, можно попасть в дом Бахбура.
     - В  погреб  можно,  -  заметил Эник.  - Но не там же пластинка
спрятана.
     - Лишь бы в дом попасть, а там видно будет.
     - В бочонках вино...
     - Можно подменить пустым. Их здесь много.
     - А если поймают? - тихо спросил Азик
     - Ну  и  пусть.  Можно  сказать,  что спал в бочонке,  а его по
ошибке погрузили.
     - А  если  поймают не в бочонке,  а в доме да еще с украденными
чертежами?
     - Если, если... А если море высохнет? - рассердился Сколь.
     Все понимали:  случись  это  "если"  -  хорошего  будет   мало.
Замолчали.
     - Я пойду, - вдруг просто сказал Нааль.
     - Куда? - не поняли его.
     - В бочонок.

     И тут  оказалось,  что  готовы  идти все.  Каждый выдвигал свои
преимущества перед другими,  но все сходились на том,  что Нааль  не
должен идти.  Он самый маленький. Они понимают, что он не боится, но
они старше и сильнее.
     Но Нааль сказал снова:
     - Я пойду.
     - Мы не пустим тебя!
     - Ведь все равно же пойду. Они убили...
     И в синих-синих  глазах  Нааля,  который  плакал  очень  редко,
блеснули слезы.
     - Тебя могут убить, - сказал ему Эник.

     Нет! Его не убьют.  Он  меньше  всех,  значит,  незаметнее.  Он
понимает,  что  чертежи у Бахбура за семью замками,  но с ним кортик
отца.  Он сломает им замки.  Кортиком можно  обороняться.  И  притом
Нааль маленький, только он и может поместиться в бочонке. А если его
не пустят, он найдет другой путь.
     Ну, что можно было с ним сделать?

     Ребята отыскали пустой бочонок и незаметно подменили им бочонок
с вином. У Нааля сжалось сердце, но он быстро забрался и съежился на
дне.  Мальчики  по очереди пожали ему руку и закрыли крышку,  слегка
забив ее, чтобы не выпала раньше времени. Скоро пришел автомобиль, и
ребята закатили в него бочонки. Тот, где сидел Нааль, они не катили,
а втащили волоком и поставили.  Машина тронулась и ребята  бросились
за ней.
     К дому Железного Бахбура.


                       Железная армия Бахбура

     Было темно  и  очень  душно.  Машину  трясло.  Нааль съежился в
бочонке,  стараясь не стукаться головой о крышку. К горлу подкатывал
комок,  в глазах плясали красные и зеленые пятна. Наконец автомобиль
остановился. Бочонок с Наалем взяли последним и долго куда-то несли.
Потом  Нааль почувствовал,  что его закружило,  завертело,  раздался
сильный удар и стало тихо и неподвижно.  Крышка от  удара  вылетела.
Мальчик высунул голову и увидел, что находится в подвале среди бочек
и ящиков с бутылками. Погреб. Никого...
     Дверь была  приоткрыта.  Нааль  вылез  из бочонка и пробрался к
ней.  В голове у него гудело.  Он на минуту притаился у двери, потом
выглянул.  Перед ним виднелся узкий коридор. Больше выходов не было,
и Нааль решился.
     Он осторожно   прошел   до  конца  коридора,  свернул  направо,
поднялся по ступеням  и  оказался  перед  стеклянной  дверью.  Через
стекло был виден громадный вестибюль: цветные плиты пола, зеркальные
окна, бронзовые люстры.
     Только сейчас  мальчик  понял,  что его затея бесполезна.  Куда
пойдет он в этом громадном доме,  как останется незаметным?  Где  он
отыщет маленькую пластинку с чертежами профессора Аргона?
     Страшно стало Наалю.  Захотелось снова оказаться  на  солнечных
улицах, вместе с друзьями.
     А что скажут друзья?  Ничего. Он все объяснит им, и они поймут.
Если бы они были здесь сами, они бы увидели...
     Что сказал бы отец? Он сказал бы: "Сумасшедшая идея".
     Но ведь  он,  Нааль,  со слезами уговаривал товарищей отпустить
его...

     В подвальном коридоре раздались шаги, они приближались. Мальчик
вздрогнул.  Он посмотрел через стеклянную дверь:  в вестибюле никого
не было. По бокам широйкой, покрытой ковром лестницы стояли железные
рыцари  с  белыми  перьями на шлемах - пустые старинные латы.  Нааль
решился.  Открыл дверь,  добежал до лестницы и спрятался за  рыцаря.
Напротив  он  увидел  стеклянные  двери,  ведущие на улицу,  а у них
восемь человек в темных костюмах.
     - Господа,  прошу  подняться  в мой кабинет,  - говорил один из
них, низкорослый, в дымчатых очках.
     Господа направились  к  лестнице.  С  бьющимся  сердцем мальчик
бросился на второй этаж.  Ковер заглушал шаги,  и Нааля не заметили.
Он оказался в широком коридоре,  в конце которого была дверь.  Нааль
слышал голоса поднимавшихся по лестнице людей. Он потянул дверь, она
открылась.  Мальчик  попал  в  полутемную  комнату  с круглым столом
посередине. Громадное окно было скрыто за плюшевой занавесью. Пусто!
Нааль  спрятался  в  оконной нише.  Окно выходило в парк,  за глухой
каменной изгородью которого лежала тихая улица.
     Вошли люди.
     - Что за темнота, Биром, - раздался голос. - Я открою окно.
     Под чьей-то рукой колыхнулась занавесь. Нааль замер от ужаса.
     - Не надо,  - послышался ответ.  Над столом зажглась люстра.  -
Прошу садиться, господа.
     Нааль услышал шум придвигаемых кресел.
     - Господа, - снова раздался голос Бахбура. - Я знаю, что все вы
встревожены. В стране растут коммунистические настроения. На заводах
забастовки.  Вчера  гвардейцы морской дивизии и легионеры отказались
усмирять рабочих. Можно опасаться восстания, тем более, что в других
городах  положение такое же.  Но...  пусть это не беспокоит вас.  На
моих заводах  создана  железная  армия.  Она  уничтожит  мятежников.
Смотрите!
     Нааль был заинтересован.  Он  понял,  что  на  окно  больше  не
обращают внимания, и решился слегка раздвинуть занавесь.
     На столе стояла железная кукла высотой  в  полметра.  Она  была
похожа на рыцаря в латах.  Семь человек с интересом разглядывали ее,
а восьмой,  Бах-бур,  стоял  у  пульта  управления  в  другом  конце
комнаты. На пульте вспыхнули лампочки.
     - Управление очень простое, - говорил миллиардер. - Эти солдаты
управляются по радио. Здесь кнопки со всеми нужными командами: шагом
марш,  кругом,  огонь и так далее, около двухстот пятидесяти кнопок.
Здесь  же  маленький  телевизор,  а в голове солдат телепередатчики.
Поэтому на экране можно видеть все,  что прооисходит  на  поле  боя.
Можно  управлять  всеми  солдатами  сразу и каждым в отдельности.  В
правую руку железного человека вделан пулемет,  левая оставлена  для
рукопашного боя. Все механизмы скрыты под крепчайшей броней, толщина
которой десять сантиметров. Здесь вы видите модель, а настоящий рост
железного солдата около трех метров. Свалить такую фигуру может лишь
прямое  попадание  пушечного  снаряда...  Создание  железной   армии
обошлось  мне необычайно дорого.  Но теперь мы можем быть спокойны и
подавлять бунты, не выходя из дома.
     - Но  это  не  главное  назначение железной армии,  - продолжал
Бахбур.  - Скоро  мы  распустим  нашу  живую  армию,  которая  может
выступить против нас самих,  и будем воевать при помощи механических
солдат. Они не будут бояться смерти, а главное - не будут думать. Их
батальоны   пройдут   сквозь  огонь  и  окажутся  непобедимыми...  А
вооружены они будут сверхмощным оружием,  схема которого вот на этом
металлическом чертеже... - В руках у Бахбура сверкнула прямоугольная
металлическая пластинка.
     Он подошел   к  столу,  положил  пластинку,  с  натугой  поднял
железную куклу и опустил ее на пол. Снова отошел к пульту.
     - Смотрите...
     Бахбур нажал кнопку,  и  кукла  замаршировала  в  дальний  угол
комнаты. Все двинулись за ней.
     Нааль быстро оглядел комнату.  Потом взгляд его опять  упал  на
пластинку  с  чертежами,  лежавшую  на краю стола.  Стол находился в
десяти шагах от Нааля.  Люди были далеко и стояли спиной  к  оконной
нише.
     Еще сам не  поняв,  что  делает,  мальчик  осторожно  отодвинул
занавесь  и  пошел к столу по мягкому,  заглушающему шаги ковру.  Он
двигался с остановившимся дыханием и окаменевшим сердцем, видя перед
собой  только  тускло поблескивающую пластинку.  И вот она уже в его
руках!  Нааль прижал ее к груди.  Глаза его неожиданно встретились с
глазами  одного  из  членов Совета Восьми.  Тот изумленно смотрел на
мальчика, не понимая, что происходит
     Сердце у Нааля словно взорвалось. Он бросился к окну и, прикрыв
лицо пластинкой,  ударился о зеркальное стекло. И вылетел в пустоту.
Упругие ветви подхватили Нааля, подбросили и опустили на землю.
     Он смутно  помнит  шум  за  спиной,   кусты,   цепляющиеся   за
матроску...  Что-то  теплое  бежало  по  щеке,  стекало  по  шее  за
воротник...
     Одним махом   он   взлетел   на  высокий  каменный  забор.  Ему
показалось,  что около уха кто-то коротко свистнул.  Раздался легкий
щелчок, и на ногу ему попала каменная пыль.
     Прыгнув с забора, он не удержался на ногах, но тут же вскочил...
     Потом он  помнит  бегущих рядом друзей,  качнувшуюся под ногами
лодку,  взревевший   мотор,   светлую   комнату,   бородатое   лицо,
склонившееся  над  ним.  А рядом - другое,  и синие глаза незнакомой
девочки...




                            Послесловие,
       (которое, как и предисловие, написано через сорок лет)


     Вот на этом я и оставил работу над сказкой "Страна Синей Чайки".
     Впрочем, не совсем оставил,  не сразу.  В следующем,  пятьдесят
восьмом  году  вместе с друзьями Виталием Бугровым и Леней Шубиным я
попытался  продолжить  эту  сказку  -   пусть   будет   коллективное
произведение.  Но энтузиазма хватило лишь на несколько страниц.  Эти
страницы,  написанные Витей Бугровым,  сохранились у меня. Но ничего
нового в сюжет они не вносят, лишь добавляют подробности. А стиль их
совсем другой - Витин, - и я не решился вставлять их в свой текст.
     Так и пролежала тетрадка много лет.  И читателей у этой повести
оказалось всего два -  Виталий  и  Леонид.  И  лишь  совсем  недавно
появился третий. С полгода назад мой сын Алексей попросил разрешения
покопаться в старых отцовских тетрадях и прочитал  -  "Страну  Синей
Чайки".
     Я ожидал критики,  лишенной всякого снисхождения. Алексей был в
том возрасте, в котором я писал эту свою скажу, но в отличие от меня
имел за душой уже две принятых  к  публикации  повести  и  несколько
рассказов. Однако сын сказал с ноткой благосклонности:
     - Вроде бы ничего, только почему вы ее не дописали? Втроем-то!
     - Видишь ли... Понимали уже, что замысел наивен и подражателен,
стиль неуклюж...  Ну,  а кроме  того,  веселая  студенческая  жизнь,
нехватка времени,  новые планы...
     Алексей нелицеприятно  высказался  о  некоторых  представителях
студенчества середины двадцатого века, а потом спросил:
     - Ну, а все-таки дальше-то что было?
     - Что должно было быть?
     - Какая разница...
     Да, что же должно было быть дальше? Или, если хотите, что было?
Т