отряды, которые съехались на
слет юных моряков.  И Сер„жа шагал впереди. Летел вдоль улиц пасмур-
ный ветер, полоскал знамя, взмахивал флажками на трубах горнистов. И
далеко разносил стук Сер„жкиного барабана. Барабан стучал лихо и за-
дорно. Отряд тогда впервые оказался у настоящего моря...
     Сер„жа подошел  к стеллажу и снял с полки альбом с фотографиями
рижской операции. Вот плавбаза морклуба, на которой жили ребята. Вот
немецкая  бриган  тина "Вильгельм Пикк" - были на ней в гостях.  Вот
катерный тральщик "Румб",  на котором выходили в море...  А вот  сам
Сер„жа - в шеренге,  вместе с другими ребятами. Это утренняя линейка
на палубе плавбазы.
     Сер„жа грыз  колпачок шариковой ручки и разглядывал снимок.  За
спинами ребят видна была покрытая рябью Даугава,  старинные башни на
том берегу, небо в серых облаках. Крейсерская яхта с приземистой ка-
юткой, накренившись, бежит мимо большого сухогруза "Витя Хоменко"...
     Сер„жа хорошо помнил эти ранние линейки.  Погода стояла свежая,
и ребята поеживались в строю. Вот и на снимке видно: Валерка Садовс-
кии втянул голову в плечи,  а у Юрки Сараева лицо такое жалостливое,
будто сейчас слезы побегут. Он вообще такой - часто обижается.
     Сер„жа усмехнулся и на Юркиных щеках нарисовал слезинки.

     Он тут же испугался.  Тут же подумал:  "Что это я, с ума сошел?
Испортил зачем-то..." Он сразу же вспомнил, что снимок этот - единс-
твенный, негатив не сохранился. Альбом ребята листают часто, особен-
но новички. Сегодня же увидят, как Сер„жка изукрасил фотографию.
     А кто узнает, что Сер„жка?
     Это была не очень-то хорошая мысль,  противная какая-то,  но он
представил, какую нахлобучку получит от Кэпа, и поежился.
     Кэпом звали десятиклассника Сергея Семенова, капитана флагманс-
кой яхты, заместителя командира флотилии. Кэп суров был и требовате-
лен.  Его побаивались. Впрочем, если случалось что-нибудь серьезное,
Семенов никогда не ругал виноватого, ничего не решал сгоряча. Всегда
разбирался,  что и почему.  Но всякое мелкое разгильдяйство и глупые
поступки он не переносил.  Он считал, что как раз из-за глупых мело-
чей случаются большие беды,  и часто рассказывал, как его яхта выле-
тела на камни,  потому что на стаксель-шкоте был неправильно завязан
узел (потом двое суток чинились).
     Когда Кэп увидит чернильные слезы на снимке,  он начнет рвать и
метать, потому что поступок Сер„жки совершенно глуп и непонятен. Се-
р„жка  даже не сможет объяснить,  зачем это сделал.  Лучше не риско-
вать.
     Сер„жа медленно,  почти против воли, снова взял ручку и добавил
еще два штриха:  на своем собственном лице нарисовал усики.  Кто те-
перь его заподозрит? Ведь умный человек не станет портить свой порт-
рет.
     Сережа зажмурился  и захлопнул альбом.  Было чертовски неприят-
но...

     А потом все случилось быстро.  Будто во  сне.  Новый  вахтенный
стал искать список дежурств,  начал перетряхивать альбом, увидел ис-
порченную фотографию, разозлился и отказался принимать вахту. Позво-
нил Семенову.
     Кэп сказал:
     - Докатились. И велел собрать отряд.
     Собрали. Пришел "командор" - Валерий. Узнал. в чем дело, и ска-
зал привычную фразу:
     - С такой жизнью не соскучишься.
     Потом спросил:
     - Кто валял дурака? Делать было нечего, что ли? У кого это руки
чесались?
     Отряд молчал.
     - Люди,-  сказал  Валерий уже встревоженно,- вы что?  Ну сделал
кто-то глупость,  так пусть уж скажет.  Ну нельзя же так,  это уже и
трусость,  и обман,  и шут его знает, что еще получается. Ведь мы же
никогда не врали друг другу.
     Самое простое дело было встать сейчас и сказать "я". Ну отруга-
ли бы, и все. Но Сер„жку будто веревками привязали к стулу.
     - Может, кто из посторонних начеркал? - сказал Мишка Данько.
     - Посторонних целую неделю в кают-компании не было,  -  сердито
сказал Сергей Семенов.  - А фотография еще позавчера была чистая,  я
помню.
     - Ребята,  давайте кончим этот разговор,  - попросил Валерий. -
Есть ведь простой выход.  Поднимите руки,  кто дает честное пионерс-
кое, что фотографию не портил.
     С облегчением (действительно,  как все просто) вскинули  ребята
руки.
     Поднял руку и Сер„жа.
     Что он думал в этот момент?  Пожалуй,  так: "Все равно никто не
знает.  А раз не знает,  этого будто и не было. Ну что хорошего слу-
чится, если признаюсь? Ведь снимок лучше не станет, значит, все рав-
но пользы никакой никому.  А я с этих пор  никогда-никогда  не  буду
больше  нарушать слово,  врать не буду и дурацких вещей таких делать
не буду тоже..."
     Потом он  увидел  очень  удивленные,  обиженные  какие-то глаза
Владьки Стрельцова и услышал, как он спрашивает: - Ну зачем ты? Я же
у окна стоял, я же видел. Зачем ты так врешь?
     Ух как тихо и тошно стало кругом...
     И в  этой  тишине Сергей Семенов хмуро сказал:
     - Встань... штурман Конопл„в. Рассказывай.


     Он рассказал. Сбивчиво, но подробно.
     - Зачем ты все это сделал? - спросил Семенов.
     Сер„жка молчал. Если бы он знал - зачем!
     - Бестолочь,  - сказала семиклассница Ольга Сватова.  - И трус.
Из-за такой глупости из пионеров вылетишь.
     - Ну уж!  - вскинулся спорщик Валерка Садовский.  -  Из-за  ка-
кой-то фотографии - сразу из пионеров!
     - Ну и глупый же ты,  Садовский,  - сказал Мишка Данько.  - При
чем здесь фотография?
     - Жалко же человека,  - проворчал Садовский. - Вот если бы тебе
так пришлось...
     - И меня бы выгнали.  А что еще можно сделать?  Хоть десять раз
жалко...
     - Когда из пионеров исключают, должен совет дружины утверждать,
- напомнила Ольга.
     - Да не утвердит совет, - капризно сказал маленький кругловатый
Павлик Локтев , по прозвищу Бритый ‚жик.
     - Почему это не утвердит?
     - Да, не утвердит! Скажут: подумаешь, из-за одного слова.
     - Вот балда! Не из-за одного, а из-за честного пионерского.
     Вовка Голосов  метко  плюнул  себе на колено и начал оттирать с
него смолистое пятно. Так, не поднимая головы, он и объяснил:
     - В  этом  совете честными пионерскими как фантиками играют.  С
каждого двоечника требуют: дай честное пионерское, что будешь хорошо
учиться. Ну он и дает, чтоб поскорей отпустили. А через неделю опять
"гусей" нахватает, а ему опять: дай слово... Вон, спросите у Валерки
Садовского. Его  Мария Яковлевна весной два раза на совет вытаскива-
ла.
     - А чо я сделал...  - на всякий случай мрачно сказал Садовский.
     В дальнем углу засмеялись.
     - Я, что ли, давал слово? - разозлился Валерка. - Я просто ска-
зал,  что обещаю исправиться. А что там исправлять, я и не знаю. Что
ни сделаешь, все равно не так. Раз у меня характер такой...
     - От такого характера знаешь что помогает?
     - Ну, вы! Тут о серьезном деле говорят...
     - А я серьезно.
     Солнце сквозь окно жарило спину,  и Сер„жа устал стоять. Перес-
тупил с ноги на ногу.
     - Сядь,  -  как-то  жалостливо сказал Семенов.  - Чего тебе зря
торчать.
     Сер„жа сел на краешек скамьи между Локтевым и Вовкой Голосовым.
Бритый ‚жик чуть отодвинулся.  Сер„же показалось, будто тихо и пусто
вокруг.
     А может быть, не случилось ничего? Может быть, не о нем и гово-
рят?  Ведь все кругом как раньше. Вон и фотография на стенде, где он
вместе с Вовкой Голосовым барабанит у палаток сигнал подъема. И чер-
ный  якорь с балтийского тральщика,  привезенный из Риги.  Он прочно
лежит у стены, опираясь веретеном на серый гранитный валун с вершины
Солнечной  горы.  А на треугольной лапе якоря шевелит крыльями зале-
тевшая в окно оранжевая бабочка.
     Никто не старается накрыть бабочку беретом. Никто даже не смот-
рит на нее. Все слушают Валерия.
     - Когда  мы  шли  на  операцию "Черные ветры" и тральщик мотала
волна,  глуховато говорит он,  - помните, меня позвали в рубку. И вы
дали  мне слово,  что ни один без меня не сунется на палубу.  Потому
что могло смыть. Запросто могло, вы же помните. И я был спокоен там,
в  рубке,  потому что знал,  что ни один не высунется из люка.  И ни
один не высунулся даже тогда, когда навстречу летела под зарифленным
марселем немецкая бригантина - зрелище, которое видишь не часто.
     А когда в прошлом году кто-то изрисовал,  исцарапал новый гараж
у Висловых и они подняли крик,  что это Садовский и Данько,  мы даже
не стали ничего доказывать,  а только смеялись в ответ.  Потому  что
Мишка и Валерий сказали ребятам: "Честное пионерское, не мы".
     А когда группа "Ветер" дала слово,  что через три  дня  соберет
библиотеку для октябрят Северки, разве кто-нибудь сомневался?
     До сих пор наше слово было как закон.  Давшему слово верили как
себе.  Не надо было ничего доказывать,  подтверждать,  бояться обма-
на... А теперь?

     Тридцать девять человек смотрели на Сер„жку и молча спрашивали:
"А теперь?" Может быть, не только его спрашивали, но и себя.
     Вот если бы речь шла о другом каком-то деле, Сер„жка огрызнулся
бы уже десять раз.  Он вспомнил бы, что часто попадало Садовскому за
грубость со взрослыми,  что Бритый ‚жик однажды в  походе  отказался
вставать на ночную вахту и заревел,  когда его начали будить покреп-
че,  что у Мишки Данько вечно мятая форма и,  кроме того, он чуть не
заработал  годовую  двойку по русскому.  Он мог бы сказать,  что сам
Сергей Семенов чуть не был пойман в сквере детского сада,  когда ла-
зил за сиренью (знаем для кого!).
     Но все эти грехи,  большие и  маленькие,  все-таки  можно  было
простить. Они  не нарушали главного.  А главное нарушил он,  Сер„жка
Конопл„в, - человек, никогда не просыпавший ночных вахт, не боявший-
ся трудных  походов,  смело  встречавший  на  паруснике семибалльные
шквалы,  гордо носивший отрядную форму и дробными веселыми сигналами
встречавший пионерское знамя.
     И снова стало тихо и пусто вокруг.
     - Что же теперь делать? - спросил Валерий. - Не громко и груст-
но спросил, совсем не для того, чтобы лишний раз упрекнуть Сер„жку.
     И все молчали.  Было ясно,  что в словах Валерия не один, а два
вопроса. Во-первых,  что делать вообще.  Во-вторых, что делать с Ко-
нопл„вым.
     Вообще делать было нечего. Просто с горечью запомнить этот слу-
чай. Потому что никуда не денешься: что было - то было.
     А с Сер„жкой?
     - Как же нам быть?  - громко и с легкой усмешкой спросил Сергей
Семенов. - Что с тобой делать, бывший штурман Конопл„в?
     И многие  поняли,  что  за этой усмешкой и громкостью он прятал
нерешительность: начиналось самое неприятное.
     Сер„жа встал. Можно было уже и не вставать, все равно. И все же
он встал,  подчиняясь давней привычке,  опустил по швам руки. Только
голову не поднял.
     Он знал,  что никто не станет считать его врагом.  И разговари-
вать с ним будут,  и футбол будут гонять вместе.  И в кино бегать. И
лишний раз не напомнят о том,  что было.  Но когда заполощут у пирса
паруса, когда выйдут горнисты на склон горы и заиграют старый сигнал
"Ветер с утра",  когда мимо окон побегут с рюкзаками и веслами Вовка
Голосов,  Павлик Локтев,  Мишка Данько,  как же он,  Сер„жка,  будет
жить?
     Вот если бы заплакать сейчас,  сказать, что больше не будет ни-
когда-никогда... Но заплакать было почему-то нельзя.
     И, отвечая на прямой безжалостный вопрос, он одними губами ска-
зал:
     - Выгнать из пионеров и из флотилии.

     Видимо, этим он спас себя.
     Все-таки, сами понимаете,  у каждого сердце не  камень.  Четыре
года он был вместе со всеми.  Шагал по горам, спал у костров, строил
яхты и пел отрядные песни.
     - Все-таки  жалко же,  - сказал Вовка Голосов и стал смотреть в
угол. - С ума, что ли, вы посходили?
     Как будто ему одному было жалко! Но что делать?
     - Пусть просто так уйдет из отряда,- сказал Мишка Данько.  - Не
надо его ниоткуда исключать.  Мы никому ничего не скажем.  И в школе
никто не узнает.  Будет он в отряде  шестого  "А",  запишется  в  ка
кой-нибудь кружок... И будет вроде как все люди.
     - Значит,  в нашем отряде он не может быть пионером, а в другом
может? Это правильно? - жестко спросил Сергей Семенов.
     - Ну,  я не знаю,  - тихо сказал Мишка. - Наверно, неправильно.
Только, по-моему, так можно. Ну, ради него...
     - Лучше уж наоборот,  - неожиданно предложил Павлик  Локтев.  -
Пусть во флотилии остается, а галстук забрать.
     - Ну, ‚жик! Сам же говорил: совет не утвердит.
     - А какой совет? Нету никакого совета дружины, потому что кани-
кулы. Да вы что думаете. Сер„жка жаловаться пойдет? Пойдешь?
     Сер„жа мотнул головой: не пойду.
     "Наверно, все надо не так,- торопливо и растерянно думал  Вале-
рий.  - Наверно, с точки зрения педагогики, здесь делается что-то не
то. И не так. А как надо? Вот тебе и педагогика".
     Он не знал.  И, наверно, никто не мог дать совета. Когда проис-
ходит такой случай, все старые правила никуда не годятся.
     - Пусть решает сам,  - твердо сказала Ольга Сватова. - Если хо-
чет,  пусть уходит из отряда.  Ну, а если нет... Ну, тогда пусть все
начинает заново...  Уйдешь?
     Сер„жа покачал опущенной головой: не уйду.
     - А галстук? - спросил дотошный Павлик Локтев.
     - Тоже... Сам пусть решает.

     ...Разбежались кто куда.  Будто сразу про него забыли. На улице
стояла солнечная знойная тишина.  Даже малыши не возились в песочни-
це. И снова подумалось Сер„же, что, может быть, ничего не случилось.
Ведь все, как прежде, спокойно и светло. Но это был секундный обман.
Ведь еще не стерты с фотографии проклятые чернильные следы.  А  вах-
тенный  Андрюшка Копытов сейчас делает короткую беспощадную запись в
журнале про недавний сбор отряда.  В конце, перед сдачей дежурства ,
он , конечно , напишет : "Вахту здал" . Не "сдал" , а именно "здал".
И получит очередной нагоняй от Сергея Семенова за безграмотность.  И
несмотря на этот нагоняй,  он будет в тысячу раз счастливее Сер„жки.
     Сер„жа ушел с солнцепека за угол, за кусты чер„мухи, и, моргая,
стал развязывать галстук.

     Дома не  горели.  В озере никто не тонул.  Лесные пожары щадили
ближайшую сосновую рощу,  яростные циклоны обходили наши края сторо-
ной,  высоковольтные линии не обрывались, бандиты не нападали по но-
чам на уставший от похода отряд.  Некого было спасать,  негде риско-
вать,  не с кем сражаться. Даже работать как вол было нельзя: строи-
тельство яхт кончилось,  шла парусная практика.  И требовалась  лишь
точность, уверен ность, умение. Но ведь это - не подвиг.
     Лишь один раз,  во время ночной операции "Десант", Сер„же пока-
залось, что он может, что он должен рискнуть.
     Охрана острова прозевала подошедшие из темноты парусники  и  не
включила  вовремя контакты взрывпакетов.  Группа отчаянных малышей с
тендера "Стивенсон" уже готова была высыпаться на отмель  и  заголо-
сить "ура". А если пакеты начнут рваться у них прямо под ногами? Се-
р„жа ринулся на нос парусника и хотел уже прыгнуть на  берег,  чтобы
опередить ребят. Но Валерий крепко взял его за плечо.
     - Куда?  Не лезь без команды.
     Он прыгнул сам, скомандовал малышам и вывел их по отмели правее
опасного места. В траве запоздало начали хлопать безвредные "мины".
     Тогда Сер„жа испугался. Ему показалось, что все обязательно до-
гадаются о его тайных мыслях.  О том, что он геройством хочет добыть
прощение.
     И с тех пор он больше не надеялся на подвиги и риск. Стал жить,
как все.  И даже часто забывал о том,  что с ним случилось.  Лишь на
линейках становилось неловко и грустно,  когда, шагая навстречу зна-
мени, мал„к Валерка Свешников неумело колотил в его, Сер„жкин, бара-
бан. И непривычно было стоять с опущенной рукой,  когда отдавали са-
лют.  Рука сама рвалась вверх,  когда звенела команда: "Флаг пошел'"
Несколько раз он отдавал салют вместе со всеми, и ему ничего не ска-
зали. Сер„жа понял, что его пожалели.
     В конце июля вернулся из лагеря Юрка Сараев. В лагере он совсем
отвык от морского порядка и явился на линейку без ремня.  Он стоял в
строю и украдкой под дергивал сползавшие шорты.
     - В  следующий  раз без ремня в строй не пущу.  Ясно?  - сказал
Сергей Семенов.
     Юрке бы ответить "ясно", и делу конец. А он полез в бутылку:
     - Подумаешь,  ремень забыл один раз.  Вон Сер„жка без  галстука
пришел, а ему ничего не говорят.
     И очень удивился,  когда Мишка Данько локтем  саданул  его  под
ребро.  Удивился даже не удару, а тому, что этот случай - толкание в
строю - сошел Мишке совершенно безнаказанно.
     А Сер„жа опять подумал о пожарах и ураганах.

     На рассвете  с  зюйд-веста сорвался сухой колючий ветер.  Озеро
вздыбилось крутыми гребешками,  высокие травы прижались  к  берегам,
телеграфные провода застонали. А если так поют провода и тросы, зна-
чит, не меньше семи баллов.
     Когда вахтенный  Владик Стрельцов прибежал к мачте,  чтобы под-
нять флаг,  мачта поскрипывала,  а фанерный кораблик на е„  верхушке
взад-вперед ходил в синем,  очень чистом небе, словно его мотали тя-
желые волны.
     "При такой  безоблачности и вдруг такой ветер",  - подумал Вла-
дик.  И загляделся на кораблик. Зря, конечно, загляделся. Когда раз-
дергиваешь фал, надо смотреть на узел.
     Ветер вырвал у Владика из пальцев один конец фала, и конец этот
сразу взлетел почти до нижней перекладины.  Не допрыгнешь,  не ухва-
тишь.
     Тот конец, который остался у Владика в руках, был длинней и по-
тому тяжелее.  В короткий момент затишья плотная веревка начала мед-
ленно скользить в блоке у верхушки мачты,  затем побежала быстрее. И
вот свободный конец выскочил из блока. Фал кругами упал к Владькиным
ногам.  Ветер обрадованно взвыл.  Владик тоже чуть не взвыл,  потому
что через полчаса должны были собраться ребята.  Ну и скандал же бу-
дет, если флага не окажется на мачте! Как теперь продергивать верев-
ку?
     Стрельцов потоптался  ещ„  у мачты и с несчастным видом пошел к
Сергею Семенову.
     Нахлобучки не было.  Вздохнул Сергей, глянул на щуплого, вконец
расстроенного Владьку и сказал:
     - Иди собери ребят, несчастный человек. Может, кто доберется до
блока. Я бы сам полез, да подо мной мачта сломается, это точно.
     - Она  и  так может сломаться,  - предупредил Владька.  - Такой
ветрище, гнет как тростиночку.
     - Утешил, - сказал Сергей.


     Мачта была высотой метров восемь. Гладкая, блестящая. В прошлом
году ребята сами шкурили ее наждачной бумагой, стеклышками скребли и
покрывали лаком.
     - Легче на сосульку забраться, - сказал Мишка Данько.
     - Я бы забрался,  - сказал Валерка Садовский,  - да  Сергей  не
разрешает.
     - Потому что ты толстый и тяжелый. Она сломается.
     - Ну и лезьте сами...
     Они стояли полукругом,  мальчишки в черных морских  рубашках  и
беретах с якорями.  Смотрели,  запрокинув головы, на фанерный кораб-
лик,  мотавшийся взад-вперед под свистящим  ветром.  И  думали,  как
быть. Подниматься было страшно. Мальчишки не были трусами, им прихо-
дилось попадать в переделки среди ветра и волн.  И дело  было  не  в
страхе:  боишься ты или не боишься, а тонкая мачта действительно мо-
жет сломаться под твоим весом и напором ветра.
     А что делать?
     Мачта стоит высоко на горе.  Со всех окрестных кварталов  виден
был флаг отряда. Всегда. С восьми утра и до захода солнца. Его виде-
ли и малыши, мечтавшие когда-нибудь надеть морскую форму, и мальчиш-
ки-ровесники, тайно  завидовавшие  ребятам  из парусной флотилии,  и
вредные соседки,  считавшие, что в отряде "одно хулиганство на уме",
и ребята из ближнего пионерского лагеря - постоянные друзья и сопер-
ники юнморов. Флаг трепетал в небе - яркий и постоянный - как сигнал
о том, что "есть отряд".
     А сегодня флаг был особенно нужен.  К вечеру из городского пио-
нерлагеря должны были прийти ребята.  Линейку надо выстроить,  чтобы
все как полагается. А тут...
     Пришел Валерий. Поглядел на мачту. Сказал привычную фразу:
     - При такой жизни не соскучишься.
     - Кинем жребий, что ли, кому лезть?- просил Во