поднялся и нырнул в черный квадрат окна.
     - Появился мамочкин жених!
     Алешка узнал голос Бориса.  Но узнал с трудом. Борис никогда не
говорил так раньше. Может быть, думал, но не говорил.
     - Ты чего?  - слабо сказал Алешка.  - Ну.  пусти. - Он не видел
Бориса, но чувствовал в темноте, как тот загородил ему дорогу.
     - Чего!  Пусти! Где-то шатается, а люди из-за него не спят! Как
въеду сейчас!
     Борис щелкнул   фонариком  и  качнулся  вперед.  Алешка  быстро
вскинул руку. Он не боялся, что Борис ударит. Просто закрылся локтем
от слепящего света.
     Он простоял  так  несколько  секунд.  Было  тихо.  Даже  как-то
слишком тихо.
     - Алешка,  ой...  - Это  сказала  Валька.  Тогда  он,  жмурясь,
опустил руку. Широкий луч фонарика уперся ему в локоть.
     - Вот это да-а... - потянул Юрка.
     - Где это ты? - хмуро спросил Борис.
     - Что?
     - Ну,  это...  -  Борис двумя пальцами приподнял его локоть.  И
Алешка увидел длинную ссадину,  с запекшейся кровью.  К ней прилипли
зернышки пшеницы.
     - Ты хоть скажи по-людски, где был, проговорил Борис.
     - Я скажу... Только полежу, ладно?
     Он лег на мохнатый,  пахнущий теплой  шерстью  тулуп  и  закрыл
глаза.  И  сразу перед глазами поплыла дорога.  Она разворачивалась,
бесконечная,  как кинолента, повторяя дневной Алешкин путь. Он видел
дорогу  со  всеми подробностями,  которые память сберегла зачем-то в
самом дальнем своем уголке.  Видел сосновую ветку в глубокой  колее,
сверкнувшие звездами песчинки,  узорчатые змеи автомобильных следов,
пунцовые головки клевера у края тропинки...  И все это плыло, плыло,
плыло...  И начинала кружиться голова. Тогда Алешка резко дернулся и
повернулся на бок.
     Дорога исчезла.
     Чтобы она не появилась опять и не закружила  его,  Алешка  стал
думать  о другом:  об улице,  о лесе,  о небе.  Но картины деревьев,
облаков, заборов не удерживались в памяти, расплывались и скользили.
А нужно было что-то яркое и неподвижное.
     Тогда он подумал: "Сосна".
     И увидел ее. Как наяву. Небо на западе было желтым, и река была
желтой. Дальний берег отделял ее от неба синей расплывчатой полосой.
А сосна была прямая, высокая и черная.
     Потом рядом с сосной Алешка представил себя - маленькую  темную
фигурку с велосипедом. Но тут же вспомнил, что велосипеда нет.
     Значит, больше не поедет он на берег.  Да и не в том беда,  что
не  поедет.  И  пешком  бы можно.  Только все равно велосипед нужен.
Иначе как узнает капитан Алешку?  Ведь  с  теплохода  не  разглядеть
человека в лицо. Для капитана Алешка - просто мальчик с велосипедом.
Просто маленькая фигурка с поднятой рукой,  а рядом - два  колеса  и
треугольная рама.
     Два колеса и  рама...  Кто  так  говорил?  А,  это  шофер.  Тот
молодой,  который  на  лесовозе.  Феликс.  Ну,  да,  Феликс  Ерохин.
"Спроси, кого хочешь. Малый Торфяник, на улице Гоголя, дом три..."
     Два колеса и рама! Остальное неважно!
     - Валька, - тихо позвал он.
     - Спать пошла она, - сказал из темноты Борис.
     - Зачем она тебе? - заинтересовался Юрка.
     - Спросить хотел...
     - А чего? Может, мы знаем.
     - Да нет.
     Конечно, они,  наверно, знают, далеко ли до Малого Торфяник. Но
ведь Юрка спросит: "А зачем?" И надо будет объяснять. Объяснять одно
за другим:  про лесовоз,  про  велосипед,  который  нужен  даже  без
педалей. И, значит, про теплоход.
     А Вальке объяснять не надо. Валька понимает сразу.
     - Конечно,  - зашептал Борису Юрик. - Я же говорю: у них всегда
свои тайны.
     - Помолчи уж, - сказал Борис.
     "Все равно достану велосипед,  - подумал Алешка.  - Теперь  все
равно достану".
     Только все-таки было немного обидно,  что сегодня он  пропустил
"Рахманинова".
     Капитан скользнет прищуренным взглядом по берегу и не увидит  у
сосны мальчишку с велосипедом.  Может быть,  и ему, капитану, станет
немножко грустно и беспокойно.  Ведь  он  привык  видеть  на  обрыве
маленькую  фигурку  велосипедиста.  Капитан  уберет  руку с сигнала,
раздраженно передвинет в угол рта мундштук и скажет помощнику:
     - Не знаю, но как-то не так начинается этот рейс...
     Они не посмотрят назад, но друг друга поймут.
     - Да, - скажет помощник. - Вроде бы все в порядке, а что-то не так...
     Может, и в самом деле это было?
     И, утешив себя этой мыслью, Алешка заснул.


                                                  Владислав Крапивин

                      БЕГСТВО РОГАТЫХ ВИКИНГОВ

                 Повесть из цикла "Мушкетер и фея"


     Про викингов рассказал мне Сер„жка  Волошин,  рассудительный  и
спокойный человек двенадцати лет.  Я жил тогда в подмосковном город-
ке, и Сер„жка был моим соседом....

                               * * *

     Герои наших историй живут в подмосковном городке. На улице, ко-
торая называется Крепостная. Дело в том, что в давние времена, когда
по полям шастали орды кочевников,  здесь стояла крепость. Небольшая,
деревянная, с бревенчатыми восьмиугольными башнями. Потом она сгоре-
ла  и  разрушилась.  Остался  только земляной вал да овраг,  который
раньше, говорят, был крепостным рвом. Но скорее всего это просто ле-
генда,  потому что овраг далеко от вала. Да ещ„ название улицы напо-
минает о старине.
     Вал густо порос одуванчиками. В овраге раст„т крапива, булькает
руче„к и живут стрекозы и лягушки.  На Крепостной улице живут  маль-
чишки.
     Конечно, там есть и взрослые,  но речь главным образом пойд„т о
мальчишках.
     Улица широкая, но тихая. Машины по ней не ходят, потому что она
упирается в овраг.  Дорога заросла,  и даже сквозь узкий асфальтовый
тротуар пробиваются лопухи.  Домики прячутся в  палисадниках  с  си-
ренью.
     Сами понимаете, что такая улица - рай для футбола. И для всяких
других игр.
     Сер„жка возвращался поздно вечером и на кухне,  сдержанно крях-
тя, начинал заклеивать пластырем ссадины на ногах.
     - Ну и побоища у вас!  - сказал я однажды. - Каждый раз с отме-
тинами приходишь.
     Сер„жка, вытянув шею, пытался облизать ссаженный локоть.
     - Подумаешь... побоища, - ответил он. - какие это... побоища...
Чушь... Вот в прошлом году...
     И, лизнув наконец локоть, поведал эту историю.


     В конце июня их осталось пятеро. Почти все "овражники" - ребята
с этого конца - разъехались кто куда: в лагерь, к бабушкам, на юг, а
один даже в тайгу с отцом-геологом.
     А из компании Тольки Самохина никто не разъехался. Или сговори-
лись,  или случайно так получилось,  но их как было,  так и осталось
шестнадцать, не считая всякой мелкоты.
     У пятиклассника  Сер„жки  Волошина и его друзей никогда не было
прочного мира с Толькиной компанией. Кто тут виноват, сказать нелег-
ко.  Однако все отмечали, что Самохин - человек въедливый и зловред-
ный.  Он ко всем придирался и никогда ничего не прощал.  Сер„жке он,
видно,  не  мог  простить,  что тот не подчиняется.  Не считает его,
Тольку,  за командира в здешних местах, а сам имеет "армию". Правда,
Сер„жкина  армия  была не такая большая и воинственная,  но пока она
была в сборе,  могла постоять за себя.  И вдруг неприятность - разъ-
ехались!


     Те, кто остался, жили в одном дворе. В двухэтажном доме - маль-
чишки, а в маленьком, в глубине двора, - девчонка Виктория. Или поп-
росту Вика. Одноклассница Сергея.
     Викины родители  были  путешественники.  Они  не поднимались на
снежные вершины,  не искали рудные залежи и не раскапывали в  песках
древние города, они просто ездили. Каждый отпуск они проводили с ту-
ристскими группами то на Ч„рном море,  то в Ленинграде, то на Волге.
А воспитывать Вику приглашали папину сестру Нину Валерьевну.
     Нина Валерьевна была худая,  длинноносая и  печальная  женщина.
То,  что она тяжело больна, подразумевалось само собой. Это все зна-
ли, когда ещ„ Виктории на свете не было. А если кто-нибудь спохваты-
вался и пытался узнать о е„ болезнях подробнее, Нина Валерьевна мед-
ленно и выразительно поднимала глаза на невежу. "Как же вам не стыд-
но?  - говорил этот взгляд.  - Мучить бедную женщину,  жизнь которой
висит на паутинке!" И невеже становилось стыдно.
     Чтобы окружающие  не забывали о е„ страданиях,  Нина Валерьевна
постоянно сообщала:  "Ах,  как у меня болит голова".  Фразу эту  она
произносила регулярно через каждые четыре с половиной минуты.
     То, что ей приходилось воспитывать Вику, Нина Валерьевна счита-
ла подвигом. Она так и говорила: "Надеюсь, люди когда-нибудь поймут,
какой подвиг я совершаю".
     Может быть, Викины родители это понимали, но они были далеко. А
Вика не понимала.
     - Уик-то-о-риа-а!  -  на  иностранный манер голосила по вечерам
Нина Валерьевна.  - Пора домой!  Слышишь?!  Все нормальные дети  уже
спят!  Уик... (ах, как у меня болит голова! )... ториа. Не заставляй
меня снова принимать валокордин!
     - Выходит, я ненормальная! - шептала в каком-нибудь укрытии Ви-
ка. - Ну и отлично. Тогда мы ещ„ погуляем. Ага, мальчики?
     Как все  нормальные  девчонки,  Вика  гоняла с ребятами футбол,
временами дралась, ныряла с полузатопленной баржи и никогда не забы-
вала,  что  она  девочка.  Довольно часто Вика появлялась во дворе в
модном сарафане или платье и  вопросительно  поглядывала  на  ребят.
Мальчишки  понимали  девчоночью слабость и сдержанно хвалили обнову.
Платья и сарафаны Виктория кроила из прошлогодних туристских нарядов
матери и шила на расхлябанной швейной машинке, которая постоянно ло-
малась. Чинили машинку братья Дорины.
     Братья были близнецы, хотя и ничуть не похожие: Стасик белобры-
сый,  а Борька худой и темноволосый. Жили они душа в душу. И увлече-
ния  у  Дориных были одинаковые.  Больше всего они любили книжки про
технику и роботов.  Дома у них был механический кот для ловли мышей,
звали его Меркурий. Правда, ни одной мыши он не поймал, зато бросал-
ся под ноги гостям и хватал их за ботинки железными челюстями...
     Ещ„ в этой компании был первоклассник Джонни.  Вернее,  даже не
первоклассник.  В школу он лишь собирался,  а пока ходил в "подгото-
вишку" - самую старшую группу детсада.  Но ведь те,  кто,  например,
только переш„л в пятый класс,  тут же называют себя пятиклассниками,
не дожидаясь новой осени. Вот и Джонни не стал ждать.
     Имя Джонни было ненастоящее.  Вообще-то его  звали  Женька.  Но
Женькин  язык имел маленькую странность:  не умел выговаривать букву
"ж".  Получалось "дж".  Вместо "железо"  Женька  говорил  "джелезо",
вместо "жулик" - "джулик".  И себя называл Дженькой. Но что за имя -
Дженька! Вот и переделали в Джонни.
     Детсадовскую жизнь и порядки Джонни холодно презирал. Он отлич-
но умел читать и решать примеры с "иксами",  знал, как устроены кос-
мические ракеты и электропробки,  и терпеть не мог всякие хороводы и
"гуси-лебеди".  Чахлая программа подготовительной группы была не для
него.
     В группу Джонни являлся в потрепанных техасских штанах  с  мор-
дастым ковбоем на заднем кармане и выцветшей футболке. "Техасы" под-
метали бахромой паркет и пылили,  как мотоцикл на деревенской улице.
Воспитательницу  Веру Сергеевну этот костюм доводил до истерики,  но
Джонни оставался спокоен.  Во-первых,  Вера Сергеевна была его двою-
родной  сестрой,  во-вторых,  он никогда не унижался до споров с на-
чальством.  Если жизнь в группе становилась нестерпимой,  он  просто
брал  под  мышку  "Сказки братьев Гримм" и уходил к малышам.  Малыши
смотрели на Джонни,  как новобранцы на прославленного генерала. А их
воспитательница на него чуть не молилась: Джонни избавлял е„ от мно-
гих забот.
     Ребят из  младшей и средней группы Джонни любил.  Конечно,  они
были народ необразованный,  но это по малолетству, а не по глупости.
И носов они не задирали. А как они слушали сказки!
     Малыши верили в Джонни и чуть что бежали к нему.  И в тот воск-
ресный день,  когда викинги совершили первое преступление, два пяти-
летних гонца отыскали Джонни.
     А Джонни отыскал друзей.


     Сер„жка, Виктория, Стасик и Борька сидели на верхней переклади-
не забора,  которая называлась "насест".  Это было их любимое место.
Они сидели и бездельничали. Хмурый Джонни влез на насест и сообщил:
     - Самохин опять пиратничает...
     - Что? - напружиненно переспросил Сергей.
     - Понаделали всякого оружия и на всех лезут. У Митьки Волкова и
Павлика Гаврина плотину сломали.  Они е„ в овраге на ручье делали, а
они растоптали.
     - Шакалы! - искренне сказала Вика. - Нашли на кого нападать!
     Сер„жка прищурился и медленно произн„с:
     - Думают, если Санька уехал, Митьку можно задевать...
     Санька был братом пятилетнего Митьки и приятелем Сергея.
     - Пошли поговорим с ними, - деловито предложил Борис.
     - Их шестнадцать,  - сказал Джонни.  - И мечи, и щиты, и копья.
Вот они скоро здесь проходить будут, увидите.
     И правда,  через минуту раздался дружный топот и бренчанье. То-
пала Толькина компания, а бренчали доспехи.
     - Укройсь, - велел Сережка. Они прыгнули с забора и прильнули к
щелям.
     По дороге шло грозное войско.
     Необычный был у войска строй.  Впереди шел один человек, за ним
два - плечом к плечу,  потом шеренга из трех, за ней - из четырех. А
дальше снова шли три,  два и один. Получался остроконечный четыреху-
гольник - ромб.
     Каждый воин держал громадный,  как цирковая афиша, щит, который
закрывал  хозяина от щиколоток до плеч.  Все щиты смыкались краями и
опоясывали строй, как сплошная броня.
     Но удивительней всего оказались шлемы. Чего здесь только не бы-
ло!  Ржавые каски, кастрюли с прорезями для глаз, колпаки от автомо-
бильных фар, алюминиевые тазики. И каждый шлем был с рогами! Рога из
железных трубок,  из проволоки, из жести - припаянные, приклепанные,
прикрученные - торчали грозно и вызывающе.
     Самохин шел первым.  На нем сверкал никелированный  чайник.  Из
носика  чайника получился отличный рог.  Второй рог - такой же - был
припаян с другой стороны.  Крышка, видно, тоже была припаяна. Чайник
закрывал  лицо  до подбородка.  На блестящем металле чернели прорези
для глаз.
     Над щитами, над шлемами гордо подымались копья. Мочальные хвос-
ты и пестрые флажки реяли у наконечников.
     - Ну и стадо, - сказала Вика.
     - Смех смехом,  а не подступиться, - возразил Борька. - Даже из
рогаток не прошибешь.
     В середине строя,  за щитами, дробно стучал металлический бара-
бан.
     - Понятно, - зло сказал Сережка. - Начитался Самохин про викин-
гов.  Есть такая книжка - "Черный ярл".  Слыхали, кто такие викинги?
Это морские бродяги были вроде пиратов. Давно еще. Они в Скандинавии
жили, где сейчас Швеция и Норвегия... В пешем строю они всегда таким
ромбом ходили. Закроются с четырех сторон щитами, и не подступишься.
И шлемы у них рогатые были, чтобы страх нагонять.
     - Ну и страх!  Потеха одна!  - громко заявила Вика. - Что-то вы
побледнели, мальчики. Животы в порядке?
     - Уикториа-а! - укоризненно протянул Стасик. - Зачем ты так го-
воришь? Не заставляй нас принимать валерьянку.
     - А ярл - это кто? - спросил Борис.
     - Это значит вождь, - объяснил Сережка. - Вроде князя.
     - Он негр? - поинтересовался Джонни.
     - Почему?
     - Ну, раз черный!
     - Да это прозвище. Тоже для страха.
     - А ярда в чайнике мы тоже боимся? - спросила Вика.
     - Мы  его вечером поймаем,  - решил Сережка.  - Когда будет без
чайника.


     ...Тольку Самохина  друзья повстречали у входа в летний киноте-
атр. Толька хотел попасть на двухсерийный фильм про трех мушкетеров.
Он  не попал.  Его прижали спиной к решетчатой оградке,  над которой
поднималась трехметровая фанерная афиша.  На афише д'Артаньян  ловко
раскидывал длинной рапирой целый взвод кардинальских гвардейцев,  но
Тольке от этого было не легче.
     - Поговорим? - сказал Сережка.
     - Четверо на одного? - сказал Толька.
     - А разве много?  - язвительно спросила Вика.  - Вас-то сколько
было, когда плотину у двух малышей раздавили?
     - Мы? Раздавили?
     - А не давили, да?
     - Мы  по  ней  только через ручей прошли!  У нас на той стороне
тактические занятия были! Мы что, знали, что она сломается?
     - Думать надо было, - наставительно сказал Борька.
     - Головой, - добавил Стасик.
     - А  у него не голова,  - произнес остроумный Джонни.  - У него
джестянка с рогами.
     - Ты мои рога не тронь, - мрачно сказал предводитель викингов.
     - Можно и потрогать, - заметил Сережка.
     - Четверо на одного?
     - Пятеро!!  - взвился уязвленный в самое сердце Джонни.  Только
сейчас он понял,  что Самохин не желает его даже считать.  - Вот как
вделаю по уху!
     - Козявка, - сказал викинг. - Вделай.
     Джонни зажмурился и "вделал"...
     В общем,  Самохин вырвался из окружения помятый и взъерошенный.
Наверно,  хотелось ему зареветь.  Но он не заревел.  Он, часто дыша,
сказал издали:
     - Ну, увидимся еще! Не будет вам жизни теперь ни ночью ни днем.
     Друзья озабоченно молчали и не смотрели друг на друга.
     - Вот что, люди, - заговорил наконец командир Сережка. - Давай-
те-ка топать на свою территорию.  И поскорее. Полезное это будет де-
ло.


     Он оказался прав. Едва укрылись во дворе, как Джонни известил с
"насеста":
     - Идут!
     Все забрались на перекладину.
     Противник двигался  в боевом порядке.  Мерно колыхались копья и
звякало железо.
     - Красиво идут,  черти,  - со вздохом сказал Сережка. Наверное,
все-таки завидовал, что нет у него такой могучей армии.
     - Ну и красота! Понацепляли утильсырье... - откликнулась Вика.
     Викинги приближались.  Толька шел впереди.  Рогатый чайник  его
вспыхивал на вечернем солнце.  Лучи отскакивали от него, как оранже-
вые стрелы.  Справа и позади командира шагал верный  адъютант  Вовка
Песков по прозвищу Пескарь.  Впрочем,  знающие люди утверждают,  что
прозвище это надо писать через "и",  потому что оно не от фамилии, а
от  Вовкиной писклявости.  Пескарь (или Пискарь) тоже был в чайнике,
только не в блестящем,  а в эмалированном. Крышки у чайника не было,
и в круглом отверстии торчал белобрысый хохол.
     Строй викингов остановился, нацелившись острием на забор.
     - Ну,  чего  расселись,  как  курицы?  -  глухо спросил Самохин
из-под шлема. - Идите, побеседуем.
     - Сено к корове не ходит, - сказал Сережка.
     - Трусы,  - заявил Толька, презрительно глядя сквозь прорези. -
Это вам не пятеро на одного.
     Джонни гордо улыбнулся.
     - И не шестнадцать на двух малышей, - сказала Вика.
     - Пескарь, давай, - приказал Самохин.
     Адъютант вышел из строя и приблизился к забору.  Тонким голосом
он отрапортовал:
     - Объявляем  вам всем смертельную войну до полной победы,  чтоб
не было вам нигде проходу!
     - Все? - спросил Сережка.
     - Все, - сказал Пескарь и нерешительно оглянулся на ярла.
     - Объявил и катись отсюда, - хмуро предложил Сережка.
     - Сам катись,  - ответил Пескарь,  потому что приказа отступать
не было.
     Джонни деловито плюнул,  целясь в неприкрытую макушку  викинга,
но  не  попал.  Оскорбленный  Пескарь поднял копье,  чтобы отомстить
обидчику.  Борька и Стасик ухватили копье за наконечник,  дернули  к
себе.  Пескарь не ожидал такого фокуса и выпустил оружие. Дорины ту-
пым концом копья трахнули Пескаря по щиту, и посол викингов шлепнул-
ся на асфальт, раскидав худые, как циркуль, ноги.
     Викинги склонили копья и ринулись к забору.  Пятеро друзей, как
парашютисты, посыпались вниз, во двор.
     - Минуточку! - крикнула Вика и метнулась к своему крыльцу. Бук-
вально через несколько секунд она примчалась с ведерком.  Вода блес-
тящим языком перехлестнула через забор.  Послышались яростные крики,
и викинги отступили. Вика снова уселась на шатком заборе.
     - Эй вы,  мелкий рогатый скот!  - радовалась она.  - Обезьяны в
дырявых мисках!  Получили? Мы вас всех переловим по одному, рога по-
обломаем!
     - Уикто-ориа-а!  - раздался позади возму