еперь самое время и место ответить на этот вопрос,  если  он  вдруг
возникнет у кого-то из любопытных читателей.
     Дальше сюжет должен бы развиваться  в  соответствии  с  лучшими
традициями   известной   нам   тогда   сказочной  и  приключенческой
литературы (от "Трех толстяков" до "Приключений Чиполлино".


     Естественно, трудовые  массы  -  рабочие,  моряки  и  докеры  -
поднялись на борьбу с тиранией (мы  тогда  неукоснительно  верили  в
прогрессивную  роль  широких народных масс,  сметающих всякий гнет).
Мальчишки активно участвовали в  борьбе.  Поселившись  у  профессора
Аргона,  два  десятка  портовых  пацанов  создали  нечто  вроде юной
морской гвардии.  Профессор заботился о  развитии  интеллекта  своих
подопечных, капитан Румб - об их морском образовании.
     Лишенный чертежей  Розового  Луча,  Железный  Бахбур  не   смог
снабдить    свою    металлическую   армию   сверхоружием,   пришлось
довольствоваться пулеметами.  Но и пулеметы в открытых столкновениях
с  рабочими  дружинами - страшная сила.  Когда дошло до решительного
сражения, железные солдаты начали одерживать верх.
     Здесь-то и  сыграла  свою  героическую роль мальчишечья гвардия
профессора Аргона.  Несколько  ребят  решили  проникнуть  в  особняк
миллиардера,  где  был  расположен  пульт  управления  механическими
батальонами.
     На сей  раз это оказалось гораздо труднее.  Но мальчишкам помог
наследник Бахбура, который (конечно же!) на самом деле был не родным
его сыном,  а похищенным у очень порядочных родителей.  Этот мальчик
был угнетен атмосферой,  царившей в доме миллиардера,  и не разделял
воззрений и устремлений приемного папаши.
     ...Ребячья диверсионная группа  ворвалась  в  кабинет  Бахбура.
Нааль, мечтающий отомстить за родителей (и, к тому же, вдохновляемый
нежной привязанностью к синеглазой девочке Нэви,  племяннице  Бенэма
Аргона)  смаху  всадил в панель управления отцовский кортик.  Лезвие
перерубило главные провода.  К радости восставшего  народа  железные
болваны  на  улицах прекратили стрельбу и начали с грохтом падать на
мостовые...
     В общем, "наши победили".
     Бахбуру удалось бежать за  границу,  но  лишенный  капиталов  и
власти, он был теперь никому не страшен.
     Страна Синей  Чайки  ступила  на  путь  социального  прогресса.
Установки   "Розовый   Луч"   бурили  шахты  и  туннели,  тем  самым
способствуя процветанию демократического государства.
     Из гвардии профессора Аргона (включая,  конечно, его племянницу
и бывшего наследника Бахбура) сложился юный морской экипаж - как раз
для  громадной парусной яхты,  конфискованной у беглого миллиардера.
Яхта эта раньше называлась "Железная Дора" (в просторечии  "Железная
дура"),  но  теперь  ее  избавили от недостойного названия и нарекли
славным именем "Синяя Чайка".  Капитан Румб поклялся  своими  усами,
что через пару лет,  когда он сделает из храбрых мальчишек настоящих
матросов, они отправятся на "Синей Чайке" в кругосветное плавание...



    Владислав Крапивин.
    Бегство рогатых викингов.


Про викингов рассказал мне Сережка Волошин, рассудительный и
спокойный человек двенадцати лет. Я жил тогда в подмосковном городке, и
Сережка был моим соседом.

Улица наша называлась Крепостная. Дело в том, что в давние времена, когда
по полям шастали орды кочевников, здесь стояла крепость. Небольшая,
деревянная, с бревенчатыми восьмиугольными башнями. Потом она сгорела.
Остался только земляной вал да овраг, который раньше был крепостным рвом.
Да еще название улицы напоминало о старине.

Вал густо порос одуванчиками. В овраге росла крапива, булькал ручеек и жили
стрекозы и лягушки. На Крепостной улице жили мальчишки.

Конечно, были там и взрослые, но речь главным образом пойдет о мальчишках.

Улица была широкая, но тихая. Машины по ней не ходили, потому что она
упиралась в овраг. Дорога заросла, и даже сквозь узкий асфальтовый тротуар
пробивались лопухи. Домики прятались в палисадниках с сиренью.

Сами понимаете, что такая улица - рай для футболистов.

Сережка возвращался поздно вечером и на кухне, сдержанно кряхтя, начинал
заклеивать пластырем ссадины на ногах.

- Ну и побоища у вас, - сказал я однажды. - Каждый раз с отметинами
приходишь.

Сережка, вытянув шею, пытался облизать осаженный локоть.

- Подумаешь... побоища, - ответил он. - Какие это... побоища... Чушь... Вот
в прошлом году...

И, лизнув, наконец, локоть, поведал эту историю.


В конце июня их осталось пятеро. Почти все "овражники" - ребята с этого
конца - разъехались кто куда: в лагерь, к бабушкам, на юг, а один даже в
тайгу с отцом-геологом.

А из компании Тольки Самохина никто не разъехался. Или сговорились, или
случайно так получилось, но их как было, так и осталось шестнадцать, не
считая всякой мелкоты.

У Сережки и его друзей никогда не было прочного мира с Толькиной компанией.
Кто тут виноват, сказать нелегко. Однако все отмечали, что Самохин -
человек въедливый и зловредный. Он ко всем придирался и никогда ничего не
прощал. Сережке он, видно, не мог простить, что тот не подчиняется. Не
считает его, Тольку, за командира в здешних местах, а сам имеет "армию".
Правда, Сережкина армия была не такая большая и воинственная, но пока она
была в сборе, могла постоять за себя. И вдруг неприятность - разъехались!


Те, кто остался, жили в одном дворе. В двухэтажном доме - мальчишки, а в
маленьком, в глубине двора, - девчонка Виктория. Или попросту Вика.
Одноклассница Сергея.

Викины родители были путешественники. Они не поднимались на снежные
вершины, не искали рудные залежи и не раскапывали в песках древние города,
они просто ездили. Каждый отпуск они проводили с туристическими группами то
на Черном море, то в Ленинграде, то на Волге. А воспитывать Вику приглашали
папину сестру Нину Валерьевну.

Нина Валерьевна была худая, длинноносая и печальная женщина. То, что она
тяжело больна, подразумевалось само собой. Это все знали, когда еще
Виктории на свете не было. А если кто-нибудь спохватывался и пытался узнать
о ее болезнях подробнее, Нина Валерьевна медленно и выразительно поднимала
глаза на невежу. "Как же вам не стыдно? - говорил этот взгляд. - Мучить
бедную женщину, жизнь которой висит на паутинке!" И невеже становилось
стыдно.

Чтобы окружающие не забывали о ее страданиях, Нина Валерьевна постоянно
сообщала: "Ах, как у меня болит голова". Фразу эту она произносила
регулярно через каждые четыре с половиной минуты.

То, что ей приходится воспитывать Вику, Нина Валерьевна считала подвигом.
Она так и говорила: "Надеюсь, люди когда-нибудь поймут, какой подвиг я
совершаю".

Может быть, Викины родители это понимали, но они были далеко. А Вика не
понимала.

- Уик-то-о-риа-а! - на иностранный манер голосила по вечерам Нина
Валерьевна. - Пора домой! Слышишь?! Все нормальные дети уже спят! Уик...
(ах, как у меня болит голова!)... ториа! Не заставляй меня снова принимать
валокордин!

- Выходит, я ненормальная? - шептала в каком-нибудь укрытии Вика. - Ну и
отлично. Тогда мы еще погуляем. Ага, мальчики?

Как все нормальные девчонки, Вика гоняла с ребятами футбол, временами
дралась, ныряла с полузатопленной баржи и никогда не забывала, что она
девочка. Довольно часто Вика появлялась во дворе в модном сарафане или
платье и вопросительно поглядывала на ребят. Мальчишки понимали девчоночью
слабость и сдержанно хвалили обнову. Платья и сарафаны Виктория кроила из
прошлогодних туристских нарядов матери и шила на расхлябанной швейной
машинке, которая постоянно ломалась.

Чинили машинку братья Дорины.

Братья были близнецы. Но ничуть не похожие. И это, пожалуй, хорошо.
Говорят, одинаковые близнецы не умеют жить мирно, а белобрысый Стасик и
худой темноволосый Борька жили душа в душу. И увлечения у Дориных были
одинаковые. Больше всего они любили книжки про технику и роботов. Дома у
них был механический кот для ловли мышей, звали его Меркурий. Правда, ни
одной мыши он не поймал, зато бросался под ноги гостям и хватал их за
ботинки железными челюстями...

Еще в этой компании был первоклассник Джонни. Вернее, даже не
первоклассник. В школу он лишь собирался, а пока ходил в "подготовишку" -
самую старшую группу детсада. Но ведь те, кто, например, только перешел в
пятый класс, тут же называют себя пятиклассниками, не дожидаясь новой
осени. Вот и Джонни не стал ждать.

Имя Джонни было ненастоящее. Вообще-то его звали Женька. Но Женькин язык
имел маленькую странность: не умел выговаривать букву "Ж". Получалось "ДЖ".
Вместо "железо" Женька говорил "джелезо", вместо "жулик" - "джулик". И себя
называл Дженькой. Но что за имя - Дженька! Вот и переделали в Джонни.

Детсадовскую жизнь и порядки Джонни холодно презирал. Он отлично умел
читать, знал, как устроены космические ракеты и электропробки, и терпеть не
мог всякие хороводы и "гуси-лебеди".

В группу Джонни являлся в выцветшей футболке и потрепанных техасских штанах
с мордастым ковбоем на заднем кармане. "Техасы" подметали бахромой паркет и
пылили, как мотоцикл на деревенской улице. Воспитательницу Веру Сергеевну
этот костюм доводил до истерики, но Джонни оставался спокоен. Во-первых,
Вера Сергеевна была его двоюродной сестрой, во-вторых, он никогда не
унижался до споров с начальством. Если жизнь в группе становилась
нестерпимой, он просто брал под мышку "Сказки братьев Гримм" и уходил к
малышам. Малыши смотрели на Джонни, как новобранцы на прославленного
генерала. А их воспитательница на него чуть не молилась: Джонни избавлял ее
от многих забот.

Ребят из младшей и средней группы Джонни любил. Конечно, они были народ
необразованный, но это по малолетству, а не по глупости. И носов они не
задирали. А как они слушали сказки!

Малыши верили в Джонни и чуть что - бежали к нему. И в тот воскресный день,
когда викинги совершили первое преступление, два пятилетних гонца отыскали
Джонни.

А Джонни отыскал друзей.


Сережка, Виктория, Стасик и Борька сидели на верхней перекладине забора,
которая называлась "насест". Это было их любимое место. Они сидели и
бездельничали. Хмурый Джонни влез на насест и сообщил:

- Самохин опять пиратничает...

- Что? - напружиненно переспросил Сергей.

- Понаделали всякого оружия и на всех лезут. У Митьки Волкова и Павлика
Гаврина плотину сломали. Они ее в овраге на ручье делали, а они растоптали.

- Шакалы! - искренне сказала Вика. - Нашли на кого нападать!

Сережка прищурился и медленно произнес:

- Думают, если Санька уехал, Митьку можно задевать...

Санька был братом пятилетнего Митьки и приятелем Сергея.

- Пошли, поговорим с ними, - деловито предложил Борис.

- Их шестнадцать, - сказал Джонни. - И мечи, и щиты, и копья. Вот они скоро
здесь проходить будут, увидите.

И правда, через минуту раздался дружный топот и бренчание. Топала Толькина
компания, а бренчали доспехи.

- Укройсь, - велел Сережка. Они прыгнули с забора и прильнули к
щелям.

По дороге шло грозное войско.

Необычный был у войска строй. Впереди шел один человек, за ним два - плечом
к плечу, потом шеренга из трех, за ней - из четырех. А дальше снова шли
три, два и один. Получался остроконечный четырехугольник - ромб.

Каждый воин держал громадный, как цирковая афиша, щит, который закрывал
хозяина от щиколоток до плеч. Все щиты смыкались краями и опоясывали строй,
как сплошная броня.

Но удивительней всего оказались шлемы. Чего здесь только не было! Ржавые
каски, кастрюли с прорезями для глаз, колпаки от автомобильных фар,
алюминиевые тазики. И каждый шлем был с рогами! Рога из железных трубок, из
проволоки, из жести - припаянные, приклепанные, прикрученные - торчали
грозно и вызывающе.

Самохин шел первым. На нем сверкал никелированный чайник. Из носика чайника
получился отличный рог. Второй рог - такой же - был припаян с другой
стороны. Крышка, видно, тоже была припаяна. Чайник закрывал лицо до
подбородка. На блестящем металле чернели прорези для глаз.

Над щитами, над шлемами гордо подымались копья. Мочальные хвосты и пестрые
флажки реяли у наконечников.

- Ну и стадо, - сказала Вика.

- Смех смехом, а не подступишься, - возразил Борька. - Даже из рогаток не
прошибешь.

В середине строя, за щитами, дробно стучал металлический барабан.

- Понятно, - зло сказал Сережка. - Начитался Самохин про викингов. Есть
такая книжка - "Черный ярл". Слыхали, кто такие викинги? Это морские
бродяги были, вроде пиратов. Давно еще. Они в Скандинавии жили, где сейчас
Швеция и Норвегия... В пешем строю они всегда таким ромбом ходили.
Закроются с четырех сторон щитами, и не подступишься. И шлемы у них рогатые
были, чтобы страх нагонять.

- Ну и страх! Потеха одна! - громко заявила Вика. - Что-то вы побледнели,
мальчики. Животы в порядке?

- Уикториа-а! - укоризненно протянул Стасик. - Зачем ты так говоришь? Не
заставляй нас принимать валерьянку.

- А ярл - это кто? - спросил Борис.

- Это значит вождь, - объяснил Сережка. - Вроде князя.

- Он негр? - поинтересовался Джонни.

- Почему?

- Ну, раз черный!

- Да это прозвище. Тоже для страха.

- А ярла в чайнике мы тоже боимся? - спросила Вика.

- Мы его вечером поймаем, - решил Сережка. - Когда будет без чайника.


Тольку Самохина друзья повстречали у входа в летний кинотеатр. Толька хотел
попасть на двухсерийный фильм про трех мушкетеров. Но не попал. Его прижали
спиной к решетчатой оградке, над которой поднималась трехметровая фанерная
афиша. На афише д'Артаньян ловко раскидывал длинной рапирой целый взвод
кардинальских гвардейцев, но Тольке от этого было не легче.

- Поговорим? - сказал Сережка.

- Четверо на одного? - сказал Толька.

- А разве много? - язвительно спросила Вика. - Вас-то сколько было, когда
плотину у двух малышей раздавили?

- Мы? Раздавили?

- А не давили, да?

- Мы по ней только через ручей прошли! У нас на той стороне тактические
занятия были! Мы что, знали, что она сломается?

- Думать надо было, - наставительно сказал Борька.

- Головой, - добавил Стасик.

- А у него не голова, - произнес остроумный Джонни. - У него джестянка с
рогами.

- Ты мои рога не тронь, - мрачно сказал предводитель викингов.

- Можно и потрогать, - заметил Сережка.

- Четверо на одного?

- Пятеро!! - взвился уязвленный Джонни. Только сейчас он понял, что Самохин
не желает его даже считать. - Вот как вделаю по уху!

- Козявка, - сказал викинг. - Вделай.

Джонни зажмурился и "вделал"...

В общем, Самохин вырвался из окружения помятый и взъерошенный. Наверно,
хотелось ему зареветь. Но он не заревел. Он, часто дыша, сказал издали:

- Ну, увидимся еще! Не будет вам жизни теперь ни ночью, ни днем.

Друзья озабоченно молчали и не смотрели друг на друга.

- Вот что, люди, - заговорил наконец командир Сережка. - Давайте-ка топать
на свою территорию. И поскорее. Полезное это будет дело.


Он оказался прав. Едва укрылись во дворе, как Джонни известил с "насеста":

- Идут!

Все забрались на перекладину.

Противник двигался в боевом порядке. Мерно колыхались копья, и звякало
железо.

- Красиво идут, черти, - со вздохом сказал Сережка. Наверно, все-таки
завидовал, что нет у него такой могучей армии.

- Ну и красота! Понацепляли утильсырье... - откликнулась Вика.

Викинги приближались. Толька шел впереди. Рогатый чайник его
вспыхивал на вечернем солнце. Лучи отскакивали от него, как оранжевые
стрелы. Справа и позади командира шагал верный адъютант Вовка Песков по
прозвищу Пескарь. Впрочем, знающие люди утверждают, что прозвище это надо
писать через "И", потому что оно не от фамилии, а от Вовкиной писклявости.
Пескарь (или Пискарь) тоже был в чайнике, только не в блестящем, а в
эмалированном. Крышки у чайника не было, и в круглом отверстии торчал
белобрысый хохол.

Строй викингов остановился, нацелившись острием на забор.

- Ну, чего расселись, как курицы? - глухо спросил Самохин из-под шлема. -
Идите, побеседуем.

- Сено к корове не ходит,- сказал Сережка.

- Трусы, - заявил Толька, презрительно глядя сквозь прорези. - Это вам не
пятеро на одного.

Джонни гордо улыбнулся.

- И не шестнадцать на двух малышей, - сказала Вика.

- Пескарь, давай, - приказав Самохин.

Адъютант вышел из строя и приблизился к забору. Тонким голосом он
отрапортовал:

- Объявляем вам всем смертельную войну до полной победы, чтоб не было вам
нигде проходу!

- Всђ? - спросил Сережка.

- Всђ,- сказал, Пескарь и нерешительно оглянулся на ярла.

- Объявил - и катись отсюда, - предложил Сережка.

- Сам катись, - ответил Пескарь, потому что приказа отступать не было.

Джонни ловко плюнул, целясь в неприкрытую макушку викинга, но не попал.
Оскорбленный Пескарь поднял копье, чтобы отомстить обидчику. Борька и
Стасик ухватили копье за наконечник, дернули к себе. Пескарь не ожидал
такого фокуса и выпустил оружие. Дорины тупым концом копья трахнули Пескаря
по щиту, и посол викингов шлепнулся на асфальт, раскидав худые, как
циркуль, ноги.

Викинги склонили копья и ринулись к забору. Пятеро друзей, как парашютисты,
посыпались вниз, во двор.

- Минуточку! - крикнула Вика и метнулась к своему крыльцу. Буквально через
несколько секунд она примчалась с ведерком. Вода блестящим языком
перехлестнулась через забор. Послышались яростные крики, и викинги
отступили. Вика снова уселась на заборе.

- Эй вы, мелкий рогатый скот! - радовалась она. - Обезьяны в дырявых
мисках! Получили? Мы вас всех переловим по одному, рога пообломаем!

- Уикто-ориа-а! - раздался позади возмущенный вопль. - Что ты говоришь! Сию
же минуту ступай домой! Ты сведешь меня в могилу!

- До завтра, мальчики, - вздохнула Вика и шумно упала с забора. - Сегодня
меня весь вечер будут перевоспитывать.

- Держись, - откликнулся Сережка. - Утро вечера мудренее.


Но утро не оказалось мудренее. Оно не принесло ни радостей, ни свежих
мыслей, ни особых новостей. Была только одна новость: Джонни оказался
именинником. Ему исполнилось семь лет, и он на законных основаниях не пошел
в детский сад.

- Уговаривали, - сказал Джонни. - Хотели, чтобы я туда до самой осени
таскался. Я сказал, что фиг. Джирно будет.

Не было теперь нужды дразнить своим видом воспитателей. Поэтому Джонни
явился к друзьям не в обычном ковбойском костюме, а в октябрятской форме,
купленной вчера в магазине "Светлячок".

- Джонни, ты - генерал, - сказала Вика, разглядывая синюю пилотку и голубую
рубашку с погончиками. - Тебя, именинника, надо бы за уши потаскать, да я
подступиться боюсь.

- Мы ему железного кота подарим, - пообещал Стасик.

Слова о генерале повернули все мысли к военным делам.

- Эти паразиты вчера до ночи маршировали, - сказал Борька.

Сережка вздохнул. Это был вздох полководца без армии. Сережка сказал:

- Набрать бы человек двадцать, поставить бы впереди всех Джонни с
барабаном... Дали бы мы этой рогатой банде!

- Может, на них вашего кота напустить? - спросил Джонни у Дориных.

- Мелковат, - сказал Борька.

- А если что-нибудь покрупнее смастерить? - оживилась Вика.

- Пушку? - спросил Борька.

- За пушку влетит, - рассудительно заметил Джонни.

- Броневик бы склепать... - задумчиво произнес Стасик. - И на всем ходу на
них: др-р-р-р!

- "Др-р-р!" - передразнил Борька. - На каком ходу? Двигатель где возьмешь?

- А на педалях?

- Много ты наездишь на педалях? - спросил Сережка. - Тебя в этом
"броневике" как в мышеловке накроют.

- Мы и так как в мышеловке, - сказал Стасик. - На улицу не сунешься, чтоб
футбол погонять.

- Вот в августе вернутся наши, тогда мы дадим жизни, - мечтательно сказала
Вика.

- В августе! - возмутился Джонни. - А сейчас как воевать?

Настроение было неважное, и Вике захотелось поспорить:

- Вам, мальчишкам, только воевать да футбол гонять!

- А что делать? Взаперти сидеть?

- Необязательно сидеть. Тыщу дел можно придумать, самых интересных!

- Не надо тыщу. Придумай одно, - попросил Сергей.

Ничего не придумывалось, но отступать было нельзя, и с разгона Вика
заявила: