т и здесь. Тем более что другого выхода не было.
     Старые газеты  мы  припасали  для  растопки и хранили в углу за
этажеркой.  Я  их  вытащил  оттуда  под  негодующие  крики   старшей
сестрицы.  Скобками  из  медной проволоки я сшил тетрадку размером в
одну восьмую газетной страницы - так,  чтобы писать поперек печатных
строчек.
     Потом встал  коленями  на  стул,  подвинул  тетрадку  к  лампе,
сердито  оглянулся  на  Людмилу  -  чтобы  не подглядывала - и вывел
название: ОСТРОВ ПРИВИДЕНИЯ.


     С чего  начинаются главные события во всех классических романах
с морскими приключениями?  Конечно,  с бури.  Вспомните "Робинзона",
"Пятнадцатилетнего капитана", "Гулливера"... Я не хотел отступать от
правил. Я написал:

                       БУРЯ БЫЛА УЖАСТНАЯ...

     Отчетливо помню большую красную букву Б в начале строки.  И эту
черную  неровную строку с первыми словами моего "романа" (она дерзко
пересекла  цепочки  мелкого  газетного  шрифта).  И  разлапистое  Т,
совершенно  ненужное  в  слове  "ужасная" (про это мне потом сказала
мама).
     Вторая строчка рассказывала,  что "волны были как десятиэтажный
дом".
     В ту пору я ни разу не видел десятиэтажных домов. Самые большие
здания в Тюмени тогда были высотой в четыре  этажа.  Но  эта  высота
казалась мне совершенно недостаточной, чтобы изобразить гороподобные
волны "ужастной" бури.
     "Ветер выл,  как  тысяча  змеев горынычей,  и дул сразу со всех
сторон..."
     Поразив будущих   читателей   картиной  небывалого  урагана,  я
приступил к изложению событий.
     События заключались вот в чем.
     Среди бушующих десятиэтажных волн беспомощно болталось судно  с
поломанными мачтами, изодранными парусами и разбитым рулем. Это была
пиратская шхуна "Черная макарона" (до сих  пор  горжусь  так  славно
придуманным  названием).  Почти всю команду смыли ревущие гребни,  и
осталось там лишь три человека:  матрос Боб Рыбка, боцман Пушкад„р и
калитан  Джон Кривая Нога.  Они то плакали,  то молились,  то ругали
бурю страшными  "пирацкими"  словами.  В  трюме  открылась  течь,  и
надежды на спасение не было.
     Однако я понимал,  что,  если пираты  потонут,  роман  придется
кончать в самом начале.  И поскольку в своей книжке я был хозяин, то
с помощью громадной волны швырнул несчастную "Макарону" на  скалы  у
небольшого острова.
     Шхуна булькнула и  пошла  на  дно,  а  пиратов  море  милостиво
выбросило на берег.
     Буря сразу выключилась,  так как больше  была  не  нужна.  Небо
очистилось.  Море стало гладким.  Засияло солнышко.  Пираты пришли в
себя на белом песчаном пляже...
     Скоро Джон  Кривая  Нога,  Пушкад„р  и  Боб Рыбка разобрались в
обстановке.  Они поняли,  что судьба (то есть автор) забросила их на
необитаемый  остров.  Сначала они крепко изругали судьбу (про автора
им ничего не было известно),  а потом сообразили, что дело не так уж
плохо: лучше сидеть здесь, чем кормить рыб на дне океана.
     - Ничего,  - сказал капитан Джон.  - Клянусь моей кривой ногой,
мы еще поживем.  Отдохнем здесь от приключений, а потом нас увидят с
какого-нибудь корабля.  Скажем, что мы (ха-ха-ха!) честные матросы с
разбившегося судна,  и нас отвезут на Большую землю. А там мы начнем
все снова.
     - Да здравствует капитан! - крикнул Пушкад„р.
     А Боб Рыбка тихонько проговорил:
     - Только очень хочется кушать...
     Пиратам повезло.  Конечно, необитаемый остров-не дом отдыха, но
жить  здесь  было  можно.  Росли кокосы,  водились на берегу вкусные
крабы и черепахи. Если не лениться, с голоду не помрешь.
     Из пальмовых листьев пираты построили шалаш,  из крабов сварили
похлебку  (в  большой  раковине).  В  другой  раковинеплоской,   как
сковородка,-приготовили  омлет из черепаховых яиц.  После сытной еды
они сидели у маленького костра и лениво разговаривали.  Тут наступил
вечер, а за ним красивая тропическая ночь...
     Не помню,  как я описывал эту ночь,  но представлял я ее  очень
ясно. И сейчас представляю.
     Над морем и островом  висело  темно-зеленое  небо  с  громадной
луной.  Луна  была похожа на медный начищенный таз.  Пальмы казались
черными.  И кусты,  обступившие поляну с  шалашом  и  костром,  были
черные.   Над   кустами  летали  светлячки.  Пламя  костра  освещало
довольные пиратские лица.
     - Клянусь моей кривой ногой,  здесь не так уж плохо,- проворчал
капитан Джон.
     - Вы  абсолютно  правы,  капитан!  -  с  энтузиазмом воскликнул
боцман Пушкадер.
     - Довольно   уютно...   -  согласился  Боб  Рыбка  и  почему-то
вздохнул.
     Они еще ничего не знали...
     Они не знали ужасного сюрприза, который подготовил им автор.
     Дело в   том,   что   остров   был  не  совсем  необитаемый.  С
давнихдавних пор здесь

                      ЖЫЛО-БЫЛО ПРИВИДЕНИЕ..,

     Откуда оно тут появилось,  Привидение и само не помнило. Скорее
всего,  какой-то  сильный  ураган  подцепил  его на дворе старинного
рыцарского замка и ради шутки занес на этот остров.
     Привидение очень тосковало в одиночестве.  Всем известно, какая
задача у привидений-кого-нибудь  пугать.  А  кого  можно  пугать  на
необитаемом острове?  Крабов?  Черепах?  Птичек?  Но эти существа, в
отличие от людей, совершенно не боятся нечистой силы.
     Привидение по своей натуре было трудолюбивым и общительным. Оно
томилось без работы и боялось потерять квалификацию.  И вот  впервые
за  много столетий наступил для него радостный день.  Вернее,  ночь,
потому что все привидения трудятся в ночную смену.
     После захода  солнца  Привидение  почистило  обветшалый  саван,
немножко порепетировало в  своей  пещере  полузабытые  "пугательные"
приемы,  потом  определило по звездам,  что уже полночь,  и вышло на
работу.
     ...Боб Рыбка первый увидел, как над черными кустами тихо всплыл
кто-то непонятный, с большущими горящими глазами и в длинном светлом
балахоне.
     - Я... ик... ик, - сказа-л Боб. - Мама... Я больше не буду.

     Здесь я всегда делаю отступление и говорю:
     - Вы   должны   понять   Боба,  Джона  и  Пушкадера.  Они  были
необразованные,  верили во всяких там чертей,  ведьм и привидения...
Конечно,  вы люди современные и на их месте ничуть не испугались бы,
потому что привидений  нет  и  быть  не  может,  но  эти  несчастные
пираты...
     Среди слушателей  раздается  нервное  хихиканье,  а  иногда   и
открытый смех. И я начинаю догадываться, что даже среди образованных
и смелых пятиклассников есть люди,  которые  почувствовали  бы  себя
немного неуютно там, на ночной поляне...

     ...Тем более   что   Привидение   старалось   вовсю!   Оно  как
сумасшедшее носилось вокруг поляны и  выло,  будто  стая  пикирующих
бомбардировщиков.  Потом  оно  останавливалось,  печально подымало к
луне прозрачные руки и унылым басом говорило непонятные заклинания.
     Пираты лежали,  уткнувшись носом в песок, и наперебой каялись в
грехах.  Они думали, что Привидение собирается взять их за шиворот и
утащить прямехонько в ад.
     - Клянусь кривой ногой,  я брошу пиратское ремесло! - восклицал
капитан Джон и посыпал песком голову.
     - Совершенно верно,  капитан!  -  вторил  Пушкадер.  -  Я  тоже
клянусь! - И он стукался лбом о пустой черепаховый панцирь.
     - А  я  вообще!  -  жалобно  причитал  Боб  Рыбка.-   Я   давно
собирался!..  Я  хотел  поступить  в  садовники и выращивать анютины
глазки! Это мой любимый цветок!
     - Уавы-ахшм-бамухших-х-х-х,-отвечало        Привидение       и,
нечеловечески усмехаясь, опять начинало облет поляны...
     Так продолжалось,   пока   звезды   не   показали  четыре  часа
пополуночи.  Тогда  Привидение,   довольное   проделанной   работой,
отправилось на отдых,  а обалделые от ужаса пираты до восхода лежали
на песке и тихонько стонали.
     При свете  дня  они слегка пришли в себя и,  вздрагивая,  стали
обсуждать ночное происшествие.  Капитан Джон еще раз поклялся  своей
ногой, что бросит пиратское ремесло и начнет честную жизнь. Пушкадер
и Рыбка его,  разумеется,  поддержали.  Боязливо оглядываясь, бывшие
пираты сделали зарядку и занялись дневными трудами.
     День прошел без всяких страхов,  но к вечеру Джон,  Пушкадер  и
Рыбка  опасливо  съежились  у  костра.  И не зря.  Изголодавшееся по
работе Привидение  не  собиралось  так  легко  оставлять  несчастных
робинзонов. Вторая ночь оказалась для них полна тех же ужасов...
     И третья ночь...
     И четвертая...
     И пятая...
     Но у человеческого характера есть неплохое свойство: постепенно
он привыкает к самым большим страхам.  Особенно если страхи эти одни
и  те  же,  однообразные.  И  на  шестую  ночь  бывшие пираты уже не
вздрагивали,  не причитали  и  даже  с  любопытством  смотрели,  как
Привидение старается нагнать на них прежний трепет...

     Тут, посередине длинного рассказа, я обычно останавливаюсь,
чтобы глотнуть водички и прочистить горло. И несколько голосов
обычно говорят:
     - А дальше?
     - Дальше...  Привидение  тоже чувствовало,  что прежней радости
уже нет.  Люди почти перестали бояться.  Теперь пугай  не  пугай,  а
толку  не  будет.  А  что еще может сделать Привидение?  Оно состоит
вроде бы как из тумана и серьезного вреда причинить  человеку  не  в
состоянии...  Кстати,  если встретитесь с привидениями, имейте это в
виду... Ну, конечно, не бывает, это я так, на всякий случай...
     Ну а дальше было вот что...

     Днем Джон Кривая Нога посоветовался с товарищами,  а ночью (это
была уже седьмая ночь) он дождался,  когда  Привидение  всплыло  над
кустами, и сказал:
     - Слушай, парень... Ты какой-то странный, ей-богу. Все ходишь в
сторонке, разговариваешь не по-нашему... Ты подходи, не стесняйся. У
нас вот похлебка еще осталась.  На  одном  острове  живем,  пора  уж
познакомиться.
     Привидение неподвижно повисло в воздухе и задумалось.  С  одной
стороны, вроде не полагается привидениям заводить близкое знакомство
с людьми... а с другой стороны, что еще делать-то?
     Оно влетело  в  круг  света  и  тихо  присело  на большую шляпу
капитана  Джона,  которая  лежала  недалеко  от   костра.   Смущенно
покашляло и сказало:
     - Вообще-то вы правы... Да... Здрасте.
     Они познакомились  и  разговорились.  Рассказали друг другу про
свое житье-бытье.  Привидение стало почти каждый вечер  прилетать  к
новым знакомым на огонек, а иногда заглядывало и днем. Бывшие пираты
всегда   ему   радовались.   Привидение   оказалось    разговорчивым
(намолчалось за века). Оно знало множество старинных легенд и охотно
их рассказывало.  А Джон,  Пушкадер и Рыбка иногда  пели  Привидению
морские  песни  (Пушкадер басом,  Джон средним голосом,  а Боб Рыбка
тонко и нежно).
     В общем,  заброшенные  на  остров  люди  и одинокий призрак все
больше нравились друг другу. Однажды Привидение сказало:
     - Вот что, ребята... Я смотрю, люди вы неплохие. Сами говорите,
что в пираты пошли не по злобе,  а от  скудной  жизни.  Бедняков  не
обижали,   а  если  когда  приходилось  палить  из  пушек  и  махать
кортиками, так  что  поделаешь   -   такая   ваша   была   пиратская
профессия...
     Джон и Пушкадер завздыхали и закивали, а Боб Рыбка напомнил:
     - К тому же мы теперь совсем перевоспитались...
     - Вот и хорошо,  - сказало Привидение. - Поэтому я хочу открыть
вам одну тайну... Видите ту кривую пальму?
     - Видим, - взволнованно выдохнули бывшие пираты.
     - Если там,  куда в полдень упадет тень от верхушки, вы станете
копать яму, найдете сокровище.
     Услыхав такие слова, капитан Джон, боцман Пушкадер и матрос Боб
Рыбка кинулись к пальме, потому что солнце стояло в зените - был как
раз  полдень.  Ржавыми абордажными саблями,  которые они не потеряли
даже при крушении, бывшие пираты начали рыхлить и разгребать землю.
     И они нашли сокровище!
     Это был  полусгнивший  сундук,  полный  золотых  монет,  всяких
драгоценностей и старинного оружия. Когда сундук вытащили, он тут же
рассыпался на досочки.
     В капитане,  боцмане  и  матросе  проснулись  прежние пиратские
привычки.  Пушкадер упал на кучу золота и стал загребать сокровище к
себе.
     - Прочь руки!  - заорал Джон Кривая Нога.  - По закону половина
добычи  принадлежит  капитану!  -  Он  схватил  старинный пистолет и
щелкнул курком. - Всех перестреляю!
     Пистолет был,   конечно,   незаряженный,   и   капитан  стукнул
Пушкадера по шее рукояткой.  Начался шумный дележ, который очень был
похож на обыкновенную драку.
     Наконец Боб Рыбка  (которому  в  этом  дележе  досталось  всего
несколько монеток) воскликнул:
     - Как же нам не стыдно!  Так ведем себя при посторонних! А ведь
мы говорили, что перевоспитались!
     И всем стало стыдно, потому что Привидение маячило неподалеку и
укоризненно поглядывало на драчунов.
     Капитан Джон поднялся с груды сокровищ, выплюнул четыре золотых
дублона, вытряхнул из уха крупный алмаз и сказал:
     - Мы это...  просто так.  Поиграли.  Клянусь моей кривой ногой,
это была просто шутка.
     - Совершенно верно, капитан, - сказал Пушкадер. Сел на травку и
высыпал из широкого сапога с отворотами драгоценные камни. - Давайте
все в общую кучу...  У вас,  капитан,  вон в том  кармане,  кажется,
случайно еще с десяток монет...
     - Будем делить честно, - предложил Боб Рыбка.- На четыре части.
     - Почему на четыре? - удивились капитан и боцман. - Нас трое!
     - А ему...  - Боб украдкой кивнул в сторону Привидения.  Джон и
Пушкадер засмущались и согласились.
     Но когда разделили  сокровище,  Привидение  расхохоталось.  Оно
сказало,  что  золото  и  алмазы  ценятся  только  у  людей,  а  для
привидений они - тьфу!  Все равно что песок.  Так  что  пускай  трое
друзей все забирают себе. Бывшие пираты, конечно, не спорилиподелили
на три части и долю Привидения.
     Потом, тяжело дыша, каждый сел рядом со своим богатством. И Боб
Рыбка печально сказал:
     - Ну и что дальше?  Зачем нам эти сокровища? Здесь не купишь на
них даже пирожок с морковкой.
     - Да!  Пора  решаться!  - воскликнул капитан Джон (и,  конечно,
поклялся ногой).
     - Правильно, капитан! - гаркнул боцман.
     А Боб Рыбка тихонько вздохнул.
     И они решились на то, на что раньше решиться никак не могли: из
пальмовых стволов соорудили плот с мачтой, из рубашек и штанов сшили
парус и с попутным ветром поплыли через океан.
     А Привидение, чтобы не скучало, они взяли с собой...
     Я был полным хозяином в своем романе и сделал так, что плавание
протекало вполне благополучно,  при тихой и  теплой  погоде.  Тяжело
нагруженный  золотом  плот  приплыл  прямо  в  тот город,  где Джон,
Пушкадер и Боб когда-то были маленькими и ходили в школу.
     Теперь бывшим  пиратам  больше не надо было заниматься разбоем.
На свои сокровища каждый купил себе  корабль  и  сделался  настоящим
капитаном. Стал возить, грузы и пассажиров.
     А Привидение поселилось на берегу,  в развалинах старого маяка.
Всем  известно,  что  развалины  для  привидений-все  равно  что для
человека дом со всеми удобствами. Скоро в городе стало известно, что
в   башне   разрушенного  маяка  завелась  нечистая  сила.  На  маяк
потянулись толпы туристов.  Стали приезжать из других городов и даже
из других стран.  Привидение работало изо всех сил: летало по темным
коридорам,  сверкало глазами и выло  на  разные  голоса.  Губернатор
потирал  руки:  деньги  от туристов текли в городскую казну рекой...
Правда,  в конце концов Привидение  переутомилось  и  потребовало  у
губернатора два выходных в неделю. Тот, конечно, согласился...
     Когда капитаны  Джон  Кривая  Нога,  Пушкадер   и   Боб   Рыбка
приплывали  в родной город,  Привидение являлось к ним в гости.  Они
вчетвером сидели в кают-компании и вспоминали  свои  приключения  на
необитаемом острове,


     Так заканчивалась моя первая в жизни книжка.
     Получилась она довольно тонкая:  семь или восемь страничек.  И,
скорее всего,  события, которые я только что изложил, были описаны в
ней не так подробно.  Ведь потом я эту историю рассказывал множество
раз,  она обрастала деталями и,  наверно, даже кое в чем изменялась.
Но  думаю,  что  я  все  же  довольно  точно передаю содержание того
давнего "романа".
     Писал я  его  пять  вечеров подряд.  И никому не объяснял,  чем
занят. Ложился грудью на тетрадку, если кто-то пытался заглянуть мне
через плечо. Маме неловко говорил:
     - Ну потом... Потом покажу.
     А старшей  сестрице  предлагал  идти подальше и заняться своими
делами.
     - Учил бы лучше уроки, - говорила Людмила.
     На эти  глупые  слова  я  не  реагировал  и  снова  окунался  в
таинственные события на острове.
     Наконец "Остров Привидения" был закончен.  Я поставил  красивую
большую точку, облегченно вздохнул и сел перечитывать свое творение.
     И оказалось, что читать, мне совсем неинтересно. Не потому, что
плохо написано.  Просто мне все уже было известно. Тогда я понял еще
одну простую вещь:  писатель пишет книги  не  для  себя.  Ему  нужны
читатели!
     Ни мамы, ни даже Людмилы дома не было. Дядя Боря, живший рядом,
в  проходной комнате,  уехал в командировку.  Самый близкий читатель
находился за шаткой дощатой стенкой,  которая отделяла нашу квартиру
от   соседской.   Там   жил   со  своей  матерью  и  старшим  братом
четвероклассник Лешка Шалимов.
     В то  время  это  был тощий,  стриженный под машинку парнишка в
обвисшем свитере,  латаных шатанах и подшитых,  огромных, как ведра,
валенках.
     Впрочем, такие признаки годились почти  для  всякого  мальчишки
тех лет.  Упитанностью никто не страдал,  заплаты и подшитые валенки
были тоже обычным явлением,  а стригли под машинку  всех  поголовно.
Даже  еле  заметная  челочка,  жалко  торчащая  над  лбом,  вызывала
праведный гнев учителей и завучей...  С той поры  школьники  многого
добились:  теперь их нелегко заставить остричь локоны,  висящие ниже
ушей.  Но педагоги не поднимают  белый  флаг  и  продолжают  упорную
борьбу  за  "короткие прически".  Видно,  им снятся давние сороковые
годы и ровные ряды голых макушек. Судя по всему, они (педагоги, а не
макушки)  уверены,  что  в  одинаково  стриженных головах никогда не
возникнет разнообразных и опасных идей,  грозящих срывами  уроков  и
падением графика успеваемости.
     Увы, по собственному опыту  знаю,  что  это  не  так.  В  наших
"черепушках",  украшенных  строгими  прическами  "под  ноль",  мысли
бродили,  всякие.  Очень  разные.  Лешке,  например,  за   день   до
описываемых  событий  пришла  мысль  притащить  в  класс будильник и
включить под  партой  посреди  урока  звонок.  Стриженые  полчища  с
радостным воем кинулись в коридор: думали, что уже перемена. Вечером
я слышал через стенку,  как Лешкина мать громко причитала и  обещала
разбить  ни в чем не виноватый будильник о башку беспутного сына.  А
брат-студент непедагогично хохотал...
     Лешка был  по  натуре  скептиком.  Он  смотрел  на окружающее с
иронической ухмылкой. Ко всему хорошему он относился с недоверием. Я
знал  это,  но выхода у меня не было.  Я для храбрости набрал в себя
воздуху,  зажмурйлся и крепко забарабанил в стенку. Она затряслась и
загудела. Послышались Лешкины крики - сердитые и жалобные.
     А через полминуты на пороге возник сам Лешка. Его макушку
украшало круглое чернильное пятно.
     ...Здесь все слушатели  почему-то  смеются.  Они  думают,  что,
колотя в перегородку,  я с какой-то полки опрокинул на Лешкину башку
чернильницу.  Ничего подобного.  Кто будет  приколачивать  полку  на
такую  шаткую  стенку  да еще ставить туда посуду с чернилами?  Дело
было в другом.  Лешка не  умел  решать  задачки.  Он  их  ненавидел.
Особенно те,   где   говорилось  про  бассейн  с  трубами.  Вода  то
наливалась в этот бассейн,  то вытекала из него, и надо было решить,
когда  он  в конце концов наполнится.  Лешка негодовал:  "Неужели не
могут  сделать  для  трубы  затычку,  чтобы  ничего  не  выливалось?
Набралось  бы  до  краев