ику.  Мальчик
вернулся к остановке и сел на "четверку",  идущую от вокзала в Городок
Металлургов.

Молодая добродушная кондукторша посмотрела, зевнула и ничего не сказа-
ла. Пусть едет человек. Места хватает.

В вагоне было почти пусто.  Лишь похрапывал,  привалившись к окну, ка-
кой-то дядька в надвинутой на глаза кепке да н апередней скамейке  си-
дел капитан.

Это был красивый капитан. Он сидел прямо, положив ногу на ногу. Он си-
дел прямо, положив ногу на ногу. Когда вагон встряхивало, носок сапога
покачивался.  и  по нему бегало отражение лампочки.  Было удивительно,
что в такую погоду сапоги капитана оставались сухими и блестящими. Все
остальное тоже было блестящим:  коричневая портупея, пуговицы, козырек
фуражки и даже выбритый подбородок.  И звезды на зеленом погоне горели
желтыми  искрами.  Вместе  они  были похожи на среднюю часть созвездия
Ориона.

На коленях у капитана лежал потемневший от сырости плащ, а поверх пла-
ща - зонт.  Большой черный зонт с выгнутой ручкой.  Мальчик смотрел на
зонт и не мог решиться сказать капитану. А что сказать, он знал. Он не
мог и не хотел больше один владеть своей удивительной выдумкой. Одному
ему она не нужна.  Всякое открытие, даже самое крошечное, должно радо-
вать  других  -  это мальчик чувствовал.  Но он боялся.  что не сможет
рассказать, как надо.

- Товарищ капитан... - сказал мальчик. - Разрешите обратиться, товарищ
капитан.

Капитан поднял глаза. Если он и удивился, то мальчик этого не заметил.
Лицо у капитана было невозмутимым. Наверно, так полагалось.

- Валяй, - разрешил он. - Обращайся.

- Хотите, я нарисую на вашем зонте звезды? - спросил мальчик и коротко
вздохнул.

- Что за звезды?

- Как на небе, - сказал мальчик. - Это чтобы определять...

У капитана шевельнулась левая бровь.

- Ты подожди.  Непонятно.  Ты докладывай по порядку.  На каком небе, с
какой целью?

- Хорошо, - согласился мальчик. - Я объясню. Вот в чем дело. Если отк-
рыть зонт и нарисовать на нем изнутри звезды, точно как на карте неба,
то получится маленький планетарий.  Это я сам придумал, - не удержался
он.

- Зачем? - спросил капитан.

- Ну... я не знаю... Это само придумалось. - Мальчик неловко улыбнулся
и шевельнул плечами.

- Я не о том, - пояснил капитан. - Какая задача у твоего планетария? У
каждой вещи должна быть задача.  - Он говорил негромко, и каждое слово
было похоже на сдержанный зевок.  И выбритый подбородок почти не шеве-
лился.

- Ну...  какая  задача.  Вот какая.  Можно определять днем,  где какие
звезды.  Или ночью,  если тучи, тоже можно. Надо только правильно дер-
жать зонт над собой... Направить на Полярную звезду, а потом...

- Хорошо. А зачем?

- Зачем на Полярную?  Потому что она в небе всегда на одном месте. Она
будто ось. Ведь с Земли кажется, что все звезды вращаются вокруг нее.

Неужели капитан не знал про это?

- Не в том дело,  - чуть поморщился капитан.  - Зачем знать, где какие
звезды?  Для ориентировки? Это же несерьезно - зонт. Есть более точные
методы. Или для другого? Для чего?

Действительно, для чего?  Какая польза?  Мальчик не знал.  Он был  рад
своему открытию и совсем не думал, какая от него польза. И вообще, что
такое польза?.. Знакомые звезды, которым можно подмигнуть как друзьям,
- это польза? Или это просто так?

А знать,  в какой стороне Персей, Возничий, Лев, Андромеда, знать это,
если даже в небе нет ни одной звезды, это нужно кому-нибудь?

Или это никому не нужно?..

- Не знаю... - сказал мальчик и перестал смотреть на капитана. - Я ду-
мал...  если запустят,  например,  корабль на Луну или на Марс и будут
передавать: сегодня он в таком созвездии, а завтра в другом... а в не-
бе тучи,  ничего не видать,  тогда зонт открыл,  и можно, направил как
надо, и сразу видно, где какие созвездия, и можно знать, где летит ра-
кета...

- Лишь бы долетела, - сказал капитан. - А проследят локаторы.

Сонный дядька у окна зашевелился и сдвинул вверх козырек.

- Чего, опять ракету али спутник запустили? М-м?

- Сиди уж! - сонно прикрикнула кондукторша. - Да остановку не проспи.

Трамвай затормозил,  и капитан легко поднялся. Высокий, прямой. Набро-
сил на плечи зеленый плащ.

- Не положено разрисовывать зонты,  - сказал он и шагнул к  выходу.  А
зонт спрятал под плащом.  Наверно, капитанам не положено ходить с зон-
тами и он взял его не для себя, а вез кому-то другому.

- Не положено, - с усмешкой проговорил мальчик.

Неудача его не испугала. Радость открытия, приглушенная раньше обидой,
снова пробивалась в нем, как теплый ключик. Мальчик ждал: вдруг встре-
тится человек, которому нужны будут звезды.


Двое поднялись  в вагон и остались на задней площадке,  хотя почти все
скамейки были пустыми.

Один был молодой и высокий,  в коротком светлом плаще. Лицо его словно
состояло из больших очков с толстыми стеклами и крутого лба, над кото-
рыми копной курчавились темные волосы,  пересыпанные дождевыми брызга-
ми. Второй выглядел гораздо старше и обыкновеннее: лицо пожилого и ус-
тавшего за день человека,  черная сатиновая спецовка,  серая кепка.  И
зонт, который он сунул под мышку.

Если мальчик  не хнал чьих-нибудь нестоящих имен,  он придумывал свои.
Придумывал сразу.  Это получалось само собой.  Это получалось само со-
бой.

"Шахматист", - подумал мальчик про первого. А второму - так показалось
мальчику - очень подходило имя "Мастер".

Они разговаривали. Вернее, говорил Мастер, а Шахматист только слушал -
вежливо, но, кажется, без особого интереса.

- Я ему как человеку,  практически,  говорю:  "Ты что же это,  Архимед
разнесчастный, где глаза у тебя, на каком месте? Тут какой допуск раз-
решается?  Ноль-ноль три! А у тебя ноль один." А он мне: "Идите, гово-
рит, и жалуйтесь начальнику цеха. И придираться понапрасну, говорит, я
не позволю..."

- Понапрасну, значит? - усмехнулся очкастый.

- Понапрасну,  говорит... Ну, тут уж я дипломатию отбросил. "К началь-
нику,  говорю,  я не пойду, я и сам для тебя начальник, а чтоб ты это,
практически,  усвоил,  я сейчас возьму вот этот шланг, пополам сложу и
тебе пониже поясницы ка-ак..."

Он слегка развернул руку с зонтом, чтобы показать, как собирался проу-
чить зловредного спорщика,  но показать не смог:  зонт обо что-то уда-
рился,  и сзади послышался короткий вдох,  вернее,  не вдох, а звук, с
которым при неожиданной боли втягивают сквозь зубы воздух.

- Виноват!..  - Он сказал это очень торопливо, раньше, чем успел обер-
нуться. А обернувшись, увидел мальчика.

Мальчик прижимал к ушибленному колену ладонь.

Целую секунду лицо Мастера было растерянным  и  добрым.  Потом  Мастер
нахмурился:

- Ну вот... Вроде, не тесно, мог бы и подальше стать. Зашиб?.. Экий же
ты мокрый!

Под сердитостью он хотел скрыть испуг за мальчика и,  может быть, сму-
щение  от  того,  что  так поспешно бросил свое "виноват".  Ведь перед
мальчишками не принято извиняться.

- Не тому, кому надо, попало, - излишне весело проговорил Шахматист. -
Не разглядели, Виктор Семенович.

Мальчик разогнулся.

- Я сам виноват...  Стою тут... - сказал он, глядя в лицо Мастеру. И в
этом взгляде уже была невысказанная просьба.

- Ладно... Сам...

- Правда сам... - почти жалобно повторил мальчик. - Я задумался.

- Задумчивость в трамвае - свойство натуры глубокой и  поэтической,  -
произнес Шахматист уже без улыбки. Наоборот, подчеркнуто серьезно. - А
нога заживет...  Ну,  и как дальше развивались события, Виктор Семено-
вич? Вы остановились на шланге...

- Дяденька,  послушайте, - негромко и быстро сказал мальчик, - давайте
я вам на зонте нарисую созвездия.  Как в планетарии. Развернете зонт -
и сразу видно,  где какое созвездие, если даже на небе тучи. Или днем.
Только надо направить ручку зонта на то место  в  небе,  где  Полярная
звезда, а потом повернуть... - Он говорил теперь все сразу, не дожида-
ясь вопросов, чувствуя, что надо первыми же словами объяснить свое же-
лание.

Ведь он дарит людям созвездия!

Мальчик нарочно говорил теперь не "звезды",  а "созвездия". Это избав-
ляло его от лишних объяснений. Сразу было ясно. что речь идет о небе.

И, боясь,  что не дослушают, он торопился, глотая слова, повторял их и
снова торопился объяснить все скорее и понятнее.

И вдруг умолк.  Он внезапно понял,  что сказал все. И его не перебили.
Он молчал и растерянно ждал ответа.

- Дела-а, - сказал Мастер. - Ты это сам, что ли, изобрел?

- Ну да...  А что?  Это легко...  Зато будут звезды. - Последние слова
мальчик произнес упавшим голосом.  Он подумал,  что Мастер сейчас тоже
спросит:  "А зачем?" И, опустив глаза, стал смотреть на его забрызган-
ные тупоносые сапоги.

- Любопытно, - проговорил Шахматист.

Мастер подумал и спросил:

- Это, практически, выходит что-то вроде небесной схемы?

- Ну да,  вроде карты!  - обрадовался мальчик. - Только лучше. Как по-
ходный планетарий.  И можно узнать,  где какое созвездие в небе, будто
увидеть его сквозь тучи...

- Постой,  постой.  -  Мастер сильно потер подбородок желтым от курева
пальцем.  - Что-то не совсем понятно.  Вообще-то понятно,  да не  сов-
сем... Про Полярную звезду, например. Это как тут разобраться?

Виктор Семенович,  я  так  понимаю,  - вмешался Шахматист,  и очки его
оживленно заблестели.  - Оригинально придумано,  хотя принцип довольно
простой:  небесный  свод мысленно делится на двадцать четыре части.  В
сутках, как известно, двадцать четыре часа...

- Это-то известно... - усмехнулся Мастер.

- Значит,  продолжал Шахматист,  - за это время небо над  нами  делает
полный оборот. Так?

- Так! - радостно откликнулся мальчик. - Я это и хотел...

- Подожди.  Значит, и зонт с созвездиями надо поворачивать над головой
в зависимости от времени. Только надо заранее рассчитать...

- Я рассчитал,  честное слово!  - Мальчик теперь с надеждой глядел  на
оживленного Шахматиста.  - Я проверял. И по карте, и по небу.. Все бу-
дет правильно.  Я же все объясню.  И как Подярную звезду находить  для
начала...

- Нет, это действительно любопытно, - снова сказал Шахматист.

- Да... А не любопытно тебе, что моя Марья Павловна скажет, когда уви-
дит такое дело?

- А, ну что вы, Виктор Семенович! Что она скажет... Ей понравится. - И
Шахматист, потеряв на секунду солидность, подмигнул мальчику.

Мастер этого не видел.  Он держал перед собой на ладонях зонт, повора-
чивал его,  разглядывал и все еще не решался.  Словно этот зонтик  был
живой и хозяин боялся, что мальчик его обидит.

- Чем рисовать-то будешь?

- Мелом. Не бойтесь, я осторожно.

- Ну,  и как ты это планируешь? - спросил Мастер. - Все звезды до еди-
ной отмечать?

- Ну что вы!  Все разве запомнишь! Я только самые крупные, чтобы отме-
тить созвездия.

- Тогда уж и названия пиши,  - вздохнул Мастер.  - А то какой прок? Я,
кроме Большой Медведицы,  отродясь ни одного созвездия не  знал.  Даже
Малую Медведицу... Напишешь?

- Есть написать названия! - весело отчеканил мальчик.

Он уже шарил в намокшем кармане, нащупывая мел.

- Дела-а,  -  снова протянул Мастер и неожиданно улыбнулся,  приоткрыв
крупные желтые зубы.  - Пойдет Марья Павловна на рынок,  заглядится на
какого-нибудь там Сириуса и, практически, в лужу носом. Будет история.
Ну, ладно, рисуй. Ехать нам далеко. - И он открыл зонт.

Зонт был не черный.

Он казался черным при неярком свете лампочки,  свернутый и намокший. А
теперь все увидели, что он коричневый, с серыми зубцами.

Разве бывает коричневое небо с серыми зубцами?

Мальчик молча сунул в карман мелок.

- Тьфу ты, будь она неладна! - Мастер стукнул открытым зонтом о затоп-
танный мокрыми подошвами пол. - Ручки, понимаешь, одинаковые, - объяс-
нил он Шахматисту.  - Который раз путаем. Это Клавдии зонт, нашей нор-
мировщицы.

- Жаль, - сказал Шахматист...

Устало дребезжал трамвай.  Сонно мигала на площадке  желтая  лампочка.
Дремали в вагоне редкие пассажиры.  И только дождь за окнами плескался
весело и неутомимо.

     Трамвай номер семь шел по от Городка Металлургов к центру. Долгое
время никто не входил в вагон,  ехали только те, кто сел на первой ос-
тановке.

Потом появился малыш.  В коротеньком пальтишке,  в резиновых  сапогах.
Широкие голенища хлопали малыша по ногам: сапоги были слишком большие.
"Мамкины", - подумал мальчик.

Малыш забрался на переднюю площадку.  В одной руке он держал бидон для
молока, другой тащил за собою открытый зонт.

Маленький зеленый бидон вел себя спокойно. Только один раз он зацепил-
ся дном за ступеньку и недовольно звякнул  крышкой,  но  это  было  не
страшно:  крышка  держалась  на тесемке и нигде никогда не могла поте-
ряться отдельно от своей посудины.

А тяжелый зонт сопротивлялся.  Он широко растопырил прутья с натянутым
черным полотном и не хотел пролезать в дверь.  И разве мог малыш спра-
виться с ним - таким большим и упрямым - одной рукой?

Трамвай тронулся.  Малыш вздрогнул от толчка. Потом рассердился и дер-
нул зонт изо всех сил.

- Сломаешь, - сказал мальчик. - Ну что ты делаешь, в самом деле...

Он шагнул на площадку и перехватил ручку зонта.

- Закрыть же надо. - И закрыл. Зонт съежился и стал послушным.

Малыш глянул из-под сломанного козырька старой школьной фуражки, вино-
вато моргнул и объяснил:

- Он туго закрывается.

- "Туго"...  Посылают таких козявок на  ночь  глядя  куда-то!..  Зачем
едешь? - строго спросил мальчик. Рядом с этим первоклассником, а может
быть, даже дошколенком он был сейчас большим и сильным.

- За сметаной, - робко сказал малыш и снова поднял глаза.

Испуганные и широко открытые,  они казались в тени козырька очень тем-
ными и большими. Малыш не знал: может быть, нельзя ему вечером, да еще
под дождем, ездить в дежурный магазин за сметаной, и, может быть, этот
большой хмурый мальчишка имеет полное право его допрашивать. Вот возь-
мет и скажет сейчас:  "А ну пойдем,  разберемся в  милиции!"  Или  еще
что-нибудь страшное скажет...

- Хочешь, я нарисую на твоем зонте ночные звезды? - сказал мальчик.

Он и сам не понимал, зачем это надо. Ведь малыш не знает, как движутся
звезды. Но слова сорвались сами по себе, неожиданнно. Наверно, Они си-
дели на кончике языка и готовы были спрыгнуть при виде любого подходя-
щего зонтика.

Глаза малыша стали еще темнее и шире.

- Ночные звезды? - переспросил малыш и сдвинул коротенькие брови.

- Ну да,  звезды,  - повторил мальчик и подумал,  что сейчас  нарисует
созвездия малышу. Может быть, хоть здесь повезет.

- Зонт будет как маленькое небо,  понимаешь?  - объяснил он.  - Кругом
тучи, а над тобой звезды. Как на настоящем небе. Хочешь?

- Маленькое небо? - чуть нараспев повторил малыш.

- Ну конечно! Давай...

Не надо было спешить. Поспешность испугала малыша.

- Нет! - громко сказал он и прижал зонт к себе. - Не надо. Не трогай!

Две женщины,  сидевшие неподалеку, услыхали, наверно, испуганный голос
малыша - разом обернулись. Кто обижает ребенка?

- Ты совсем глупый,  - устало проговорил мальчик. - Будто я тебя граб-
лю...  Я хотел,  чтобы у тебя был зонт, каких ни у кого нет. Да ну те-
бя...

Он ушел с площадки и сел на пустую скамью.

Трамвай дребезжал и катил вдоль темного парка.  За окном не было фона-
рей,  и оно казалось непрозрачным.  В стекле,  как в  черном  зеркале,
мальчик разглядел себя.

А за собой он увидел малыша.

Малыш подошел незаметно.  За железным стуком колес не было слышно хло-
панья резиновых голенищ. Он подошел и теперь стоял у скамейки, малень-
кий и какой-то виноватый.

- А ты... много звезд нарисуешь?

- Много,  - обрадованно сказал мальчик и обернулся.  - Садись.  Я тебе
все объясню.

И малыш сел рядом.

Мальчик открыл зонт,  уткнул его острый конец в спинку  переднего  си-
денья,  а  ручку  положил себе на плечо.  Теперь перед ним была черная
внутренность маленького купола.

- Смотри. - Мальчик ткнул мелом в тугое полотно. - Вот здесь, где пал-
ка,  в самой середине неба, всегда на одном месте стоит Полярная звез-
да.

- Всегда? - переспросил малыш и снова сдвинул коротенькие светлые бро-
ви.

- Всегда.

- А днем? - хитро улыбнулся малыш.

- И днем. Только при солнце звезд не видать.

Малыш замигал.

- Смотри,  - продолжал мальчик.  - Вот здесь семь звезд. Будто ковшик.
Это Большая Медведица...

- Медведица?

- Да. - Мальчик нетерпеливо поморщился. - Ты что, никогда не слыхал?

Малыш склонил к плечу голову.

- Это звезды? - он показал пальцем на меловые точки.

- Ну... да, - осторожно сказал мальчик.

- Нет.  - Малыш энергично замотал головой.  - Такие не надо. Нарисуй с
лучиками.

- С какими лучиками?

- Вот с такими!  - И малыш нарисовал в воздухе пятиконечную звезду.  -
Большие.

Мальчик опустил руку с мелом и отвернулся к окну.

- Такие не бывают.

- Нарисуй, - тихо попросил малыш.

- Большие, все не влезут, - не оборачиваясь, ответил мальчик.

- Ну все равно. Немного влезут.

- Они будут не настоящие.

- Сам обещал... - с трудом проговорил малыш.

Мальчик наконец взглянул на него.  Тень козырька теперь не  падала  на
лицо  малыша,  и  в темных влажных глазах плавали отражения трамвайных
лампочек.

Словно искорки обиды.

Мальчик вздохнул. Он знал, что такое обида.

- Ладно, - сказал он.


Погромыхивал, дребезжал,  звенел полупустой вечерний трамвай. Останав-
ливался и бежал дальше.  Входили и выходили пассажиры.  А на скамейке,
где  сидели двое мальчишек - маленький и постарше,  - тихо совершалось
чудо: черный зонт превращался в сказочное небо.

Мальчик рисовал большие белые  звезды:  пятиконечные,  восьмиконечные,
десятиконечные.  Они  складывались в созвездия,  каких не знал ни один
астроном.  Малыш сидел, приткнувшись к плечу мальчика, и не шевелился.
Рот у него был приоткрыт,  и нижняя губа повисла маленьким розовым по-
лумесяцем.  Не открывая взгляда от звезд,  малыш вынул из сапог ноги в
коричневых чулках, поставил пятки на скамейку и обнял колени. Так было
удобнее.  А покинутые сапоги качались,  толкали друг друга,  И широкие
голенища с красной подкладкой были похожи на большие, удивленно откры-
тые рты. Сапоги не могли понять, что там происходит.

На самом краю сиденья нетерпеливо звякал забытый бидон. Вагон потряхи-
вало,  и казалось, что кто-то маленький и любопытный прыгает в бидоне,
подбивает головой крышку и хочет выглянуть: в чем там дело?

Мальчик рисовал быстро и умело.  Сначала это было нелегко:  мел  плохо
приставал к влажному полотну. Но мальчик приспособился. Рисовал конту-
ры, а потом легкими частыми штрихами плотно закрашивал звезду.

- Слушай,  - вдруг спохватился он. Только сейчас спохватился. - А дома
тебе не влетит?

- Нет! Не влетит.

Глаза малыша сияли. Разве могло влететь за такую красоту!

- А ты можешь еще луну? - радостным шепотом спросил он. - Вот здесь...

- Круглую или месяц?

- Круглую... и месяц. Можно?

- Ну нет, - отрубил мальчик. - Так уж совсем не бывает.

- Ну, тогда круглую.

Мальчик нарисовал  большое  белое полнолуние,  и матерчатое небо стало
еще удивительнее.

- И ракету, - попросил малыш.

Ракета получилась похожей на морковь,  с пушистым хвостиком ботвы,  но
малыш был доволен.  Он поднял над собой зонт и завертел ручку.  Ракета
помчалась по краю маленького неба,  а звезды и луна закружились в ска-
зочном хороводе...

- Ой!  - сказал мальчик. - Эх ты! - и схватил за руку малыша. Небо ос-
тановилось. - Ты знаешь, где мы едем? Где твой магазин?

Небо качнулось.

Малыш прыгнул в сапоги.  Глаза его были теперь совсем  круглые  и  рот
сделался похожим на букву "о".

- Не вздумай реветь, - сказал мальчик.

Ну что с ним было делать, с этим малышом? Нельзя же так - подарить че-
ловеку звезды, а потом его бросить.

- Ладно, никуда не денется твоя сметана.

И они поехали назад, отыскали магазин, купили сметану и снова пошли на
остановку - ждать трамвая. Ждали долго, стояли под одним зонтом. Капли
дождя стали реже и крупнее. Они дробно колотили п