с, я сегодня ужасна! Мне самой  противно  на
себя смотреть".
     Г-жа Мольер. "Вы так прекрасны!"
     Г-жа Дюпарк. "Полно, полно!"
     Г-жа Мольер. "Покажитесь!"
     Г-жа Дюпарк. "Ах, оставьте, умоляю!"
     Г-жа Мольер. "Ну, пожалуйста!"
     Г-жа Дюпарк. "Ни за что!"
     Г-жа Мольер. "А все-таки..."
     Г-жа Дюпарк. "Я просто в отчаянии!"
     Г-жа Мольер. "На секунду!"
     Г-жа Дюпарк. "Ах!"
     Г-жа Мольер. "Вы непременно должны мне  себя  показать.  Я  от  вас  не
отстану".
     Г-жа Дюпарк. "Какая же вы, однако, настойчивая! От вас не отделаешься".
     Г-жа Мольер. "Ах, сударыня,  право  же,  вам  нечего  бояться  дневного
света! А злые языки еще смеют говорить, что вы  чем-то  мажетесь!  Теперь  я
сумею вывести их на чистую воду".
     Г-жа Дюпарк. "Да я понятия не имею, как это мажутся... А куда идут  эти
дамы?"


ЯВЛЕНИЕ V

                     Г-жа де Бри, г-жа Дюпарк и другие.

     Г-жа де Бри. "Позвольте сообщить вам,  сударыни,  приятнейшую  новость:
господин Лизидас только что  нас  оповестил,  что  против  Мольера  написана
пьеса, которую будут играть знаменитые актеры".
     Мольер. "Это верно. Мне даже собирались ее прочесть. Ее  написал  некий
Бр... Бру... Броссо".	.
     Г-жа Дюкруази. "На афише стоит имя  Бурсо,  сударь.  Но  скажу  вам  по
секрету: к ней приложили руку весьма многие, и все ждут ее представления  на
сцене с громадным нетерпением. И  сочинители  и  актеры  -  мы  все  считаем
Мольера нашим злейшим врагом, и мы все объединились, чтобы  его  уничтожить.
Каждый из нас положил по мазку на его портрет, но  мы  все  же  не  решились
подписать под ним свои имена. Слишком много для него чести - пасть в  глазах
света под напором всего  Парнаса.  Чтобы  поражение  Мольера  было  особенно
позорным, мы предпочли выбрать никому неизвестного, подставного автора".
     Г-жа Дюпарк. "Признаюсь, я в полном восторге!"
     Мольер. "Я тоже. Черт побери! Насмешник будет осмеян! Ох, и  влетит  же
ему!"
     Г-жа Дюпарк. "Будет знать, как над всеми  издеваться!  Этот  наглец  не
допускает, что у женщин есть разум!  Он  осуждает  наш  возвышенный  слог  и
хочет, чтобы мы говорили языком низким!"
     Г-жа де Бри. "Что язык! Он бичует наши привычки, даже самые невинные. У
него выходит так, что достоинства преступны".
     Г-жа  Дюкруази.  "Это  возмутительно!  Женщина  ничего  не  может  себе
позволить! Зачем он не дает покоя нашим мужьям, зачем он открывает им  глаза
и обращает их внимание на то, о чем они сами никогда бы не догадались?"
     Г-жа  Бежар.  "Это  еще  что!  Он  издевается  и  над   добродетельными
женщинами! Этот злобный шут называет их благонравными чертовками!"
     Г-жа Мольер. "Наглец! Надо его проучить хорошенько!"
     Дюкруази. "Сударыня, представление этой комедии нуждается в  поддержке,
актеры Бургундского отеля..."
     Г-жа Дюпарк. "Пусть они не беспокоятся. Я головой ручаюсь за успех!"
     Г-жа Мольер. "Вы правы, сударыня. Многие заинтересованы  в  том,  чтобы
она понравилась. Судите сами: все, кто считает, что  Мольер  их  осмеял,  не
упустят случая отомстить ему и станут рукоплескать этой комедии".
     Брекур (насмешливо). "Еще бы! Я лично ручаюсь за  десять  маркизов,  за
шесть жеманниц, за два десятка кокеток и три  десятка  рогоносцев,  что  они
отобьют себе ладони".
     Г-жа Мольер. "А как же иначе?  Зачем  ему  нужно  было  их  оскорблять,
особенно рогоносцев? Ведь это милейшие люди!"
     Мольер. "Да, черт побери,  мне  передавали,  что  ему  за  его  комедии
здорово всыплют, - все сочинители и все актеры, сколько их ни есть,  злы  на
него, как сто чертей".
     Г-жа Мольер. "Так ему и  надо!  Зачем  он  сочиняет  злые  комедии,  на
которые валом валит весь Париж? Зачем он так изображает  людей,  что  каждый
узнает себя? Зачем он не пишет комедии, как господин Лизидас?  Тогда  бы  не
было никаких обид, и все  сочинители  говорили  бы  о  нем  только  хорошее.
Конечно, на представлениях таких комедий особенной давки не бывает, но  зато
они хорошо написаны, а против них никто ничего не пишет, наоборот: все,  кто
только их ни посмотрит, горят желанием расхвалить их".
     Дюкруази. "В самом деле, у меня есть преимущество: я  не  наживаю  себе
врагов, все мои комедии заслужили одобрение людей понимающих".
     Г-жа Мольер.  "Как  хорошо,  что  это  вас  удовлетворяет!  Это  дороже
рукоплесканий публики и  тех  денег,  которые  можно  заработать  на  пьесах
Мольера. Не все ли вам равно, ходит публика смотреть  ваши  комедии  или  не
ходит? Важно, чтобы их оценили ваши собратья!"
     Лагранж. "А когда пойдет Портрет живописца?"
     Дюкруази. "Не знаю. Но я уже  готов  занять  место  в  первых  рядах  и
крикнуть: "Вот это прекрасно!"
     Мольер. "Черт возьми, и я!"
     Лагранж. "С божьей помощью и я!"
     Г-жа Дюпарк. "И я от вас не отстану, можете мне поверить!  Я  убеждена,
что буря  восторга  сметет  недоброжелателей.  Поддержать  своими  похвалами
защитника наших интересов - это наш прямой долг".
     Г-жа Мольер. "Совершенно верно!"
     Г-жа де Бри. "Все мы, актрисы, должны принять в этом участие".
     Г-жа Бежар. "Разумеется!"
     Г-жа Дюкруази. "Безусловно!"
     Г-жа Эрве. "Никакой пощады этому пересмешнику!"
     Мольер.  "Ну,  шевалье,  любезный  друг,  теперь  пусть   твой   Мольер
прячется!"
     Брекур. "Кто? Мольер? Даю тебе слово, маркиз, что он тоже собирается  в
театр, - он хочет вместе со всеми посмеяться над портретом, который  с  него
написали".
     Mольер. "Ну, черт возьми, это будет смех невеселый!"
     Брекур. "Ничего, ничего! Он наверное найдет больше поводов  для  смеха,
чем ты думаешь. Мне показывали эту пьесу: самое удачное в ней заимствовано у
Мольера, - значит, это не только не расстроит его, но,  напротив,  обрадует.
Что касается отдельных сцен, где пытаются его  очернить,  я  готов  признать
себя последним дураком, если они хоть кого-нибудь убедят! Обвинение  в  том,
что он-де рисует слишком похожие портреты, на мой  взгляд,  мало  того,  что
недобросовестно - оно просто нелепо, оно на ногах не стоит.  Я  не  понимаю,
как можно порицать сочинителя комедий за то, что он верно изображает людей!"
     Лагранж. "Актеры мне говорили, что они ждут от него ответа и что..."
     Брекур. "Ответа? Круглым  дураком  надо  быть,  чтобы  отвечать  на  их
оскорбления! Все отлично знают, каковы их  побуждения.  Лучшим  его  ответом
была бы  новая  комедия,  которая  имела  бы  такой  же  успех,  как  и  все
предыдущие. Вот верный способ отомстить им как следует. Их нравы мне  хорошо
известны, и я уверен, что  новая  пьеса,  которая  отобьет  у  них  публику,
огорчит их гораздо сильнее, чем все сатиры, которые можно на них написать".
     Мольер. "Однако, шевалье..."
     Г-жа Бежар (Мольеру). Позвольте  мне  на  минутку  прервать  репетицию.
Знаете, что я вам скажу? Я бы на вашем месте повела дело иначе. Все ждут  от
вас сокрушительного ответного удара, и если вас  действительно  оскорбили  в
этой комедии, то вы имеете право все что угодно сказать про ее исполнителей,
не пощадить никого.
     Мольер. Я возмущен. Только женщине может такое прийти в голову!  Вы  бы
хотели, чтоб я начал пальбу, чтоб я, по их примеру,  разразился  бранью.  Не
великая в этом для меня честь, не великий урок для них! Оскорбления,  ругань
- это им нипочем! Когда они,  опасаясь  отпора,  обсуждали,  ставить  ли  им
_Портрет живописца_, некоторые  из  них  говорили:  "Пусть  он  ругает  нас,
сколько душе угодно, нам лишь бы заработать побольше денег!" Разве эти  люди
могут чего-нибудь стыдиться? Какая же это будет месть, если я подарю им  то,
что они сами жаждут получить?
     Г-жа де Бри. Они, однако, жаловались на то, как вы о них  отозвались  в
_Критике_ и в _Жеманницах_.
     Мольер. Верно, эти отзывы были очень обидны, и они имеют все  основания
на них ссылаться. Но дело все-таки не в этом. Величайшее  зло,  какое  я  им
причинил, заключается в том, что я имел счастье нравиться  публике  немножко
больше, нежели им бы хотелось. И с тех пор, как  мы  приехали  в  Париж,  по
всему их поведению заметно, что именно это их больше всего волнует. Но пусть
они поступают, как хотят, их затеи  меня  не  тревожат.  Они  критикуют  мои
пьесы? Тем лучше! Боже меня избави писать так, чтобы они  восторгались!  Это
было бы для меня позором.
     Г-жа де Бри. А все же  невелика  радость  видеть,  как  коверкают  ваши
произведения.
     Мольер. А мне что до этого? Моя комедия достигла цели, коль  скоро  она
имела счастье понравиться высочайшим особам, которым я прежде всего стараюсь
угодить. Мне ли не быть довольным ее  судьбой?  А  все  эти  придирки  -  не
слишком ли они запоздали? Какое это теперь имеет ко мне  отношение,  скажите
на милость? Нападать на пьесу, которая имела  успех,  -  не  значит  ли  это
нападать не столько на искусство того, кто ее создал, сколько на мнение тех,
кто ее похвалил?
     Г-жа де Бри. А я бы  все-таки  вывела  на  сцену  такого  бумагомараку,
смеющего порочить людей, которые его знать не знают.
     Мольер. Вы с ума сошли! Вот так  сюжет  для  придворного  увеселения  -
господин Бурсо! Хотел бы я знать, как можно сделать его забавным и  кого  он
насмешит, если его выволокут на подмостки! Быть выведенным  на  сцену  перед
таким высоким собранием - это слишком  большая  честь  для  него.  Он  этого
только и добивается! Он нападает на меня так яростно, только чтобы  обратить
на себя внимание; ему терять нечего, и актеры нарочно натравили его на меня,
чтобы втянуть меня в нелепую драку, чтобы с помощью  этой  хитрости  отвлечь
меня от моих новых пьес. А вы столь наивны, что чуть  было  не  попались  на
удочку. Но я в конце концов выступлю публично. Я не намерен отвечать на  все
эти критики и антикритики. Пусть они вешают всех собак  на  мои  пьесы  -  я
ничего  не  имею  против.  Пусть  они  донашивают  их   после   нас,   пусть
перелицовывают их, как платье, и  приспосабливают  к  своему  театру,  пусть
извлекают из них для себя  некоторую  пользу  и  присваивают  частицу  моего
успеха - пусть! Раз они в  этом,  как  видно,  нуждаются,  -  что  ж,  пусть
кормятся от моих щедрот, но пусть довольствуются тем, что я им уделяю, и  не
нарушают приличий. Нужно соблюдать учтивость. Есть вещи, которые не вызывают
смеха ни у зрителей, ни у тех, о ком идет речь. Я охотно предоставляю им мои
сочинения, мою наружность, мои  жесты,  выражения,  мой  голос,  мою  манеру
читать стихи, - пусть они делают с этим все, что угодно, если это  может  им
принести хоть какую-нибудь выгоду. Я ничего не имею против, я буду счастлив,
если это позабавит публику. Но если я всем этим жертвую, то за это они, хотя
бы из вежливости, должны отказаться от остального и вовсе не касаться  того,
за что они, как я слышал, нападают на меня в своих комедиях.  Вот  о  чем  я
буду покорнейше просить почтенного господина, который берется  писать  в  их
защиту комедии, и вот единственный мой им ответ.
     Г-жа Бежар. Но ведь в конце концов...
     Мольер. В конце концов вы меня сведете с ума. Не будем больше  об  этом
говорить! Мы занимаемся  болтовней,  вместо  того  чтобы  репетировать  нашу
комедию. На чем мы остановились? Я уж не помню.
     Г-жа де Бри. Вы остановились на том...
     Мольер. Боже мой! Я слышу какой-то шум! Это, наверно, прибыл король.  У
нас нет больше времени на репетицию. Вот что значит отвлекаться! Ну,  ничего
не поделаешь, только играйте дальше как можно лучше!
     Г-жа Бежар. Честное слово, я боюсь! Я не  могу  играть  роль,  если  не
пройду ее всю целиком.
     Мольер. Как так не можете играть?
     Г-жа Бежар. Не могу.
     Г-жа Дюпарк. И я не могу.
     Г-жа де Бри. И я.
     Г-жа Мольер. И я.
     Г-жа Э р в е. И я.
     Г-жа Дюкруази. И я.
     Мольер. Да вы что, издеваетесь надо мной?


ЯВЛЕНИЕ VI

                          Бежар, Мольер и другие.

     Бежар. Да будет вам известно, господа, что  король  пожаловал  и  ждет,
когда вы начнете.
     Мольер. Ах, сударь, мое положение ужасно! Я  в  полном  отчаянии.  Наши
дамы в страхе, говорят, что перед началом им необходимо еще  повторить  свои
роли. Мы просим повременить одну минутку! Король милостив, он знает, как  мы
торопились. (Актрисам.) Умоляю вас, подтянитесь, соберитесь с духом!
     Г-жа Дюпарк. Вы должны пойти извиниться.
     Мольер. Как извиниться?


ЯВЛЕНИЕ VII

                   Посланец, Мольер, г-жа Бежар и другие.

     Посланец. Начинайте же, господа!
     Мольер. Сейчас, сударь! У меня голова кругом идет...


ЯВЛЕНИЕ VIII

               Второй посланец, Мольер, г-жа Бежар и другие.

     Второй посланец. Начинайте же, господа!
     Мольер. Одну минуту, сударь! Что же это  будет?  (Актерам.)  Вы  хотите
меня опозорить?


ЯВЛЕНИЕ IX

               Третий посланец, Мольер, г-жа Бежар и другие.

     Третий посланец. Начинайте же, господа!
     Мольер. Сейчас, сударь, мы готовы. Им только бы кричать: "Начинайте!" -
хотя король им ровно ничего не приказывал!


ЯВЛЕНИЕ X

              Четвертый посланец, Мольер, г-жа Бежар и другие.

     Четвертый посланец. Начинайте же, господа!
     Мольер. Сейчас, сейчас,  сударь.  (Актерам.)  Так  как  же?  Значит,  я
осрамлюсь?


ЯВЛЕНИЕ XI

                          Бежар, Мольер и другие.

     Мольер. Сударь, вы пришли сказать нам, чтобы мы начинали, но...
     Бежар. Нет, господа, я пришел сказать вам, что королю доложили, в каком
затруднении  вы  находитесь,  и  что  он  по  безграничной   доброте   своей
откладывает вашу новую комедию до другого раза,  а  сегодня  удовольствуется
любой пьесой, какую только вы можете сыграть.
     Мольер. Ах, сударь, вы меня  воскресили!  Король  оказал  нам  огромное
благодеяние тем,  что  предоставил  время  для  исполнения  своего  желания.
Пойдемте же все вместе и поблагодарим короля за его великие милости!


КОММЕНТАРИИ

     Первое представление комедии было дано в  саду  королевского  дворца  в
Версале в октябре 1663 г. На сцене Пале-Рояля  -  4  ноября  того  же  года.
Мольер исполнял роль "смешного маркиза".
     Комедия впервые  была  напечатана  в  1682  г.,  в  собрании  сочинений
Мольера, изданном Лагранжем и Вино ("L'Impromptu de Versailles". Les Oeuvres
de monsieur de Moliere, revues, corrigees et augmentees. Paris, 1682, 8 v.).
     Первые издания русских переводов:
     1. И. Мещерский, "Версальский экспромт", "Русская мысль", 1881, Э 8.
     2. Ф. Устрялов, "Экспромт в Версале", изд. О. И. Бакста, 1884. (Тот  же
перевод под названием "Версальский экспромт", изд. А. Ф. Маркса, 1910.)

     Стр. 517. Действующие лица. Изображая  в  комедии  репетицию  на  сцене
своего театра, Мольер сохраняет за  исполнителями  "Версальского  экспромта"
собственные имена актеров своей труппы.
     Стр. 521. ...ваши  критики,  решив  изобразить  вас...  -  В  ответ  на
"Критику Школы  жен"  появились  сразу  два  отклика:  комедия-памфлет  Визе
"Зелинда, или Истинная критика  Школы  жен"  и  полемическая  комедия  Бурсо
"Портрет живописца, или Ответная критика Школы жен" (см. предисловие).
     Стр. 522. Они дают представления в те же дни... - Бургундский  отель  и
мольеровский театр в Пале-Рояле ставили спектакли по воскресеньям, вторникам
и пятницам.
     Монфлери (ок. 1610-1667) - известный  трагик  Бургундского  отеля  (см.
предисловие).
     Стр. 523. Г-жа Бошато (ум. 1683)  -  трагическая  актриса  Бургундского
отеля.
     Бошато (ум. 1665) - актер Бургундского отеля.
     Отрош (ум. 1707) - актер на роли  наперсников.  До  Бургундского  отеля
работал в театре Маре.
     Де Вилье - актер Бургундского отеля на вторые комические роли.
     Стр.  527.  Пьеса  противна,  противна,   черт   возьми...   -   фраза,
произносимая маркизом в "Критике Школы жен".
     Стр. 531. Ее написал некий Бр... Бру... Броссо. - Речь  идет  о  Бурсо.
Его пьеса "Портрет живописца" уже шла на сцене Бургундского отеля.
     '...называет их благонравными чертовками... - намек на слова  Криэальда
из "Школы жен".
     Стр. 532. Лизидас. - В этом образе Мольер высмеивает  автора  "Зелинды"
Визе.
     Стр. 534. Пусть они донашивают их после нас... - намек на использование
сюжета  "Смешных  жеманниц"  Сомезом  в  его  пьесе  "Истинные   жеманницы",
направленной против Мольера.
     Есть вещи, которые не  вызывают  смеха...  -  В  этих  словах  заключен
протест Мольера против  злостной  клеветы,  возведенной  на  драматурга  его
врагами. (См. предисловие.)

                                                                 Г. Бояджиев 



   Жан-Батист Мольер
   Брак поневоле


                          Комедия в одном действии

----------------------------------------------------------------------------
     Перевод H. Любимова
     Ж.Б. Мольер. Собрание сочинений в двух томах. Т. 1
     М., ГИХЛ, 1957
     OCR Бычков М.Н. mailto:bmn@lib.ru
----------------------------------------------------------------------------

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

     Сганарель.
     Жеронимо.
     Доримена, молодая кокетка, невеста Сганареля.
     Алькантор, отец Доримены.
     Альсид, брат Доримены.
     Ликаст, молодой человек, влюбленный в Доримену,
     Две цыганки.
     Панкрас - ученый, последователь Аристотеля.
     Марфуриус - ученый, последователь Пиррона.

                      Действие происходит на городской
                                  площади.


ЯВЛЕНИЕ I

                              Сганарель один.

     Сганарель (обращаясь к тем, кто находится в его доме). Я скоро вернусь.
Следите за домом, глядите, чтоб все было в полном порядке.  Если  кто-нибудь
принесет мне денег, скорей бегите за мной  к  господину  Жеронимо,  если  же
кто-нибудь ко мне придет за деньгами, то скажите, что я на целый  день  ушел
из дому.


ЯВЛЕНИЕ II

                            Сганарель, Жеронимо.

     Жеронимо (услыхав последние слова Сганареля). В высшей  степени  мудрое
распоряжение.
     Сганарель. А, господин Жеронимо, весьма кстати! Я как раз шел к вам.
     Жеронимо. Чем могу служить?
     Сганарель. У меня есть кое-что на уме, и я хотел с вами посоветоваться.
     Жеронимо. Сделайте  одолжение.  Очень  удачно  вышло,  что  мы  с  вами
встретились, - здесь никто не помешает нашей беседе.
     Сганарель. Наденьте же шляпу, прошу вас. Видите ли, мне предлагают одну
важную вещь, и не посоветоваться в таком деле с  друзьями  было  бы  с  моей
стороны неосмотрительно.
     Жеронимо. Мне очень лестно, что вы остановили свой выбор на мне. Я  вас
слушаю.
     Сганарель. Но только я вас умоляю: не щадите  меня,  говорите  со  мной
начистоту.
     Жеронимо. Как вам будет угодно.
     Сганарель. Ничего не  может  быть  хуже,  когда  ваш  друг  с  вами  не
откровенен.
     Жеронимо. Вы правы.
     Сганарель. А в наш век прямодушные друзья встречаются редко.
     Жеронимо. Это верно.
     Сганарель. Обещайте же, господин Жеронимо, что  вы  мне  все  выскажете
вполне чистосердечно.
     Жеронимо. Обещаю.
     Сганарель. Дайте честное слово.
     Жеронимо. Вот вам честное слово друга. Скажите же, наконец, что  у  вас
такое.
     Сганарель. Я, собственно, хотел бы знать ваше мнение,  правильно  ли  я
поступлю, если женюсь.
     Жеронимо. Кто, вы?
     Сганарель. Да, я, самолично, своею собственной персоной. Как вы на  это
смотрите?
     Жеронимо. Прежде всего я хотел бы задать вам один вопрос.
     Сганарель. Какой?
     Жеронимо. Сколько вам теперь может быть лет?
     Сганарель. Мне?
     Жеронимо. Да, вам.
     Сганарель. Честное слово, не знаю, но чувствую я себя превосходно.
     Жеронимо. Что такое? Вы даже приблизительно не знаете, сколько вам лет?
     Сганарель. Не знаю. Да разве о таких вещах когда-нибудь думают?
     Жеронимо. А скажите на милость, сколько вам было лет, когда мы  с  вами
познакомились?
     Сганарель. Да лет двадцать, пожалуй, было.
     Жеронимо. Сколько времени п