Дон Карлос. Ваше намерение, Дон Жуан, нисколько не противоречит тому, о
чем я говорил: общество законной жены прекрасно может сочетаться  с  благими
помыслами, внушенными вам небом.
     Дон Жуан. Увы, нет!  Такое  же  решение  приняла  и  ваша  сестра:  она
намерена уйти в монастырь, благодать коснулась нас одновременно.
     Дон Карлос. Ее  пострижение  не  может  нас  удовлетворить:  его  можно
объяснить тем, что вы пренебрегли ею и нашим родством,  а  ведь  честь  наша
требует, чтобы она жила с вами.
     Дон Жуан. Уверяю вас, это невозможно. Я,  со  своей  стороны,  об  этом
только и мечтал и еще сегодня спрашивал у неба совета,  но  тут  же  услышал
голос, возвестивший мне, что я не должен помышлять о вашей сестре  и  что  с
нею вместе я, наверное, не спасу свою душу.
     Дон Карлос. Неужели, Дон Жуан,  вы  надеетесь  обмануть  нас  подобными
отговорками?
     Дон Жуан. Я повинуюсь голосу неба.
     Дон Карлос. И вы хотите, чтобы я удовлетворился вашими речами?
     Дон Жуан. Так хочет небо.
     Дон Карлос. Значит, вы похитили мою  сестру  из  монастыря  только  для
того, чтобы потом ее бросить?
     Дон Жуан. Такова воля неба.
     Дон Карлос. И мы потерпим такой позор в нашей семье?
     Дон Жуан. Спрашивайте с неба.
     Дон Карлос. Да что же это наконец? Все небо да небо!
     Дон Жуан. Небу угодно, чтоб это было так.
     Дон Карлос. Довольно, Дон Жуан, я понял вас. Рассчитаюсь я с вами после
- здесь для этого неподходящее место, но в скором времени я вас разыщу.
     Дон Жуан. Вы поступите, как вам будет угодно. Вам известно, что я не из
трусливых и, когда нужно, шпагу держать умею. Вскоре я направлю  свои  стопы
по узкой и безлюдной улице, ведущей к монастырю, но знайте, что хотя я и  не
желаю драться, так как небо запрещает мне самую мысль об этом, однако,  если
вы на меня нападете, мы еще посмотрим, что получится.
     Дон Карлос. Мы еще посмотрим. Это верно, мы еще посмотрим.


ЯВЛЕНИЕ IV

                            Дон Жуан, Сганарель.

     Сганарель. Что это за  чертовская  манера  говорить  появилась  у  вас,
сударь? Это куда хуже, чем все прежнее, - по мне, лучше бы уж вы оставались,
каким были. Я все надеялся на ваше спасение, но теперь я  отчаялся:  до  сих
пор небо вас терпело, но такой гадости оно уж, думается мне, не потерпит.
     Дон Жуан. Полно, полно, небо не так щепетильно, как ты думаешь, и  если
бы всякий раз, когда люди...


ЯВЛЕНИЕ V

         Дон Жуан, Сганарель, призрак в образе женщины под вуалью.

     Сганарель (замечает призрак). Ах, сударь, это само небо  хочет  с  вами
говорить и посылает вам предостережение!
     Дон Жуан. Если небо посылает мне предостережение и хочет, чтобы я понял
его, пусть говорит яснее.
     Призрак. Дон Жуану осталось одно мгновение, чтобы воззвать к  небесному
милосердию. Если же он не раскается, гибель его неминуема.
     Сганарель. Слышите, сударь?
     Дон Жуан. Кто смеет так говорить со мной? Я как будто узнаю этот голос.
     Сганарель. Ах, сударь, это призрак, - я узнаю по походке!
     Дон Жуан. Призрак ли, наваждение, или сам дьявол, - я хочу  знать,  что
это такое.

     Призрак меняет облик и предстает в образе Времени с косою в руке.

     Сганарель. О небо! Видите, сударь, какое превращение?
     Дон Жуан. Нет, нет, ничто меня не устрашит, я проверю моей шпагой, тело
это или дух.

           Дон Жуан хочет нанести призраку удар, но тот исчезает.

     Сганарель. Ах, сударь, склонитесь перед столькими знамениями  и  скорее
покайтесь!
     Дон Жуан. Нет, нет, что бы ни случилось, никто не посмеет сказать,  что
я способен к раскаянию. Идем, следуй за мной.


ЯВЛЕНИЕ VI

                   Статуя командора, Дон Жуан, Сганарель.

     Статуя. Стойте, Дон Жуан! Вчера вы дали мне слово отужинать со мною.
     Дон Жуан. Да. Куда надо идти?
     Статуя. Дайте мне руку.
     Дон Жуан. Вот моя рука.
     Статуя. Дон Жуан! Кто закоснел в грехе, того ожидает  страшная  смерть;
кто отверг небесное милосердие, над тем разразятся громы небесные.
     Дон Жуан. О небо! Что со мной? Меня сжигает незримый пламень, я  больше
не в силах его терпеть, все мое тело - как пылающий костер. Ах!

 Сильный удар грома; яркие молнии падают на Дон Жуана. Земля разверзается и
  поглощает его, а из того места, куда он исчез, вырываются языки пламени.


ЯВЛЕНИЕ VII

                              Сганарель один.

     Сганарель. Ах, мое жалованье, мое жалованье! Смерть Дон Жуана  всем  на
руку. Разгневанное небо, попранные законы, соблазненные девушки, опозоренные
семьи, оскорбленные родители,  погубленные  женщины,  мужья,  доведенные  до
крайности, - все, все довольны. Не повезло только мне.  Мое  жалованье,  мое
жалованье, мое жалованье!


КОММЕНТАРИИ

     Первое представление было дано в Париже на сцене театра  Пале-Рояль  15
февраля 1665 г. Роль Сганареля исполнял Мольер.
     Ввиду запрещения пьесы при жизни Мольера "Дон Жуан" напечатан не был.
     Впервые комедия была напечатана в 1682 г. в полном  собрании  сочинений
Мольера, составленном Лагранжем и Вино (Les Oeuvres de monsieur de  Moliere,
revues, corrigees et commentees, 8 vol., Paris, 1682).  Любопытно  отметить,
что в амстердамском издании комедий Мольера (1675) "Дон  Жуан"  Мольера  был
заменен пьесой "Каменный гость, или Пораженный молнией атеист" Доримона  без
указания авторства последнего.
     Первые издания русских переводов:
     1. В. Строев, "Каменный гость", драма в пяти  действиях.  "Репертуар  и
Пантеон", 1843, Э 9 (переделка, присочинен первый акт, в  котором  Дон  Жуан
убивает командора и уговаривает его дочь  Эльвиру  бежать  из  родительского
дома). Первый акт мольеровского "Дон Жуана" превращен во  второй,  второй  в
третий, третий в четвертый, в котором очень важная сцена с нищим  совершенно
переделана: нищим выведен еврей, отказывающийся есть свинину по  предложению
Дон Жуана. Мольеровские четвертый и пятый акты у Строева  соединены  в  один
пятый,  в  котором  выпущены  сцена  с  отцом  и  сцена  с  Сганарелем,  где
подвергалось сомнению существование потустороннего мира, и ряд других  сцен.
Появление призрака тоже было у Строева исключено.
     2. В. И. Родиславский, "Дон-Жуан", комедия в пяти действиях, 1871.
     Первые представления на русском  языке  состоялись  в  С.-Петербурге  в
Александрийском театре 5 мая 1816 г., с И. С. Сосницким в роли Дон Жуана,  и
в Москве в Малом театре в 1818 г.
     Из спектаклей на рубеже XIX-XX веков наиболее примечательны:  спектакль
Малого театра 14 декабря 1876 г. с участием А. П. Ленского в роли Дон Жуана,
спектакль Александрийского театра в 1910 г. (постановка В. Э. Мейерхольда) с
участием Ю. М. Юрьева и К. А. Варламова, декорации Головина, и  спектакль  в
Малаховском театре в Москве в 1915г. (Дон Жуан - Н. М. Радин, Сганарель - M.
M. Тарханов).
     В советские годы "Дон Жуан" ставился в Москве (театр им. Баумана, 1941)
и в Ленинграде (Госдрама, 1932; театр Комедии, 1951).
     Во время гастролей французского Национального Народного театра в Москве
и Ленинграде в 1956 г. пьеса шла в постановке Жана Вилара (Дон  Жуан  -  Жан
Вилар, Сганарель - Даниэль Сорано, Эльвира - Мария Шометт).

     Стр. 9. Что бы ни говорил Аристотель.- Ссылка на  мнение  Аристотеля  о
табаке носит комический характер. Табак появился в Европе только в XVI в.
     Стр. 10. Inter nos (лат.) - между нами.
     Эпикурейская свинья. - Эпикур (342-270  до  н.  э.)  -  древнегреческий
философ-материалист,  которого  церковные  авторы  объявляли   проповедником
разврата.
     Сарданапал - легендарный ассирийский царь,  известный  своим  распутным
образом жизни.
     Стр. 13. Александр Македонский (356-323 до н. э.) -  македонский  царь,
знаменитейший полководец древности.
     Стр. 14. Командор - глава рыцарского ордена.
     Стр. 19. Четыре су парижских...- Во Франции XVII в. не было еще  единой
валюты. Правом чеканки монет обладала каждая область.
     Стр. 31. Медицина - одно  из  величайших  заблуждений  человечества.  -
Высмеивая схоластику, Мольер многократно высмеивал и  современную  медицину,
зараженную  схоластической  фразеологией   и   сохранявшую   многие   приемы
невежественного  средневекового  врачевания.   Врачи-шарлатаны   и   невежды
показаны  Мольером  в  комедиях  "Летающий  доктор",  "Любовь-целительница",
"Лекарь поневоле", "Господин де Пурсоньяк", "Мнимый больной".
     Рвотное вино - лечебное средство.

                                                                 Г. Бояджиев 



   Жан-Батист Мольер
   Ученые женщины


                          Комедия в пяти действиях

----------------------------------------------------------------------------
     Перевод M. M. Тумповской
     Ж.Б. Мольер. Собрание сочинений в двух томах. Т. 2
     М., ГИХЛ, 1957
     OCR Бычков М.Н. mailto:bmn@lib.ru
----------------------------------------------------------------------------

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

     Кризаль, состоятельный горожанин.
     Филаминта, жена Кризаля.

     Арманда   | дочери Кризаля и
               }
     Генриетта | Филаминты.

     Арист, брат Кризаля.
     Белиза, сестра Кризаля,
     Клитандр, возлюбленный Генриетты.
     Триссотен, остроумец.
     Вадиус, ученый.
     Мартина, кухарка.
     Лепин, лакей.
     Жюльен, слуга Вадиуса.
     Нотариус.

               Действие происходит в Париже, в доме Кризаля.


                              Действие первое

ЯВЛЕНИЕ I

                            Арманда, Генриетта.

                                  Арманда

                  Ужель девичества вас не прельщает честь?
                  Что званью нежному могли вы предпочесть?
                  Возможно ль, чтобы брак вас побуждал к веселью,
                  И вы увлечены такою пошлой целью?

                                 Генриетта

                  Да, милая сестра.

                                  Арманда

                                     Снесу ль такой ответ?
                  Услышать это "да" без боли силы нет.

                                 Генриетта

                  Что в браке за печаль, сестра, чтоб, так горюя,
                  Как вы...

                                  Арманда

                            Ах, боже! Фи!..

                                 Генриетта

                                             Что?

                                  Арманда

                                                  Фи, вам говорю я!
                  Вы к слову этому прислушайтесь, мой друг:
                  В нем отвратителен сознанью самый звук.
                  Он оскорбляет мысль картиной безобразной
                  И раскрывает вам весь этот образ грязный.
                  Вас не бросает в дрожь? Ужель готов ваш ум
                  Последствия его принять без дальних дум?

                                 Генриетта

                  Нет, в них я повода не вижу для испуга:
                  Они мне говорят про дом, детей, супруга...
                  Другого ничего я в них не вижу. Что ж
                  Тут оскорбляет мысль или бросает в дрожь?

                                  Арманда

                  Мой бог! Вас радуют привязанности эти?

                                 Генриетта

                  Но что в мои лета есть лучшего на свете,
                  Чем привязать к себе согласием своим
                  Того, кто любит сам и мной в ответ любим,
                  И знать, что на любви, столь сладкой нам обоим.
                  Мы жизнь невинную и дружную построим?
                  Иль прелести в таких согласных узах нет?

                                  Арманда

                  О мысли низменной ваш говорит ответ.
                  Каким ничтожеством вы в мире слыть хотите,
                  Чтоб замыкаться так в своем семейном быте!
                  И в мире ничего ваш не находит взгляд
                  Вне мужа-идола и пачкунов-ребят?
                  Оставьте пошлякам, чьи грубы вкус и нравы,
                  Искать в таких вещах услады и забавы,
                  К тончайшим радостям свой поднимите взор,
                  Изысканней ища утех, чем до сих пор.
                  Презрев материю и чувственное тело,
                  Отдайте разуму себя, как мы, всецело.
                  Вам собственная мать примером быть должна,
                  Что всюду именем ученой почтена.
                  Старайтесь же, ее заветы соблюдая,
                  Стезею разума идти, как шла всегда я,
                  И сладость находить лишь в том, подобно нам,
                  Что подобает лишь возвышенным умам.
                  Чем мужу, как раба, смиренно покориться,
                  Вы с философией вступите в брак, сестрица.
                  Над человечеством подъемлет нас она
                  И разуму дает владычество сполна,
                  Склоняя перед ним животное начало,
                  Что грубостью страстей к зверям нас приравняло.
                  Вот дивный пламень тот, та нежная любовь.
                  Что каждый миг должна нам заполнять все вновь.
                  Коль женщина живет заботою пустою,
                  Мне это кажется великой нищетою.

                                 Генриетта

                  Даруя жизнь, нас всех приспособляет бог,
                  Чтоб каждый роль свою исполнить в мире мог.
                  У каждого ли ум из той кроится ткани,
                  Чтобы философом мог стать он при желаньи?
                  Пусть вашему уму туда доступен взлет,
                  Куда мышленье лишь ученого ведет, -
                  Мой создан выполнять житейскую задачу;
                  Я на заботы дня его с охотой трачу.
                  Не будем же менять, что небом решено;
                  Влеченью своему последуем равно.
                  Пускай возносит вас ваш философский гений
                  В края прекрасные возвышенных парений,
                  В то время как мой дух, земных желая благ,
                  Оставшись здесь, внизу, земной вкушает брак.
                  И, так различные себе поставив цели,
                  Мы обе с матери пример бы взять сумели:
                  Вы - высотой души, огнем стремлений тех,
                  Я - плотью чувственной и грубостью утех,
                  Вы - проявлением духовности и света,
                  Я - проявлением того, что в плоть одето.

                                  Арманда

                  Уж если вздумаем кому мы подражать,
                  То лишь хорошее в пример должны мы брать.
                  Больших успехов вы достигли бы едва ли,
                  Когда бы кашляли, как он, или плевали.

                                 Генриетта

                  Но вы не стали б тем, чем удалось вам стать,
                  Когда бы слабостей не знала наша мать;
                  И счастье, что она с возвышенной душою
                  Не философией тогда жила одною.
                  Простите же, сестра, но мы стерпеть должны
                  То низменное, чем на свет мы рождены.
                  Ведь может мудрецом дитя мое родиться;
                  Так вам ли свой запрет на это класть, сестрица?

                                  Арманда

                  Не исцелиться вам, я вижу. На беду ж
                  Внушили вы себе, что вам потребен муж!
                  Но не мешало бы, чтоб вы мне рассказали,
                  Уж не Клитандра ли супругом вы избрали?

                                 Генриетта

                  А почему б не так? Иль нет достоинств в нем?
                  Что в этом выборе мы низкого найдем?

                                  Арманда

                  Пусть так; но отбивать поклонника бесчестно.
                  А в свете между тем достаточно известно,
                  Что это сердце мной вполне покорено,
                  Что обо мне Клитандр вздыхает уж давно.

                                 Генриетта

                  Но что вам до него? Вздыхает он напрасно!
                  Вы к слабостям людским вполне ведь безучастны.
                  И, к философии душой взлетая ввысь,
                  Вы от супружества навеки отреклись.
                  Раз в сердце вашем нет к нему любви, какое
                  Вам дело до того, что он любим другою?

                                  Арманда

                  Хоть мысль сильнее чувств, но все ж приятно нам,
                  Коль услаждает нас любовный фимиам.
                  Поклонник не всегда угоден нам для брака,
                  Но в свите рады мы его хранить однако.

                                 Генриетта

                  Мешала разве я, чтоб свой любовный пыл
                  Он вашим прелестям, как прежде, приносил?
                  Я приняла лишь то, что вы отвергли сами
                  И что он мне принес как поклоненья пламя.

                                  Арманда

                  Его отвергла я - он вам принес обет;
                  И в верности его у вас сомнений нет?
                  Иль к вашим взорам страсть в нем так уже окрепла,
                  Что я в душе его теперь лишь груда пепла?

                                 Генриетта

                  Он это мне сказал, и как не верить мне?

                                  Арманда

                  Совет мой вам, сестра: вверяйтесь не вполне.
                  Он лжет, лжет сам себе, - то вижу без труда я, -
                  Вам принося любовь, меня же покидая.

                                 Генриетта

                  Не знаю. Если вам угодно, то всегда
                  Сомненье разрешить мы можем без труда.
                  Я вижу, он идет; он все в вопросе этом
                  Сумеет озарить прямым и ярким светом.


ЯВЛЕНИЕ II

                       Клитандр, Арманда, Генриетта.

                                 Генриетта

                  Сестра в сомнение меня ввела сейчас.
                  Скажите нам, Клитандр: что на душе у вас?
                  Раскройте сердце нам. Узнать бы мы хотели,
                  Которую из нас вы любите на деле.

                                  Арманда

                  Нет, я не требую, чтоб ваш любовный пыл
                  Немедленно себя в признании излил.
                  Я к людям бережна и не хочу смущенья,
                  Что вызовет у вас прямое объясненье.

                                  Клитандр

                  О нет, правдивости моя душа верна,
                  Мне искренняя речь не может быть трудна.
                  Смущаться этим я не вижу основанья
                  И здесь открыто, вслух я делаю признанье,
                  Что узы нежные, столь сладостные мне,
                          (указывая на Генриетту)
                  Любовь моя и страсть - на этой стороне.
                  Пусть не волнует вас ничуть мое признанье;
                  Коль все случилось так, не ваше ль то желанье?
                  Я вами был пленен, и вздохи без числа
                  Могли вам показать, как страсть во мне росла.
                  Бессмертным пламенем душа для вас пылала, -
                  Вы чести видели в победе этой мало.
                  Я долго был в плену прекрасных ваших глаз
                  И тиранией их унижен был не раз;
                  И стал искать, уйдя от стольких мук суровых,
                  Владыку подобрей и понежней оковы.
                          (Указывая на Генриетту.)
                  Мне их, сударыня, дарует этот взор,
                  И дороги они навек мне с этих пор;
                  Мне слезы горькие здесь осушили нежно,
                  Приняв того, кого отвергли вы небрежно.
                  Так этой редкостной я тронут добротой,