самым обрывом, вдарил по тормозам. Тело удержал на самом краю,
а душа от страха улетела. Высота... простор... далекое сипенье флейты...
Приближается...
   Стоп! Мне туда не надо! Она - здесь!
   С высоты вижу лучики: такие же пьяницы, как я,  едут  в  Плодовое  за
вином. Рывком возвращаюсь. Понимаю,  что  снова  на  земле,  потому  что
слышу, как забытая бутылка, скатившись с заднего  сиденья,  разбилась  и
теперь, булькая, льется.
   Фу!
   Потом услышал, как тихо камешки  струятся  с  обрыва  из-под  колеса.
Медленно, осторожно попятился, развернулся... Во! На краю ходим!
   На бешеной скорости  ворвался  в  Плодовое.  Встречный  грузовик  мне
фарами помигал: мол, сбавь скоростянку! Засада! ГАИ!
   Дикое ликование охватило меня. Жизнь идет!
   В общем, укушались с Генычем крепко! И воскресенье под тем же  флагом
прошло...
   В понедельник утром Геныч заходит ко мне наверх.
   - Слушай, Санчо, не обижайся, но только такой  толстокожий,  как  ты,
может среди покойников жить! Я лучше на базе в общагу попрошусь!
   - Ладно.
   Вывел свой  драндулет,  поехали  на  базу.  На  площадке  у  стадиона
работяги демонтируют какой-то ангар: много  чего  пришло  в  ветхость  в
связи  с  конверсией.  Сдирают  тонкие,  светлые,  словно  поющие  листы
меркурина и швыряют в канаву, в грязь! Не выдержал, подошел.
   - Мужики!
   Отличная кровля на мою избу!
   - Договоримся! - говорит бригадир. - А лестница не нужна тебе?
   - Какая лестница?
   - Винтовая. Из того же материала. На второй этаж.
   - Покажите!
   Геныч, махнув рукой, убыл.
   А я с помощью товарищей начал грузить.

***

   Стали с Колей-Толей крыть дом. После работы - и до темноты.  Какая-то
кулацкая жилка у меня все же оказалась! И лестницу установили: точно  из
прихожей на второй этаж, в будуар!
   Но этим наша дружба с Колей-Толей не ограничилась.
   В субботу - только вздремнул после обеда - радостный голос:
   - Принимай, хозяин, гостей!
   Выхожу на крыльцо. Коля-Толя в строгом костюме. За  ним  торжественно
одетые люди стягивают с кузова грузовика гроб!
   Странно как-то вышло: словно  я,  поселившись  тут,  сам  священником
сделался и кладбище заработало. Но я - то чем виноват? Открыл,  конечно,
окно, поставил им Бетховена.
   Все  родственники  покойного  оказались,  естественно,  у  меня  -  и
постепенно нажрался я с ними так, что ничего не помню!
   Проснулся среди ночи от ужаса. Выхожу в  сени  и  вижу,  как  ступени
винтовой лестницы проседают по очереди: Он поднимается!
   Просыпаюсь - снова солнце. Тишина.  В  избе  -  никого.  Выползаю  на
крыльцо, и вдруг - с пыльной дороги сворачивает черная  "волга".  Алехин
вылезает. Сам пожаловал!
   Загорелый, в белом костюме. Смеется:
   - Вы что - и отпевать уже начали? Оборачиваюсь - и  цепенею:  гроб  с
покойником стоит на козлах! Так отметили - похоронить забыли.
   - Извините, - говорю,  -  мелкие  погрешности.  Заходите,  если  есть
время.
   Стоит, щурится. Любуется моей крышей.
   - Должен вас порадовать:  ваша  крыша  во  всех  сводках  иностранных
разведок уже числится как военный объект!
   Развел я ручонками: а что делать? Объясняю  ему:  разбирали  на  базе
огромный ангар из меркурина, мужики прямо бросают листы в полынь - и тут
подхожу я, весь в белом!..
   - Ясно, - улыбается. Заходим внутрь.
   - О! Винтовая лестница оттуда же!
   - Может быть, вы скажете... - С похмелья злоба колотит. - Где в наших
краях можно добыть что-нибудь не стратегическое?
   - Полностью с вами согласен, - смеется. - Но не беспокойтесь: я не из
ОБХСС.
   "А откуда же ты? - думаю. - ГРУ? КГБ?  Да  нет,  как-то  они  мелкими
сошками перед собою выглядят! С чем приехал?"
   Ого! С коньяком!
   - У меня к вам серьезный разговор...
   Ну что ж, самое время! И обстановка подходящая...
   - Надеюсь, вы понимаете, что все, что было прежде, -  лишь  подход  к
настоящему вашему предназначению? Даже не увертюра?
   - Да знаете ли... мне как-то и предыдущего вполне хватило!
   Шутливо махнул рукой.
   - Да нет, то все было несерьезно.
   - Да?
   Вдруг вспомнил свое недавнее "состояние  клинической  смерти",  когда
чуть не гробанулся с обрыва. Не они ли начали "настоящую работу"?
   Пронзительная догадка! И чувствую - верная!
   Алехин только усмехается.
   - Вас не проведешь!
   - Так чем... мы занимаемся?
   - Пока еще рано об этом говорить... вдруг не получится.
   Ну! Мастер замечательных фраз этот Алехин! Чем-то мы  уже  занимаемся
на грани смерти моей, но говорить об этом еще рано!  После  смерти,  что
ли, будет пора?
   - Кстати, вы знаете, что это кладбище самоубийц?
   Так! Удар обухом по голове! И в то же время, как бы  тонкий  намек  -
мол, не случайно я на кладбище оказался,  часть  их  сложного  плана,  о
котором рано еще пока говорить!
   - Самоубийц?
   Тонкий  намек?  Действительно  -  вспомнил  я,  что  особой  любви  и
сожаления родственники  недохороненного  не  выражали.  Говорили,  более
того: явился с отсидки, тут же, нажравшись, стал гоняться за родичами  с
ружьем, потом, видимо, обиделся и...
   - Значит -  все  это  -  конспирация?  -  оглядываю  окружающий  меня
деревенский храм.
   - Вроде да, - улыбаясь, Алехин говорит. - Теперь уж,  глядя  на  вас,
никто не скажет, что вы гений!
   Подошел я к осколку зеркала на бревне, увидел свою  физиономию,  дико
захохотал.
   - А я - гений?
   - Безусловно. Кто же еще три раза может вернуться с того света?
   Тишина. В углу двора, где он  спускается  к  умывальнику,  уже  стало
темнеть, комары полетели...
   - Надеюсь, вы понимаете, - Алехин говорит, - что мы с вами служим  не
войне, а Высшим Загадкам?
   Тишина. Он повернулся и вышел.
   А я остался.

***

   И в тот же день еще я встретил Ее!
   Поехал в Плодовое  за  продуктами...  Идет  народ  с  железнодорожной
станции. И она! Сколько лет уже ее не видал! И не помнит меня.
   - Подвезти?
   Молча села, не глянув даже. Мыслями далеко.
   - Звероферма.
   Ах, звероферма! Понятно!  Тогда  еще,  в  общежитии  когда  жила,  на
портниху  училась,  училась  и  -  выучилась!  Говорили,  она  в  Африке
пропадает, а она уже  здесь  цветет!  Звероферма!  Там  командует  Хорь,
известный своим гаремом из зверовщиц - без  личной  проверки  никого  не
принимает! Ясно! Жены начальства - и тут, и в городе - ходили,  ходят  и
будут ходить в шубах из его куниц! Хорь  вечен!  Значит  -  и  она?  Да,
неплохо причалила!
   Молча едем. От нее - никакой реакции: не узнает.  И  мыслями  далеко.
Словно издалека мой голос доносится:
   - Слышала, лето дождливое будет сей год. От волнения  даже  перепутал
свой пол! Нет ответа. Что же еще сказать? Очередную глупость: "Мы были с
вами в предыдущей жизни?"
   Она молчит и задумчиво гладит свои дивные ноги.
   - А можно, я  вам  ноги  поглажу?  -  вдруг  говорю.  Тут  она  вроде
вырвалась из сна.
   - С какой стати? - удивилась.
   - Но вам же приятно?
   Молчит. Нет протеста. Вырубил скорость. От глянцевого ее колена  рука
неудержимо скользит все выше.  Зажала  мою  ладошку  ногами,  застонала!
Разжал.
   Страсть - и ярость: ведь это же она с кем попало, не узнала  меня.  А
все - точно как когда-то со мною... вплоть до отключки  в  конце!  Водой
ее, помню, отливал!.. Сейчас, правда, сама очнулась. Посмотрела  наконец
на меня... Узнала?
   Неизвестно! Снова погрузилась в задумчивость. Молча доехали до  ворот
зверофермы - я от волнения  не  мог  ничего  сказать,  она,  видимо,  не
хотела. И, лишь выходя, потрогала меня рукой за плечо... словно на ощупь
собиралась вспомнить!
   Умчался.  Зачем-то  опять  приехал  на  станцию.  Может,  еще  одного
выгодного клиента подцеплю?
   И  точно!  Геныча  встретил  в  магазине  в  его  макси-шубе!  Что-то
меховщики меня обступили со всех сторон!

***

   И сразу после этого - словно пробило  уши,  забитые  прежде  водой  -
всюду стал слышать только про нее!
   В Доме офицеров, где кучковался бомонд:
   - Теперь лучше к ней и не суйтесь! После того, как она шила принцессе
Анне, лучше и не суйтесь! В магазине:
   - Демьяныч мой ночь провел у нее. Еле вызволила его. Весь искусанный!
Ай да Демьяныч!
   Старушки у магазина на завалинке одобрительными  взглядами  провожали
ее:
   - Нелька-то у на вся точеная!
   Лучший друг - Коля-Толя с его  партнерами,  оказывается,  в  массовом
порядке давно уже занимались добычей дикой нутрии для нее!
   - Трех штук не доловили до обещанного! Кимовна убьет!
   Она и убить может?.. Мне ли не знать!
   А еще, говорят, они с Ромкой какое-то хитрое дело затеяли...
   В воскресенье с какой-то тайной, даже мне смутно понятной целью ладил
с Колей-Толей  террасу...  чаи  распивать?  Подпирал  доски  снизу,  пол
закрепляли - и Коля-Толя прямо мне в руку гвоздь вогнал! Пока что не был
готов я к такой роли - реагировал неадекватно.
   Бесшумно подруливает "фольксваген", из-за  темных  стекол  выныривает
Ромка.
   Я пью из раны собственную кровь, с удивлением смотрю. Все  это  время
Рома холоден был - и вдруг!
   - Здорово, пузырь!
   Неужто слух о моем таинственном предназначении и до него донесся?  Да
нет! Просто - сделал шаг! Хватит кукситься!  Собрались  мы  наконец  все
вместе тут: пузырь, соломинка и лапоть!
   Улыбается таинственно. Сердце екнуло... Ну?!
   И вылезает из машины она! Все вылезает  и  вылезает  с  руками-ногами
разобраться не может. Каким же клубочком она свернута была  там!  Толчок
ревности.
   Смотрим с ней друг на друга. "Жизнь вернулась так же беспричинно, как
когда-то странно прервалась". Пастернак. Помню, за его книжку Ромка чего
мне только не предлагал! Возобновилось наше прежнее  хобби  -  книги  на
баб?
   - Вот... приказала! - Ромка, как всегда, в обиде на всех. -  Говорит,
что в процессе вспомнила тебя. А признаться стесняется! А кто есть у вас
для неблагодарной работы? Я - кто же еще? Привез.
   Она неожиданно вдруг зарделась. Большой успех!
   - Думаю, досадные мелочи не время вспоминать, - добавил Ромка.
   Конечно! Какие мелочи? Что, например, она палила в меня? Глядя на нее
сейчас - не хочу верить!.. Так кто же тогда? А - какая разница!
   Да... Автора детективов из меня явно не получится -  для  этого  надо
мелочным быть.
   Ромка тогда стрелял? "Смерть врагам капитала?"
   Да какая разница - если он сейчас Ее ко мне привез?
   Она приникает ко мне, закрывает глаза, втягивает носом воздух  из-под
рубашки.
   - Не могу... Как ты пахнешь! Этот горький запах кинопленки. Откуда он
у тебя?!
   - Как говорится, чем богаты!..
   - Ну, долго будете стоять, как  засватанные?  -  Ромка  куражится.  -
Отведи даму в лесок. Говорят, грибки нонче! Награди даму грибком!
   Курсантский юмор! Гляжу на него, на нее... Как же я их люблю!
   - Ну... - сделал рукой неуверенный жест  в  сторону  рощи.  И  только
вошли в чахлые осины, наглая красная головка - гриб!
   - О! - Нелли присела, свои длинные ноги согнув, одной рукой заправила
прядку за ушко, а  другой  ухватилась  за  гриб,  вниз  голой  рукой  по
извилистому стволу повела, делая все более изумленные глаза... явно имея
в виду, не гриб!.. Когда  мы  вернулись,  Нелли,  поту-пясь,  стряхивала
иголочки с юбки.
   Ромка, поглядев на нас, хлопнул дверцей - и стремительно унесся.
   Мы вошли в избу - и кинулись друг на  друга!  И  потом  -  словно  не
рассветало. Не знаю, в какое время  дня  вдруг  Коля-Толя  закашлял  под
окном.
   - Петрович!
   - А?!
   - Тебе рыба нужна?
   - Какая рыба?
   - Живая, какая!!
   - Ладно...
   - Деньги давай!
   Так мы с ней впервые разлиплись за двое суток.
   Потом вдруг Ромка появился, слегка обиженный:
   - Друзей, значит, теперь не существует для тебя?
   Нелли таинственно молчала, положив ногу на ногу.
   Безвольно потащился за ним - на царскую, как он обещал, рыбалку.  Тем
более Коля-Толя, хоть и обещал, так ни с какой рыбой не появился - ни  с
живой, ни с мертвой.
   Царская рыбалка началась с того, что  мы,  два  блестящих  гвардейца,
пятясь, осклизываясь, сползли в узкий овраг в Плетневке, куда все  помои
выплескивали. Та-ак? Это что? Выдернули из засохшей грязи  спрессованный
веками зипун. Отлично! Посмотрим теперь, что у них в Зазипунье... как  в
ближнем, так и дальнем. Тут оба в скелет дивана  провалились,  в  острые
пружины, засели, развесившись в стороны, как в капкане!  Отлично.  Давай
теперь ту гнилую досочку отвалим! Отлично! Вот это черви! Возьми вот эту
ржавую банку - кидай туда. Колоссально!  Ничто  не  могло  порушить  наш
восторг - даже когда баба выплеснула на нас сверху помои и  картофельные
очистки закачались у нас на ушах!
   Потом на его "резинке" выплыли на середину озера  -  по  берегам  уже
сумрак, а гладь сияет!
   Ромка огляделся, счастливо сощурился.
   - Ну, как ты думаешь? Вроде перезимовали? Ясное дело,  он  не  просто
зиму имел в виду, а как бы тяжелое время!
   - Надеюсь, надеюсь!
   Ромка выдернул пестрого  окунечка,  отцепил!  Вдруг  видим  -  к  нам
красная кастрюля, дымясь супом, плывет на доске.  Нелли  не  забыла  про
нас! Стало темнеть и на озере. Ромка вдруг говорит:
   - Кстати, что ты затемнился-то так: ничего не рассказываешь мне,  чем
занимаешься. Что, этих уж очень полюбил, с  ними  теперь?  Мог  бы  хоть
что-то рассказать другу!
   Та-ак! Так вот какая "книга на обмен" интересует его! Книга,  которую
сразу после работы я кладу в сейф, запечатываю, а ключ сдаю.  И,  выходя
за КП, стараюсь забыть, что в ней написано. Так вот какая  книга!  Ясно,
для чего и рыбалка эта!
   Интересно - по его "заданию" кастрюля приплыла?
   А Нелли - тоже по его?..
   Тут, к счастью, пошел дикий клев - и рассеял черные мысли!

***

   - Вот! Чисти! - бросил ей королевских окуньков.
   Даже не посмотрела!
   Сидит, сложив свои ноги, на тахте и смотрит телевизор - с  крышей  из
меркурина отлично стало видно! Каналов уже в телеке не  хватает  -  куча
запретных станций: С-н-н, НТЛ... на экране какой-то  африканский  колдун
(за свое пребывание в Африке полно таких повидал)  прибыл  в  Шотландию.
Его Дух ему  сообщил,  что  где-то  здесь  череп  его  предка,  великого
колдуна. Приплясывая, какой-то метлой помахивая,  по  дорогам  Шотландии
идет: длинный, ногастый, с  приплюснутым  лицом,  и  целым  лесом  тугих
косичек.
   - О! Это же ты! - Нелли говорю. Серьезно отвечает:
   - Может быть!
   Уже шептала мне в прошедшие ночи о борении  в  бездне  высших  сил  -
мужского вихря Янь с женским Инь.  Янь  настойчиво  входил  в  Инь,  Инь
яростно отвечала - и снова поехало: на всю ночь!
   Временами я, полностью уже себя забыв, слыша лишь ее шепот, ползал по
болотам, ловил водяных крыс, приползал к ней, и тут  же  сдирали  шкуры,
тут же набрасывались друг на друга!
   Утро вообще наступит когда-то?  Все  длится  ночь  -  и  снова:  крик
раненой оленихи несется над озером!
   И - трусливая мысль во время полета где-то под потолком:
   "Что же это она делает? Рассекретит же базу!"
   И снова - крик.
   И снова шаманила, нашептывала о непонятном,  но  знакомом  откуда-то:
символизм человеческого тела, рыбий символ Христа,  кабала,  космогония,
дерево Исирот!
   Еле вырвался на любимую работу из этой кабалы!

***

   Вхожу в проходную. Геныч мрачно  кивает  в  сторону  -  пройди,  надо
поговорить. Сам же я в охрану и  устроил  его  -  вот  он  и  "охраняет"
теперь!
   Сели на железные стулья.
   - Есть тема, - Геныч сурово произносит.
   - Слушаю тебя.
   - Если этот твой дружок... Рома...  будет  продолжать  интересоваться
тем... что абсолютно его не касается... мы его с орлятами так отволохаем
- век не забудет! Так и передай.
   Подслушали наш разговор на озере?..  Как?  Может  -  через  кастрюлю,
может - кастрюля была микрофоном? Дикие мысли.
   Потрясенно смотрю на Геныча. Потрясен.
   Во-первых - его жестокостью: отволохаем! Своего же друга!
   Во-вторых - его же мягкостью: отволохаем! За вражескую деятельность -
всего лишь?
   Все тут перевязаны между собой, надо понимать?
   - И вообще со своим окружением разберись!  -  поглядывая  на  экраны,
Геныч говорит.
   - Ты... о ком?
   - Не понимаешь будто?  А  кто  сейчас...  особенно  ногами,  окружает
тебя?
   - Думаешь?
   - Случайных тут не бывает! Обычной бабе позволят шкуры драть здесь, в
центре укрепрайона?
   - Обычной я и не считаю ее...
   - И не считай! - Геныч усмехается.
   Вечером возвращаюсь домой - Ромкин "фольксваген" стоит! Может,  и  не
только "фольксваген"?
   Врываюсь в избу: она сидит на диване, голые ноги сложив... Наездница!
Задрыга!
   - Ну, что? Дружок твой проинструктировал  тебя?  -  нагло  спрашивает
Ромка, развалясь в кресле.
   "Да-а!.. - Гляжу на них. - За такую ли свободу мы боролись?!"
   - Ну, что? Вернулся забрать ее?  "Такая  корова  нужна  самому"?  Или
"книга" важней? - начал я выступление.
   - Угадал - я уезжаю, - говорит  Нелли.  Срывает  с  распялок  вонючие
шкуры, запихивает в мешок.
   -  Петрович!  Принимай  гостей!  -  Коля-Толя  является  с  очередным
покойником.
   Только он нас и "примирил"! Ромка сразу же брезгливо уехал.
   Она в светелку по лесенке поднялась, закрылась,  а  я  после  поминок
рухнул внизу.
   Просыпаюсь в полной тьме - она трясет меня за плечо.
   - А?.. Что?!
   - Он ходит.
   - Кто он?
   - Он... По лесенке ко мне поднимался. Ступени прогибались.
   - Деформация металлов...
   - Они поочереди прогибаются! О! - схватила меня за плечо.
   И я вижу, как  Он  спускается  по  винтовой  лестнице  вниз:  верхняя
ступенька просела, за ней  -  вторая...  ну...  ну!  С  нетерпением  уже
ждешь... Третья! Не видно никого, лишь - ступеньки.
   Причем так медленно это происходит, что  ясно  -  нечеловеческое  это
существо... и в  то  же  время  что-то  еще  явно  человеческое  в  этой
"походке"! Предпоследняя ступенька... последняя... и какой-то  леденящий
холод прошел сквозь нас - и ушел.

***

   Медленно - почти так же, как Он - поднялись  по  лестнице,  осторожно
легли. И только чуть пригрелись,  успокоились,  что-то  громко  брякнуло
внизу! Сердце сразу оборвалось.
   - Лежи, - шепнул ей. - Я посмотрю.
   Осторожно выглянул из окна: сияние! В кухне  на  первом  этаже  свеча
горит!
   Спускаюсь по винтовухе... так  же  медленно,  как  Он.  Стою,  затаив
дыхание, потом резко распахиваю дверь в кухню.
   В качнувшемся свете свечи - тени прыгнули -  сидят  за  столом  двое:
один знакомый, другой - вовсе незнакомый! Причем - иностранец! Объяснить
это трудно, но отличить их легко! Ну,  хотя  бы  по  тому,  как  этот  -
высокий, рыжий - пружинисто вскочил, вежливо поклонился... Иностранец  в
центре укрепрайона! Ни фига себе! Вот они -  шаги  прогресса,  разрядка!
Второй, как и положено нашему, сидит,  развалясь,  и  на  мое  появление
практически не  реагирует.  Мальчик  Богдан.  Новый  местный  миллионер.
Родители - агрономы, скромнейшие люди! Откуда взялось? Начал с того, что
у местных старушек скупал лечебную  траву  пижму,  увозил  ее  в  город.
Теперь построил каменный особняк и  торгует  уже  не  пижмой,  а  чем-то
другим. Международные, стало быть, контакты?
   - Мистер Карпентер! - Рыжий вежливо представляется.
   ... Плотник, стало быть, по-нашему? Ну что же, плотники нам нужны!
   Богдан - будка, как кирпич - снисходительно мне объясняет, что мистер
Карпентер  -  гинеколог,  а  поскольку  Люська  его  беременна,   привез
гинеколога. Из Америки - ближе как-то ему уже неловко.
   Ясно. А теперь как бы развлекает его, показывает ночную местную жизнь
на моем примере. Правда, как-то моего согласия забыл попросить,  но  это
мелочь.
   - Я ему сказал, что ты стихов знаешь, кучу - прочти парочку! - Богдан
говорит.
   Как-то такая смесь поэзии с гинекологией возмутила меня.
   - А может быть, все-таки лучше завтра утром? - говорю. - И желательно
- предварительно договорившись.
   - Так уже, да? - Богдан даже  приподнялся.  -  Ты  знаешь,  кому  это
говоришь?
   - Да приблизительно знаю. Так что - пойдите  вон!..  Надеюсь