паться, укрупняться и, став тяжелыми, летели
вниз. Не открывая глаз, она ловила их ртом, размазывала языком по  губам
- снова была со мной. Золотой дождь!
   Потом вдруг застонала:
   - Ну скорее... змей!

***

   Обратно я летел в полной тьме. И  наконец  -  запахи  я  чувствую!  -
почувствовал море! Так... Но хотелось  бы  сориентироваться  точнее.  О!
Вроде та длинная палка, чернеющая в  темноте,  -  труба  кочегарки  Дачи
Генсека. Точно! Зуб даю, золотой!
   ... Впрочем, как всегда, горячишься. Расшвырялся  зубами!..  Тела  не
имеешь - не то что зубов!

***

   И тут как раз "встала из мрака младая с перстами пурпурными Эос"!
   И осветила виноградный склон!
   Вот  они,  мои  соколики:  тесно  сплетясь  с  вакханками,  спали   в
виноградных разгородках. Я летел  на  бреющем,  разглядывая  их...  Ваня
Нечитайло,  Петя  Скобцев,  Дима  Орлов,  Маракулин,  Панков,  Зинченко.
Праздник Вакха удался: гроздья винограда лежат  у  них  на  устах  и  на
других местах. О, и кое-кто из "партизан" примазался! Молодцы!
   Меня только тут нету!.. Много захотел.
   Зато передал свою программу, последнее желание, последнюю команду - и
она выполнена!
   Ну я - прям  как  рядовой  Пермитин,  который,  умирая,  сжал  зубами
разорванный провод и передал сигнал!
   Маркс строго хмурится с высоты, а где ж та "железная  таблетка",  что
на губе у него раньше была?
   Где, где! Смотреть надо лучше! У тебя на бороде!
   А  кто  это  там  бодрствует,  торопится  в  отдалении?  О-о,  мистер
Карпентер!
   - Не видать ли наших козз?
   - Оф козз!

Евангелие от Маркела

   Очнулся, как от толчка, в белой палате, испуганно  огляделся.  Кто-то
стонал неподалеку, весь утыканный трубками.
   О Господи!
   Геныч!
   Ничего страшней нельзя было увидеть!
   А кто же тогда - я?
   Снова - вне?
   ... Да не! Передо мной в  некотором  отдалении  босая  нога  с  резко
выдающимся средним пальцем.
   Где-то я ее раньше видел!
   Моя?
   О Господи! Это когда Маркел с баяном  по  снегу  шел  босой  -  тогда
видел!
   Теперь я - сын Маркела?
   Ужас!
   Сумел-таки  приподняться  на  койке,  посмотреться  в   зеркало   над
умывальником.
   И захохотал.
   Ты - сын Маркела?
   Надейся!..
   Сам Маркел! Скопив снова силы, поднялся, полюбовался.
   Во угораздило!.. Маркелло Мастроянни! Неожиданно сипло захохотал.
   - Ну, докладывай, как на койку-то угодил.
   - ... Я?
   - Ты, ты!
   - ... Чтой-то смутно припоминаю...
   - Давай!
   - Честно шел себе по набережной... Навстречу Ясон. С козой!  Вымытая,
кудрявая! Чистая картинка! На веревочке ее ведет, как невесту! На  одном
рогу - бант. А на поясе его - пистоль. И сам тоскливо озирается  -  мол,
где тот,  кто  на  невесту  мою  покусится?  Надругается  над  старинным
обычаем? И - никого!
   Ну, ясно. У нас и постановления партии и правительства игнорировались
порой, не то что это. Вон главный диверсант - за бабой  погнался  вместо
козы, израненный лежит!
   Подошел к Ясону. Мирно его спрашиваю:
   - А коза - за?
   Тут зенки его окаянные злобой и налились.
   - Не нужна мне коза! Не нужна, понял?
   Стал пинать ее, та заблеяла.
   Картина ясная: издевательство над животными. Семь лет дают  -  больше
не дают!
   Так... дальше.
   Ну, тут он взял себя в руки, пошел прочь. Ну, тут уж я не выдержал.
   - Эй, ты... коза-ностра! Тут он и кинулся ко мне!
   Видать, выстрелить, вражина, хотел, но вместо этого дал по зубам!
   Ну, я с набережной и рухнул...
   - И мало еще тебе!
   - Да-а-а! Святому Духу с его новым пристанищем крупно повезло!
   Белая дверь заскрипела... и Дева вошла!
   Что за Дева?
   Та-ак! К Генычу подошла! На молодых, значит, тянет? Ну-ну!
   А что он навряд ли вытянет - знает, нет? Я злобно захихикал.
   Она вдруг показала Генычу язык.
   О-о! Разулыбался, инвалид!
   И тут же вдруг захрипел.
   Дева испугалась, побегла - и скоро с ней Ромка вбежал, и Тайка с ним.
   Покатили Геныча в  последнюю  дорогу.  Тайка,  подняв  руку,  за  ним
капельницу несла. И Дева шла.

***

   А я один остался. Разволновалси сильно.
   И вспомнил вдруг, где я Деву видел! В  электричке!..  В  какой  такой
электричке?.. Или то был не я? Геныч там, что ли, загнулся и переселилси
в меня?

***

   А скоро и ко мне  кондратий  пришел!  Жму  кнопку  в  стенке,  жму...
работает, как же!
   Явились наконец Ромка с Тайкой.  И  недовольные  еще  чем-то!  Начали
непрямой, закрытый массаж сердца делать, как подслушал их  я.  Ромка  на
грудь мощно жмет - как ребра  не  сломает?  Потом  Тайка  два  раза  мне
вдыхает рот в рот.
   Наконец-то я добрался до нее!
   Ромка вспотел весь, упарился,  глаза  бегают...  А-а,  не  получается
ничего?!
   Глядел я на его толстые волосатые руки, дышащую сипло грудь  и  понял
вдруг: а вот куда я перескочу, ежели загнусь!
   Захихикал.
   - Отбой!.. Ожил! - шапочкой пот утирая, Ромка сказал.
   И просчиталси! Все-таки я вселился в него сутки спустя!
   Он даже вздрогнул тогда, к зеркалу метнулся...
   "Позняк метаться!" - как Геныч говорил. Ты у меня и на  баяне  будешь
играть!

***

   ... Да, сподобился!  "Великого  старца"  в  себе  приютил!  Вместе  с
музыкальным талантом его! Теперь вместо того, чтоб операции делать, сижу
и часами на баяне играю! И не могу остановиться! Рэкетиры приходят денег
требовать - и в ужасе уходят: такого они не встречали еще!
   Вдруг секретарша всовывается. Ведь просил же не беспокоить!
   - К вам старичок какой-то рвется! Как? Еще старичок?
   - Ну, ладно, пусти. И входит Грунин. Вспомнили наконец-то!

***

   Так что, когда Ромка в Египет собрался, я тут же был. Еще прикрикнул,
помню, на него:
   - А моя тормоза?
   Заскрипел зубами, но взвалил-таки на плечо!
   Так что в последний свой путь к пирамиде он, играя на баяне, шел, как
русский человек!
   Да и мне тоже сладко было! А  то  я  уж  и  не  надеялся,  что  увижу
чего-нибудь, а тут все-таки... Так что Египет я разбойницки урвал!
   И после всего нагромождения этого, эгрегоров и саркофагов, вознесений
и воспарений, где, вы думаете, мы оказались?  Обратно  на  земле.  Туда,
туда! Мол, там самое важное у вас! Стоило ли эгрегор городить?
   И снова Санчо у себя на кладбище оказался, но живой!
   Нашли то же венец творения!
   Из командировки, всем объяснял, вернулся. Знаем мы эти командировки!
   Но и мы, естественно, тоже свое место занимали в  его  душе.  Включая
баян. Нелька, конечно, зверем на это глядела, но что  ж  тут  поделаешь:
смерть есть смерть, жизнь есть жизнь!
   Закинешь ногу на ногу, баян на солнце переливается.
   "... Ты в ужасе глядела на меня". Старинный романс.

***

   Но не случайно, оказалось, от  Саньки  горькой  кинопленкой  пахло  -
сценарий написал про все эти дела и про всех нас.
   Волновался все, на студию звонил: обязательно ли в  трех  экземплярах
надо представлять али можно в одном? Ему на это отвечали, что  обычно  и
одного экземпляра бывает много.
   Послал-таки. Переживал, конечно. Ну и, ясное дело, все  зря.  Вернули
через два дня: почему-то  надорванный  с  краю,  а  сверху  -  отпечаток
подошвы.
   А  на  что  рассчитывал-то?  Кому  эти  штучки-дрючки   нужны?   Надо
реалистицки писать! Умора, ей-Богу: ну кто ж может поверить, что  я  вот
сейчас с вами говорю?

***

   - Это точно ты?
   - Точно.
   Ночью  по  нашей  меркуриновой  крыше  зазвенел  дождь.   Счастье   -
наконец-то! Значит, торф завтра не загорится, значит, можно не погибать.
   Бог - он тоже туповат слегка: все приходится повторять  по  несколько
раз.

***

   ... Но все это после было. А мне больше нравится вспоминать момент  -
может, самый лучший у меня, старика, - когда еще после первой одышки я в
палате лежал, любовалси собой.
   И тут заскрипела дверь - и Грунин появился в полном параде.
   Что вместе с им росли, вместе  воевали  -  последние  полета  лет  не
вспоминал как-то: разошлись путя! Даже и не здоровался. А тут явился!  К
одру. Да и то, видать, по казенной надобности.
   - Ну, ты... телолаз! Долго еще будешь нам карты мешать?
   - А долго вы мной еще будете, как пушинкой, играть?
   Обомлел, услышав его голос:
   - А чего вообще? Старого кореша нельзя навестить?
   - Ну ладно уж, садись! Тут снова  дверь  заскрипела,  и  Ясон  вошел!
Огляделся - и ко мне. Добивать, что ли, явился? Ну, давай!  Давай!  Души
старика!
   Поднял мокрый пакет - и виноград высыпал. Во утопизм пошел!

***

   Ночью резко проснулся: чу!  Приподнялся  в  койке  -  и  увидел  весь
пейзаж. Бульдозер над тоннелем - крохотный, а тень  вытянулась  на  весь
склон. И еще какая-то лунная тень к нему крадется... Диверсант!  Сыму  с
первой пули!
   В тумбочку полез. Грунин мне как раз туда маузер сунул:  сгодится.  И
как в воду глядел!
   Но наткнулася рука на бинокль. Тоже подарок его - надо уважать. Навел
окуляры на бульдозер, подкрутил маленько...
   Ясон!  Взорвать,  вражина,  хочет  свой  бульдозер!  Задрожала   рука
бойца...
   А с ним это еще кто? Стал подкручивать...
   Тайка!.. Ну! Оборачивается, хохочет! Ясон нежно под попку ее  -  и  в
бульдозер. И сам туда.
   От тяк! И гулко, на весь этот край, дверку захлопнул.

***

   Потом я лежал в темноте и думал: кто же, в сущности, я?

***

   Очнулся я от света и - треска бульдозера. Снова жизнь! Солнце!  Море!
Горы!.. А где тельце-то?