вала  и  против  которого  у  нее  не  было  никакого
противоядия.
   Может быть, Рафаэль прав, и она действительно пытается защититься  от
него с помощью ненависти? И если да, то кого она ненавидит сильнее - его
или свою собственную глупую слабость?
   Она хотела его тогда, но еще  сильнее  Джессика  хотела  его  сейчас.
Всего несколько минут назад, когда он прижимал ее к себе и глядел  прямо
в глаза, ей достаточно было бы самой малости - легкого  поцелуя,  тихого
ласкового слова, - чтобы она снова уступила ему, снова  стала  слабой  и
покорной, как в ту жаркую ночь в Рио. Она  должна  быть  счастлива,  что
Кастеляр ничего не заметил и что ей хватило сил спрятать  от  него  свои
подлинные чувства.
   Но почему из всех мужчин, встречавшихся на ее пути, именно он стал ее
первым любовником? За всю свою жизнь Джессика еще ни разу ни в  кого  не
влюблялась, если не считать одного-двух  увлечений  еще  в  подростковом
возрасте и, как и  следовало  ожидать,  благополучно  канувших  в  Лету.
Прошло несколько лет с тех пор, когда  от  близости  мужчины  ее  сердце
билось быстрее, и сейчас Джессика даже  не  могла  припомнить,  когда  в
последний раз она готова была из-за мужчины позабыть про осторожность  и
здравый смысл. И вот это случилось. Что же такого было в Кастеляре,  что
довело ее до такого состояния?
   Он назвал это физическим влечением. Судя по всему, сам Кастеляр  тоже
испытывал нечто в этом роде. При желании это  могло  быть  ей  некоторым
утешением.
   Джессика неопределенно хмыкнула,  передернув  плечами.  Влечение  так
влечение... Она, во всяком случае,  собиралась  впредь  держать  себя  в
узде,  противопоставляя  алхимии  гормонов  свою  собственную   волю   и
решимость. Она не верила в неодолимую, всепоглощающую страсть, способную
превращать императоров в рабов и рабов - в могущественных владык. В  Рио
она допустила оплошность, но теперь ей казалось, что  страсть  здесь  ни
при чем. Просто в промежутке между двумя его прикосновениями она приняла
пусть неверное, но сознательное решение, и это представлялось  ей  самым
ужасным. Здравый смысл, которым Джессика всегда гордилась, подвел ее,  а
может быть, оглушенная ромом и грохотом самбы, она сама не  прислушалась
к голосу разума,  в  какое-то  роковое  мгновение  поддавшись  атмосфере
вседозволенности и тайны. Она дала себе послабление и допустила до  себя
первого попавшегося мужчину, наивно полагая, что эта  маленькая  шалость
не будет иметь для нее никаких последствий, и вот чем это обернулось!
   Да, ей следовало тысячу раз подумать, прежде чем решаться на такое. И
все же Джессике продолжало казаться, что ее ложный шаг не принадлежит  к
числу  необратимых,  фатальных  и   что   ей   совсем   не   обязательно
расплачиваться за свою  ошибку  всю  оставшуюся  жизнь.  Она  непременно
найдет какой-нибудь  выход,  нужно  только  успокоиться  и  как  следует
подумать.

***

   К тому времени, когда Джессика вернулась в Новый Орлеан,  уже  совсем
стемнело. Усталость давала о себе знать, и она ощущала  себя  совершенно
разбитой. Усугубляли ее состояние чувство стыда  и  недовольство  собой.
Она так и не решилась сказать деду, что  отказала  Кастеляру;  оставшись
вдвоем, они просто обсудили между собой его неожиданное  предложение,  и
Джессика обещала подумать. Разумеется, она понимала, что это  -  обычная
отговорка, не слишком оригинальный способ  отложить  на  потом  принятие
важного решения, но ей казалось, что на сегодня с нее  хватит  споров  и
столкновений. Если бы Джессика сообщила деду о своем нежелании  иметь  с
Кастеляром что-либо общее, он непременно  потребовал  бы  объяснений,  и
тогда, вынужденная в спешке подыскивать подходящие аргументы, она  могла
случайно проговориться о том, что ей хотелось скрыть любой ценой.
   Поэтому, разговаривая  с  дедом,  Джессика  постаралась  отвлечь  его
внимание,  рассказав  ему  о  проблемах  с  таможней  и  о   контрабанде
наркотиков, к которой,  возможно,  причастны  члены  экипажа  одного  из
принадлежащих "Голубой Чайке" судов. Как она  и  ожидала,  Клод  Фрейзер
самым решительным образом высказался против того,  чтобы  компания  сама
осуществляла  жесткие  полицейские  меры  в  отношении   своих   наемных
работников, но нарываться на штраф и осложнять отношения с таможней  ему
тоже не хотелось. В конце концов он согласился оставить решение  вопроса
на  усмотрение  Джессики  и  Кейла  с  условием,  что   они   не   будут
предпринимать никаких серьезных мер без крайней  необходимости.  Что  ж,
хоть какой-то положительный результат прошедшего воскресенья.
   Ее обычное  место  на  стоянке  на  улице  Дюмейн  оказалось  занято.
Джессика объехала почти целый квартал, ища место  для  парковки,  но  не
нашла. Устало чертыхнувшись, она свернула на платную  стоянку  на  улице
Шартрез и, оставив машину там, пошла домой пешком.
   Погода так и не  улучшилась:  вместо  проливного  тропического  ливня
пошел  холодный,  моросящий  дождь,  грозивший  затянуться  до  утра,  и
тротуары Латинского квартала были пустынны и темны. Потоки грязной воды,
несущейся вдоль водосточных желобов, превращали каждый переход  улицы  в
довольно опасное предприятие, и Джессике приходилось  прыгать  с  одного
неглубокого места на другое,  одновременно  высматривая  редкие  машины,
грозившие окатить ее с головы до ног. Ее большой  "двуспальный"  зонт  -
единственный пригодный для зимы в Новом Орлеане - позволял ей  сохранить
одежду достаточно сухой, но он существенно ограничивал ее поле зрения, и
Джессика уже дважды оступалась на мокрой мостовой.
   Отперев  тяжелую  дверь  подъезда,  Джессика  шагнула  в   полутемный
вестибюль, из которого вела к  ее  квартире  крутая  каменная  лестница.
Здесь она остановилась, чтобы стряхнуть с  зонта  воду  и  сложить  его.
Джессика как раз убрала ключ в сумочку и переложила зонт из левой руки в
правую,  когда  за  спиной  ее  раздались   быстрые   шаги.   Машинально
обернувшись через плечо, Джессика успела заметить только  темную  фигуру
мужчины, который стремительно мчался прямо на нее. В следующее мгновение
Джессика ощутила сильный толчок в спину и, не устояв на ногах, упала.
   Зонт вырвался у нее из рук и отлетел куда-то в угол. Колено  пронзила
острая боль, а ладони, которые она в последний  момент  выбросила  перед
собой, обожгло болью.
   Прежде чем Джессика успела пошевелиться, мужчина уже навалился на нее
всей своей тяжестью и прижал к холодным и шершавым плитам пола. Джессика
попыталась крикнуть, позвать на помощь, но лишь беззвучно разевала  рот,
не в силах произнести ни звука. Во время падения воздух с шумом вырвался
у нее из легких, и она никак не могла перевести дух. В глазах у Джессики
потемнело, но она успела почувствовать  острую  боль,  когда  нападавший
резким движением заломил ей руку назад.
   Должно быть, на мгновение она лишилась чувств. Придя в себя, Джессика
слабо дернулась, и мужчина, прижимая ее  коленом,  низко  склонился  над
ней. Слюнявые полные губы нашли в полутьме  ее  рот  и  впились  в  него
грубым поцелуем.
   Боль и отвращение, охватившие Джессику, были  столь  сильны,  что  ее
едва не стошнило. Рванувшись изо всех сил, она резким движением  подняла
голову  и  с  удовлетворением  почувствовала,  как  ее  лоб  врезался  в
переносицу нападавшего. Тот на мгновение отпрянул, и Джессика попыталась
сбросить его с себя.
   Увы, ей это не удалось. Ее сопротивление только привело нападавшего в
ярость, и он так сильно ударил Джессику в живот, что она задохнулась  от
боли. Мужчина  же  навалился  на  нее  всем  своим  весом  и  закряхтел,
раздвигая ей ноги коленом и одновременно задирая вверх юбку.  Его  ногти
больно  царапнули  нежную  кожу  у  нее  на  бедрах,  и  Джессика  снова
рванулась, коротко и хрипло вскрикнув. В  ответ  нападавший  еще  крепче
прижал ее к полу, но Джессика все же сумела  высвободить  руку,  зажатую
между их телами.
   Она надеялась, что зонт не мог откатиться  далеко.  Закинув  руку  за
голову, Джессика принялась шарить по полу и почти  сразу  наткнулась  на
плотную нейлоновую ткань. Сжав в кулаке свое жалкое оружие, она с  силой
выбросила руку вперед.
   Острый конец зонта попал  мужчине  в  лицо,  и  он  громко  взвыл  от
неожиданности и боли. Стараясь защититься, он  взмахнул  рукой  и  выбил
зонт из пальцев Джессики. На этот раз зонт  отлетел  далеко  -  Джессика
слышала, как он стукнулся о стену, - а мужчина  поднял  над  ее  головой
сжатый кулак, намереваясь оглушить жертву.
   Но  удара  так  и  не   последовало.   Дверь   подъезда,   оставшаяся
полуоткрытой, распахнулась так резко, что ее ручка с силой  ударилась  о
стену, и в прихожую ворвался еще один человек. Он двигался так быстро  и
стремительно, что Джессике на мгновение показалось, будто  он  летит  по
воздуху. Послышался звук тупого удара, и  давящая  тяжесть  с  ее  груди
исчезла.
   Повинуясь скорее инстинкту, чем разуму, Джессика поспешно  откатилась
в сторону и, на всякий случай подобрав по пути зонт,  попыталась  встать
на ноги, опираясь о стену спиной. Двое мужчин, шумно дыша от напряжения,
катались по каменному полу у самых ее ног. Потом  послышалось  несколько
ударов кулаком, кто-то сдавленно вскрикнул, и  каменные  стены  прихожей
повторили  и  усилили  этот  звук,  превратив  его  в  вопль   какого-то
первобытного зверя.
   Яростная схватка завершилась неожиданно быстро. Один из мужчин  нанес
противнику короткий и резкий удар снизу вверх. Снова раздался  невнятный
крик,  сопровождавшийся  болезненным  шипением,  и  клубок  тел  наконец
распался. Темная фигура  метнулась  к  распахнутой  двери  и  исчезла  в
темноте. Второй человек бросился было в погоню, но вдруг осел на пол  и,
привалившись спиной к стене, прижал к лицу ладонь.
   Секунды тянулись томительно медленно. Единственным звуком, нарушавшим
гулкую тишину подъезда, было частое, хриплое дыхание незнакомца.
   Наконец Джессика  пошевелилась.  Стараясь  унять  противную  дрожь  в
коленках,  она  сделала  два  шага  в  сторону  и,  нашарив   на   стене
выключатель, включила свет.
   Она ничего не хотела ни видеть, ни знать, но сбежать сейчас  было  бы
трусостью, а Джессика не хотела потом корить себя за малодушие.  Откинув
назад упавшие на  лицо  волосы,  она  медленно  повернулась  к  мужчине,
который пришел к ней на помощь.
   Он сидел у стены на корточках,  и  его  грудь  тяжело  поднималась  и
опускалась в такт дыханию. Темные волосы были  в  беспорядке,  а  из-под
прижатой к лицу ладони стекала кровь, но, несмотря на это, на его  губах
играла улыбка.
   Запрокинув голову назад, ее спаситель отнял ладонь от своего залитого
кровью лица и прищурился на желтый свет лампы под потолком.
   - Похоже, мне снова посчастливилось выручить вас, - растягивая слова,
проговорил Рафаэль Кастеляр. -  Но  не  беспокойтесь:  вам  не  придется
вознаграждать меня за проявленную смелость  как  в  прошлый  раз.  Если,
конечно, вы сами этого не захотите.

11.

   Джессика не удостоила его ответом. Это была просто шутка.  Во  всяком
случае, ей удобнее было считать, что Кастеляр просто неудачно пошутил.
   У нее язык чесался обвинить его в том, что он сам разыграл нападение,
чтобы снова ее  спасти,  но  она  сдержалась.  Разбрасываться  подобными
обвинениями не следовало. В лучшем случае Кастеляр  счел  бы  ее  глупой
истеричной бабой, а в худшем... Да и схватка, свидетельницей которой она
стала, была слишком жестокой, слишком яростной, чтобы быть подстроенной.
   Да, как ни трудно Джессике было  найти  нужные  слова,  ей  следовало
поблагодарить Кастеляра - хотя бы ради соблюдения элементарных приличий.
И по той же самой  причине  она  не  могла  выставить  его  на  улицу  и
захлопнуть за ним дверь. Простая  человеческая  порядочность  требовала,
чтобы Джессика по крайней мере выяснила, насколько  серьезна  полученная
им рана.
   - Вам лучше подняться со мной наверх, чтобы я могла взглянуть на  ваш
глаз, - сказала она, слегка запинаясь.
   - Не надо, - отказался Кастеляр. - Когда я вернусь в гостиницу,  Пепе
сделает все что нужно.
   С этими словами он уперся руками в пол и легко поднялся на  ноги,  но
тут же снова схватился за лицо,  как  будто  от  резкого  движения  боль
усилилась.
   - Не стоит разыгрывать из себя героя, - сказала Джессика. - Я не имею
ничего против вашего присутствия в моей квартире. И, разумеется, я сумею
вызвать врача точно так же, как этот ваш Пепе. У меня это получится даже
быстрее.
   - Зато я имею кое-что против, - коротко ответил Кастеляр и,  подумав,
добавил:
   - С другой стороны, если вы  будете  звонить  в  полицию,  вам  может
понадобиться свидетель.
   Повернувшись к нему спиной, Джессика подобрала с пола свою сумочку и,
вооружившись  ключом,  попыталась  запереть  дверь  подъезда.  Только  с
третьей попытки она сумела попасть ключом в замочную скважину - ее  руки
сильно  дрожали,  а  пальцы  утратили  гибкость,  хотя  самой   Джессике
казалось,  что  она  вполне  владеет  собой.  Она  и  в  самом  деле  не
чувствовала никакого волнения; напротив, ею овладело  блаженное,  сонное
отупение; движения сделались медленными  и  плавными,  и  только  голова
работала четко и ясно.
   - Я не представляю, что может сделать полиция, -  бросила  она  через
плечо, попав наконец ключом в замок. - Разве только вы  сможете  описать
нападавшего...
   - Боюсь, что сначала я был слишком далеко. Да я и не обращал на  него
внимания до тех пор, пока он не бросился за вами, ну а потом... потом  я
был слишком занят, чтобы знакомиться по всем правилам.
   Джессика повернула к нему бесстрастное лицо.
   - И, как я полагаю, вы снова оказались поблизости чисто случайно?
   - На этот раз вы ошибаетесь. Я ждал вас. Мы с вами не закончили  одно
дело.
   - Вот как? Какое же?
   - Помните, я просил вас показать мне фотографию? Я  по-прежнему  хочу
взглянуть на нее. Думаю, у меня есть на это право.
   Джессика вздрогнула, и ключи, которые она все  еще  держала  в  руке,
коротко звякнули. Несколько секунд она  смотрела  на  него  не  мигая  и
старалась взять себя в руки. Наконец Джессика вздохнула.
   - Вот и еще одна причина, чтобы зайти ко  мне.  Как  вы  думаете,  вы
сможете подняться по ступенькам?
   Кастеляр кивнул.
   - Ноги у меня в порядке, - проворчал он. - Ступайте вперед.
   Оказавшись в квартире, Джессика первым делом включила в прихожей  бра
над зеркалом и, проведя Кастеляра в гостиную, быстро обошла все комнаты,
щелкая выключателями и зажигая повсюду свет. Наконец  она  бросила  свою
сумочку на диван и пошла в ванную. Там  она  достала  из  аптечки  пакет
первой помощи и намочила  под  краном  чистое  полотенце.  Вернувшись  в
гостиную, она жестом указала Рафаэлю на стул, стоявший в нише.
   Когда он уселся, Джессика положила на стол пакет и,  взяв  полотенце,
подошла  к  нему  почти  вплотную.  Кастеляр  сидел,  широко   разбросав
вытянутые перед собой ноги, так что ей пришлось встать между ними, чтобы
дотянуться до его головы.  Правда,  Джессика  тут  же  отметила,  что  и
Рафаэль может без труда прикоснуться к ней, если такая  фантазия  придет
ему в голову, но сразу отбросила эту мысль.
   Глубокие царапины  на  лице  Кастеляра  были  нанесены  скорее  всего
ногтями неизвестного. Пока Джессика промывала  царапины  дезинфицирующим
раствором, Рафаэль только раз прошипел что-то неразборчивое, но ни  разу
не вздрогнул и не дернулся. Самая большая царапина  доходила  до  самого
глаза, покрасневшего от лопнувших сосудов,  однако  Джессика  надеялась,
что ее помощи будет достаточно.
   Вблизи его коричневые, цвета крепкого чая глаза  показались  Джессике
еще более темными, чем она себе представляла,  а  ресницы  -  еще  более
длинными и густыми. Левая бровь Кастеляра  была  чуть  заметно  изломана
посередине, как у Мефистофеля, что придавало  ему  загадочный  вид  даже
тогда, когда он был спокоен и расслаблен. На мощной бронзовой шее  мерно
пульсировала жилка,  а  курчавые  черные  волосы  на  затылке  напомнили
Джессике о  густой  поросли,  которая,  как  она  знала,  покрывала  его
выпуклую,  хорошо   развитую   грудь.   Да,   Кастеляр   был   чертовски
привлекательным мужчиной, пожалуй, даже слишком.
   Ей на беду...
   Когда Джессика в очередной раз встретилась с ним  взглядом,  Кастеляр
неожиданно заговорил.
   - Кто хочет тебе зла, Джессика Мередит? - глухо  спросил  он.  -  Кто
смеет желать тебе зла? Ты сама понимаешь это?
   Спокойствие, окружавшее ее словно броня, в  одно  мгновение  треснуло
как яичная скорлупа  под  сильным  ударом.  Испугавшись  неведомо  чего,
Джессика в замешательстве отпрянула и поднесла к лицу руки. Отвернувшись
от Кастеляра, она попыталась закрыть крышечкой флакон с  дезинфицирующим
раствором, но пальцы ее  дрогнули,  флакон  опрокинулся,  и  красноватая
жидкость растеклась по столу.
   Зубы Джессики выбивали частую дробь,  а  глаза  наполнились  слезами.
Стараясь справиться с собой, она обхватила свои плечи руками, но это  не
помогло. Ее продолжало трясти, да так  сильно,  что  в  какой-то  момент
Джессике показалось, будто она вот-вот начнет разваливаться на куски.
   Рафаэль негромко выругался и поднялся со стула. Он взял  Джессику  за
запястье и притянул ее к себе. Одной рукой он обнимал  ее  за  плечи,  а
другой прижимал к себе голову Джессики, ласково и осторожно гладя ее  по
растрепавшимся волосам.
   - Это просто шок, - услышала она его шепот. - Просто шок,  запоздалая
реакция. Не пытайся бороться с  этим,  пусть  пройдет  само.  Все  будет
хорошо, Джесс, вот увидишь. Сейчас тебе станет легче.
   Но легче ей никак не становилось. Когда примерно минуту спустя  дрожь
все еще не отпустила ее, Кастеляр  ослабил  свои  объятия  и,  заботливо
глядя на нее сверху вниз, сказал:
   - Я знаю одно средство, которое действует быстро и эффективно,  но  я
не уверен, что мои методы придутся тебе по душе.
   Джессика бросила на него  полный  негодования  взгляд,  и  Рафаэль  с
легкой насмешкой качнул головой.
   - Я так и думал. Что  ж,  остается  только  горячая  ванна  и  глоток
чего-нибудь крепкого.
   С этими словами он взял ее за  плечи  и,  отведя  в  ванную  комнату,
включил воду.
   - Подождите, пусть наберется полная ванна, - предупредил он, и,  хотя
Джессика сразу заметила, что Кастеляр снова заговорил с ней  подчеркнуто
вежливо, перейдя на "вы", в его  голосе  по-прежнему  звучала  искренняя
забота. - И такая горячая, какую вы в состоянии терпеть. А я пока  схожу
приготовлю кофе,  если,  конечно,  вы  не  хотите,  чтобы  я  помог  вам
раздеться.
   Джессика, глядя в сторону, затрясла головой.
   - Нет, не хочу.
   - Жаль. - Кастеляр чуть заметно  пожал  плечами  и  вышел,  тщательно
закрыв за собой дверь.
   Горячая ванна помогла. Дрожь, сотрясавшая все тело Джессики, улеглась
почти сразу, и лишь изредка по кончикам пальцев пробегал  словно  легкий
электрический ток. Стараясь не думать о  пережитой  опасности,  Джессика
изо всех сил прислушивалась к тому, что делается за дверью ванной, но  в
комнатах царила полная тишина, и она в конце концов почти уверилась, что
Кастеляр  ушел.  Джессика  уже  собиралась  вылезти  из  ванной,   чтобы
окончательно убедиться в этом, когда  дверь  ванной  комнаты  неожиданно
распахнулась.
   - Я не буду на вас смотреть,  обещаю,  -  поспешно  сказал  Кастеляр,
входя внутрь. - Просто вы должны выпить кофе, пока он не остыл.
   Его  ресницы  в  самом  деле  были  целомудренно  опущены,  а  взгляд
устремлен на две крошечные кофейные чашечки, которые он держал в  руках.
Несмотря на  это,  Джессике  показалось,  что,  когда  он  наклонился  и
поставил одну из чашек на бортик ванны,  в  его  глазах  золотой  искрой
сверкнуло любопытство. Впрочем,  она  не  могла  быть  в  этом  уверена,
поскольку Кастеляр почти мгновенно отступил к порогу ванной, держа  свою
чашку в руках.
   Прячась за бортиком ванны, Джессика села в  воде.  После  всего,  что
было между ними, ст