е для верховой езды. Оно было ей как раз в пору, хотя все  же  чуть
свободновато в талии и чуть тесновато  в  груди,  но,  впрочем,  это  не
бросалось в глаза. Одергивая  и  поправляя  жакет,  похожий  на  мужской
камзол, надевая кружевное жабо под самое горло сверху батистовой блузки,
расправляя слегка помятую на бедрах бархатную  юбку,  Анджелина  думала,
что никогда в жизни не имела такого великолепного элегантного наряда.
   Для полного  комфорта  ей,  пожалуй,  не  хватало  только  ванны,  но
Анджелина решила не быть слишком привередливой.
   Она бы очень хотела иметь такую сильную  волю,  чтобы  отказаться  от
одежды, купленной для  нее  Рольфом.  Но  похоже  было  на  то,  что  за
последнее время она стала намного уступчивей и покорней. Нахмурив брови,
Анджелина сняла одежду с  окон  и  аккуратно  свернула  ее,  прежде  чем
опустить  стекла  и   попросить   Густава,   который   правил   каретой,
остановиться.
   Сесть  на  лошадь  в  длинной  юбке  со  шлейфом,  да  так  чтобы  не
споткнуться, было для Анджелины не простым делом. Ей приходилось следить
сразу и за юбкой и за лошадью, да еще придерживать шляпу с развевающейся
вуалью, которая вместе с  ее  распущенными  волосами  мешала  Анджелине,
застилая взор. Но ей удалось справиться со всеми этими трудностями с той
долей  грации,  на  которую  она  была  способна   в   столь   непростых
обстоятельствах. Заплетя пушистые каштановые волосы в косы и забросив их
за  спину,  она  легким  галопом  догнала  отряд,   и   была   встречена
одобрительными улыбками и возгласами. Рольф тоже улыбнулся ей  одной  из
своих открытых улыбок и поскакал рядом, бросая на  Анджелину  ярко-синие
взоры. Казалось, он оглядел ее с головы до  ног,  не  упустив  ни  одной
детали.
   - Надеюсь, вы чувствуете себя так же хорошо, как выглядите?
   - Думаю даже, что намного лучше.  Я  отдаю  должное  вашему  вкусу  в
выборе одежды - и благодарю за заботу обо мне.
   - Вы вовсе не обязаны  и  вам  нет  никакой  необходимости  постоянно
благодарить меня. И в особенности за эту одежду  с  чужого  плеча,  она,
может быть, подходит гувернантке или  служанке,  но  никак  не  женщине,
которую я...
   - Которую вы?.. - переспросила Анджелина, когда он вдруг остановился.
- Которую вы сделали своей любовницей? Именно это вы хотели сказать?
   - А вас это  обстоятельство  сильно  огорчает?  Тогда  позвольте  мне
сказать по-другому - вы женщина, которая помогла  мне  в  моих  поисках.
Позвольте мне также поблагодарить вас за то, что ни одна забота  о  вас,
ни одно благодеяние не обходятся мне даром  -  без  подозрений  с  вашей
стороны.
   - Вы отлично знаете, что я во всех случаях поступаю  вынужденно,  под
давлением силы и обстоятельств.
   Он пристально взглянул на нее, глаза его горели мрачноватым огнем.
   - О да, я это знаю, но я вовсе  и  не  говорю  о  вашей  добровольной
помощи мне.
   Анджелина не хотела ссориться с Рольфом. Для ссоры к тому же не  было
повода. Она ничего не стремилась добиться от  него,  и  ей  было  нечего
больше терять. Анджелина перевела  разговор  на  другую  тему  и  начала
шутить с добродушно настроенными  Густавом  и  Оскаром.  Остальные  тоже
присоединились к общему  легкому  веселому  разговору.  А  тем  временем
быстрые копыта лошадей уносили их дальше и дальше вглубь опасных земель.
   Утро уже было в самом разгаре, когда путники остановились  у  быстрой
речки напоить коней. Анджелина на минуту  удалилась  в  кусты,  а  Рольф
поблизости поджидал ее. Выйдя из зарослей, она подошла к нему, стоявшему
под  раскидистым  лавровым  деревцем.  Он  что-то  высматривал  в  небе,
озабоченно хмуря брови. Солнце скрылось за  набежавшими  облаками,  а  с
юго-запада наступала серо-свинцовая огромная туча.
   - Сначала вроде бы повеяло весной, - сказала Анджелина, -  а  сейчас,
похоже, и вправду начнется первый весенний ливень.
   - Мне и  моим  людям,  привыкшим  к  более  суровой  зиме,  вообще-то
показалось, что сегодня началось лето. Однако это вовсе не  значит,  что
мы рады летнему дождю.
   - Рады или не рады, все равно дождь будет, и  вы  с  этим  ничего  не
поделаете. Или... или вы считаете, что  это  повлияет  на  исход  вашего
дела? Думаете, непогода помешает вам нагнать Клэр?
   - Гроза задержит ее в пути точно так же, как и нас, если не в большей
степени. Нам гроза нипочем, если, конечно, не разразится настоящая буря.
   - Вряд ли будет буря, в это время года их  не  бывает.  Единственное,
что может быть, это сильный ливень и выход рек из берегов, одним словом,
наводнение.
   - Думаю, что нам  обязательно  надо  догнать  Клэр  прежде,  чем  это
случится.
   - А что... вы будете делать... Я имею ввиду, когда захватите  Клэр  в
свои руки?
   Он бросил на нее насмешливый взгляд.
   - А чего вы собственно боитесь? Разве я не дал вам слово?
   - Вы  сказали,  что  не  нанесете  ей  физического  вреда.  Но  такая
формулировка открывает большое поле для вашей... изобретательности.
   - Вы имеете в виду что-нибудь вроде бича или розги? Нет, я  бы  пошел
еще дальше. Я бы искоренил в ней ее неуемное  тщеславие,  подвесив  вашу
кузину за волосы на зубцах одной из башен во дворце моего отца. Но я  не
сделаю этого, потому что дал вам клятву.  Неужели  вы  не  верите  моему
слову, не верите мне?
   - Да, я верю. Верю, пока не вспоминаю саму Клэр, то, какой она  может
быть упрямой и своевольной. И потом,  у  нее  ведь  может  не  оказаться
нужных вам сведений. Вы когда-нибудь задумывались над тем, что вы будете
делать и что вы будете чувствовать, если ваше долгое трудное путешествие
окажется, в конце концов, бесполезным?
   - Вы утверждаете, - произнес он спокойно, - что я не  умею  управлять
своими порывами? Что мною владеют эмоции?
   - Я этого не говорила.
   - Но вы это только что сказали! - настаивал он.
   - Вы должны признать, что на практике вы лично мне часто  доказываете
как раз противоположное.
   - Я ничего не хочу признавать. Запомните,  порыв  не  играет  никакой
роли в том, что я делаю.
   - Позвольте вам не поверить! Неужели вы говорите это всерьез?  А  как
же объяснить некоторые ваши поступки? Например, мое  похищение  из  дома
тети? И то, что вы заставили меня стать  вашей...  то  есть  остаться  с
вами? И то, что вы увлекли меня с собою  в  погоню  за  Клэр,  увезя  из
монастырской школы? Вы никогда не заставите меня поверить, что  все  это
было сделано преднамеренно, по заранее составленному плану и с расчетом.
   - А почему бы и нет?
   - Тогда от такого хладнокровия мне становится просто жутко!
   - О, я никогда не заявлял, что все это было сделано мной рассудочно и
хладнокровно. Напротив, бывали  такие  моменты,  когда  меня  охватывали
чувства,  совершенно  далекие  от  хладнокровия,  -  насмешливая  улыбка
тронула губы Рольфа, - если вы имеете  ввиду  то,  что  случилось  между
нами... нашу интимную  близость...  там,  в  первый  раз,  в  охотничьем
домике... Ну что ж, я вам скажу всю правду. Я хотел вас и решил, что  вы
будете моей с первой минуты нашей встречи, с той минуты, когда  заключил
вас в объятия во время танца на балу в  особняке  мадам  Делакруа.  Ваша
девственность была полной неожиданностью для меня. Но я не  уверен,  что
это обстоятельство остановило бы меня, знай я о нем заранее.
   Наверное в его поведении по отношению  к  ней  было  что-то  чересчур
самонадеянное   и   независимое   или   ее   состояние   было    вызвано
одним-единственным неверным шагом Рольфа - каким-нибудь словом, взглядом
или движением, - Анджелина не знала.
   Но как бы то ни было, она испытывала чувство  подавленности.  Онемев,
ощущая свою полную уязвимость и зависимость от него, она  отвернулась  в
сторону, пряча лицо.
   - Вам вовсе нет нужды так переживать и бледнеть, становясь похожей на
белую лилию. Вы ни в чем не виноваты.
   Анджелина вскинула голову.
   - А я в этом и не сомневаюсь!
   - Не сомневаетесь? Ну тогда я объясняю резкую смену вашего настроения
тем, что вы переутомились, не окрепнув еще после болезни, и поэтому  вам
следует срочно вернуться в карету.
   -  Как  вы  внимательны,  сэр!  -  воскликнула  Анджелина  строптиво,
несмотря  на  ощущаемую  ею  во  всем   теле   предательскую   слабость,
свидетельствующую о том, что принц  был  недалек  от  истины.  Нежелание
Анджелины признать его правоту проистекало от того, что зажегшийся вдруг
в глазах Рольфа знакомый огонь рождал в ней чувство неуюта и тревоги.
   - Даже более чем вы предполагаете, - ответил он тем  временем  на  ее
восклицание. - О чем свидетельствует  мое  намерение  не  оставлять  вас
одну.
   - Вы... вы хотите сказать, что поедете вместе со мной в карете?
   - Я вижу, что подобную перспективу вы воспринимаете с  энтузиазмом...
и с тревогой.
   Кровь прилила к щекам Анджелины, но она старалась не замечать этого.
   - Я не уверена, что в состоянии... в состоянии продолжать путь.
   - Тогда я буду настаивать  на  этом.  Ради  вашего  же  благополучия,
конечно.
   - Настаивать? Но зачем вам это надо?  Поверьте  мне,  мое  отсутствие
среди  вас  вовсе  не  задержит  вашего  продвижения  вперед.  Как  раз,
наоборот...
   - Это по-вашему. А что до меня, то я уверен в обратном.
   Он открыто смеялся над ее отчаянными усилиями  пропустить  мимо  ушей
его прозрачные намеки.
   - Вы... вы вплотную приблизились к Клэр.  Может  быть,  вам  и  вашей
гвардии следует сейчас поднажать,  оставить  карету  позади  -  и  меня,
конечно, в ней - и броситься  вперед.  А  позже  вы  подберете  меня  по
дороге.
   -  Думаете,  я  позволю  вам  путешествовать  по  Ничейной  Земле   в
сопровождении одного Густава?
   - А разве мы уже на Ничейной Земле?
   - Мы уже углубились в нее миль на десять.
   - Я не знала.
   - Это не имеет значения. Но теперь-то вы  понимаете,  почему  я  хочу
сопровождать вас лично, под своей охраной?
   - Я не верю вам, - упрямо сказала она.
   - Чему именно? Тому, что мы проникли вглубь опасной  зоны  или  тому,
что я горячо желаю... защитить вас?
   - Я думаю, - произнесла она отчетливо, - ни одна, ни  другая  причина
не играет заметной роли в вашем намерении ехать со мной в карете.
   - Вы столь же сообразительны, сколь и отважны, - его глаза  искрились
смехом. Он протянул руку и, сняв с  ее  головы  шляпу  с  белой  вуалью,
забросил ее в кусты, а потом взял один  из  длинных  каштановых  локонов
Анджелины и перекинул его со спины на грудь.
   - Если бы вы в придачу ко всем прочим вашим достоинствам были бы  еще
и уступчивы...
   Впрочем,  он  не  оставил  ей  шанса  подтвердить  или   опровергнуть
высказанное им сожаление. Рольф взял Анджелину под руку и повел назад  к
карете, где на козлах восседал Густав.
   Открыв дверцу, принц повернулся, чтобы помочь ей сесть.  Был  момент,
когда Анджелина, казалось, могла воспротивиться его воле, не подчиниться
ему - она стояла, сжав руки в кулаки и пристально глядя  на  Рольфа.  Он
ждал, не делая ни  одного  движения,  чтобы  заставить  ее  подняться  в
карету, и медленно цедил слова, обращаясь к ней  тихим  голосом  -  так,
чтобы слышала его только одна она:
   -  Попробуйте,  что  из  этого  выйдет...  Испытайте,   возможно   ли
остановить меня. Вмешаются ли мои люди, услышав  ваш  крик,  или  будут,
молча завидуя мне, одобрять мои действия? Проверьте, кого они  поддержат
- своего принца или его любовницу? И будете ли вы  довольны  результатом
их выбора - какой бы он ни был?
   Эта мысль - вернее только намек на мысль -  всего  лишь  мелькнула  в
голове Анджелины! Как он мог угадать, о чем она думает? Она не знала, но
теперь, слыша свои смутные мысли облеченными в четкие  слова,  она  ясно
видела, что риск слишком велик. В этот момент, когда Анджелина  все  еще
колебалась, на землю упали первые капли дождя, как будто природа была на
стороне Рольфа. Двигаясь напряженно и неестественно, Анджелина  оперлась
на его руку и разрешила ему  подсадить  себя  в  карету.  Усаживаясь  на
сиденье  и  все   еще   кипя   от   негодования   на   его   настойчивую
бесцеремонность, она вдруг подумала, что ум  и  сообразительность  в  ее
положении очень обременительны.
   Анджелина не замечала до этого, как стемнело вокруг. В  карете  царил
полумрак. Когда они тронулись, начался настоящий ливень, дождь  хлестал,
растекаясь струями по стеклам окон, барабанил по  крыше,  бил  в  стенки
старой  кареты,  неудержимо  увлекаемой   четверкой   коней   вперед   в
неизвестность. Колея на дороге размокла, появились лужи,  колеса  кареты
месили грязь и каждый раз когда  колесо  попадало  в  глубокую  выбоину,
наполненную жидкой грязью, существовала опасность, что карета  застрянет
в непролазной трясине. Люди принца надели  водонепроницаемые  накидки  с
капюшонами, достав их из седельных сумок,  и  медленно  скакали  впереди
неуклюже переваливающейся с боку на бок кареты, наклоняясь всем корпусом
вперед и пряча лица от хлещущего дождя.
   Рольф крепко держал Анджелину в  своих  объятиях,  глядя  в  окно  на
разгулявшуюся непогоду и рассеянно перебирая ее волосы, упавшие  ему  на
руку. На его пальце  мягко  поблескивал  старинным  золотом  перстень  с
изображением волчьей головы. Они были надежно укрыты от дождя и ветра  в
сухой душной карете. Рольф склонил голову  и  взглянул  сверху  вниз  на
Анджелину, самодовольная улыбка играла у него  на  губах.  Он  осторожно
смахнул капельку дождя с ее ресниц. Она откинула голову, чтобы взглянуть
на него и,  как  зачарованная,  замерла  под  пристальным  гипнотическим
взглядом его ярко-синих глаз. Что-то тихо  воскликнув,  он  склонился  и
припал губами к мягкой манящей линии ее губ. Его пальцы,  коснувшись  ее
щеки, опустились на грудь Анджелины.
   Она чувствовала, как жгучее томление овладевает всем ее существом.  С
неожиданной силой и страстностью, которые испугали ее  саму,  она  вдруг
захотела, чтобы он крепче сжал ее в своих  объятиях.  Глубоко  вздохнув,
Анджелина отвернула свое лицо, прервав поцелуй.
   - Не надо... нас увидят.
   - Они ничего не увидят. А если даже и так, они достаточно воспитанные
в этом плане  люди,  чтобы  сделать  вид,  что  ничего  не  замечают,  и
отвернуться в сторону.
   - Но... среди бела дня... вы не можете...
   - Не могу? - он уже расстегивал пуговицы ее жакета, ловко избегая  ее
сопротивляющихся, пытающихся мешать ему рук.
   - Рольф, не надо. Это... это же неприлично.
   - А какое отношение к нам имеют приличия?
   Действительно, какое? - подумала Анджелина с  мимолетной  горечью,  и
тут же его поцелуй заглушил в  ней  все  протесты  и  возражения.  Волна
желания, нарастая, поднималась в ней.  Дождь  стучал  по  крыше  кареты,
выбивая своеобразный музыкальный ритм, который отдавался, казалось, в их
разгоряченной крови. Меж тем влажный холодный воздух проник внутрь, и их
сырая кожа становилась липкой, будто ее  слегка  смочили  клеем.  Рольф,
развязав, снял кружевное жабо  Анджелины  и  легко  расстегнул  костяные
пуговицы на ее блузке, обнажив пышную упругую грудь.  Она  почувствовала
сначала его руки, а потом теплые губы  на  своих  сосках,  ласкающие  их
нежно и  осторожно.  Почувствовав  лихорадочное  возбуждение,  Анджелина
прижалась к нему с ответной страстью, ощущая на своей груди  его  теплое
дыхание и слыша его хриплый шепот:
   - Анджелина...
   Он шире распахнул полы жакета и края расстегнутой  блузки,  а  затем,
слегка отстранившись от нее,  дотянулся  до  накидки,  лежавшей  в  углу
сиденья и, развернув полотнище,  укрыл  себя  и  Анджелину.  Под  теплым
уютным одеялом его руки начали  медленно  ласкать  все  тело  Анджелины,
поглаживая, дотрагиваясь и ощупывая каждый его закоулок; он все  сильнее
сжимал ее в своих объятиях,  как  бы  стараясь  заново  оживить  в  себе
ощущение ее кожи, ее тела, ее плоти. Она чувствовала,  как  его  ладонь,
скользнув вниз по ее бедру и  дойдя  до  колена,  начинает  приподнимать
тяжелый бархат юбки. Он быстро расстегнул свою одежду и  стянул  с  себя
брюки, потом, повернув  Анджелину  лицом  к  себе,  Рольф  раздвинул  ее
колени, положил одно из них себе на  бедро,  и,  удобно  расположившись,
прижался к ней.
   Карету тряхнуло на ухабе, и Анджелине  послышалось,  что  Рольф  тихо
рассмеялся, когда ее слегка подбросило на сиденье и  плотнее  прижало  к
нему. Она постаралась немного отодвинуться, но его хватка была железной.
К тому же уже было поздно, он глубоко вошел  в  нее,  овладев  всеми  ее
чувствами и ощущениями.
   Приноровившись к ритмичному покачиванию кареты, Рольф некоторое время
действовал в том же ритме. А потом поднялся над Анджелиной,  положив  ее
бедра на край сиденья, и снова атаковал ее, с каждой секундой  наращивая
темп.  В  этот  момент  колесо  кареты  попало  в   рытвину.   Анджелина
почувствовала, что ее неудержимо бросило вперед - на Рольфа, Рольф успел
увернуться, так, что она не задела его самый  уязвимый  орган,  который,
впрочем, имел сейчас воинственный и несгибаемый вид: одновременно, чтобы
смягчить ее падение он  перехватил  сильными  мускулистыми  руками  тело
Анджелины и прижал к груди,  приняв  весь  удар  на  себя  и  застыв  на
мгновение в неудобной позе, но тут  карета  издала  страшный  скрежет  и
снова резко рванулась на глубокой рытвине, края которой царапали  по  ее
дну. Не удержавшись, Рольф и Анджелина упали на пол. Он сильно  ударился
плечом о противоположное сиденье, в то время как Анджелина тяжело  упала
ему прямо на грудь. Рольф  издал  нечленораздельный  стон,  задохнувшись
так, что не мог ни вздохнуть, ни выдохнуть, а потом его тело мелко-мелко
задрожало. У Анджелины все похолодело от страха, но  тут  она  заметила,
что он просто хохочет. Его неудержимое веселье передалось и ей,  и  она,
прыснув, тоже залилась беззаботным  смехом.  Так  они  лежали  на  груде
упавшей  одежды  -  на  бархатной  юбке,  брюках  Рольфа,  нижнем  белье
Анджелины, а сверху - с сиденья - на них  упало  прогулочное  платье  из
серого фая и накидка, подбитая мягким  блестящим  мехом.  Запутавшись  в
этом ворохе, они хохотали во все горло не в силах остановиться.
   - Да,  занятие  любовью  по-казацки:  поперек  деревянного  седла  на
скачущей  во  весь  опор  лошади  -  требует  большей  сноровки,  чем  я
предполагал, - наконец произнес он. Все еще улыбаясь, Рольф  поднялся  и
уложил ее под себя. Глядя в ее  серо-зеленые  глаза  своим  ярким  синим
взглядом, он опять вошел в нее.
   Это был победный аккорд, которым увенчалась их  сегодняшняя  нелегкая
попытка близости. Волшебство этого мига  превратило  обоих  в  чудесных,
крылатых, парящих высоко над землею существ, подвластных  лишь  огненной
стихии. Это соитие было совершенным по  своей  гармоничности  и  накалу,
содержащему в себе все оттенки  чувств  -  от  боли  и  ненасытности  до
неземного блаженства, когда уже ничего  и  никого  не  надо,  и  человек
охвачен чувством полноты бытия или, наоборот, его кругозор в  результате
полного   умиротворения   сужается   до   единственной   точки,    точки
самодостаточности.
   Они все еще тихо лежали, не размыкая объятий, когда раздался выстрел.
Рольф моментально вскочил на ноги, выругавшись и проклиная в  душе  свою
беспечность. С удивительной  легкостью  подняв  Анджелину  на  руки,  он
уложил ее на сиденье, потом натянул  брюки  и  застегнул  ремень.  Через
мгновение он уже распахнул дверцу и, уцепившись за нее,  замер  на  весу
под дождем, выглядывая, что происходит впереди.  Выстрелы  не  смолкали,
раздаваясь где-то невдалеке за серой сплошной пеленой дождя.
   Вдруг послышались крики и ржание лошадей. Обеспокоенные телохранители
принца на всем скаку открыли ответный  огонь.  Тут  же  последовало  два
страшных удара по крыше кареты, как будто что-то  тяжелое  свалилось  на
нее сверху - с веток деревьев.
   Рольф моментально оказался снова в карете, захлопнув дверцу. Опершись
ногой на край открытого окна, он изогнул свое гибкое тело и взобрался на
крышу.
   Карета неслась, набирая скорость и раскачиваясь из стор