ла она.
   Джованни пошел к дому. По пути он несколько раз обернулся, озабоченно
глядя на нее. Вайолетт присела под виноградной лозой. Она положила цветы
на колени, нежно провела по ним рукой, но слезы застилали ей глаза.
   Незабудки - в знак истинной любви.
   Плющ - в знак верности.
   Маргаритки - в знак тоски и печали.
   Одуванчики означали предсказание.
   Это было послание, смысл которого был понятен только им двоим.  Аллин
уехал, решив, вероятно, что, оставив любимую, он  тем  самым  обезопасит
ее. Или по каким-либо иным причинам, которые она могла бы понять, но  не
могла принять. Так же как она поняла, но не приняла его послание.
   Он любит ее.
   Будет любить до самой смерти и никогда не полюбит никого другого.
   Он тоскует от разлуки с ней.
   Лишь одному богу известно, вернется ли он. А бог ей этого не скажет.

18

   Джолетта отложила дневник Вайолетт, который она читала, и отправилась
в ванную. Подойдя к зеркалу, она стала внимательно себя разглядывать. Из
зеркала смотрели темно-карие глаза - как у  Вайолетт  и  как  у  мамы  с
папой. У Мими глаза были серые. У Натали  -  серо-голубые,  даже  больше
серые. У Тимоти - карие.
   У Гилберта Фоссиера глаза были карие. У Аллина Массари -  серые,  это
ни о чем, в сущности, не говорило. Ведь Мими  вышла  замуж  за  дальнего
родственника  Фоссиера,  потомка  младшего  брата  Гилберта,  о  котором
Вайолетт упоминала в своем дневнике. По  крайней  мере,  считалось,  что
Мими и ее  муж,  которого  все  называли  Поп,  приходились  друг  другу
дальними родственниками.
   Должно быть, Мими знала, что это не так. А может, и нет.  У  Вайолетт
самой не было полной уверенности в вопросе, кто из мужчин является отцом
ее ребенка.
   Сейчас, через столько лет, Джолетте трудно было разобраться в мотивах
поступков своих предков. Она только сейчас начала понимать,  что  у  них
имелась своя жизнь, секреты и что  они  старались  скрыть  свои  прошлые
ошибки. Для нее всегда существовали лишь  их  имена  на  генеалогическом
древе и их почти легендарные образы.
   Прежде она думала, что путешествие Вайолетт и Гилберта в Европу  было
просто большим турне, последним из развлечений, конец  которым  положила
Гражданская война в Америке. Во всей этой истории не содержалось  ничего
необычного, никакого намека на скандал или на то, как это повлияло на их
дальнейшую жизнь, известно было только,  что  оттуда  Вайолетт  привезла
рецепт своих знаменитых  духов.  Джолетта  знала  лишь,  что  Гилберт  и
Вайолетт провели за границей два года  и  вернулись  домой  с  маленькой
дочерью.

***

   Роун уже ушел.  Он  встал  рано,  принял  душ,  стараясь  все  делать
бесшумно, думая, что она еще спит, и отправился куда-то часа два  назад.
Джолетта лежала с закрытыми глазами и  не  поворачивалась,  пока  он  не
вышел. Тогда она достала дневник, чтобы  убедиться,  что  он  на  месте.
Пролистывая его, она задержалась взглядом  на  записях,  относившихся  к
началу беременности Вайолетт.
   Интересно, что думал Роун по этому поводу. У самой Джолетты появились
некоторые идеи, основанные на том, что  ей  удалось  узнать  об  истории
Вайолетт, но, к сожалению, в ее сведениях было слишком  много  неясного.
Ей хотелось узнать, какие выводы сделал Роун.
   Он наверняка не успел дочитать то немногое,  что  ему  осталось.  Она
должна каждый раз класть фотокопию дневника в свою сумку и не забывать о
ней. Должно быть, Роун достал дневник накануне -  иначе  как  объяснить,
что он оказался в его руках прошлой ночью? А  она  не  заметила  пропажи
из-за расстройств вчерашнего дня.
   Спрятав дневник, Джолетта вернулась в ванную  и  приняла  душ.  Потом
просто зачесала волосы назад и чуть-чуть подкрасилась.  Ей  не  хотелось
поднимать скандал. Кроме того, в чистом воздухе  Италии  и  удивительной
естественности самих итальянцев было нечто такое, по сравнению с чем все
остальное казалось надуманным.
   Джолетта достала майку и джинсовую голубую  юбку  и  положила  их  на
кровать. Взгляд ее вдруг остановился  на  подушке,  хранившей  отпечаток
головы Роуна. Она тут же отвернулась.
   Прошлой ночью, оказавшись с ним в одной кровати, она боялась, что  он
будет вести себя как  ни  в  чем  не  бывало,  но  ничего  подобного  не
произошло. То ли он выказывал уважение к ее состоянию, то ли страсть его
утихла после того, как он увидел ее с  Цезарем,  но  он  спал  на  своей
половине кровати.
   Одеваясь,  Джолетта  продолжала  думать  о  Вайолетт  и  Аллине.   Их
отношения друг с другом были так неподдельны, так искренни. Что из этого
было любовью, а что - просто физическим влечением?
   Как им повезло, тем  двоим,  рассуждала  она.  Люди  в  их  время  не
забивали себе голову подобными размышлениями. Все, что они  чувствовали,
они воспринимали  как  часть  единого  целого.  Они  не  имели  привычки
постоянно  анализировать  свои  отношения,   не   задавались   вопросом,
насколько  они  зависят  от  тех,  кого  любят,  не  боролись   с   этой
зависимостью.  Они  относились   к   своим   страстям   с   трогательной
невинностью.  В  этом  была  чистота,   не   замутненная   декадентскими
откровениями  Фрейда,  а  средства  массовой  информации  не  навязывали
назойливо препарирование сексуального подтекста. И была некая  святость,
совершенно иное духовное пространство, утерянное днем сегодняшним, когда
столько внимания уделяется сексуальному возбуждению и его удовлетворению
в погоне за сиюминутным наслаждением.
   Размышления Джолетты прервал стук в дверь. Решив, что это либо  Роун,
либо пришедшая убирать номер горничная, она тут же открыла.
   - Привет! - улыбнулся стоявший на пороге молодой человек.
   - Тимоти! - Она была так счастлива увидеть перед собой знакомое лицо,
что сначала обняла его и только потом спросила:
   - Откуда ты взялся?
   - С Корсики. Приехал вчера вечером, -  ответил  он,  с  удовольствием
принимая  ее  объятия.  Потом  отступил  в  сторону  и  откинул  со  лба
выгоревшую добела челку. - Ты уже завтракала? Натали уверяла меня, что в
гостинице я тебя не застану, но я поспорил с ней на двадцатку,  что  мне
это удастся.
   Они  спустились  вниз,  где  их  ждал  обычный  европейский  завтрак.
Булочки, рогалики, масло и джем  уже  были  на  столах.  Там  же  стояли
кофейники и горячее молоко.  Пока  они  наливали  себе  кофе,  он  успел
рассказать  ей,  что  ему  надоело  загорать,  купаться  и   осматривать
развалины, поэтому он решил отправиться сюда  и  узнать,  как  у  них  с
Натали идет дело с духами.
   - Итак, вам что-нибудь удалось? - спросил он,  откусывая  здоровенный
кусок от булки.
   Его прямота после недомолвок Натали  казалась  даже  милой.  Джолетта
рассказала все как есть.
   Он кивнул.
   - Вот уж не думал. На мой взгляд, это дело  гиблое.  Я  бы  на  твоем
месте выбросил все из головы и просто наслаждался бы жизнью.
   - Этим я и занималась, - ответила Джолетта.
   - Да я не шучу. Зачем все усложнять? - заметил Тимоти. -  Что  такого
особенного может быть в духах? Не понимаю, почему бы  нам  не  собраться
всем вместе, выбрать что-нибудь из запасов Мими и сказать  этой  Каморе,
что вот это и есть старинный фамильный рецепт. То есть, я хочу  сказать,
кто это заметит?
   - Лора Каморе, если она хороший парфюмер.
   Он пожал плечами.
   - Ну, не знаю. Всегда  можно  сослаться  на  то,  что  запах  другой,
поскольку какого-то компонента теперь не существует, или что-нибудь еще.
   - Если я решу не закрывать магазин,  мне  это  не  поможет.  В  Новом
Орлеане   есть   женщины,   которые   пользовались    духами    Вайолетт
десятилетиями, и я тебя уверяю, они сразу заметят подмену.
   - Но все равно что-то придется делать,  если  ничего  не  прояснится.
Матушка рвет и мечет. Можно подумать, она станет нищенкой, если дело  не
выгорит.
   - Могу себе представить, - сказала Джолетта, ухмыльнувшись.
   - Я тоже. - Он вдруг помрачнел. -  Она  угрожает,  что  сократит  мое
содержание, и даже посылает меня  на  поиски  такой  мерзкой  вещи,  как
работа. Она всегда такая, когда деньги на исходе.
   Джолетта покачала головой.
   - Неужели это так ужасно - стать рабочей силой, как все остальные?
   - Не знаю, может, и нет, но я же ничего не умею. Проблема в том,  что
я так и не осилил колледжа. Матушка  никак  не  могла  решить,  чем  мне
заняться, потом сказала, что лучше всего мне удается валяться на пляже.
   - А это случайно не  она  посоветовала  тебе  прервать  свои  пляжные
развлечения и помочь Натали последить за мной?
   Тимоти густо покраснел.
   - Ты же знаешь, как она это умеет. Или не знаешь? Так  вот,  напрямую
она ничего не говорила, просто все время возвращалась к этой теме,  пока
я наконец не понял намека.
   Джолетта отхлебнула кофе и сказала:
   - Никогда не думала, что ее так волнуют деньги.
   - Ты даже представить себе не можешь! Динары! Пиастры!  Тугрики!  Нам
их вечно не хватает. Мы все любим много тратить. И так трудно  держаться
на уровне с людьми, у которых их куры  не  клюют.  -  Он  рассмеялся.  -
Возможно, бедняжке Натали снова  придется  выходить  замуж.  Это  ей  не
понравится. А может, понравится, все зависит от того, за  кого.  Сегодня
утром ей удалось подцепить одного подходящего.
   - Правда? Здесь, в Венеции?
   Он кивнул и глотнул кофе.
   - "Каморе Косметике", точнее говоря, сын владелицы. Натали завтракала
с ним сегодня в отеле "Киприани", где она остановилась.
   - Вот как? - сухо заметила Джолетта. Отель  "Киприани"  никак  нельзя
было причислить к разряду  дешевых.  Любопытно,  что  один  из  Каморсов
сейчас в Венеции.
   - Поэтому-то я и догадался, что ты будешь свободна. -  Тимоти  бросил
на нее извиняющийся взгляд и взял еще одну булочку.
   - Да? - Джолетта раздумывала,  не  намазать  ли  рогалик  абрикосовым
джемом, потом все-таки решила воздержаться.
   - Моя обожаемая сестра решила, что это большая удача. Она сияла,  как
рокер, заполучивший новый "Харлей-Дэвид-сон". Этот парень  положил  глаз
на тебя, но она сумела его сманить.
   - На меня? - Джолетта взглянула на него с удивлением.
   - Она так сказала. И мне показалось, что  этот  американец,  весь  из
себя,  с  лощеными  манерами,  больше  подходит  тебе.  Говорят,  важный
человек, деловой, работящий. У себя в конторе  он  занимается  рекламой.
Стыдно, конечно, но на войне, в любви и в бизнесе все средства хороши.
   Джолетта отложила булочку в сторону. Она вдруг потеряла интерес к еде
и спросила чуть хриплым от волнения голосом:
   - А как его зовут, этого парня?
   - Дай-ка вспомню. - Тимоти сосредоточенно жевал. -  Что-то,  от  чего
издалека  разит  четырьмястами  фамилиями  наших   самых   благополучных
граждан. Кажется, Адамсон.
   - Ты уверен? - спросила она, уже понимая, что ошибки быть не может.
   - Ага, - сказал Тимоти. - Тайрон Адамсон.
   Джолетту вдруг замутило. Она  с  трудом  сглотнула,  по  коже  у  нее
побежали мурашки.
   - С тобой все в порядке? - Тимоти, не отрываясь, смотрел  на  нее.  -
Только не говори мне, что ты не знаешь никакого Адамсона.
   Она не ответила на вопрос, только спросила:
   - А почему у него с матерью разные фамилии?
   - Кажется, он ребенок от второго брака или что-то в этом роде. У этой
женщины было не меньше сотни мужей.
   - Ты ее знаешь? - спросила Джолетта. - Ты встречался с Роуном?
   - Я был ей представлен, когда в прошлом году сопровождал  матушку  на
всякие вечеринки и балы в Нью-Йорке. А с ее сыном я до сегодняшнего утра
не общался - он не принимал участия в подобных развлечениях.
   - Я просто не могу поверить, - медленно сказала  Джолетга,  ей  стало
трудно дышать.
   - Будешь есть последний рогалик?  Нет?  -  Тимоти  взял  булку  с  ее
тарелки. - Говорят, что корпорацию создала его мать, но сделала она  это
на деньги мужа, и после развода за ним  осталась  большая  часть.  Когда
отец умер, все перешло к Роуну, и сейчас  он  там  -  самая  влиятельная
фигура. Теперь именно он принимает окончательные решения.
   - Покупать ли духи  и  связываться  ли  с  этой  треклятой  формулой,
например?
   - Вот именно. - Тимоти восторженно покачал головой. - И  этот  парень
путешествовал с тобой по всей Европе, так себя и не  выдав?  Тащился  на
туристическом автобусе, хотя привык к "Конкорду"? Вот мастер, а!
   Джолетта больше не могла этого выносить. Ей  просто  необходимо  было
остаться одной. Она должна подумать,  разобраться  в  буре  ненависти  и
боли, бушевавшей в ее груди.
   Она встала и перекинула через плечо ремень сумки.
   - Извини, Тимоти, но мне пора уходить. Я заплачу за твой завтрак.
   - Это лишнее, - запротестовал он.
   - Вовсе нет. Ты долго пробудешь в Венеции?
   - Как получится, - пожал он плечами.
   - Где ты остановился?
   - Пока что в "Киприани", вместе с Натали, -  ответил  он  и  добавил,
усмехаясь:
   - Возможно, завтра я опять окажусь в студенческом общежитии. Но я  не
против. Там компания поприятнее.
   - Отлично. Я свяжусь с тобой позже. - Она уже хотела идти,  но  снова
повернулась к нему:
   - У тебя достаточно денег?
   - Пока есть, только надолго ли их хватит? Не  волнуйся,  я  в  полном
порядке.
   Джолетта потрепала его по плечу  и  быстро  вышла.  Она  боялась  там
оставаться, боялась, что вот-вот расплачется. Она  казалась  себе  такой
дурой! Ничего толком сделать не может, даже влюбиться!
   Эта мысль заставила  ее  остановиться  так  внезапно,  что  официант,
который шел за ней с  полным  кофейником,  вынужден  был,  вскрикнув  от
неожиданности, отступить  в  сторону.  Пробормотав  какие-то  извинения,
Джолетта помчалась дальше.
   Нет! Это невозможно! Она не влюбилась! Этого нельзя допустить! Она же
не викторианская дамочка, которая обязана отдать сердце мужчине,  прежде
чем лечь с  ним  в  постель.  Она  современная  трезвомыслящая  девушка.
Занятие   любовью   -   лучшее   лекарство    от    стресса,    отличное
времяпрепровождение  в  воскресный  полдень  и  удобный  способ   узнать
человека получше. Ей не нужны ни кружева, ни духи,  ни  цветы,  а  также
безрассудные жертвы и клятвы верности. Ей нужно лишь тепло другого тела,
немного новых впечатлений и необязательная беседа.
   Да, еще стабильность.
   Чуть-чуть нежности.
   Наверное, капельку юмора.
   Забота.
   И честность.
   И это все. Действительно все.
   К черту этого человека.
   К черту его!
   Джолетта задержалась у портье, чтобы оставить  сообщение,  что  утром
она не поедет на экскурсию. Этого  ей  не  выдержать,  по  крайней  мере
сейчас. Она уже направлялась  к  двери,  когда  вдруг  заметила  высокую
знакомую фигуру.
   Роун. Она  застыла  как  вкопанная.  Но  избежать  встречи  было  уже
невозможно.
   - Доброе  утро!  -  приветствовал  ее  он,  поднимаясь  по  мраморным
ступеням и обходя толстую туристку в  звездно-полосатом  свитере.  Голос
его был тих и мягок, он ласково улыбался Джолетте.
   Она бросила  на  него  взгляд,  от  которого  он  должен  был  просто
превратиться в глыбу льда, и прошла мимо не останавливаясь. Через минуту
она уже смешалась с толпой полусонных итальянцев, бредущих на работу.
   Джолетта направилась к ближайшей набережной, когда услышала за  своей
спиной  чьи-то  быстрые  шаги.  Роун  схватил  ее  за  руку  и  заставил
остановиться.
   - Что с тобой стряслось? - спросил он строго.  Она  бросила  на  него
потемневший от гнева взгляд.
   - Со мной ничего. Просто я только что узнала, что человек, с  которым
я спала, негодяй и лжец.
   Он нахмурился.
   - О чем ты?
   - Ты отлично знаешь о чем, - сказала она  с  презрением.  -  Надеюсь,
вчера ночью ты нашел в дневнике Вайолетт то, что может пригодиться твоей
матери, но больше тебе его не видать.
   Джолетта выдернула руку и хотела идти дальше, однако он в два  прыжка
догнал ее и взял за плечо.
   - Подожди минутку, ты не поняла.
   Ярость кипела в ней, переливаясь через край.
   - Я прекрасно все поняла. Ты надеялся, что  я  ни  о  чем  не  узнаю?
Думал, сможешь меня использовать, пока не выведаешь все, что тебе нужно?
А как же Натали? Мне следовало обо всем догадаться, когда  ты  пошел  за
ней, как дрессированная собачонка.
   - Все было не так, - начал Роун. - Я не собирался...
   Джолетта заметила, что прохожие бросают на них любопытные взгляды, но
сейчас ее это не волновало.
   - Нет? Но раз начал, очень удобно было продолжать, так?  Господи,  от
одной мысли об этом я готова умереть - или  задушить  тебя  собственными
руками!
   - Джолетта, не надо, - сказал он озабоченно. - Не делай себе хуже.
   - Мне не делать? Да это ты виноват,  негодяй!  Это  ты  все  испортил
своими низкими штучками! Я должна была раскусить тебя еще  тогда,  когда
вдруг твой южный акцент куда-то исчез. Я сыта тобой по  горло,  паршивый
янки! Убирайся из моей комнаты! Я не желаю с тобой  путешествовать!  Вон
из моей жизни! Не хочу больше тебя видеть. Никогда!
   - Невозможно, - сказал Роун. Она удивилась твердости его голоса.
   - Что ты имеешь в виду?
   - Я имею в виду то, что поеду туда, куда и ты.  С  акцентом  или  без
акцента, но в моих жилах течет кровь генерала-конфедерата,  я  ношу  его
имя; и я такой же упрямый, как и ты. Я буду неотрывно следовать за тобой
до тех пор, пока не закончится весь этот кошмар. Ты хоть понимаешь,  что
происходит?
   - Если ты полагаешь, что я позволю тебе оставаться рядом со мной,  то
ты сильно ошибаешься.
   - У тебя нет выбора.
   Она подняла руку и ткнула его пальцем в грудь.
   - А это мы еще посмотрим.
   - Разве? - ответил Роун спокойно.
   На сей раз он не пытался ее остановить, когда она повернулась,  чтобы
уйти. Он просто  пошел  рядом.  Мрачный  взгляд,  который  она  на  него
бросила, не  произвел  на  него  никакого  впечатления.  Лицо  его  было
совершенно бесстрастно.
   Джолетта остановилась.
   - Уходи, - процедила она сквозь зубы, - или я позову  полицейского  и
скажу, что ты меня преследуешь.
   - Пожалуйста, - согласился Роун. - К тому времени, когда он появится,
возможно, так оно и будет. Не могла бы ты остановиться и выслушать меня?
   - Интересно, что ты хочешь мне рассказать? И как  ты  можешь  думать,
что я поверю хотя бы единому твоему слову? Оставь меня в покое!
   - Если ты мне только позволишь объяснить...
   - Что объяснить?  Почему  в  тот  момент  ты  шел  мимо  парфюмерного
магазина в Новом Орлеане? Вполне вероятно,  что  именно  ты  за  мной  и
следил. Или хочешь рассказать, что по чистой случайности оказался  рядом
со мной в Лондоне именно тогда, когда украли мою сумку?  Может,  я  была
слишком доверчива, но я быстро учусь. Нет, спасибо!
   Она тяжело дышала, как будто только что пробежала много миль, но  все
равно продвигалась дальше. Джолетта  не  желала  смотреть  на  человека,
который шел рядом с ней. Даже  когда  он  заговорил,  она  не  повернула
головы.
   - Да, это действительно был я,  там,  у  магазина  в  Новом  Орлеане,
признаю. Я вовсе не хотел тебя  напугать,  но  подошел  слишком  близко,
потому что ты оказалась у магазина раньше, чем я ожидал. Потом я  увидел
того типа, который следил за тобой, и, не зная точно, чего он  хочет,  я
кружил поблизости и разыграл ту сцену, чтобы его спугнуть. Я наблюдал за
тобой и даже начал беспокоиться, поэтому, узнав, что ты направляешься  в
Европу, поехал за тобой. А в аэропорту мы встретились, потому что летели
в одном самолете, просто я постарался сесть  подальше.  Я  не  собирался
настолько вмешиваться в твою жизнь, мне показалось, что будет  проще  за
тобой присматривать, если мы будем путешествовать вместе.
   - Вот именно, - язвительно заметила она. - А  потом  становилось  все
проще и проще, верно?
   Он  глубоко  вздохнул,  словно  пытаясь  сдержаться,  затем   ответил
довольно резко:
   - Да, становилось. Но если ты считаешь, что я все  это  делал,  чтобы
заполучить духи Вайолетт, то ты ошибаешься.
   - Нет, так я не думаю. Ты делал это для Натали, да? Она  решила,  что
поскольку я не привыкла к мужскому вниманию, то  легко  паду