л  руку
ей вслед. Но даже если он и проснулся, то не подал виду,  чтобы  она  не
почувствовала себя виноватой в том, что разбудила его.
   Когда Джолетта оделась,  зазвонили  колокола.  Она  в  последний  раз
провела щеткой по волосам и перехватила их  двумя  костяными  заколками.
Вернувшись в спальню, она положила щетку в  свою  большую  сумку,  потом
подхватила ее и повесила на плечо, ощутив всю тяжесть своей ноши.
   Роун лежал на спине, подложив руки под голову. При виде ее  губы  его
расплылись в улыбке. Заметив, что Джолетта взяла сумку, он спросил:
   - Куда ты направляешься в такую рань?
   - Мне надо купить пару женских принадлежностей. Я скоро вернусь.
   - Но магазины еще закрыты, - возразил он. Под растрепанными  волосами
на щеках его уже темнела щетина, веки были  тяжелыми  после  сна.  Может
быть, от печали, притаившейся где-то в глубине его глаз, но  он  никогда
не выглядел так привлекательно.
   Джолетта сглотнула ком, подступивший к горлу, и сказала:
   - Тогда, возможно, портье мне поможет. Я на минутку.
   Она не стала дожидаться ответа. Не поцеловала  его,  не  попрощалась.
Она была сильной.
   Выйдя из номера,  Джолетта  закрыла  за  собой  дверь.  И  только  на
лестнице слезы, которые застилали ей глаза, хлынули безудержным потоком.
20

   Цезарь вел свою красную "Альфа-Ромео" по направлению  к  Флоренции  с
пылом, унаследованным им от своих далеких  предков,  возничих  колесниц.
Джолетта, проверив, хорошо ли закреплен ремень  безопасности,  старалась
не хвататься рукой за приборную доску чаще, чем это было необходимо.  Ее
страх, казалось, забавлял итальянца и побуждал  его  к  новым  пируэтам,
которыми он хотел показать, с каким совершенством водит машину. Джолетте
это, конечно, не нравилось, но она удерживалась от  выражений  протеста.
Хорошо, что он предложил отвезти ее во Флоренцию. К тому  же  у  нее  не
было сил возмущаться.
   Джолетта долго думала, стоит ли отвлекать его беседой или,  наоборот,
он хоть немного сбавит скорость, чтобы  уделить  ей  внимание.  В  конце
концов она решилась заговорить, тем более  что  ей  совсем  не  хотелось
оставаться наедине со своими мрачными мыслями. Ей показалось, что  лучше
всего будет начать с самых  обычных  вопросов,  которых  они  прежде  не
касались.
   - Где я сейчас живу? - переспросил он, расплываясь в широкой  улыбке.
- В основном в Венеции, иногда - в Риме или на Капри. Часто -  в  Париже
или в Ницце.
   - Это понятно, но дом-то ваш где?
   - А-а... Дом мой - в деревне, милях в двадцати от Венеции. Мои отец и
мать до сих пор там живут.
   - То есть у вас нет постоянного места?
   - Нет. А зачем?
   Она озадаченно посмотрела на него.
   - Мне показалось, вы сказали, что вы из Венеции. Так где  же  вы  там
живете?
   - Я говорю, что я из Венеции, и людям понятно. Венецию все знают. Так
проще. - Он пожал плечами. - Последние несколько  дней  я  жил  в  отеле
"Киприани".
   Это был тот самый отель, где остановилась  Натали.  Джолетта  ощутила
некоторое беспокойство, но тут же постаралась отделаться от него.
   - Кажется, вы не говорили мне, чем вы занимаетесь.
   - То одним, то другим. Продаю и покупаю. Когда-то работал  официантом
на большом морском лайнере.  Работа  тяжелая,  много  часов  приходилось
проводить на ногах, но прибыльная.  Я  научился  говорить  по-английски,
по-немецки,  по-французски,  по-испански.  Немного  по-японски.  И   еще
знакомился с богатыми дамами, вдовами или просто одинокими.
   Джолетта не могла понять, действительно ли он имеет в виду то, о  чем
она подумала. Она внимательно посмотрела  на  него,  заметила,  с  каким
изяществом он  держится,  как  тщательно  одет.  На  нем  была  кремовая
шелковая рубашка, на одной руке - "Ролекс", на другой - тяжелый  золотой
браслет.
   - Неужели вы подумали, что я богат, раз у меня такая машина? - Цезарь
удивленно вскинул брови. - Вовсе нет, во всяком случае, пока что нет.
   - Но вы намереваетесь разбогатеть, - констатировала она.
   - Я много работаю, чтобы этого добиться. - Он немного помолчал, потом
добавил более ласковым тоном:
   - Но мне нечасто удается заняться  тем,  чем  мне  хочется,  с  такой
прекрасной дамой, как вы.
   Слышать это было приятно, но она уже не верила ни единому его слову.
   - Вы хотите сказать, - медленно проговорила она, - что  зарабатываете
на жизнь, оказывая услуги богатым женщинам?
   - Джолетта! Вы меня оскорбляете. Я вкладываю деньги, заключаю сделки.
Я не жиголо!
   - Нет?
   - Я сам себе хозяин. Я всегда искренен.
   - Но то, чем вы занимаетесь, это... это подразумевает, что вы  должны
быть особенно милы с некоторыми людьми?
   Он посмотрел на нее, нисколько не смутившись.
   - Всегда найдется что-то приятное, что можно сказать женщине.  Каждая
из них по-своему прекрасна.
   -  Правда?  -  спросила  она  безразличным  тоном.  Этот  шарм,   эта
неприкрытая  лесть,  постоянное  внимание...  Она  давно   должна   была
догадаться.
   - Я бы никогда не сказал того, чего нет на самом деле. Клянусь! А вам
- особенно.
   Джолетта слегка улыбнулась, но взгляд  ее  оставался  задумчивым.  Он
встретил ее в Париже, потом взял на себя труд  следовать  за  ней,  даже
сопровождал ее  на  своей  машине,  когда  она  отправилась  в  Венецию.
Действовал ли он так по собственной воле или за  этим  скрывалось  нечто
иное? Как жаль, что она не знает наверняка. От этого многое зависит.
   Перед их взором открылись Апеннины, все в алых и  золотых  лучах.  Их
мягкие склоны, поросшие лесом, цветами, ароматными травами,  возвышались
по обе стороны шоссе. При подъезде к Флоренции стали попадаться сельские
дома, сады и виноградники,  а  также  оранжереи,  где,  кроме  саженцев,
выставленных на  продажу,  возвышались  изъеденные  временем  колонны  и
огромные цветочные вазы из камня, напоминавшие о древнеримских садах.
   Они остановились перекусить у небольшого кафе. Серебристый  "Фиат"  с
затемненными окнами последовал за ними, но проехал  дальше,  свернул  за
угол здания и остановился там,  за  пределами  видимости.  Джолетта  уже
давно заметила эту машину, которая ехала за ними на протяжении последних
нескольких километров.
   Цезарь подошел к  стойке,  чтобы  выбрать  блюда  и  рассчитаться,  а
Джолетта села за  столик  и  стала  смотреть  на  дверь,  ожидая,  когда
появятся пассажиры из той машины. Но никто больше не входил в кафе.  Она
сказала о "Фиате" Цезарю, но тот только пожал плечами.
   -  Может,  у  них  еда  с  собой  и  они  просто  искали  место,  где
остановиться, - предположил он. - Или им надо переодеть ребенка. Сходить
посмотреть?
   - Нет-нет, - ответила она. - Наверное, вы правы.
   Он облокотился о стол и, подперев рукой подбородок, любовался ею.
   - Вы что, американская шпионка? - Его темные глаза смеялись.  -  Если
вы думаете, что за вами могут следить, может, мне  оторваться  от  этого
"Фиата"?
   - Нет, спасибо, - снова поспешно ответила она. - Все нормально.
   - Жаль. Но я просто пошутил. Знаете, ваша кузина рассказала мне,  что
вы ищете какую-то формулу. Как я понял, за ней мы и едем  во  Флоренцию.
Вы могли бы отправиться на автобусе с группой, но вы предпочли совершить
эту поездку со мной, поэтому я решил, что вам надо попасть куда-то  еще,
кроме гостиницы. Я прав?
   Джолетта не спешила с ответом, и он продолжил:
   - Возможно, мне не следовало спрашивать. Но я любопытен. И уж если  я
должен вас туда везти, то  в  конце  концов  вы  должны  мне  что-нибудь
объяснить.
   Конечно, несправедливо держать его в полном  неведении.  И  в  то  же
время не стоит рассказывать слишком много. Вчера еще она не  придала  бы
этому значения. Сегодня все было по-другому, и она сама была другой.
   Плохо, что она так мало знала о саде и о том  месте  под  Флоренцией,
где он находился. Например, ей хотелось знать, стоит ли дом в  отдалении
или поблизости есть другие дома, в которых живут круглый  год.  Она  так
обрадовалась, узнав о нем и о том,  как  туда  добраться,  что  даже  не
сообразила расспросить поподробнее. Теперь же она зашла слишком  далеко,
чтобы отступать. Ей никак  нельзя  было  упустить  такую  возможность  и
просто отправиться в гостиницу, чтобы ждать следующего удобного  случая.
Все ее существо восстало против поисков безопасных путей. Может,  именно
поэтому ее жизнь и была всегда такой извилистой.
   Джолетта достала  из  сумки  план,  который  нарисовал  ей  старик  в
Венеции. Она разложила его на столе и стала объяснять, куда и почему она
хочет добраться. Через некоторое время  они  вышли  из  кафе  и  сели  в
машину. Серебристый "Фиат" двинулся  следом  за  ними.  Он  держался  на
расстоянии, поворачивал там же, где они, замедлял ход,  если  они  ехали
медленнее.
   Перед Флоренцией они попали  в  пробку  -  на  дороге  шли  ремонтные
работы, кроме того, там случилась авария. Их  машина  оказалась  зажатой
посреди четырех рядов различных транспортных  средств,  и  все  пытались
протиснуться в одну линию.  Продавцы  газет,  журналов,  прохладительных
напитков  и  жвачек  сновали  между  автомобилями,   рискуя   жизнью   и
конечностями. Цезарь беспокойно высовывался из окна и  жал  на  клаксон,
когда кто-то другой пытался втиснуться в  крохотное  пространство  перед
ними.
   В один прекрасный момент автомобиль, ехавший  немного  впереди  в  их
ряду, врезался в задний бампер стоявшей перед ним машины. Дверцы тут  же
распахнулись, на дорогу высыпали люди  и  стали  орать  друг  на  друга,
размахивая кулаками и демонстрируя недвусмысленные жесты. Когда  колонна
снова чуть сдвинулась с места, все как  по  сигналу  бросились  к  своим
машинам, громко хлопая дверцами. Это было весьма забавное  зрелище,  но,
главное, в пробку попал и "Фиат", который  значительно  от  них  отстал.
Когда пробка наконец рассосалась и "Альфа-Ромео"  стала  снова  набирать
скорость, серебристый автомобиль совсем исчез из виду.
   Сад, который они искали, возможно, во времена Вайолетт и находился  в
пригороде  Флоренции,  но  с  тех  пор  город  разросся  и  поглотил  ту
деревушку, где он был расположен. Синьора Перрино, хозяйка новой  виллы,
построенной на месте старой,  была  предупреждена  об  их  приезде.  Она
встретила их у дверей. Это была полноватая дама средних  лет  с  мягкими
темными волосами, одетая в удобное льняное платье бордового  цвета.  Она
пригласила их  в  дом  и  даже  предложила  ленч  -  жареную  свинину  с
panzanella, хлебным салатом, и фаянсовый кувшин с "Кьянти классике".
   Джолетта не подумала о том, что скоро полдень, иначе она  выбрала  бы
более подходящее время для  визита.  Меньше  всего  ей  хотелось  сейчас
сидеть за столом с чужими людьми  и  стеснять  их.  Но  отказаться  было
невозможно. Единственное, что она могла сделать, -  это  постараться  не
забыть послать позже цветы гостеприимной хозяйке по итальянскому обычаю.
   Еда подавалась в огороженном стенами саду, который имел вид  террасы,
присоединенной несколькими каменными ступенями к стеклянным дверям новой
виллы. Но сельская атмосфера сохранилась - очень старый деревянный  стол
стоял на выложенном мозаичной плиткой полу под виноградной лозой,  ствол
которой своей толщиной был подобен стволу дерева. Джолетта сразу поняла,
что это - то самое место  в  саду,  которое  так  нравилось  Вайолетт  и
Аллину, то место, где они когда-то любили друг друга.
   Девушка сидела как зачарованная.  Отсюда  она  могла  видеть  ограду,
увитую розами, правильной формы клумбы, центральный фонтан. Пока  Цезарь
развлекал хозяйку, осыпая ее нескончаемым потоком комплиментов, Джолетта
вдыхала аромат цветов и трав, слушала тихое журчание  фонтана  и  мирное
жужжание пчел. Сидя здесь и представляя себе события далекого  прошлого,
Джолетта  испытала  вдруг  ощущение  удивительного  мира  и  покоя.   Ей
казалось, что она слышит тихие голоса Вайолетт и Аллина,  видит  их  под
тенью оливкового дерева там,  около  ворот,  ведущих  к  винограднику  и
конюшням,  замечает  снующего  по  хозяйственным  надобностям  Джованни.
Только ворот теперь уже нет, на их месте стоит каменная арка.
   Джолетта встряхнула головой. Она даже  не  представляла,  что  у  нее
такое  живое  воображение.  Внимательно  осмотрев  огороженное   стенами
пространство, она вдруг  поняла  смысл  творения  Вайолетт.  Ее  далекая
родственница воссоздала этот сад в Новом Орлеане. Во дворе  своего  дома
она построила памятник своей любвц своему возлюбленному.
   - Мне очень приятно принимать вас здесь, синьорина, - сказала хозяйка
дома, обращаясь к Джолетте. - Я всю  жизнь  живу  под  впечатлением  той
трагедии, которая тут произошла. Видите ли, мои предки работали  в  этом
доме как раз тогда, когда это случилось. Мне всегда хотелось узнать, что
же дальше произошло с той американской дамой и ведают ли  ее  потомки  в
Штатах о том, что было в Италии. Кроме того, есть нечто, что я...
   В доме раздался звонок. Хозяйка нахмурилась и замолчала. Она явно  не
ждала больше никаких гостей. Несколько мгновений спустя  к  ней  подошла
молоденькая горничная в коротком платье и  что-то  ей  сказала.  Синьора
Перрино извинилась и прошла в дом.
   Цезарь допил вино  и  посмотрел  на  Джолетту.  Виноградник  над  его
головой бросал кружевную тень на загорелое лицо.  Он  наклонился,  чтобы
поставить стакан, и коснулся руки девушки.  Обхватив  ее  ладонь  обеими
руками, он спросил:
   - О чем вы думали сейчас,  перед  тем  как  синьора  Перрино  с  вами
заговорила? Вы выглядели такой милой и в то  же  время  загадочной,  как
будто размышляли о какой-то вам одной известной тайне.
   - Я думала о своей прапрапрабабушке, - ответила  Джолетта.  Это  было
правдой, хотя и не всей правдой. Но что другое могла она сказать?
   - Наверное, ваша  прапрапрабабушка  была  настоящей  леди.  Она  ведь
любила итальянца?
   Он смотрел ей прямо в глаза и, не отводя взгляда, поднес  ее  руку  к
своим губам, в последнее мгновение повернув ее  ладонью  вверх.  Губы  у
него были мягкие и теплые, и, когда он кончиком языка легко пощекотал ее
ладонь, Джолетта почувствовала, как сладостные токи  пробежали  по  всей
руке, до самого плеча.
   - Ну и ну, - сказала Натали ледяным тоном, появляясь в дверях,  через
которые только что вышла хозяйка.  -  Дорогой  Цезарь,  я,  кажется,  не
просила тебя быть настолько любезным с моей кузиной.
   Цезарь поднял голову, и краска залила его лицо. Он бросил  на  Натали
потемневший от негодования взгляд. Джолетта быстро  высвободила  руку  и
тихо сказала:
   - Так, значит, кому-то надо было ребенка переодеть?
   Натали расхохоталась.
   - Он так и сказал? Я боялась, что вы нас заметите, тем более что Роун
ни за что не хотел терять вас из виду. Отныне я не  буду  жаловаться  на
итальянских водителей - Роун сам стал маньяком,  когда  мы  оказались  в
пробке.
   Джолетта даже не взглянула на высокую фигуру Роуна,  появившегося  за
спиной ее кузины, хотя с самого начала поняла,  что  он  здесь.  Хозяйка
дома с озадаченным видом стояла чуть поодаль, пытаясь сообразить, с чего
это вдруг все так заинтересовались ее садом.
   - Да, как это Роун не догадался перерисовать  карту?  -  без  всякого
выражения произнесла Джолетта. Натали откинула волосы со лба.
   - Он думал об этом, но времени не было,  во  всяком  случае,  так  он
сказал. Хорошо еще, что у него отличная зрительная память.
   И только тогда Джолетта решилась посмотреть на Роуна. Лицо  его  было
мрачным и сосредоточенным. Если у него и имелся какой-то личный  интерес
к тому, что происходило здесь, он не подавал виду.
   Все они против нее. Им нет дела до ее проблем,  каждый  только  хочет
получить что-то от нее. Эта  горькая  правда  занозой  сидела  в  сердце
Джолетты. И вытащить ее было невозможно, не сделав хуже.
   Она опять повернулась к своей кузине.
   - Ты,  наверное,  была  ужасно  рада,  что  хотя  бы  один  из  твоих
сообщников дал о себе знать.
   - В них не было  бы  никакой  нужды,  если  бы  ты  сама  согласилась
сотрудничать с нами, - обиженно сказала Натали. - Никак не могу  понять,
почему ты такая вредная. На самом деле от них обоих проку почти нет. Мне
кажется, Роун взял меня с собой только потому, что это был  единственный
способ выведать у меня, с кем и куда ты отправилась.
   - Значит,  обмана  и  воровства  тебе  мало,  пришлось  прибегнуть  к
шантажу?
   - Воровства и чего еще? Не понимаю, что ты имеешь в виду.
   Джолетта окинула Натали холодным взглядом.
   - Ну, пусть будет так. Мне очень неприятно тебя огорчать после всего,
что ты перенесла, но дело в том, что  и  здесь  нам  не  удастся  ничего
выяснить.
   - Ничего?
   Выражение разочарования на лице Натали было почти  смешным.  Джолетта
показала на сад перед домом:
   - У тебя же есть мои записи. Что ты видишь?
   Натали уперла  руки  в  бедра,  тонкие  дуги  ее  бровей  сошлись  на
переносице.
   - Приди в себя, Джолетта. У меня ничего нет и никогда не было.
   - Ну, перестань, - ответила Джолетта, поднимаясь из-за стола. -  Если
не вы с тетей Эстеллой, то кто  же  подослал  человека,  выкравшего  мою
сумку и перерывшего всю комнату?
   - А я откуда знаю? Я только старалась не потерять  тебя  из  виду,  и
поверь,  это  было  нелегко.  Я  надеялась,  что  мы  как-нибудь  сможем
договориться.
   Джолетта не знала, верить ей или нет. Казалось, что  Натали  говорила
искренне, но она всегда умела  мастерски  лгать.  Неужели  тетя  Эстелла
действовала за спиной собственной дочери?  Сила  воли  у  нее  была,  но
откуда такие связи? Или на подобные поступки  ее  толкнула  жадность?  А
вдруг она скрывала все от Натали и Тимоти,  чтобы  их  обезопасить?  Она
была  из  тех  матерей,  которые  защищают   своих   детей   при   любых
обстоятельствах.
   А может, это Роун кого-то нанял? Обнаружить следы чужого  присутствия
в ее комнате тогда, когда он сам был с  ней,  -  вполне  удобный  способ
отвести подозрения от себя.
   И еще была его мать, та таинственная особа,  которую  Джолетта  знала
только по фотографиям, Лора Каморе. Действительно ли она из  породы  тех
деловых женщин, которые не остановятся ни перед чем? Или Роун специально
описал ее именно такой, чтобы создать впечатление, будто  он  следил  за
Джолеттой исключительно по приказу матери?..
   Так или иначе, какая, в конце концов,  разница?  Ее  роль  в  поисках
прошлого Вайолетт и формулы духов подошла к концу.
   -  Боюсь,  -  медленно  сказала   Джолетта,   -   что   мы   чересчур
злоупотребляем гостеприимством синьоры Перрино. Нам лучше уйти.
   - Я отвезу тебя в гостиницу, - подал голос Роун.
   - Она приехала со мной, - подбоченившись, заявил Цезарь.
   Роун мрачно посмотрел на него.
   - Вы можете отвезти Натали обратно в Венецию.
   - В Венецию? - воскликнула Натали. - Но я не хочу в Венецию. Мне надо
поговорить с Джолеттой, мы должны решить...
   - В другой раз, - оборвал ее Роун. Натали злобно прищурилась.
   -  Послушай-ка,  Роун  Адамсон!  Я  сыта  по  горло  тобой  и   твоим
высокомерием...
   Но Роун ее не слушал. Он повернулся к Джолетте и спросил:
   - Едешь?
   Остаться наедине с Цезарем или с  Роуном?  Джолетте  не  хотелось  ни
того, ни другого. Надо было выбирать, на что легче решиться.
   - Еду, - тихо ответила она, бросив быстрый взгляд на Цезаря. Он криво
усмехнулся, обреченно вздохнул и пожал плечами.
   Джолетта поблагодарила синьору Перрино за угощение, извинилась за  их
поспешный отъезд и, пообещав написать обо всем, что ей известно о смерти
несчастной вдовы из Венеции, направилась к машине.
   Выходя из сада, она обернулась в последний  раз.  Солнце  отбрасывало
кружевную тень от виноградника на мозаичный  пол.  От  цветка  к  цветку
летали пчелы, серебром  сверкала  листва  на  старом  оливковом  дереве.
Шелковистая темно-зеленая трава  мягко  колыхалась  на  весеннем  ветру.
Один-единственный  цветок  на  огромном  розовом  кусте  ронял  с  тихим
шелестом лепесток за лепестком, и они  падали  на  землю,  словно  капли