надцать лет, была замужем  за
дворецким Дюпре и  готовилась  в  первый  раз  стать  матерью.  Пришлось
освободить ее от всех приготовлений к отъезду, так как рассеянный взгляд
молодой женщины красноречиво говорил о том,  что  распашонки  и  пеленки
были для нее теперь гораздо важнее, чем одежда  хозяев.  Разумеется,  не
могло быть и речи об  участии  будущей  матери  в  длительном  плавании.
Готовить новую горничную было слишком сложно, и Джулия  решила  обойтись
без ее услуг. Конечно, ей будет  не  хватать  Минны,  однако  она  часто
одевалась и причесывалась сама. Беспокоила ее  главным  образом  стирка,
но, без сомнения, и этот вопрос можно будет как-то решить.
   Скатерти, столовые приборы, постельное белье, письменные и  туалетные
принадлежности, игральные карты,  визитные  карточки  и  десятки  других
вещей закупались и упаковывались, и все-таки навязчивая мысль,  что  она
что-нибудь забудет, преследовала Джулию. Она промокла и озябла,  ожидая,
портшез. Конечно,  вернись  отец  вовремя,  можно  было  воспользоваться
экипажем, но его пришлось оставить на случай,  если  мсье  Дюпре  явится
после ее отбытия.
   Портшез остановился. Взяв свой ридикюль и косметичку и  откинув  полы
синего бархатного плаща, Джулия выглянула  наружу:  перед  ней  высилась
громада корабля. Его ухоженный корпус был выкрашен в  черный  цвет,  над
ватерлинией шла широкая белая полоса,  окаймленная  красным.  Выше  было
выведено  название  судна.  Под  бушпритом,  нависавшим  над  пристанью,
располагалась статуя - мастерски  выполненная  деревянная  скульптура  -
женский торс, округлые очертания которого были скрыты лишь взметнувшейся
гривой волос. Губы статуи улыбались, глаза зазывали, но в выражении лица
был какой-то холодок, словно предупреждавший, что доверять  не  следует.
Джулия переключила внимание на борт корабля. Отца нигде не было видно, и
вообще не наблюдалось никаких признаков  жизни,  кроме  трех  моряков  в
майках, охранявших грузовой люк. С корабля на пристань спускались крутые
сходни. Надев  поверх  туфелек  патены    и  приподняв  юбки,
девушка осторожно ступила в грязь. Дождь несколько  ослабел,  однако  не
было уверенности, что он вновь не польет как из ведра. Пригнувшись,  она
поспешила к сходням. Застучав патенами по мокрым  доскам,  она  едва  не
поскользнулась. Ухватившись  за  канатный  поручень,  девушка  взглянула
вверх. Капитан Торп, с мокрой от дождя головой, одетый в бриджи и рубаху
с открытым воротом, легко спускался к ней,  шагая  уверенно,  словно  по
земле. Молча  взяв  Джулию  за  руку,  он  помог  ей  подняться..  Такая
неожиданная любезность была очень кстати: запачканные грязью патены были
не слишком удобной обувью. Взойдя, она тут же сбросила  их  -  чтобы  не
запачкать тщательно надраенную  палубу  и  не  таскать  на  ногах  такую
тяжесть.
   - Спасибо, капитан, - сказала Джулия, когда они остановились у  входа
в кают-компанию. Ее улыбка была искренней,  а  золотисто-янтарные  глаза
излучали тепло.
   - Не за что. Ваша каюта - вторая дверь налево.  Будьте  осторожны.  -
Коротко кивнув, он направился к выходу.
   - Капитан! - Ее голос прозвучал резче, чем хотелось.
   - Да, мадемуазель. - Он повернулся, нахмурившись.
   - Мой отец на борту?
   - Нет еще.
   - Можно сообщить мне,  когда  он  прибудет?  Кроме  того,  наш  багаж
следует за мной.
   Редьярд  Тори  посмотрел  на  офицера  в   морской   форме,   который
приближался к ним.
   - Вот человек, который займется вами. Позвольте представить -  первый
помощник капитана Джереми Фри  из  порта  в  Балтиморе...  Джереми,  это
мадемуазель Дюпре, которая отправится с нами. Поручаю вам проследить  за
тем, чтобы она ни в чем не нуждалась.
   После  ухода  капитана  удивление,  промелькнувшее  на  лице  первого
помощника, сменилось улыбкой.
   -  Добро  пожаловать  на  борт  "Си  Джейд"!  -  сказал  он  приятным
баритоном. - Чем могу быть полезен?
   Его дружелюбный тон  успокоил  Джулию.  Синяя  форма  офицера  хорошо
сочеталась с его светлыми волосами и карими глазами. На  загорелой  коже
проступали веснушки.
   Джереми Фри был среднего роста, с волевым подбородком и  твердым,  но
чувственным ртом. Пообещав сообщить о появлении Шарля Дюпре и проследить
за погрузкой их багажа, он проводил девушку к  каюте.  Распахнув  дверь,
офицер шагнул в сторону, пропуская Джулию вперед.
   Каюта была невероятно маленькой и казалась чуть больше ящика.  Низкий
потолок делал ее еще меньше.  У  стены  находилась  единственная  койка,
умывальник с раковиной и графином для воды  над  маленьким  шкафчиком  с
ведром, миниатюрный письменный стол,  прикрепленный  к  полу  вместе  со
стулом. Угол оказался единственным  свободным  местом,  где  можно  было
разместить лишь несколько самых необходимых предметов гардероба,  а  под
иллюминатор влезал один маленький сундучок, так что если бы Джулия взяла
с собой горничную, бедняжке Минне пришлось бы  спать  в  гамаке  или  на
полу.
   Осмотрев каюту, Джулия поняла, что раньше та принадлежала мужчине.  В
этом, впрочем, не  было  ничего  необычного.  Однако  полное  отсутствие
комфорта обеспокоило ее.
   - Надеюсь, мистер Фри, - медленно  сказала  она,  -  что  не  слишком
обременяю кого-либо своим присутствием на судне.
   - О нет, мадам, во всяком случае, не очень.
   Она откинула капюшон плаща и сухо произнесла:
   - Следовательно, обременяю. В детстве  я  путешествовала  на  корабле
морем  в  Европу  и  заметила,  что  вторая  от  капитана  каюта  обычно
принадлежит первому помощнику. Скажите, мистер Фри,  это,  случайно,  не
ваша каюта?
   Первый помощник слегка покраснел:
   - Клипер не рассчитан  на  большое  число  пассажиров,  мадам.  Я  не
возражаю против того,  чтобы  делить  какое-то  время  каюту  со  вторым
помощником. Мне будет приятно думать, что здесь поселились именно вы. То
есть...
   - Не беспокойтесь, Я ценю ваше отношение, - сказала  Джулия,  подарив
ему  одну  из  своих  самых  обворожительных  улыбок,  -  и  очень   вам
благодарна.
   - Это идея капитана, мадам. Ваш отец, мистер Робо и еще один пассажир
поселятся вместе с корабельным хирургом.
   - Я не думала, что здесь будет так тесно.
   - "Си Джейд"  оборудован  как  грузовое  судно.  Собственно,  корабль
всегда возил грузы с тех пор, как сошел со стапеля.
   Шум наверху привлек внимание первого помощника.
   - Понятно.
   - Это, должно быть, ваш багаж. Не принести ли что-нибудь прямо сюда?
   В точности запомнив описание маленького сундучка и двух картонок,  он
вышел.
   К счастью, отец появился следом за повозкой с багажом.
   - Не сердись, моя дорогая, - сказал он, найдя дочь в кают-компании, -
необходимо было провести деловую встречу и  обсудить  положение  дел.  Я
тебе все расскажу, как только мы устроимся.
   В это время  маленький  проход  заполнялся  моряками,  которые  несли
сундуки, коробки, корзины. Со всех сторон  сыпались  вопросы,  куда  что
заносить, и только Джулия могла разобраться в этом хаосе.
   Примерно через час Джулия, одевшись в простое платье из белого  шелка
и накинув на плечи красную с золотом шаль, чтобы не  простудиться  после
дождя, прошла в обеденный салон,  надеясь  увидеть  там  своего  отца  с
бокалом вина в руке. Однако комната, освещенная тусклым фонарем, висящим
над покрытым зеленым сукном столом,  оказалась  пустой  и  тихой.  Через
мгновение появился капитан Торп. В иллюминаторе виднелись  огни  города,
похожие в сгущающихся сумерках на огненные цветы.
   -  Добрый  вечер,  мадемуазель  Дюпре,  -  сказал  он.  -   Садитесь,
пожалуйста.
   Джулия села на предложенный стул,  приводя  в  порядок  свои  юбки  и
складки шали. Она привычным жестом коснулась золотой пчелы на  бархотке.
Последовало неловкое молчание, во время которого у нее мелькнула мысль о
приличии происходящего. В свои  двадцать  лет  Джулия  редко  оставалась
наедине с незнакомым мужчиной. Однако  ближайшие  месяцы  ей  предстояло
находиться именно в таком окружении, и подобные мысли лучше выбросить из
головы. Она уже не была слишком юной. В этом возрасте многие  не  только
выходили замуж, но и становились матерями. Немало людей ее круга назвали
бы ее старой девой, не будь она столь привлекательна. И уж, конечно, она
никоим образом не нуждалась в покровительстве Редьярда  Торпа.  Несмотря
на самоуверенность капитана, они могли бы с таким же успехом встретиться
где-нибудь в толпе; и эта мысль раздражала  Джулию,  а  присутствие  его
высокой фигуры в комнате угнетало ее. Теперь он был в форме,  такой  же,
как у первого помощника,  но  отделанной  золотой  тесьмой.  Джулия  уже
собралась поздравить себя с тем, что это усилие  было  предпринято  ради
нее, однако отбросила эту мысль как безосновательную.
   - Дождь кончился? - спросила она,  когда  он  сел  у  дальнего  конца
стола.
   - Да, проясняется.
   - Значит, утром не возникнет трудностей с отплытием?
   - Ни малейших. Я надеюсь, ваш отец благополучно прибыл на корабль?
   Джулия  не  обратила  внимания  на  намек,  который  мог  слишком  ее
огорчить, ответила утвердительно.
   - Его  задержала  деловая  встреча,  хотя  мне  трудно  судить  о  ее
важности.
   Капитан прищурился от внезапно вспыхнувшего интереса, но промолчал.
   Подыскивая интересную для моряка тему разговора, Джулия сказала:
   - Я полагаю, вы очень рады, что снова уходите в плавание?
   Он откинулся на спинку стула и положил руку на край стола.
   - В этом есть определенные преимущества.
   - В самом деле? - продолжила она.
   - В море я хозяин своего корабля и всех, кто находится на нем.
   - Но это лишь  теоретически,  капитан?  -  сказала  Джулия,  стараясь
скрыть улыбку. Видимо, ему не давало покоя то, что они с отцом  настояли
на этой поездке.
   - Отнюдь, - возразил он. - Пока не видно земли, мое слово - закон.
   Джулия пристально посмотрела на Торпа, чувствуя в его словах какой-то
подвох. Она уже вздернула подбородок, собираясь потребовать  объяснений,
но дверь отворилась и появился Марсель де Груз.
   Он подошел к ним, затем остановился.
   - Я не помешал? - спросил он, ехидно улыбаясь, глядя то на  капитана,
то на Джулию.
   - К счастью, да, - саркастически откликнулся капитан,  когда  заметил
румянец на щеках девушки.
   В черных глазах де Груа отразилось раздумье, пока он  не  прикрыл  их
тяжелыми веками. Подойдя к столу, он сел возле Джулии.
   - Сегодня вы очаровательны, мадемуазель, - заметил француз.
   Джулия  пробормотала  что-то  подобающее  моменту.   Де   Груа   тоже
переоделся к обеду. В своем темном мундире с шелковыми  лацканами  цвета
полированной стали, сильно накрахмаленной рубашке  и  белых  бриджах  он
выглядел слишком торжественно для корабельной трапезы. Рядом с капитаном
Торпом он смотрелся как денди в  трауре.  Желая  отомстить  де  Груа  за
смущение, в которое он ее привел, Джулия  окинула  взглядом  его  темное
облачение и спросила:
   - Могу ли я выразить вам соболезнование, мсье?
   - Что? О, нет, нет, мадемуазель. В этом нет необходимости. Мои друзья
в полном здравии. Что касается моей семьи, то мне некого оплакивать.
   - Простите мою ошибку, - сказала Джулия, прикрывая  глаза  ресницами,
прежде чем заметила усмешку капитана Торпа.
   - Вам я могу простить что угодно, - ответил де Груз галантно, хотя  и
чуть жестче обычного.
   Джулия с трудом продолжала беседу, и поэтому с облегчением  встретила
появление Джереми Фри, мсье Робо и своего отца. Остальных офицеров судна
не было видно, так как они отправились в город,  стараясь  с  наибольшей
пользой распорядиться своей последней ночью на берегу.
   Следом вошел стюард с подносом, заставленным стаканами и бутылками  с
шерри. Обслужив всех, он удалился, и капитан Тори спросил:
   - Насколько я понимаю, мсье Дюпре, у вас есть новости?
   - В самом деле? - откликнулся  старший  из  мужчин,  многозначительно
поглядев на первого помощника.
   - Вам не следует опасаться присутствия Джереми. Как первый  помощник,
он должен знать, куда и с какой целью направляется судно. К тому  же  он
мой друг, и я полностью ему доверяю.
   Отец Джулии на мгновение задумался, затем кивнул:
   - Зная, что вы заинтересованы в  сохранении  тайны  нашей  миссии,  я
приму ваш совет. Сегодня днем получено известие с острова Святой  Елены.
Чиприани Франческо, метрдотеля императора, который  был  весьма  полезен
ему  как  соглядатай  и  союзник,  отравили.   Неизвестно,   из-за   его
преданности  хозяину  или  просто  он  отведал  блюдо,   предназначенное
Наполеону. В ночь, когда это случилось, Франчески прислуживал за обедом.
Он умер неделю спустя в страшных мучениях.
   - Считает ли император это покушением на его жизнь? - спросил Робо.
   - Император не делится своими мыслями. Однако сейчас важно как  можно
скорее вырвать его из этой нездоровой обстановки.
   - Конечно, - мягко согласился Робо. - Я и раньше так думал.
   Все немедленно осознали, что спасти Наполеона от очередной  опасности
-  значило  подставить  под  удар  Эжена  Робо.  То,  что  этот   тихий,
безыскусный  человек  даже  не  пытался  избежать  этой  участи,  делало
угрызения совести более мучительными.
   - Простите меня, мой друг, -  нахмурившись,  сказал  Дюпре.  -  Такая
смерть... - трудно винить за желание избежать ее.
   Робо перевел взгляд на светлое пятно от фонаря на поверхности стола.
   - Что ж... По сравнению с остальными, это не самый плохой конец.
   Капитан Торп попытался прервать поток этих мрачных высказываний.
   - Отразилось ли это событие на планах императора?
   - В  послании  про  это  ничего  не  сказано.  Однако  здравый  смысл
подсказывает, что время становится нашим врагом,  с  которым,  как  и  с
тюремщиками   императора,   приходится   сражаться   всеми    доступными
средствами.

***

   "Си Джейд" покинул пристань на  рассвете  и,  покачиваясь  на  волнах
подводного течения, повернул  свой  нос,  украшенный  бюстом  сирены,  в
сторону бирюзового залива.  Джулия  лежала  без  сна  в  своей  каюте  и
слушала,  как  выкрикиваются  команды.  Плавное  покачивание   плывущего
корабля наполнило ее странным чувством, точно  она  сама  оторвалась  от
берега и теперь плыла, утратив  цель  и  направление.  Она  инстинктивно
прикоснулась  к  деревянной  переборке  каюты,  которая  вибрировала  от
напряжения, словно корабль был живым  существом.  Удары  волн  о  корпус
корабля регулярно чередовались, неся в себе необъяснимую угрозу.
   Надеясь  избежать  подобных  фантазий,  Джулия  откинула   одеяло   и
соскользнула с койки. Она не стала зажигать лампу и оделась  в  темноте,
натянув на себя  первое  подвернувшееся  под  руку  платье  из  розового
льняного батиста поверх вышитой сорочки и нижней юбки. Золотая пчела  на
шее и кашемировая шаль завершили ее туалет.
   Туман окутал реку тонким покрывалом, а деревья на  берегу,  казалось,
вырастали  прямо  из  облаков.  Новый  Орлеан  уже  скрылся   из   виду.
Единственным признаком человеческого обитания были поля с покачивающимся
на ветру сахарным тростником.
   Поручни красного дерева оказались влажными на ощупь. Джулия  спрятала
мокрые, замерзшие пальцы под мышками и  подняла  лицо  навстречу  ветру.
Сырой воздух щекотал ноздри запахами  пеньки,  свежей  краски  и  дегтя.
Когда подняли паруса, движение  на  палубе  замедлилось.  Один  или  два
матроса с любопытством взглянули на нее, и тут же быстро  отвели  глаза.
Вспышка их трудового рвения объяснялась приближением капитана.
   - Вы рано встали, мадемуазель, - приветствовал ее Торп.
   - Меня разбудило отплытие. - Она и не подозревала, насколько холодным
был ветер, пока не оказалась под прикрытием большого тела  капитана.  От
него исходило  какое-то  волнующее  тепло,  словно  он  обладал  скрытым
магнетизмом, и ей пришлось сдержать норов и подойти ближе. Усилием  воли
Джулия заставила себя успокоиться, а он взял ее за руку и повел  к  носу
корабля, подальше от команды.
   -  Не  жалеете  об  отъезде?  -  осведомился  он,  останавливаясь   и
поворачиваясь к ней.
   Девушка покачала головой и попыталась улыбнуться.
   - Уверены? Подумайте хорошенько, пока  еще  есть  время  вернуться  в
Новый Орлеан.
   Она посмотрела на него широко открытыми глазами.
   - Неужели вы это сделаете?
   - Мог бы, - ответил он спокойно, встретив ее янтарный взгляд.
   - Я и не предполагала, что вам до такой степени хочется избавиться от
меня, капитан. Весьма сожалею, но, боюсь, вам придется смириться с  моим
присутствием.
   Усмешка медленно искривила его губы.
   - А это идея, -  сказал  Торп,  с  интересом  наблюдая,  как  румянец
смущения окрасил ее щеки.
   - Не вижу в этом ничего смешного, - резко произнесла девушка.
   - Разве? Вам не хватает чувства юмора! - предположил он. - Или, может
быть, вы просто не привыкли к тому, чтобы кто-то подтрунивал над вами?
   Джулия не успела открыть рот, чтобы опровергнуть  обвинения,  как  он
предостерегающе поднял руку.
   - О, я позаботился о том, чтобы узнать про вас как можно больше. Ваша
мать умерла, когда вам было тринадцать лет, отец забрал вас  из  скучной
монастырской школы и сделал своей домоправительницей и помощницей. У вас
бездна достоинств - от чисто  женских  до  сугубо  мужских,  таких,  как
стрельба из пистолета, умение править упряжкой и ездить верхом, блестяще
играть в карты и в шахматы. Красивая, изящная, умная, говорящая на  двух
или на трех языках, сведущая в науке и в искусстве -  все  это  вряд  ли
может вызвать насмешку, однако все мы имеем свои уязвимые стороны.
   - Достаточно  благодарности,  что  вы  смирились  с  обществом  столь
несовершенного создания.
   - Горячий нрав, маскируемый под острый ум, - вот  первый  недостаток.
Лично  я  всегда  считал  бесхарактерную  женщину  жалким  созданием,  а
некоторые находят это серьезным изъяном.
   Джулии  захотелось  ударить   его,   чтобы   согнать   с   его   лица
снисходительную улыбку, но она сдержалась,  так  как  это  послужило  бы
лишним доказательством ее горячего характера.
   - Возможно, я должна быть польщена вашим интересом, - произнесла  она
вслух.
   - Вы испорчены мужским вниманием. Безусловно, в этом виноват ваш отец
и его не слишком молодые друзья. Когда я перечислял ваши достоинства, вы
не обратили на это внимания и не произнесли ни слова в знак одобрения.
   -  Я  и  не  подозревала,  что  это  комплименты.  Что  же  до   моей
испорченности - вы знаете меня  слишком  плохо,  чтобы  делать  подобные
выводы.
   Губы капитана дрогнули в усмешке.
   - Безусловно, вы заботливы, внимательны и готовы к самопожертвованию,
я уверен, что вам воздают должное... Но почему  же  вы  до  сих  пор  не
замужем? Уж не потому ли, что ни один мужчина не в  силах  удовлетворить
вашего тщеславия?
   Она повернулась к нему. В янтарных глазах вспыхнула искра ярости.
   - Вы уверены, что разговор обо мне,  капитан,  или  вас  разочаровала
какая-то другая женщина? Я не замужем, так как еще не встретила мужчину,
без которого не смогла бы жить. Если иметь отца, который доверяет  своей
дочери самостоятельно выбрать себе супруга, вместо того чтобы навязывать
кого-нибудь, означает испорченность, то я принимаю ваше  обвинение.  Что
же касается моего тщеславия, то оно не настолько велико, чтобы позволить
мне судить о ближнем после нескольких часов знакомства.
   Даже если он и почувствовал колкость в ее ответе, то никак не показал
этого.
   - Браво, - сказал капитан тихо, и глаза его одобрительно сверкнули. -
У меня появляется надежда, что вы не станете слишком  тяжелой  обузой  в
плавании.
   - Вы...  уж  не  хотите  ли  вы  сказать,  что  все  это  время  лишь
провоцировали меня, чтобы услышать мой ответ? Это самый низкий поступок,
с каким мне пришлось столкнуться.
   - В самом деле? Должен сказать,  что  у  вас  небогатый  опыт.  Такая
экспедиция, как эта, слаба настолько, насколько слаб ее  самый  уязвимый
член. Иногда бывает полезно проверить твердость союзников, равно  как  и
силу врагов.