т всех бед и невзгод, да и она нуждалась в нем  и  в
его защите, так что если бы все повторилось вновь, он знал, что повел бы
себя точно так же.
   Но что будет с ними дальше?
   Рафаэль был уверен, что Джессика позвонит, не  сможет  не  позвонить.
Ответственность перед "Голубой Чайкой", перед остальными  акционерами  и
перед памятью деда заставит ее вернуться к делам, но без его санкции она
не сможет предпринять ровным счетом ничего.  Значит,  ему  нужно  только
ждать и постараться не думать о том, что происходит или может  произойти
с ней в Новом Орлеане.  А  может,  Джессике  на  самом  деле  ничего  не
угрожает и главным источником опасности для нее является  не  кто  иной,
как он сам?
   Что ж, он стиснет зубы и будет ждать, ибо иного выхода у него нет.  А
пока он должен решить, как вести  себя,  когда  она  все-таки  позвонит.
Разумеется, Рафаэль не собирался тут же бросать все дела и мчаться к ней
- он не настолько доверял себе,  чтобы  снова  встречаться  с  Джессикой
через столь короткий  промежуток  времени,  хотя  и  надеялся,  что  она
остынет быстро. Разрываясь между желанием свернуть ей шею  и  зацеловать
до бесчувствия, он мог сказать или сделать что-то  не  то,  а  еще  один
скандал, еще одна ссора вряд ли способны были поправить положение.
   Нет, никуда он не поедет.
   Рафаэль был уверен, что сделал все,  что  было  в  его  силах,  чтобы
убедить Джессику в своей полной невиновности, в том, что он хотел  этого
брака всем сердцем. Теперь она должна была раз и навсегда  решить,  чего
же хочется ей.
   И если Джессика сделает правильный выбор,  она  позвонит  или,  может
быть, даже сама прилетит к нему.
   А когда это случится, он заставит ее прислушаться к  голосу  здравого
смысла. Джессика всегда была умной, рассудительной и справедливой -  она
поймет и примет его аргументы. Она  просто  должна  это  сделать.  Ну  а
пока... пока ему остается только ждать.

21.

   Наконец-то проклятый старик отправился в ад!
   Дочитав до конца некролог, Карлтон Холивелл  бросил  газету  на  стол
рядом с тарелкой с завтраком и довольно улыбнулся.
   Все произошло вовремя. Клод Фрейзер явно зажился на этом свете, но  и
ему пришел конец. Что же это означало для "Гольфстрим Эйр"?
   Холивелл знал, что благодаря выкупленной закладной  Рафаэль  Кастеляр
крепко  держит  "Голубую  Чайку"  в  руках,  а  после   смерти   старого
маразматика его влияние и власть усилились, пожалуй, еще  больше.  Кроме
того, этот бразильский выскочка удачно  женился  на  внучке  старика,  и
теперь "Голубая Чайка" стала его семейным предприятием.
   Жаль, конечно, что Клод Фрейзер не загнулся хотя бы  на  пару  недель
раньше. Тогда, быть может,  Холивелл  и  сам  успел  бы  урвать  кусочек
наследственного пирога.
   Но ничего, рассудил он. У него еще оставалась Арлетта, и он  в  любое
время мог снова окрутить ее. Эта дамочка явно питала нездоровую  страсть
к крутым парням, а он был именно таким. К тому же Холивелл был младше ее
лет на пять,  что  чертовски  ей  льстило,  так  что  все  складывалось,
пожалуй, наилучшим образом.
   Если Арлетта сумеет наложить лапу на свои  двадцать  пять  "процентов
акций сейчас, то для него это будет  превосходный  шанс.  Он  может,  на
выбор, либо выкупить их у нее, либо просто уговориться с  Арлеттой  так,
чтобы она позволила ему распорядиться ими от своего имени. Вот тогда эта
сука  Джессика  и  ее  бразильский  супруг  узнают,  кто  такой  Карлтон
Холивелл! Им придется изрядно поплясать, чтобы избавиться  от  него;  во
всяком случае, он сделает все, чтобы Кастеляру это  обошлось  как  можно
дороже.
   От этих мыслей Холивелл пришел в такое возбуждение, что не выдержал и
нервно потер руки. Эта перспектива ему нравилась. Очень нравилась.
   Муж  Джессики  -  эта  бразильская  обезьяна  -  изрядно   действовал
Холивеллу на нервы. Он уже давно попортил бы ему фотокарточку,  если  бы
точно знал, что это сойдет ему с рук. Увы, Кастеляр был слишком  опасен,
так что удовольствие приходилось  отложить  на  неопределенный  срок.  К
счастью, у Холивелла было достаточно друзей, которые были  бы  не  прочь
пустить КМК ко дну и обломать  рога  ее  новому  владельцу,  так  что  в
крайнем случае он мог рассчитывать на их содействие.
   Он решил, что сделает это обязательно, но только потом, когда все как
следует обдумает. Сейчас ему нужно было обработать Арлетту.
   При мысли о ней внутри у  Холивелла  снова  все  вскипело.  Ревнивая,
языкастая сволочь, как она смеет указывать ему, что и как делать?! В  их
последнюю встречу ему даже пришлось как следует приложить ее, и он готов
был сделать это вновь, если она не угомонится и не перестанет приставать
к нему  со  своими  дурацкими  подозрениями.  Правда,  Арлетте  подобное
обращение пришлось не по  нраву,  так  что  она  даже  сбежала  к  своей
сумасшедшей матери, но Холивелл был  уверен,  что  сумеет  заставить  ее
плясать под свою дудку.
   И он уже знал - как. Пару раз Арлетта  намекала  ему,  что  не  прочь
выйти за него замуж, и Холивелл был готов на это пойти. Для  таких,  как
Арлетта, обручальное кольцо на пальце значило чертовски  много.  Правда,
на  первый  взгляд  она  производила  впечатление  женщины  современной,
раскованной, не  страдающей  комплексами,  однако  это  была  одна  лишь
видимость. В глубине души  Арлетта  оставалась  до  смешного  привержена
традициям, и на этот крючок ее можно  было  поймать.  Эта  старая  шлюха
буквально зациклилась на браке, и  убедить  ее  в  том,  что  с  ним  ей
гарантировано райское блаженство,  Холивеллу  представлялось  совсем  не
трудным делом. Он даже готов был действительно жениться на ней, лишь  бы
получить свое, а там... там будет видно.  Возможно,  они  даже  проживут
вместе сколько-то времени, а потом он что-нибудь придумает.
   Кое-что Холивелл приготовил и для  Арлеттиной  дочки:  Джессике  тоже
необходимо было дать укорот. Некоторое время он с наслаждением  смаковал
мысль о том, что, женившись  на  Арлетте,  он  станет  отчимом  Джессики
Мередит. Вот будет смеху-то!.. Нет, положительно в семейной  жизни  есть
свои маленькие удовольствия.
   Отсмеявшись, Холивелл неожиданно помрачнел. Пожалуй,  с  Джессикой  у
него ничего не выйдет. Он не  сомневался,  что,  пока  идет  объединение
компаний, Кастеляр захочет держать ее под контролем, а это скорее  всего
значило, что он попытается увезти ее  к  себе  в  Бразилию.  Вот  только
согласится ли она? Девчонка была не из тех, что сдавались, стоило только
мужчине слегка повысить голос, да и управляя фирмой вместо старика,  она
явно вошла во вкус.  Во  всяком  случае,  до  тех  пор,  пока  на  карту
поставлен такой большой куш,  как  "Голубая  Чайка",  черта  с  два  она
куда-нибудь уедет!
   Итак, на чем же ему остановиться? Какую избрать тактику?
   Холивелл пошевелился в кресле. Вчерашние  похороны  он  пропустил,  а
ведь было бы очень неплохо появиться на поминках. Но ничего, он пошлет в
"Мимозу" цветы с коротенькой соболезнующей запиской, а  сам  заглянет  к
Арлетте и наплетет ей что-нибудь насчет того, как ему жаль и  ее,  и  ее
старика. Потом надо попытаться утешить Арлетту... Да,  это  будет  самое
выигрышное начало, а там он найдет  способ  пролезть  в  дамки.  Главное
сейчас - это восстановить отношения с Арлеттой, а когда все козыри будут
у него на руках, он сумеет поставить эту слабую на передок  бабу  на  то
место, на котором он захочет ее видеть.
   Было около двух часов пополудни, когда Холивелл припарковал машину на
бульваре Сен-Чарльз неподалеку от дома, где жила Арлетта. В  первый  раз
он заходил к ней часа три назад, но старой кошелки еще не было, из  чего
Холивелл заключил, что она, должно быть, все еще в усадьбе старика или у
матери. Но на этот раз он сразу заметил на стоянке знакомый "БМВ".
   Выбравшись на тротуар, Холивелл подтянул ремень и  пригладил  волосы,
глядясь как в зеркало в  тонированное  лобовое  стекло  машины.  Он  уже
преодолел почти половину расстояния, отделявшего его  от  дома  Арлетты,
когда дверь подъезда распахнулась и навстречу ему вышла молодая женщина.
Светловолосая, гибкая, она  явно  очень  спешила  и  не  сразу  заметила
Карлтона Холивелла, который стоял прямо у нее на дороге.
   Это была крошка Джессика собственной персоной.
   Лишь едва не наткнувшись на него, она подняла взгляд, и ее лицо сразу
стало замкнутым, почти враждебным.
   - Рад, рад, - прогудел Холивелл  самым  сердечным  тоном.  -  Вот  не
ожидал встретить вас здесь!
   - Я тоже, - отрезала Джессика голосом холодным, как  зимний  ветер  с
озера.
   - Готов спорить, вы были у деда на похоронах и,  наверное,  вернулись
вместе с Арлеттой. Прошу принять  мои  соболезнования.  Такая  печальная
новость и такая неожиданная...
   Похоже, его торжественный тон и очевидное участие не произвели на нее
должного впечатления. Бросив через плечо нетерпеливый  взгляд,  Джессика
спросила:
   - Вы знаете мою мать?
   - Можно и так сказать. - Холивелл дернул бугристым плечом. Пусть сама
гадает, что это может значить.
   - И давно?
   - Уже несколько лет. Мы посещаем одни и те же бары и клубы. А что?
   - Да, собственно, ничего, -  коротко  ответила  Джессика.  -  Странно
только, что вы не упомянули об этом, когда мы встретились в первый раз.
   - Как-то к слову не пришлось. В конце концов, я приходил по  делу,  а
не для того, чтобы поболтать.
   На самом деле тогда ему просто нечего было  сказать.  Арлетту  -  эту
свою золотую рыбку - Холивелл поймал в сети уже после  их  достопамятной
встречи, когда все остальные средства уже были испробованы  и  он  начал
терять свободу маневра.
   - Это-то  меня  и  беспокоит!  -  насмешливо  протянула  Джессика.  -
Странная, знаете ли, вещь - близкие знакомства между конкурентами...
   Холивелл чуть приподнял верхнюю губу, обозначив не то улыбку,  не  то
волчий оскал.
   - Как я вас понимаю! - сказал он, лицемерно вздохнув. - Теперь, когда
у вас, можно сказать, развязаны руки, вы опасаетесь за  "Голубую  Чайку"
гораздо больше, чем раньше.
   - Я просто чувствую большую ответственность,  если  вы  это  имели  в
виду.
   Ее спокойствие и выдержка начали доставать его до печенок.
   - Да не берите в голову, - бросил Холивелл. - Все равно  Кастеляр  не
даст вам самостоятельно ни шагу ступить.
   - Вам это, конечно, известно гораздо лучше, чем мне.
   - Черт возьми, да! Мы с ним как-то  разговорились.  У  него  большие,
очень  большие  планы  относительно  "Голубой  Чайки",  и  вам  придется
подчиниться ему, иначе он вас в бараний рог согнет. Что  касается  меня,
то я предпочитаю держаться от таких  людей  подальше.  Мне  это  кажется
самым разумным.
   Джессика наградила его скептическим взглядом.
   - Похоже, он просто запугал вас.
   - Можно и так сказать, - неожиданно  согласился  Холивелл.  -  Но  на
самом деле он просто опередил меня, выкупив вашу закладную. Я уже  давно
окручивал Гадденса, и все было на мази, но Кастеляр дал больше, и сделка
уплыла у меня из-под носа.
   - Так он знал,  что  вы  охотитесь  за  нашим  кредитом?  -  спросила
Джессика  с  сомнением,  под   которым   пряталось   какое-то   странное
напряжение.
   - Конечно, знал! - выпалил  Холивелл,  наслаждаясь  ее  удивлением  и
пристальным вниманием. - Должно быть, ему очень хотелось прибрать вас  к
рукам. Во всяком случае, обошлось это ему недешево.
   - Что вы имеете в виду?
   Холивелл саркастически рассмеялся.
   - Компании Кастеляра ваша  голубая  птичка,  по  большому  счету,  не
нужна. Да если бы он захотел, он мог бы очень легко пустить под откос  и
вас, и "Гольфстрим Эйр", и еще  десяток  таких  же  небольших  компаний.
Кастеляр предложил вашему деду объединение просто из вежливости,  просто
для того, чтобы успокоить гордость старика и выиграть  время,  пока  КМК
перегруппируется и обрушится на вас всей своей мощью.  Почему  потом  он
поступил по-другому, мне тоже понятно. Кастеляр узнал о моем предложении
вам и поспешил  изменить  тактику.  Но,  похоже,  дело  того  стоило,  и
Кастеляр выиграл вдвойне... Как я  слышал,  кроме  "Голубой  Чайки",  он
окольцевал еще одну птичку.
   - Если вы имеете в виду наш брак, то это ничего не значит, - отрезала
Джессика.
   - Вот как? - Холивелл слегка приподнял  бровь.  -  А  что  случилось?
Горячий  бразильский  парень  обморозился,  когда  попытался  совместить
бизнес с удовольствием?
   Губы Джессики презрительно сжались.
   - Прошу прощения, мистер Холивелл, но мне пора.
   Холивелл кивнул, но, прежде чем он успел отступить в  сторону,  чтобы
дать ей дорогу, дверь подъезда  снова  распахнулась,  и  из  дома  вышла
Арлетта. Неловко улыбнувшись Карлтону, Арлетта произнесла севшим  не  то
от табака, не то от недавних слез голосом:
   - Похоже, девочка пойдет по моим стопам. Тебе не кажется, Карл?
   Интересно, как долго она стояла  под  дверью  и  сколько  она  успела
услышать, задумался Холивелл. Честно говоря, он совсем забыл про Арлетту
и про то, зачем сюда приехал.
   - Давай просто скажем, что меня кое-что не устраивает, -  огрызнулась
Джессика.
   - Давай лучше скажем, что одна из нас слишком разборчива и  капризна,
- парировала Арлетта и затянулась сигаретой, которую сжимала в руке.
   - Лучше быть слишком разборчивой,  чем  не  иметь  никаких  принципов
вообще.
   Последние слова Джессики прозвучали совсем  как  очередной  орудийный
залп в битве, длящейся вот уже некоторое время. Холивелл  сразу  подумал
об этом, хотя выпад девчонки был направлен отчасти и против него.
   Арлетта выдохнула дым и, прищурившись, смерила дочь взглядом.
   - Значит,  ты  наконец  поняла,  что  совершенных  людей  не  бывает?
Поздравляю, Джесс. Я-то знаю это давным-давно, и  если  бы  ты  не  была
такой гордячкой, я бы уже давно открыла тебе глаза и  научила  кое-каким
вещам...
   - Большое спасибо, - сдержанно отозвалась Джессика, - но в  этом  нет
необходимости. А сейчас мне пора. Я тебе позвоню.
   Она повернулась на каблучках и зашагала  к  стоянке  такси,  где  уже
давно  торчала  машина  с  желтыми  шашечками.  Забравшись  внутрь,  она
захлопнула дверцу, и такси отъехало.
   Холивелл задумчиво посмотрел ей вслед.
   - Ты поднимешься  или  будем  здесь  стоять?  -  насмешливо  спросила
Арлетта.
   Он повернулся к ней и весело улыбнулся.
   - А как ты думаешь, моя рыбка?

***

   Джессика стояла у окна  в  своей  городской  квартире,  прислонившись
виском к холодному стеклу. За окном шел нудный моросящий дождь,  похоже,
он зарядил не на один день.
   Мелкие капли  воды  негромко  барабанили  по  жестяному  подоконнику,
выбивая мерную, монотонную дробь. В такую погоду хорошо  спится,  но  на
Джессику даже такая погода не действовала усыпляюще.
   Вот уже  некоторое  время  Джессику  мучила  сильная  головная  боль,
которую не смогли успокоить три таблетки аспирина и две чашки  травяного
чая. Она была настолько взвинчена, что любой неожиданный  звук  способен
был заставить ее подпрыгнуть чуть не до  потолка.  Мысли  проносились  в
голове Джессики столь стремительно и были настолько бессвязными, что  ей
никак не удавалось привести их в порядок, но хуже  всего  было  ощущение
глубокого, беспросветного одиночества, от которого болезненно  сжималось
сердце и сосало под ложечкой.
   Самое главное, что это одиночество можно было лишь отчасти  объяснить
недавней утратой деда. Боль и горечь невозвратимой  потери  были  вполне
естественными и закономерными, но -  увы  -  не  только  они  не  давали
Джессике покоя. А подумать о том, чего  или,  вернее,  кого  ей  так  не
хватает, у нее не хватало духа.
   Неужели Рафаэль действительно использовал фотографии, чтобы заставить
ее выйти замуж, или он сам оказался в ловушке? И если это дед настоял на
том, что он должен на ней жениться, то почему Рафаэль не отказался,  раз
"Голубая Чайка" совсем ему не нужна?
   Если интерес Кастеляра к фирме Фрейзера был  лишь  уловкой  или,  как
сказал  Холивелл,  простой  любезностью,  то  чем  можно  объяснить  три
покушения на нее, взрыв их судна в  заливе  и  провокационные  сведения,
которые кто-то подкинул таможенникам? И если Рафаэль непричастен ко всем
этим происшествиям и не догадывается о том, кто или что  может  за  этим
стоять, тогда почему он не защищался, когда она  обвинила  его  во  всех
смертных грехах? Непонятно.
   Джессика очень старалась рассуждать логически, не  упуская  ни  одной
мелочи; она несколько раз начинала с самого начала, чтобы идти дальше по
цепочке фактов и совпадений, но звенья этой цепи легко рвались у нее под
руками словно бумажные. И дело было вовсе не в том, что  у  Джессики  не
хватало фактов - напротив, их у нее было гораздо больше, чем ей хотелось
бы. Просто она никак не могла выстроить их по порядку, в соответствии  с
естественным ходом событий, потому  что  ничего  естественного  Джессика
здесь не видела. К тому же ее постоянно сбивали с мысли  воспоминания  о
тех нескольких днях и ночах, которые они провели с Рафаэлем. Особенно  о
ночах.
   В своем отчаянии она допускала, что  Холивелл,  возможно,  был  прав,
когда еще во время их первой встречи утверждал, что ей будет не по силам
управиться с таким предприятием, как транспортная морская компания.  Для
этого ей не хватало ни выдержки, ни умения предвидеть будущее,  но  хуже
всего было то, что она, как выяснилось, совсем не разбирается в мужчинах
и не умеет с ними  обращаться.  Во  всяком  случае,  каждый  раз,  когда
необходимо было принять жесткое решение, Джессике мешали сделать это  ее
эмоции.
   Да, определенно она не  способна  видеть  дальше  собственного  носа.
Взять, например, Ника. Джессика всегда чувствовала, что в отношении деда
к нему есть что-то странное. Кроме того, только слепой мог  не  обратить
внимания на то, насколько Ник и Клод похожи между собой, и хотя Джессика
часто  замечала  их  поразительное  сходство,  никаких  выводов  она  не
сделала. Ей даже ни разу не пришло в голову, что Ник может  оказаться  с
нею в гораздо более близком родстве, чем она считала.
   Конечно, она не могла себе представить, что дед до  самой  смерти  не
признает bona fide  члена семьи Фрейзеров,  и
это в определенной степени сбило ее с толку. Ей следовало знать,  что  у
старика, как и у любого другого человека, могут быть свои слабости.
   Интересно, а как Ник  вписывается  в  то,  что  произошло  с  ней?  К
примеру, как давно он знает, что приходится ей родным дядей? Не может ли
оказаться так, что Клод Фрейзер сказал ему об этом уже давно, еще  когда
Ник и Джессика были сопливыми подростками? И если да, то как  Ник  сумел
столько времени хранить тайну? Как он жил,  зная  все  это,  и  как  это
знание на него повлияло?
   Совершенных людей не бывает.
   Арлетта произнесла эту фразу каких-нибудь несколько  часов  назад,  и
Джессика вспомнила ее совершенно неожиданно. Что говорили эти  несколько
слов о внутреннем мире ее матери? Что заставило Арлетту ткнуть ее  носом
в эту прописную истину? Может быть, все эти годы Джессика  недооценивала
и свою мать, и всех остальных тоже?
   О Боже!.. Неужели она недооценила  и  Рафаэля?  Неужели  причина,  по
которой он согласился на брак с нею, была связана с их первой встречей в
темном патио, а вовсе не с перспективой слияния двух компаний?..
   Негромкое позвякивание телефона вторглось  в  ее  мысли,  и  Джессика
оторвала голову от  холодного  стекла.  Это  оказалась  Мадлен,  которая
звонила ей из машины по сотовому телефону. Она ехала в  Новый  Орлеан  и
хотела узнать, можно ли ей переночевать в городском доме.
   Меньше всего Джессике хотелось разговаривать  с  женой  деда  сейчас.
Вчера вечером она все же  уехала  из  "Мимозы",  надеясь  таким  образом
избежать объяснений и упреков, но,  как  видно,  ее  надеждам  снова  не
суждено было сбыться.
   Дав свое вынужденное согласие,  Джессика  повесила  трубку.  Приличия
требовали, чтобы она хоть как-то  подготовилась  к  неожиданному  визиту
Мадлен. Час был уже довольно