ная часть письма была посвящена  последним  указаниям.  В  конце
Наполеон Бонапарт писал: "Я сижу здесь на скале  и  пытаюсь  представить
себе грядущие события. Я уверен в будущем. Оно обещает быть безоблачным.
У меня хватило времени на то,  чтобы,  воспользовавшись  гостеприимством
англичан, перегруппировать мои силы и оценить позицию. Три года  Франция
страдает от глупости Бурбонов и презрения членов Парижской  конвенции  -
Австрии, России, Пруссии и Англии. Но мой народ  помнит  былую  славу  и
молится о ее возвращении. Она вернется вместе со мной! Я вернусь!"
   Помещение наполнилось громким, одобрительным гулом. Джулия,  вспыхнув
от волнения, аплодируя, взглянула через стол. Она  так  гордилась  своим
участием в попытке освобождения императора! Марсель де Груз  с  циничной
ухмылкой смотрел на свиток, переходивший из рук в руки.  Секундой  позже
он аплодировал и улыбался так же широко, как остальные.
   Вскоре бонапартисты один  за  другим  стали  потихоньку  расходиться.
Марсель, к радости Джулии, ушел одним из первых. Они с Редом задержались
на некоторое время, обсуждая с  Гурго,  каким  способом  лучше  передать
весточку императору о предполагаемом отплытии "Давида".
   Туман на улице стал настолько густым, что, садясь в экипаж, они почти
не видели собственного кучера.  Туман,  казалось,  касался  лица  Джулии
призрачными пальцами, и она невольно вздрогнула, пожалев, что не  надела
накидку.
   - Тебе холодно? - спросил Ред, усаживаясь рядом и захлопывая  дверцу.
Прежде чем она успела ответить, дверца экипажа  с  неосвещенной  стороны
распахнулась и на них нацелилось дуло пистолета. Хриплый голос произнес:
   - Не шевелитесь - останетесь в живых! Без паники!
   Последнее относилось к Джулии, так как  она,  широко  раскрыв  глаза,
вскочила, узнав в грабителе низкого, приземистого возницу  со  спутанной
бородой, который обогнал их с тетушкой Люсиндой три недели назад.
   - Что тебе нужно? - спросил Ред, стараясь рукой заслонить Джулию. Это
было не так-то просто, поскольку она находилась между ним и человеком  с
пистолетом.
   - Ее драгоценности, - ответил грабитель со смехом, -  начиная  вот  с
этой! - Он схватил девушку за запястье, пытаясь стянуть с сиденья.
   - Нет! - Ред крепко держал Джулию. На мгновение  ей  показалось,  что
они разорвут ее на части,  но  Ред  решительно  выбил  пистолет  из  рук
грабителя. Тот, изрыгая проклятия, выпустил свою жертву и метнулся  вниз
за оружием.  Одновременно  Ред  сделал  то  же  самое.  Сцепившись,  оба
покатились по полу экипажа. Мускулы вздулись на  руках  коротышки,  лицо
исказилось звериной злобой. Ред казался сильнее, но жестокость  сквозила
в попытках вора поднести пистолет к груди Торпа или пустить в ход зубы и
ногти,  чтобы  высвободить  свою  руку.  Джулия  растерялась,  не  зная,
нуждается ли Ред в помощи, но страх заставил ее  вмешаться.  Сжав  зубы,
она ногой ударила грабителя в пах. Тот охнул и скорчился.
   - Джулия,  мой  пистолет!  В  кармане  на  стене!  -  Ред  напряженно
осклабился.
   Не зная, где он находится, в лихорадочной спешке она бросилась  через
сиденье. Пальцы нащупали холодный металл. Сзади заорал грабитель:
   - Командир! На помощь! Не могу его удержать!
   Сжав оружие в руке, Джулия обернулась  и  увидела  плечо  человека  в
открытой двери экипажа. Он  был  закутан  в  черный  плащ,  шляпа  низко
опущена на лицо.
   -  Придурок!  -  прошипел  человек,  поднимая  пистолет.  Последовала
вспышка, затем оглушающий звук выстрела.
   Ред откинулся назад, словно от тяжелого  удара,  кровь  заливала  ему
лицо, пистолет, который он успел вырвать  у  грабителя,  зажат  в  руке.
Раздумывать было некогда. Джулия взвела  курок  и,  нажав  на  спусковой
механизм двумя пальцами, выстрелила. Человек в черном исчез. Она бросила
бесполезное теперь оружие и наклонилась к Реду. Первый грабитель  быстро
поднялся, повернулся и  бросился  бежать  -  какое-то  мгновение  Джулия
видела его спину. Потом она опустилась на колени возле Реда.
   Дверь дома распахнулась, и появился Гурго. Он поспешил к экипажу.
   - Мадам Торп, мне показалось, я слышал выстрелы! Что случилось?
   - Какие-то двое - они напали на нас, - бросила Джулия через плечо.
   В лучах света, падающих  из  открытой  двери,  были  едва,  различимы
силуэты двух людей, помогающих друг другу забраться в  экипаж,  стоявший
неподалеку. Дверца захлопнулась, и ветхая повозка с грохотом  покатилась
прочь.
   - Я поймаю их! - крикнул Гурго.
   - Нет, нет, сейчас не время. Ред ранен, ему срочно нужен врач!
   Гурго пошире распахнул дверцу экипажа и взглянул на  Реда,  лежавшего
без сознания.
   - В этом нет необходимости.
   - Вы хотите сказать... он мертв? - выдохнула Джулия, сжимая пальцы.
   - Нет! Извините меня, мадам Торп. Я только имел в виду, что мне  чаще
приходилось иметь дело с ранеными на поле битвы, чем любому  лондонскому
врачу. Вы позволите мне?
   - Очень хорошо, - сказала Джулия, быстро  приняв  решение.  На  счету
была каждая минута. - Пожалуйста, быстрее. Он истекает кровью.
   Кровь, как много крови. Она просачивалась сквозь  множество  повязок,
стекая длинной бороздой по виску Реда.
   -  При  ранах  в  голову  всегда  бывает  обильное  кровотечение,   -
успокаивал Гурго, но она не  могла  поверить,  что  человек,  потерявший
столько крови, может остаться в живых.  Даже  после  того,  как  удалось
остановить кровотечение, Ред не приходил в сознание. Он неподвижно лежал
на кровати в спальне Гурго, лицо его было бледным и безжизненным. Джулия
не сомневалась: Гурго сделал все возможное, но  собственное  бездействие
страшно тяготило ее. Несколько раз она порывалась отправить записку дяде
Тадеусу и тете Люсинде, но это означало привлечь внимание к дому Гурго и
только что закончившемуся собранию. Правда, считалось, что он  порвал  с
Наполеоном и сотрудничает с англичанами, но все-таки это было рискованно
и могло вызвать ненужные осложнения. Несмотря ни  на  что,  она  все  же
решила написать, но тут Ред застонал и поднял голову. Секундой позже  он
открыл глаза.
   - Джулия. - Его голос был едва слышен.
   - Я здесь. - Она наклонилась, чтобы он мог увидеть ее,  и  взяла  его
руку. Глаза Реда остановились на лице Джулии,  рот  скривился  в  слабой
улыбке.
   - Они сбежали? - прошептал  он,  и  ей  пришлось  наклониться,  чтобы
услышать его.  В  ответ  она  рассказала  о  том,  что  произошло  после
выстрела.
   - Значит, ты ранила одного! Я так и думал. Итак, я все еще у Гурго?
   Генерал, сидя в гостиной, услышал голоса и вошел в спальню.
   - Да, мой друг. Вы все еще мой гость, а также мой пациент, вследствие
своей неосмотрительности.
   - Благодарю вас за доброту, но я более не хочу  злоупотреблять  вашим
гостеприимством. - Ред улыбнулся. - Если вы поможете  мне  добраться  до
экипажа...
   - Вы уверены, что сможете? - спросил Гурго.
   - Я постараюсь,  потому  что  оставаться  здесь  небезопасно.  -  Ред
приподнялся на одном локте.
   - Мне это не по душе, но вы  правы,  мой  друг.  -  Генерал  невесело
кивнул. - Вероятно, у вас контузия, и вам бы лучше лежать,  но  на  моих
глазах люди, раненые еще тяжелее, уходили с поля боя своими ногами.
   - И на моих тоже, - сказал Ред, - но только в другой армии.
   - Я знаю об этом.  -  Голос  Гурго  прозвучал  сдержанно.  -  Что  ж,
превратности войны...
   Особняк на Беркли-сквер не был  освещен,  но  дворецкий  оказался  на
месте и открыл дверь. С помощью  кучера  они  уложили  Реда  в  постель.
Слуга, деликатно покашливая, предложил  свои  услуги.  После  секундного
раздумия Джулия  согласилась.  Бедняга  сгорал  от  любопытства,  и  она
сказала ему, что на их экипаж напали грабители. Когда Ред  окрепнет,  он
сам расскажет дворецкому, тете и дяде все,  что  сочтет  нужным.  Керер,
конечно, сохранит тайну, в случае если  кто-либо  будет  интересоваться,
что на самом деле произошло. Джулии показалось, что он был выбран  Редом
именно в целях конспирации.
   Было странно видеть Реда в ночной сорочке. Видимо,  дворецкий  извлек
ее из гардероба Тадеуса Бакстера и надел, когда Ред  был  слишком  слаб,
чтобы сопротивляться. Она не сомневалась, что при первой возможности эту
вещь ждет участь ее черной сорочки...
   Но все оказалось гораздо серьезнее. К утру у Реда началась сильнейшая
лихорадка. Три дня он замертво лежал, пылая в жару. Иногда  он  засыпал,
но чаще метался по постели. Его отрешенное лицо выглядело так, словно он
слышал  потусторонние  голоса,  и  Джулии  казалось,  что  только  в  ее
присутствии он колоссальным усилием воли удерживается от бреда.
   Что,  впрочем,  не  всегда  ему  удавалось.  На  третью  ночь,  когда
лихорадка снова разыгралась и она склонилась над  постелью,  трогая  его
лоб, он внезапно широко раскрыл глаза и прижал ее пальцы к своей щеке.
   - Такие холодные руки, - прошептал он. - Подарите мне  мир  и  покой.
Лицо чистой монахини, а в глазах ненависть. Не смотрите на меня  так.  Я
не причиню вам боли.
   Джулия едва не задохнулась,  у  нее  защемило  сердце;  его  нынешняя
беспомощность, против ожидания,  совсем  не  радовала  ее,  а  причиняла
странную боль, которую она не в силах была объяснить.  На  лбу  его  под
повязкой выступил пот, губы  пересохли  и  растрескались.  Взяв  влажное
полотенце, она легкими движениями вытерла ему лицо.
   - Да, - сказала она успокаивающе, - я знаю.
   К утру он пришел в себя, лихорадка отпустила, и Джулия впервые  после
нападения   оставила   его   ненадолго.    Она    насладилась    горячей
ароматизированной ванной в соседней спальне, а затем упала на постель  и
немного подремала.
   Когда она снова увидела Реда, его ночная сорочка уже исчезла,  свежая
повязка на голове не только уменьшилась,  но  даже  приобрела  несколько
щеголеватый вид. Жидкий куриный бульон, которым его пичкали,  вызывал  у
него раздражение. Кроме того, Ред хотел, чтобы за  ним  ухаживала  жена.
Все остальные никак не могли угодить  ему.  Они  были,  по  его  мнению,
слишком  шумными,  слишком  неловкими  и  грубыми  и  всегда  стремились
сбежать, если он не благодарил их должным образом.
   Джулия провела еще сорок  восемь  часов  у  постели  больного,  когда
появилась тетушка Люсинда, чтобы вывести ее на прогулку.
   - Моя дорогая, вы посланы небом, - сказала она, а  Джулия,  улыбаясь,
покачала  головой.  -  Говорите  что  хотите,   но   я   тронута   вашей
привязанностью. Много лет у нас в Англии люди были  склонны  вступать  в
брак ради богатства и положения в обществе, а любовь искать на  стороне.
Прекрасно видеть семью, в которой все это  гармонируется.  Ред  был  для
меня сыном, как вы знаете, и я с гордостью думаю, что он нашел такое  же
счастье в браке, как Тадеус и я.
   Джулии хотелось возразить, но это заставило  бы  бесконечно  страдать
тетушку Реда. На самом деле ее преданность  объяснялась  чувством  вины.
Если бы не она, их экипаж не подвергся бы нападению  и  Ред  не  был  бы
ранен. Она хорошо помнила, как страшный человек пытался вытащить  ее  из
экипажа. Реду предложили расстаться с его "ценными вещами" - деньгами  и
женой.  Без  ложного  тщеславия  Джулия  не  сомневалась,  что  из  двух
ценностей она являлась главным призом. Кроме того, она была уверена, что
нападение затевалось из похоти или мести. Ведь она узнала голос второго,
того, кого ранила, -  Марселя.  Она  чрезвычайно  сожалела,  что  ей  не
удалось убить его. Если Ред узнал нападавших и понял их  истинную  цель,
то не подал виду - нападение считалось  попыткой  к  ограблению.  Джулии
иногда казалось, что он молчал,  чтобы  не  причинять  ей  лишней  боли.
Разумеется, когда он пойдет на поправку, они обсудят все  и  решат,  что
предпринять. Дядя и тетя Реда безоговорочно  воспринимали  инцидент  как
попытку грабежа, и Джулия принимала это с трогательной благодарностью.
   Беседуя ни о чем, Джулия с Люсиндой катались в безлюдном парке. Стоял
теплый солнечный день. Тетушка Люсинда ушла в  тень,  а  Джулия  подняла
лицо, наслаждаясь нежными прикосновениями лучей.
   - У вас будут веснушки, моя дорогая, - предупредила тетушка.
   Джулия покачала головой.
   - У меня не бывает веснушек.  -  На  ее  веках  играл  легкий  мягкий
ветерок; она знала,  что  тетя  Люсинда  права,  но  она  слишком  долго
просидела взаперти. А каково  должно  быть  Реду!  Ведь  он  не  выносил
подобной бездеятельности. Он привык загорать на солнце, подставлять лицо
ветру и дождю. С неожиданным раскаянием Джулия  подумала,  чувствует  ли
он, что она - его тюремщик. Очевидно, в  этом  предположении  была  доля
правды.
   Вернувшись, они увидели, что Ред, несмотря на советы Гурга,  встал  с
постели. Последовала бурная сцена, повлекшая за собой горячую ванну  для
него и смену постельного белья. Все атрибуты болезни - капли с  опиумом,
кувшины с водой, порошки против гангрены, запасные повязки  -  выбросили
из комнаты. Двери  и  окна  распахнули  настежь,  чтобы  выветрился  дух
лазарета. И в довершение всего он заказал на обед большой кусок  мяса  с
овощами и доброй кружкой пива. Однако все эти манипуляции послужили лишь
доказательством того, что он еще достаточно слаб. Возможно, он предпочел
сохранить остаток сил  -  во  всяком  случае,  приготовленные  панталоны
остались живописно висеть на стуле, а пациент  -  лежать  в  постели  на
высоко поднятых подушках.
   - Вот и вы, - приветствовал он вошедшую в комнату  Джулию.  -  Я  уже
несколько часов жду, когда вы придете и побреете меня.
   Джулия с опаской посмотрела на него: от таких усилий он действительно
выглядел хуже. Повязка на его голове уменьшилась до  размеров  пластыря,
широкие плечи возвышались над изголовьем, и, хотя руки были  сложены  на
плоском животе, он  казался  отдыхающей  пантерой,  высматривающей  свою
очередную жертву.
   - Побрить вас? - спросила она с сомнением. Сутки  назад  это  пытался
сделать дворецкий Мастерс, но был изгнан  с  позором  из-за  причиненной
боли.
   - Именно это я и сказал.
   - Не думаю, что сумею,  -  сказала  она,  подходя  ближе.  -  Я  могу
перерезать вам горло.
   - Лучше вы, чем Мастерс, - ответил он безмятежно.
   - Похоже, что вы немало потрудились сегодня. Почему же  не  побрились
сами?
   - Это приходило мне в голову, - ответил он, усмехаясь, - но я  решил,
что будет приятнее, если это сделаете вы.
   - В  самом  деле?  -  Она  подняла  бровь.  Что-то  в  его  поведении
настораживало ее.
   - Да. Воду внизу уже согрели, надеюсь, она еще не выкипела...  Будьте
так добры, позвоните, чтобы ее принесли.
   Джулии оставалось лишь подчиниться, и она собрала все свое  мужество.
Пока она накрывала его полотенцем и готовила  бритву  и  мыло,  принесли
воду. Окунув полотенце, она тщательно отжала  его  и  положила  на  лицо
Реда.
   - Горячо, женщина, - сказал он, сдергивая полотенце.
   - Разве оно не должно быть горячим? - невинно спросила Джулия.
   Он не ответил и, бросив на  нее  испепеляющий  взгляд,  откинулся  на
подушки. Ред слегка расслабился, пока она намыливала его,  но  теперь  с
беспокойством смотрел на бритву в ее руке: лезвие в костяной оправе было
достаточно острым. Увидев,  что  жена  наблюдает  за  ним,  он  поспешно
выставил вперед подбородок.
   Джулия осторожно приступила к работе, стирая излишки мыльной  пены  и
срезанные   волосы   сухим   полотенцем.    Она    работала    настолько
сосредоточенно, что не сразу заметила, как его руки начали гладить ее по
спине. После минутного раздумья она решила не обращать на это  внимания.
В конце  концов,  какая  разница?  Это  просто  признак  того,  что  Ред
выздоравливает.  Однако  принять  такое  решение  оказалось  легче,  чем
выполнить. Задержав дыхание, она нагнулась, чтобы  побрить  у  него  под
ухом, ее грудь невольно прижалась к мускулистому торсу Реда. Он  тут  же
обнял  ее  за  талию,  нащупывая  пуговицы  на  спине.   Джулия,   резко
выпрямившись, вопросительно посмотрела на него, но лицо  его  оставалось
безучастным. Тогда  она  энергично  начала  брить  под  подбородком.  Он
дернулся и поморщился.
   - Так вам и надо. - Она не хотела дразнить его, но  чувствовала,  что
он украдкой высвобождает пуговицы из петель.
   - Да вы просто ведьма, - пробормотал он.
   - А вы - дьявол. - Джулия постаралась плотно сжать губы, но из  этого
ничего не вышло и неожиданно они оба громко рассмеялись. Вынув лезвие из
ее руки, Ред несколькими ловкими движениями  закончил  бритье.  Отбросив
бритву, он вытер пену с лица, провел пальцем по подбородку и произнес:
   - Чистая работа.
   Джулия отступила, забирая у него полотенце.
   - Наверное, мне бы подошла роль камердинера.
   - У вас уже есть роль, - сказал он, сжимая ее запястье, -  роль  моей
жены.
   Ред распустил ее волосы, вынув шпильки,  затем  расстегнул  последние
пуговицы на платье. Джулия, словно в изнеможении, на  мгновение  закрыла
глаза и почувствовала его горячее дыхание. Она  позволила  ему  снять  с
себя корсаж, а когда ее грудь соприкоснулась с обнаженным  торсом  Реда,
поняла, что он освободил ее и от нижней рубашки.  В  распахнутых  глазах
Джулии появилось недоумение,  она  попыталась  оттолкнуть  его,  но  Ред
держал ее крепко.  Его  поцелуи  становились  все  настойчивей,  а  руки
ласкали обнаженную грудь. Затем руки скользнули к животу.  Крепко  обняв
ее, он отбросил подушки и уложил на спину рядом с собой.  Еще  несколько
быстрых движений - и она оказалась полностью раздетой.
   - Ред, - выдохнула с мольбой Джулия, прижимая руки  к  груди,  но  он
закрыл ей рот поцелуем, подавляя ее слабый протест.
   Стало понятно, что на этот раз его не остановить. Она  напряглась  от
страха, но в то же время в ней  поднималась  хмельная  волна  радостного
предчувствия.  Подавляя  сопротивление,  он  прижал  Джулию   к   своему
исхудавшему телу, вдыхая нежный аромат жасмина, исходящий от ее волос, и
целуя шелковистую кожу. Желание опалило ее бедра,  когда  рука  Реда,  л
затем и губы вновь вернулись к ее девичьей груди. Медленно, осторожно он
исследовал ее тело, тем самым приводя в еще большее смятение. Он  -  мой
муж, мелькнуло в сознании Джулии, это его право. Она не  могла  помешать
ему, да и не была уверена, что хочет этого. Трепетный вздох  сорвался  с
ее раскрытых губ.
   Руки Реда крепко обняли ее, ласки становились  все  настойчивее.  Она
робко положила руки ему на плечи, в то время как внутри нее все  пылало.
Кожа, казалось, раскалилась от  его  прикосновений,  она  задыхалась  от
переполнявших ее чувств.
   Когда Ред склонился над ней, руки  его  дрожали  от  напряжения.  Его
колено  легко  скользнуло  между  ее  раздвинутых  бедер,  горячие  губы
овладели ее губами. Джулия почувствовала первый упругий толчок, и у  нее
закружилась голова.  Затем  последовала  острая,  разрывающая  боль,  от
которой она чуть не задохнулась и  впилась  ногтями  в  плечи  Реда.  На
какое-то мгновение  они  словно  застыли,  слышался  лишь  бешеный  стук
сердец, затем Ред проник глубже, наполняя ее  существо  и  распространяя
нарастающие  волны  чувственного  наслаждения.   Он   начал   осторожные
движения, перемежая их поцелуями  и  ласками,  а  затем  все  сильнее  и
сильнее, ибо его желание, так долго  сдерживаемое,  уже  не  подчинялось
ему. Она тоже начала двигаться в такт, с удивлением чувствуя  нарастание
собственного  жгучего  желания.  Оно  поднималось  все  выше   и   выше,
растворяясь в крови, поглощая ее без остатка, пока наконец  их  тела  не
слились  в  невыносимом,  всепоглощающем  экстазе.  А   затем   наступил
блаженный покой...
   Их громкое дыхание слышалось в темноте. Ред играл ее волосами. Джулии
показалось, что он поднес прядь к губам, хотя, с полузакрытыми  глазами,
она вряд ли могла утверждать это. Наконец  он  приподнялся  на  локте  и
взглянул на нее.
   - Прошу прощения, - голос  его  звучал  хрипло,  -  но  я  ничуть  не
раскаиваюсь.
   Джулия с удивлением обнаружила, что не испытывает ожидаемой ненависти
или злобы. Казалось, то, ч