вшись  в  разумности  своего
расследования.
   - Я... я думаю, вы знали моего брата Генри. Вы написали  моей  матери
письмо с соболезнованиями.
   - Да, я и в самом деле знал вашего брата. Он был прекрасным офицером.
Как я понимаю, ваш приезд связан с его гибелью?
   - Да, - сказала Летти с облегчением и начала  рассказывать,  как  для
нее важно найти убийцу брата и что она  собирается  делать  в  ближайшее
время. Рассказала она и о своем договоре с Бюро по  делам  освобожденных
невольников относительно места учительницы.
   Полковник выслушал ее, время от времени лишь слегка  кивая.  Летти  с
неудовольствием отметила, что взгляд его, пока она  говорила,  несколько
раз задержался на ее груди и талии.
   - Вы знаете, - спросил он, когда она наконец замолчала, -  что  армия
уже провела свое расследование?
   - Да, я это знаю. Но оно не показалось мне убедительным.
   - Просто не было никаких улик. Мне тяжело  разочаровывать  вас,  мисс
Мейсон, но я сомневаюсь, что вам сейчас удастся напасть  на  след  того,
кто убил вашего брата. А еще менее вероятно, что вы  сможете  обнаружить
доказательства, достаточно веские, чтобы повесить его.
   - Я знаю, что это будет нелегко. Но начать можно было  бы  с  осмотра
того места у лесного ручья, где он был убит. Если  вы  сможете  показать
мне его.
   Полковник нахмурился, откинулся  в  кресле  и  потрогал  указательным
пальцем свои усы.
   - Это довольно далеко, совсем в глуши. Вряд ли это место подходит для
выезда на пикник.
   - В самом деле? - Голос Летти звучал холодно. Ее всегда  удивляло,  с
какой легкостью мужчины приходят к выводу, что женщины ничего не смыслят
в расстояниях. Да и с чего он взял, что она собирается на пикник?!
   Полковник улыбнулся:
   - Я понимаю, это может звучать странно, если принять во внимание, что
вы проехали полстраны. Но вы, наверное, не осознаете,  что  этот  район,
так сказать, прибежище преступников, головорезов, многие  из  которых  в
прошлом - партизаны Конфедерации или  же  дезертиры  из  армии  Юга.  Их
называют здесь "джейхокеры". Это что-то вроде банды разбойников, которые
захлестнули юго-западные штаты, как  эпидемия.  Сейчас  мы  уже  склонны
полагать, что размеры этой организации весьма внушительны. Одно мы знаем
про них наверняка - то, что они абсолютно безжалостны. Кроме того, в тех
местах обитает здешний Робин Гуд по прозвищу Шип.
   Летти удивленно подняла брови:
   - Робин Гуд? Странное имя  для  такого  ужасного  преступника!  Ведь,
насколько я знаю, именно на него пало подозрение в убийстве моего брата.
   - Так местные жители называют этого  человека,  хотя,  с  моей  точки
зрения, сравнение это не совсем уместно.
   - Я тоже так думаю, - сказала Летти, немного смягчившись.
   - А что касается  подозрения,  в  то  время  нам  ничего  не  удалось
доказать. Но по крайней мере вам кое-что известно об этом человеке и  вы
осознаете  опасность.  Не  могу  сказать  наверняка,  что  он   способен
причинить вред женщине, но не могу утверждать и обратного.  У  нас  есть
множество описаний его внешности, где цвет волос и  глаз  меняется,  как
цвета радуги, и такой список преступлений, совершенных им якобы в одну и
ту же ночь в местах,  между  которыми  многие  мили,  что  он,  кажется,
способен на все что угодно.
   Летти  тяжело  вздохнула  -  в  словах  полковника  звучало  глубокое
разочарование.
   - Как я понимаю, прошлой ночью  вы  преследовали  этого  человека.  В
таком случае, я видела его.
   Наклонившись  вперед,  она  рассказала  о   вчерашнем   происшествии.
Полковник выслушал ее очень внимательно.
   - Удивительно, что он натолкнулся на вас, хотя не могу  сказать,  что
удивлен его появлением в этом районе. Он уходил от  нас  там  и  раньше.
Наверное, он пользуется расположенным  поблизости  прудом  Динка,  чтобы
запутать собак.
   - Но если вы это знаете наверняка, то можете  устроить  ему  ловушку,
подождать его там!
   - Это не единственное такое место у него. Здесь с  десяток  прудов  и
ручьев, не говоря уже о двух реках, где он может сбить собак со следа. А
что касается ловушки, у него на них какое-то особое чутье. Умная  сво...
- он замолчал и откашлялся. - Я хотел сказать, что он чертовски умен.
   - Умен - не то слово!  -  Летти  как  будто  не  заметила  секундного
замешательства полковника. - Я бы сказала, что он подлый, самонадеянный,
даже самодовольный, - произнесла она с презрением. -  Возьмите  хотя  бы
знак, который он оставляет после себя.
   - Да, конечно, я признаю, что это не приносит нам большой радости. Но
он не первый, кто намекает, что наша армия и радикальные  республиканцы,
которых мы поддерживаем, - это нашествие чумы.
   Летти не сразу поняла, что он имеет в виду.
   - Нашествие саранчи и шип, чтобы пронзить ее? -  неуверенно  спросила
она.
   - Именно так.
   - Но я, кажется, слышала другое объяснение...
   - Возрождение Юга? Да, некоторые считают, что  саранча  символизирует
именно это. Ведь стоит убить одну саранчу, на ее месте возникает десять.
Как бы то ни было, будьте  уверены,  мисс  Мейсон,  мы  рассмотрим  ваше
сообщение, как и все другие.
   Говоря это, он указал на довольно объемистую стопку  бумаг  на  своем
столе. Летти поняла его жест как намек и поднялась:
   -  Спасибо,  полковник.  Не  буду  больше  отрывать  вас  от  работы.
Благодарю за то, что уделили мне время. Не могли бы вы  только  сообщить
мне, как добраться до того ручья?
   Полковник Уорд тоже встал:
   - Я распоряжусь, чтобы подготовили  карту  и  прислали  ее  к  вам  в
Сплендору.
   - О, это не стоит таких хлопот. Достаточно лишь простого  плана,  где
будут обозначены дороги.
   Он тепло улыбнулся, кончики его усов приподнялись:
   - Это не доставит нам никаких хлопот, мисс Мейсон, абсолютно никаких.
3.

   Летти услышала  песенку  еще  до  того,  как  увидела  коляску.  Пели
мальчишки с присущей только детям торжествующей жестокостью:
   - Беги, Рэнни, беги, да свой ум побереги! -  пели  они.  -  Рэнни  ум
потерял, потом бегал - покупал. Беги, Рэнни, беги!
   Рэнни поставил коляску в тени, через дорогу от штаба. Между передними
колесами высокой коляски Летти видны были босые ноги  и  короткие  штаны
ребят. Рэнни, судя по всему, был прижат к распоркам коляски.
   Летти пришла в негодование. Подхватив юбки, она бросилась  вперед  и,
обойдя лошадь, которая беспокойно натягивала привязь, Летти увидела  то,
что и ожидала увидеть. Загнанный в угол, Рэнни  стоял  прямо  и  твердо,
широко расставив ноги, на лице - полное безразличие. Вокруг него прыгали
пять или шесть мальчишек в возрасте от девяти  до  тринадцати  лет.  Они
пели свою жуткую песенку, и их лица сияли диким ликованием. Один из них,
повыше других, очевидно  вожак,  подскакивал  перед  Рэнни  и  чередовал
обманные движения с настоящими ударами  кулаками.  Рэнни  отражал  удары
предплечьями, но не делал ни малейшей попытки ударить в ответ.
   Летти была учительницей уже почти три года и знала кое-что о том, как
нужно справляться с мальчишками-подростками. С горящими от гнева глазами
она громко и властно крикнула:
   - Это что такое?! Немедленно прекратить!
   Прыжки тут же прекратились. Все мальчики, за  исключением  вожака,  с
удивлением  повернулись  к  ней.  Вожак   же   бросил   в   ее   сторону
один-единственный взгляд и продолжал наносить удары.
   Летти прошла вперед и схватила мальчишку за руку:
   - Как вас зовут, молодой человек? Кто ваш отец?
   Мальчик был почти одного роста с Летти. Он резко  повернулся  к  ней,
лицо его исказилось злобой. Летти поняла, что сейчас он ударит ее, но  в
следующее мгновение Рэнни  неуловимым  движением  схватил  мальчишку  за
запястье, сильно сжав его. Мальчик  вскрикнул,  лицо  его  стало  белым,
колени подкосились.
   Летти положила руку на плечо Рэнни и тихо сказала:
   - Отпустите его.
   Рэнни подчинился  и  резко  разжал  пальцы  -  так  собака  отпускает
пойманную  крысу.  Парень,  схватившись  за  руку,  отступил   к   своим
приятелям.
   - Думаю, вам всем лучше пойти по домам. -  Летти  обвела  их  суровым
взглядом. - И в следующий раз подумайте, как развлекаться.
   Мальчишки побрели прочь, злобно  оглядываясь.  Летти  понаблюдала  за
ними какое-то время, затем повернулась к Рэнни. Похоже, они  ничего  ему
не сделали, да и вообще он выглядел таким большим и невозмутимым, что ей
показалось смешным, как она бросилась на его  защиту.  На  мгновение  их
взгляды встретились. Летти отвернулась первой.
   - Возвращаемся в Сплендору? - еле слышно спросила она.
   - Да, мэм.
   Рэнсом помог ей сесть в коляску и затаив  дыхание  смотрел,  как  она
расправляла юбки и поправляла соломенную шляпку. Его  взгляд  на  минуту
задержался на ее ресницах, темным веером отбрасывавших  тень  на  нежную
кожу щек, на ее тонких, но сильных руках, которые она чинно  сложила  на
коленях. Кто бы подумал, что за этой спокойной и  сдержанной  внешностью
скрываются огонь и  гнев,  готовые  в  любую  минуту  взорваться,  чтобы
защитить бедного Рэнни! Он был заинтригован, а это никуда  не  годилось.
Это было совсем ни к чему...
   Полковник Томас Уорд привез карту ближе к вечеру. Он нашел  Летти  на
веранде - она чистила к ужину фасоль из огорода  тетушки  Эм.  Вместе  с
Летти вечерней прохладой  наслаждались  сама  тетушка,  Рэнни,  а  также
приехавшие из Элм Гррува племянница тетушки Эм, молодая вдова  по  имени
Салли Энн, и ее сынишка Питер.
   Мать Салли Энн и ее младшая сестра с двумя детьми заболели - их-то  и
навещала тетушка Эм этим утром. Питер, серьезный худенький  мальчик  лет
пяти, тоже не отличался крепким здоровьем, и тетушка Эм пригласила их  с
Салли погостить у нее несколько дней, пока их  домашние  не  переболеют.
Они приехали примерно на час раньше полковника Уорда.
   Салли Энн была красавица:  светлые  волосы  с  серебристым  оттенком,
нежная прозрачная кожа, спокойные голубые глаза фарфоровой куколки.  Она
одевалась в черное, скорбя по мужу, убитому в битве  при  Мансфилде.  Во
всяком случае, так она это всем объясняла своим нежным голоском.  Однако
основной причиной было отсутствие денег на другую одежду, как,  впрочем,
и на все остальное. Салли Энн чувствовала угрызения совести оттого,  что
бросила дома больную мать и остальных, но там за ними  ухаживала  старая
няня, а ей нужно было позаботиться о Питере. Он был все, что  она  имела
и, скорее всего, будет иметь.
   - Ведь он - единственное, что у меня осталось, - со  вздохом  сказала
она тетушке Эм. - И едва ли в моей жизни когда-либо появится что-то еще.
   - Вздор! - ответила ей тетушка Эм.
   Как раз в этот момент молодой полковник привязал лошадь  к  частоколу
и, пройдя под увитым розами деревом, подошел к дому. Тетушка представила
его Салли Энн, многозначительно улыбнувшись. Однако Салли Энн  этого  не
заметила. При виде синего мундира белокурая вдова нахмурилась, но тем не
менее вежливо поприветствовала полковника, а затем снова замолчала. Свои
улыбки она оставила для Рэнни, который сидел на  ступеньках  и  играл  с
Питером и Лайонелом в "корзиночку".
   Полковник был в тот вечер не единственным гостем в Сплендоре.  Следом
за  ним  приехал  элегантно  одетый  джентльмен  в  желтовато-коричневом
сюртуке, такого же цвета брюках,  кремовом  жилете,  желтом  галстуке  и
широкополой шляпе. Сняв шляпу, он поздоровался с дамами и поцеловал руку
тетушке Эм, что заставило ее притворно возмутиться. Повернувшись к Салли
Энн, он изобразил такой глубокий поклон, что  поля  его  шляпы  едва  не
задели пол веранды.
   - Салли Энн, вы очаровательны. Клянусь, каждый раз, когда я вас вижу,
думаю, что вы слишком молоды, чтобы уже быть матерью, тем более  матерью
такого взрослого сына.
   - Не будьте смешным! - Салли Энн  кокетливо  улыбнулась.  -  Вы  ведь
прекрасно знаете...
   - О, знать и верить - это не одно и то же. Затем  гость  обратился  к
Летти, в его темных глазах прыгали веселые чертики:
   - А эта дама, рядом с вами, должно быть, и есть та самая амазонка,  о
которой я слышал в городе? Слух о ее смелости и красоте распространяется
так быстро,  что  мне  пришлось  поспешить  приехать  сюда,  чтобы  быть
представленным.
   - Летти, - сказала тетушка Эм, - этого повесу зовут Мартин  Иден.  Он
дружит с Рэнни с детских лет, и он у нас большой любитель пофлиртовать.
   - Тетя Эм! - запротестовал Мартин, изображая обиду.
   - Да-да, любитель пофлиртовать! - настаивала пожилая женщина.
   Летти была только рада, что ей не дали возможности ответить на  столь
цветистые комплименты в ее адрес. Да и что тут можно было сказать? Она с
облегчением почувствовала, что ответа от нее и не ждали.
   - А что там говорят о мисс Мейсон? - поинтересовалась Салли Энн.
   - Да, действительно, что о ней говорят? - подхватила тетушка Эм.
   Мартин с очаровательной улыбкой повернулся к хозяйке дома.
   - Ну как же!  Она  в  одиночку  разогнала  банду  хулиганов,  которые
издевались над Рэнни. И это после того, как она отбрила самого  вредного
офицера оккупационных войск прямо в его логове.
   - Я протестую! - воскликнул полковник, но по глазам его  было  видно,
что он понял шутку и  не  сердится.  Зато  Летти  эта  шутка  совсем  не
понравилась.
   - Уверяю вас, и то и другое не правда, - резко сказала она.
   Мартин повернулся к Рэнни:
   - Дружище! Я обращаюсь за помощью к тебе. Правда или нет?
   Рэнни слегка улыбнулся ему, не отрывая взгляда от Летти:
   - Правда.
   У тетушки Эм глаза расширились от удивления:
   - Подумать только! А прошлой ночью она напугала Шипа.
   Последнее сообщение пришлось разъяснить Салли Энн  и  Мартину;  Летти
предоставила это тетушке Эм. Однако затем последовало столько вопросов о
ее визите в штаб армии, что ей пришлось рассказать о гибели  брата  и  о
своем решении найти его убийцу.
   - Какая вы храбрая, - вздохнула Салли Энн. - Я бы не смогла так.
   Летти окончательно смутилась: она  не  любила  оказываться  в  центре
внимания.
   - Думаю, что это только мое упрямство.
   - Мисс Мейсон вообще очень героическая женщина, - сказал Мартин Иден.
- Она еще будет преподавать в Бюро по делам освобожденных невольников. -
Он повернулся к ней:
   - Я страшно огорчен, что меня не было на месте, когда вы приходили  в
бюро. Я  приехал  сюда,  бросив  все  дела,  чтобы  сказать  вам:  добро
пожаловать в Накитош! Я  готов  предложить  вам  любую  помощь  в  ваших
начинаниях - все, что в моих силах.
   - Вы работаете в бюро?
   Летти не могла скрыть удивления. Она знала, что в бюро  трудились  не
только бывшие  солдаты  армии  северян,  но  и  те,  кто  был  связан  с
аболиционистами еще в предвоенные  годы.  Однако  было  непохоже,  чтобы
Мартин Иден, с его галантностью и несколько манерной медлительной речью,
принадлежал к тем или к другим.  Конечно,  возможно,  что  он  и  раньше
сочувствовал федералистам Летти слышала, что  таких  на  Юге  немало,  и
все-таки она удивилась.
   К счастью, внимание присутствовавших на веранде было  в  этот  момент
отвлечено новым гостем. Он прискакал, поднимая  за  собой  облако  пыли,
поспешно спрыгнул с  лошади  и  почти  побежал  по  дорожке,  совсем  не
заботясь о солидности. С топотом поднявшись по ступенькам, он дружелюбно
похлопал Рэнни по плечу, взъерошил волосы Питеру, сделал вид, что  хочет
схватить Лайонела за нос, затем склонился к тетушке Эм, чтобы обнять ее.
   По сопровождавшим его приезд восклицаниям и улыбкам  было  ясно,  что
это всеобщий любимец. Его звали Джонни  Риден.  Кожа  его  была  покрыта
веснушками, на голове -  ярко-рыжая  копна  непокорных  волос,  глаза  -
карие, а улыбка -  заразительная.  С  Салли  Энн  он  говорил  несколько
скованно, но когда повернулся к Мартину,  то  хлопнул  его  по  плечу  с
фамильярностью старого приятеля.
   - А, Мартин, старый прислужник северян! Одет, как всегда, с иголочки!
Как тебе удается быть всегда таким отглаженным? Раскрой  секрет,  мне  и
правда очень нужно это знать.
   Мартин Иден улыбнулся, хотя и несколько натянуто.
   - Я посвящу тебя в свою тайну, но не думаю, что это поможет. И я  уже
просил тебя не называть меня так.
   - Мне тоже никогда не нравилось, что меня зовут "рыжей морковкой", но
цвет волос от этого у меня не изменился,  -  сказал  Джонни  с  шутливой
гримасой.
   "Прислужник северян"... Летти знала, что так называли  южан,  которые
сотрудничали с  федеральными  властями  и  проводили  в  жизнь  политику
Реконструкции. Часто их ставили на одну доску с  теми,  кто  нажился  на
войне и продолжал разграблять поверженную Конфедерацию.  Как,  наверное,
ужасно, когда человеку приходится выносить  оскорбления  только  потому,
что его взгляды не совпадают со взглядами соседей...
   - Я уже сто лет не называл тебя так прямо в  лицо,  -  сказал  Мартин
неторопливо.
   - А ты предпочел бы, чтобы  я  называл  тебя  прислужником  за  твоей
спиной?
   - Я предпочел  бы,  чтобы  ты  вообще  не  употреблял  это  слово  по
отношению ко мне.
   Прежде чем Джонни успел ответить, заговорила тетушка Эм:
   - Ну, ну, никаких ссор в моем доме! Этих боев  мне  хватит  до  конца
моих дней. Думаю, и вам тоже.
   Последовало неловкое молчание, которое прервала Летти:
   - Мистер Иден, вы воевали?
   - Мы все воевали -  Джонни,  Рэнсом  и  я.  -  Он  слегка  улыбнулся,
напряжение оставило его. - Мы начинали воевать в одной роте, но к  концу
войны нас разбросало.
   - В роте войск Конфедерации?
   - Разумеется.
   - И тем не менее сейчас...
   - Сейчас я работаю с янки, так что мы с вами, мисс Мейсон,  находимся
среди врагов. Странно все оборачивается, не правда ли?
   - Она тоже повоевала, - заметил  Джонни.  -  Во  всяком  случае,  так
говорят. Так что там по поводу "разгона толпы"?
   Летти пришлось еще раз рассказать о том, что произошло  утром.  Опять
она оказалась в центре внимания, и это ей нравилось все меньше.
   Рэнни был единственным, кто не  участвовал  в  разговоре.  Однако  по
тому, как он наблюдал за ними,  Летти  видела,  что  его  все  это  живо
интересует.  Вообще,  если  не  принимать  во  внимание   его   излишней
покорности, неспособности понимать длинные слова  и  сложные  фразы,  он
казался вполне нормальным. Ей не совсем было ясно, что же имела  в  виду
тетушка Эм, когда говорила, что у него  ум  двенадцатилетнего  мальчика.
Мальчишки в этом возрасте отличались сообразительностью. Доказательством
тому был хотя бы Лайонел.
   Летти посмотрела на мальчиков и увидела, что Питер достал из  кармана
горсть яркоокрашенных стеклянных шариков и показал их Рэнни и  Лайонелу,
и они  принялись  что-то  оживленно  обсуждать.  Похоже,  они  пришли  к
какому-то соглашению: Рэнни, усмехнувшись, отставил в  сторону  чашку  с
фасолью, встал и  повел  мальчишек  на  двор.  Там,  на  площадке  между
цветочными  клумбами,  очищенной  от  травы  и  посыпанной  песком,   он
нарисовал круг, и все трое, встав на колени, начали играть в шарики.
   Это было странное зрелище: высокий красивый мужчина и  два  мальчика,
один - худенький и бледный, другой - крепко сбитый, с кожей цвета  кофе,
сидели в пыли и сосредоточенно наблюдали за  полетом  шариков.  Все  они
стреляли очень ловко, щелкая большим и указательным  пальцами,  стараясь
попасть  шариком  в  круг.  Летти  улыбнулась.  Это  действительно  было
забавно.
   Рэнни поднял глаза, заметил ее улыбку и снова опустил  голову.  Через
несколько минут он склонился к  Питеру  и  что-то  сказал  ему.  Мальчик
обернулся и закричал:
   - Мама, пойди сюда, покажи, как ты умеешь стрелять!
   - Ах, нет, Питер, - отозвалась Салли Энн. - Я не умею.
   - Я знаю, что умеешь! Ты рассказывала, что Рэнни учил тебя, когда  вы
были маленькими.
   - Но, дорогой, мне бы не хотелось...
   - Пожалуйста!
   - Пожалуйста, - эхом отозвался Рэнни.
   Салли Энн неохотно поднялась, отставила чашку с фасолью и  спустилась
по лестнице, подметая юбками деревянные ступеньки.
   - Хорошо. Но ты будешь жалеть об этом,  когда  я  проиграю  все  твои
дра