ьные государства, здесь совокупное согласие всей земли духовно выражает
неразделимое единство; там  поземельная  собственность  -  первое  основание
гражданских отношений, здесь  собственность  -  только  случайное  выражение
отношений личных; там законность формально логическая, здесь - выходящая  из
быта; там наклонность права к  справедливости  внешней,  здесь  предпочтение
внутренней; там юриспруденция стремится к логическому кодексу, здесь, вместо
наружной связности формы с формою, ищет она  внутренней  связи  правомерного
убеждения с убеждениями веры и быта;  там  законы  исходят  искусственно  из
господствующего  мнения,  здесь  они  рождались  естественно  из  быта;  там
улучшения всегда совершались насильственными переменами,  здесь  -  стройным
естественным возрастанием; там  волнение  духа  партий,  здесь  незыблемость
основного убеждения; там прихоть моды, здесь твердость  быта;  там  шаткость
личной самозаконности, здесь крепость семейных и  общественных  связей;  там
щеголеватость роскоши и  искусственность  жизни,  здесь  простота  жизненных
потребностей   и   бодрость   нравственного   мужества;   там   изнеженность
мечтательности,  здесь  здоровая  цельность  разумных  сил;  там  внутренняя
тревожность  духа  при  рассудочной   уверенности   в   своем   нравственном
совершенстве,  у  русского  -  глубокая  тишина  и  спокойствие  внутреннего
самосознания при постоянной  недоверчивости  к  себе  и  при  неограниченной
требовательности нравственного усовершения;  одним  словом,  там  раздвоение
духа, раздвоение мыслей, раздвоение наук, раздвоение государства, раздвоение
сословий, раздвоение общества,  раздвоение  семейных  прав  и  обязанностей,
раздвоение   нравственного   и   сердечного   состояния,   раздвоение   всей
совокупности и всех отдельных видов  бытия  человеческого,  общественного  и
частного; в России, напротив того, - преимущественное стремление к цельности
бытия внутреннего и внешнего, общественного  и  частного,  умозрительного  и
житейского,  искусственного  и  нравственного.  Потому,   если   справедливо
сказанное нами прежде, то  _раздвоение_  и  _цельность_,  _рассудочность_  и
_разумность_ будут последним выражением западноевропейской  и  древнерусской
образованности.

     Читатель должен помнить, что все великие достоинства, о которых говорит
Киреевский, принадлежат только древнерусской  цивилизации.  Мы,  современные
русские люди, должны только вздыхать о том, что нам не пришлось  насладиться
этими благами и что  мы,  по  своей  крайней  испорченности,  потеряли  даже
способность любить и уважать эту милую старину. Исследователь древнерусского
быта мог бы, пожалуй, возразить Киреевскому, что в древней Руси было  плохое
житье, что там били батогами не на живот, а на смерть, что  суд  никогда  не
обходился без пытки, что рабство или холопство существовало в самых обширных
размерах, что мужья хлестали своих жен шелковыми  и  ременными  плетками,  а
блюстители нравственности, вроде Сильвестра, уговаривали их только  не  бить
зря, по уху или по  видению.  Много  подобных  возражений  мог  бы  привести
исследователь, но Киреевский не обратил бы  на  них  никакого  внимания;  он
сказал бы, что все это мелкие, внешние,  случайные  явления,  не  касающиеся
внутренней идеи, что сущность нашей цивилизации  остается  неприкосновенною,
что принцип ее велик и непогрешим, несмотря на все проделки, творившиеся под
покровом  этого  принципа.  На  такие  убедительные  доводы   исследователь,
конечно, не нашел бы ответа. Подобно этому предполагаемому исследователю, мы
преклоняемся перед непонятною мудростью мыслителя-поэта и с  трепетом  живой
надежды  прислушиваемся  к  его  обетованиям,  открывающим  нам  перспективу
лучшей, просветленной жизни. Из следующих слов его мы узнаем, что мы еще  не
совсем погибли, что и для нас есть возможность спасения:

     Но корень образованности России живет еще в ее  народе,  и,  что  всего
важнее, он живет в его святой, православной церкви. Потому  на  этом  только
основании, и ни на каком другом,  должно  быть  воздвигнуто  прочное  здание
просвещения России... Построение же этого здания  может  совершиться  тогда,
когда тот класс народа нашего, который  не  исключительно  занят  добыванием
материальных средств жизни и которому, следовательно, в общественном составе
преимущественно предоставлено значение - вырабатывать мысленно  общественное
самосознание, - когда этот класс, говорю я, до сих пор проникнутый западными
понятиями,  наконец   полнее   убедится   в   односторонности   европейского
просвещения; когда он живее почувствует потребность новых умственных  начал;
когда с разумною жаждой полной  правды  он  обратится  к  чистым  источникам
древней  православной  веры   своего   народа   и   чутким   сердцем   будет
прислушиваться к ясным еще отголоскам этой святой веры: отечества в прежней,
родимой жизни России. Тогда,  вырвавшись  из-под  гнета  рассудочных  систем
европейского любомудрия, русский образованный человек в глубине  особенного,
недоступного для западных понятий, живого, цельного умозрения  святых  отцов
церкви, найдет самые полные ответы  именно  на  те  вопросы  ума  и  сердца,
которые  всего  более  тревожат  душу,  обманутую  последними   результатами
западного самосознания.  А  в  прежней  жизни  отечества  своего  он  найдет
возможность понять развитие другой образованности.

     Мне нечего прибавлять к этим словам. Они сами говорят за себя.

V

     В заключение скажу несколько слов о критической  статье,  помещенной  в
"Современнике" под  заглавием  "Московское  словенство".  Эта  статья  своею
бездоказательностью и голословием может  поспорить  с  философскими  поэмами
самого Киреевского. Все представители православно-славянского направления  -
Хомяков, К. Аксаков, Киреевский - стушеваны под один колер; у  всех  на  лбу
прицеплен ярлык с надписью "славянофил", и все они совершенно  лишены  своей
индивидуальной   физиономии;   славянофильство   принимается   за   какое-то
умственное поветрие, свалившееся на Москву, как снег на голову, и заразившее
собою целый кружок людей, очень честных и очень неглупых. Внешние,  признаки
славянофильства описаны в общих чертах, но из этого описания читатель  никак
не может составить себе понятия о том, как возникло это направление мысли  и
почему именно оно пришлось по душе Киреевскому, Хомякову  и  компании.  Если
закоренелые обскуранты смотрят на нововведения как на дьявольскую  прелесть,
пущенную в мир для соблазна и  погибели  православных  христиан,  то  должно
сознаться, что  некоторые  отчаянные  и  чересчур  запальчивые  прогрессисты
смотрят на явления, подобные славянофильству, как на какое-то  чудовищное  и
необъяснимое порождение духа тьмы и зла. Обскуранты и прогрессисты нисколько
не похожи друг на друга по  образу  мыслей,  но  те  и  другие,  сражаясь  с
враждебными им явлениями, увлекаются за пределы всякого благоразумия, теряют
способность  хладнокровно  анализировать  и,  впадая  в  декламацию,   берут
фальшивые ноты, вредящие тому делу, которое они защищают.
     Вместо того чтобы проследить развитие Киреевского,  Хомякова  и  других
славянофилов, вместо того чтобы рассмотреть те свойства этих людей,  которые
породили в них недоверие к деятельности разума, словом,  вместо  того  чтобы
объяснить славянофильство как психологический  факт,  критик  "Современника"
вдается в  совершенно  бесплодную  полемику  с  положениями  славянофильских
теорий.
     Спорить с славянофилами - это, право, странно; благоразумный человек не
станет ни опровергать отрывочных  восклицаний,  ни  смеяться  над  несвязною
речью. Он будет наблюдать - -, изучать развитие и причины  -  -  и  сообщать
результаты  своих  исследований  другим  людям,  способным  и  желающим  его
слушать.
     Славянофильство  -  не  поветрие,  идущее  неизвестно  откуда,  это   -
психологическое   явление,    возникающее    вследствие    неудовлетворенных
потребностей.  Киреевскому   хотелось   жить   разумною   жизнью,   хотелось
наслаждаться всем,  чего  просит  душа  живого  человека,  хотелось  любить,
хотелось верить... В действительности не нашлось материалов; а между тем  он
полюбил ее, объидеализировал ее, раскрасил ее по-своему и  сделался  рыцарем
печального образа, подобно незабвенному Дон-Кихоту,  любовнику  несравненной
Дульцинеи Тобозской. Славянофильство есть русское  донкихотство;  где  стоят
ветряные мельницы,  там  славянофилы  видят  вооруженных  богатырей;  отсюда
происходят их вечно-фразистые, вечно-неясные бредни о народности, о  русской
цивилизации, о будущем влиянии России на умственную жизнь Европы.
     Все это - донкихотство, всегда искреннее, часто  трогательное,  большею
частью несостоятельное.


ПРИМЕЧАНИЯ

     Впервые напечатана в "Русском слове", 1862, кн. 2. Затем вошла в  ч.  2
первого  издания  сочинений   Писарева   (1866).   Варианты   текста   обеих
прижизненных публикаций незначительны. В трех местах в  тексте  имеют  место
следы очевидных цензурных пропусков, отмеченные как в журнале,  -  так  и  в
первом издании знаком - - .Ввиду отсутствия автографа  статьи  эти  пропуски
невозможно восстановить. Здесь  статья  воспроизводится  по  тексту  первого
издания.
     Борьба со славянофильством и его реакционной  доктриной  заняла  видное
место на страницах демократической печати в  1861-1862  гг.  Это  связано  с
усилением литературно-издательской активности славянофилов. В конце 1861  г.
начала  издаваться  (И.  С.  Аксаковым)  газета  "День";   в   этой   газете
неоднократно появлялись резкие выпады против Чернышевского и "Современника".
В 1861 г. были изданы  сочинения  трех  умерших  к  тому  времени  идеологов
славянофильства - К. С. Аксакова, А. С. Хомякова и И. В. Киреевского.
     В 1861 г. со статьей, посвященной  разоблачению  реакционной  программы
"Дня", выступил Н. Г.  Чернышевский  ("Народная  бестолковость"  -  в  э  10
"Современника"); в  ноябрьском  номере  журнала  полемику  со  славянофилами
продолжил Г. 3. Елисеев. В 1862 г. против славянофилов в "Современнике" была
направлена статья М. А. Антоновича "Московское словенство" (в э1 журнала)  и
статья Н. Г. Чернышевского "Самозванные старейшины" (кн. 3). Кроме  того,  в
"Современнике" и "Русском слове" за  1861-1862  гг.  имели  место  и  другие
полемические выпады против славянофильской публицистики (напр.,  в  "Русском
слове" - в "Дневнике Темного  человека"  Д.  Д.  Минаева).  Статья  Писарева
непосредственно  посвящена  выходу  в  свет  в  1861  г.  "Полного  собрания
сочинений" И. В. Киреевского в 2 томах.
     Опубликование этой статьи в ч. 2  первого  издания  сочинений  Писарева
явилось одним из пунктов обвинения, выдвинутых на судебном  процессе  против
издателя Ф. Ф.  Павленкова.  Цензурный  комитет,  возбуждая?  июля  1866  г.
судебное преследование в отношении Ф. Павпенкова, писал между  прочим,  "что
статья "Русский Дон-Кихот", под формой литературной критики заключая в  себе
осмеяние  нравственно-религиозных  верований   и   отрицание   необходимости
религиозных   основ   в    просвещении    и    нравственности,    составляет
закононарушение, предусмотренное в ст. 1001 Улож о наказ"  (см.
"Литературный процесс по 2-й части  "Сочинений  Д.  И.  Писарева"  -  Д.  И.
Писарев, Сочинения, Дополнительный выпуск. Изд. 3, СПб. 1913, стр.  251).  В
том  же  заключении   цензурного   комитета   статья   "Русский   Дон-Кихот"
характеризовалась как одна из  наиболее  "вредных  по  направлению"  статей,
напечатанных в журнале "Русское слово" незадолго до его приостановки в  1862
г.
     Вместе с тем статья  Д.  И.  Писарева  содержит  и  отдельные  уязвимые
положения. Несправедливо резка оценка, данная здесь Писаревым статье  М.  А.
Антоновича  в  "Современнике";  эта  статья  содержала  политически   острую
характеристику взглядов славянофилов с позиций революционно-демократического
направления. В противовес Антоновичу Писарев  подчеркивает  свое  стремление
определить  славянофильство  как   "психологическое   явление,   возникающее
вследствие  неудовлетворенных  потребностей".  Это   в   известной   степени
ослабляло политическую остроту статьи Писарева.

     1 Приводя это мнение И. Киреевского  о  том,  что  Шлейермахер  слишком
много рассуждает и  что  следует  воздерживаться  от  анализа  подробностей,
Писарев хотел, в условиях подцензурной статьи, дать  ясно  понять  читателю,
насколько реакционно  было  мировоззрение  Киреевского,  проникнутое  правей
славной догматикой. В том месте письма, к которому  Писарев  отсылает  своих
читателей, Киреевский, например, выражает  свое  неудовольствие  по  поводу;
того факта, что Шлейермахер  пускается  в  рассуждения  и  доказательства  .
"достоверности  смерти  Иисуса";  для  Киреевского  этот  вопрос   решен   в
положительном смысле без доказательств, и  он  даже  присяжного  берлинского
богослова обвиняет в уступках "материальной точке зрения".
     2 Журнал "Европеец", издание которого предпринял И. Киреевский  в  1832
г., был закрыт правительством Николая I на втором номере за помещение статьи
Киреевского "Девятнадцатый век" на том основании, что она касалась  вопросов
политики. Мнительная николаевская цензура не могла перенести употребления  в
статье  слов  "просвещение",  "деятельность  разума",  "искусно   отысканная
середина", предполагая, что автор имеет в виду под  этими  словами  свободу,
революцию и конституцию.
     3 Французский блузник, т. е. французский рабочий.
     4 В московском духе, т. е. в духе славянофильской  доктрины  (по  месту
пребывания идеологов славянофильства и издания их основных органов).
     6 "Материалы для биографии И. В. Киреевского", опубликованные  в  т.  I
издания его сочинений 1861 г., были составлены его другом славянофилом А. И.
Кошелевым.
     6 В цитате из статьи И. Киреевского ("О русских  писательницах",  1838)
речь идет о Елизавете Кульман (1808-1825), поэтессе и переводчице. Одаренная
феноменальными способностями, она  свободно  владела  десятью  языками.  Еще
12-ти лет перевела стихотворения Анакреона на несколько европейских  языков.
Писала собственные произведения также на нескольких языках.  Ее  поэтические
опыты были изданы после ее смерти в трех частях (СПб. 18331841).
     7 Имеется в виду кн.  Зинаида  Волконская  (1792-1862).  Ее  московский
салон в 1820-х гг.  посещался  многими  известными  писателями.  Литературой
занималась  как  дилетант;  большею  частью  писала  на   французском-яЗыке.
Наибольшую  популярность  имело  ее   сочинение   (на   французском   языке)
"Славянская картина V века" - попытка  обрисовать  мифологические  верования
древних славян. Большую часть жизни провела в Италии, перейдя к концу  жизни
в католичество.
     8 "Время" - см. прим. 3 к статье "Схоластика XIX века".
     9 Наименование  славянофильского  направления  "православно-славянским"
принадлежит самому И. Киреевскому.
     10 Статья "Девятнадцатый век" была помещена в кн. 1 журнала  "Европеец"
за 1832 г.. - "Ответ А. С. Хомякову" относится к 1839 г. -  Письмо  к  графу
Камазовскому - статья И. Киреевского "О характере просвещения Европы и о его
отношении к просвещению России"; была опубликована в "Московском  сборнике",
изданном славянофилами в  1852  г.  -  Философская  статья,  напечатанная  в
журнале "Русская беседа" (1856, т. II), - последняя  статья  Киреевского  "О
возможности и необходимости новых начал  в  философии".  Эти  две  последние
статьи  Киреевского   представляют   наиболее   последовательное   изложение
реакционных   политических   и   философских   идей    славянофильства.    -
".Москвитянин" - славянофильский журнал,  издававшийся  в  1841-1856  гг.  С
начала издания решающую роль в журнале играли известный реакционный  историк
и публицист М. П. Погодин (издатель журнала) и критик С. П. Шевырев; с  1850
г.  в  журнале  приняли  решающее  участие  члены  так  называемой  "молодой
редакции", среди них и писатели-славянофилы или  близкие  к  славянофильству
(Т. И. Филиппов,  Ап. Григорьев). - "Русская беседы - см. прим. 2  к  статье
"Схоластика XIX века".



    Дмитрий Иванович Писарев.
    Дворянское гнездо


     Сочинения в четырех томах. Том 1. Статьи и рецензии  1859-1862
     М., Государственное издательство художественной литературы, 1955
     OCR Бычков М.Н.


                           Роман И. С. Тургенева

     Вопрос о том, что должны и что могут  читать  девицы,  до  сих  пор  не
вполне решен, несмотря на его важность  в  деле  женского  воспитания.  Есть
много замечательных художественных произведений, которые, представляя  жизнь
как она есть, рассматривая и обсуживая явления  современности,  отыскивая  в
них общечеловеческую сторону, объясняя их историческим развитием народности,
заслуживают полного внимания всякого просвещенного человека и  удовлетворяют
веем  требованиям  самой   тонкой   эстетической   критики.   Чтение   таких
произведений необходимо для всестороннего образования  как  мужчины,  так  и
женщины; а между тем часто случается,  что  в  подобных  произведениях  есть
две-три сцены,  слишком  откровенно  разоблачающие  несовершенства  жизни  и
слабости человеческой природы. Тут потребности умственной жизни сталкиваются
и приходят  в  борьбу  с  понятиями,  принятыми  в  обществе  и  освященными
временем,  -  рождается  вопрос:  читать  или  не   читать   девушке   такое
произведение? и вопрос этот решается различно, смотря  по  взгляду  на  вещи
родителей и воспитателей. Иногда пуризм доходит до таких  размеров,  что  из
рук девушки вырывают всякий роман, всякую книгу, в которой встречается слово
"любовь"; при этом обыкновенно  обращают  преимущественное  внимание  не  на
мысль, не на направление книги, а на внешнюю форму, на  слова  и  выражения.
Согласить подобные мнения, еще живущие в нашем  обществе,  с  сколько-нибудь
жизненным взглядом на образование и на ту  роль,  которую  должно  играть  в
образовании чтение,  невозможно;  идти  прямо  наперекор  принятым  понятиям
общества, не обращать на них никакого  внимания  также  нельзя.  Этим  можно
только возбудить недоверие и  озлобление  в  приверженцах  прежнего  порядка
вещей; их нужно убеждать разумными доводами, а  не  раздражать  смелыми,  но
бесполезными  выходками.  Что  же  остается  делать,  встречаясь  с   такими
произведениями, каково, например, "Дворянское гнездо", последний роман И. С.
Тургенева? {Помещено в январской книжке  "Современника"  нынешнего  года,  а
теперь вышло особою книгой.} Пройти его молчанием нельзя,  во  имя  любви  к
нашей словесности, во имя того, что "Дворянское гнездо" вместе  с  "Рудиным"
представляет собою полный результат художественной  деятельности  одного  из
наших первоклассных писателей. Рекомендовать его для чтения девицам  трудно:
в положении главных действующих лиц, в самой завязке  романа  много  горькой
жизненной истины. А что  слишком  истинно,  то,  как  известно,  принято  до
времени скрывать. Находясь в подобном затруднительном положении, мы решились
выбрать  среднюю  дорогу.  Мы  указали  родителям  и  воспитателям   на   те
препятствия, которые могут  встретиться  при  чтении  "Дворянского  гнезда";
теперь мы  постараемся  в  нашем  отчете,  минуя  частности  и  подробности,
показать, почему необходимо познакомить девиц  с  этим  во  всех  отношениях
замечательным произведением. И. С. Тургенев, как  известно,  вероятно,  всем
нашим  читательницам,  знакомым  с  "Записками  охотника",  с  "Рудиным",  с
"Затишьем",  с  "Муму",  с  "Асею",  -   истинный   художник,   и   художник
преимущественно русский. Русская национальность выражается как в  создавании
русских типов, так и в отношении самого художника к  создаваемым  им  типам.
Действующие лица повестей и рассказов Тургенева живут одною жизнью  с  своим
автором. Выразимся точнее: у каждого из выведенных лиц есть что-то  общее  с
автором, кака