нители" - "Голос минувшего", кн.  1-4,
1919, стр. 144-145).

     1 Нравственная философия - устарелый термин для обозначения социологии,
науки об обществе, сводившейся у социологов-идеалистов, пользовавшихся  этим
термином, к отвлеченной постановке этических проблем.
     2 Намек на расправу немца Вергейма с  извозчиком  в  Петербурге  -  см.
прим. 52 к статье "Схоластика XIX века".
     3  Ср.  строки  Некрасова  о  русском   крестьянине   в   стихотворении
"Размышления у парадного подъезда":

                     Стонет он по тюрьмам, по острогам,
                     В рудниках на железной цепи;
                     Стонет он под овином, под стогом,
                     Под телегой, ночуя в степи.

     Цитата из стихотворения Некрасова, запрещенного цензурой  до  1863  г.,
была возможна только в виде  краткого  намека,  хорошо,  впрочем,  понятного
читателю ввиду широкого распространения этого стихотворения в списках  среди
демократической интеллигенции (в 1860  г.  оно  было  также  опубликовано  в
"Колоколе" Герцена).
     4  "Эпилог  к  ненаписанной  поэме".  -  Под  таким   названием   и   в
изуродованном виде  из  опасения  цензурных  преследований  была  напечатана
Некрасовым  в  февральской  книжке   "Современника"   за   1858   г.   поэма
"Несчастные", посвященная изображению царской каторги. -  "Живя  согласно  с
строгою моралью" - стихотворение Некрасова "Нравственный человек" (1846).
     5 В годы учения в  Петербургском  университете  Писарев  был  близок  к
литературному кружку Майковых. Положительная оценка  поэзии  А.  Н.  Майкова
характерна для начального периода деятельности Писарева в  "Русском  слове".
Первый полемический выпад против  поэзии  Майкова  как  проявления  "чистого
искусства" был сделан Писаревым в статье "Цветы невинного юмора" (1864).
     6 "Очерки кругосветного плавания" - "Фрегат "Паллада" Гончарова;  книга
печаталась отдельными  очерками  в  разных  журналах,  начиная  с  1855  г.;
отдельным изданием вышла в 1858 г.
     7 Резкая оценка известного филолога  И.  И.  Срезневского  (1812-1880),
основоположника истории русского языка как отдельной дисциплины,  характерна
для  отношения  к  нему  Писарева  (см.   ее   развитие   в   статье   "Наша
университетская наука", даны, изд., т. II).
     8 Бешметев - действующее лицо в повести Писемского "Тюфяк".
     9  Имеются  в  виду  два  произведения  так  называемой  "обличительной
литературы" конца 1850-х гг. (см. прим. 30 к статье "Схоластика XIX  века"):
комедия В. А. Соллогуба "Чиновник" (1856),  где  выступает  "добродетельный"
чиновник Надимов, шумно обличающий взяточничество и пр.,  и  комедия  H.  M.
Львова "Предубеждение, или не место красит  человека,  а  человек  -  место"
(1858).
     10 См. прим. 32 к статье "Схоластика XIX века".
     11 В романе "Орас" Жорж  Санд  в  лице  героя  произведения,  по  имени
которого назван роман, выведен  тип  либерального  фразера,  заботящегося  в
конечном счете лишь о своем преуспевании.
     12 См. прим. 7 к статье "Идеализм Платона".
     18 "Русская беседа" - см. прим. 2 к статье  "Схоластика  XIX  века".  -
чДены - еженедельная славянофильская газета, издававшаяся Ив. Аксаковым с 15
октября 1861 г. до 1865 г.
     14 Московскими доктринерами Писарев иронически называет  М.  Каткова  и
других постоянных сотрудников "Русского вестника".
     15 ...некоторые девушки ходили на лекции в университет... -  См.  прим.
13  к  статье  "Схоластика  XIX  века".   -...и   ходят   до   сих   пор   в
Медико-хирургическую  академию.  -   Медико-хирургическая   академия   стала
доступной для женщин в 1861 г.
     16 В киевской газете "Современная  медицина"  в  1861  г.  был  помещен
фельетон, в котором реакционный автор пошло зубоскалил на тему о том, как же
женщины-врачи, если они появятся, будут лечить мужчин.
     17 Т. е. в статье "Писемский, Тургенев и Гончаров".
     18 См. статью Писарева 1859 г. "Обломов". Роман И. А. Гончарова" в этом
томе.
     19 Свистуны - см. прим. 23 к, статье "Схоластика XIX века".
     20 "Русский вестник" - см. прим. 1 к статье "Схоластика XIX века".
     21 "Отечественные записки" - см.  прим.  3  к  статье  "Схоластика  XIX
века".
     22 Имеется в виду эпизод из  комедии  Шекспира  "Сон  в  летнюю  ночь".
Царица эльфов  Титания  под  действием  чар  царя  эльфов  карлика  Оберона,
ревновавшего ее и желавшего отомстить ей, влюбилась в ткача  Основу,  голова
которого, под действием тех же чар Оберона, превратилась в ослиную.



    Дмитрий Иванович Писарев.
    Роман И. А. Гончарова Обломов


     Сочинения в четырех томах. Том 1. Статьи и рецензии  1859-1862
     М., Государственное издательство художественной литературы, 1955
     OCR Бычков М.Н.


     В каждой литературе, достигшей известной степени  зрелости,  появляются
такие произведения, которые соглашают общечеловеческий интерес с народным  и
современным и возводят на степень художественных созданий  типы,  взятые  из
среды  того  общества,  к  которому  принадлежит  писатель.   Автор   такого
произведения не увлекается современными ему, часто мелкими, вопросами жизни,
не имеющими ничего общего с искусством; он не задает себе  задачи  составить
поучительную  книгу  и  осмеять  тот  или  другой  недостаток  общества  или
превознесть ту или другую добродетель, в  которой  нуждается  это  общество.
Нет! Творчество с заранее задуманною практическою целью  составляет  явление
незаконное; оно должно быть предоставлено на  долю  тех  писателей,  которым
отказано в  могучем  таланте,  которым  дано  взамен  нравственное  чувство,
способное сделать их хорошими гражданами, но не художниками.  Истинный  поэт
стоит выше житейских вопросов, но не уклоняется от их разрешения, встречаясь
с ними на пути своего творчества. Такой поэт смотрит глубоко на  жизнь  и  в
каждом ее явлении видит общечеловеческую сторону, которая затронет за  живое
всякое сердце и будет понятна всякому времени. Случится  ли  поэту  обратить
внимание на какое-нибудь общественное зло, - положим, на  взяточничество,  -
он не станет, подобно представителям обличительного направления, вдаваться в
тонкости казуистики и излагать разные запутанные проделки: цель его будет не
осмеять зло, а разрешить перед глазами читателя психологическую  задачу;  он
обратит внимание не на то, в чем проявляется взяточничество, а на то, откуда
оно  исходит;  взяточник  в  его  глазах  -  не  чиновник,   недобросовестно
исполняющий свою обязанность, а человек,  находящийся  в  состоянии  полного
нравственного унижения. Проследить состояние его души,  раскрыть  его  перед
читателем, объяснить участие общества в формировании подобных  характеров  -
вот дело истинного поэта, которого творение о взяточничестве может возбудить
не одно отвращение, а глубокую грусть за нравственное падение человека.  Так
смотрит поэт на явления своей современности, так относится  он  к  различным
сторонам своей национальности, на все смотрит он  с  общечеловеческой  точки
зрения;  не  тратя  сил  на  воспроизведение  мелких  внешних   особенностей
народного характера, не дробя своей мысли  на  мелочные  явления  вседневной
жизни, поэт разом постигает дух, смысл этих явлений, усвоивает  себе  полное
понимание народного характера и потом, вполне располагая  своим  материалом,
творит,  не  списывая  с  окружающей  его  действительности,  а  выводя  эту
действительность из глубины собственного духа и влагал в живые, созданные им
образы одушевляющую его мысль. "Народность, - говорит Белинский, -  есть  не
достоинство, а необходимой условие  истинно  художественного  произведения".
{1}  Мысль  поэта  ищет  себе  определенного,  округлого  выражения   и   по
естественному закону выливается в ту форму, которая  всего  знакомое  поэту;
каждая черта общечеловеческого характера имеет  в  известной  национальности
свои особенности, каждое общечеловеческое движение души выражается сообразно
с условиями времени и места. Истинный художник  может  воплотить  свою  идею
только в самых определенных образах, и вот почему народность и  историческая
верность  составляют  необходимое  условие  изящного   произведения.   Слова
Белинского, сказанные им по поводу повестей Гоголя, могут быть в полной силе
приложены к оценке нового романа г. Гончарова.  В  этом  романе  разрешается
обширная, общечеловеческая психологическая задача; эта задача разрешается  в
явлениях чисто русских, национальных,  возможных  только  при  нашем  образе
жизни, при тех исторических обстоятельствах, которые  сформировали  народный
характер, при тех условиях,  под  влиянием  которых  развивалось  и  отчасти
развивается до сих пор наше молодое поколение. В  этом  романе  затронуты  и
жизненные,  современные  вопросы  настолько,  насколько  эти  вопросы  имеют
общечеловеческий  интерес;  в  нем  выставлены  и  недостатки  общества,  но
выставлены не с полемической целью, а для верности и  полноты  картины,  для
художественного изображения жизни, как она есть, и человека с его чувствами,
мыслями  и  страстями.   Полная   объективность,   спокойное,   бесстрастное
творчество,  отсутствие  узких  временных  целей,  профанирующих  искусство,
отсутствие лирических порывов, нарушающих ясность и отчетливость  эпического
повествования, - вот отличительные признаки  таланта  автора,  насколько  он
выразился в последнем его произведении. Мысль г.  Гончарова,  проведенная  в
его романе, принадлежит всем векам и народам, но имеет особенное значение  в
наше  время,  для  нашего  русского  общества.  Автор   задумал   проследить
мертвящее, губительное влияние, которое  оказывают  на  человека  умственная
апатия, усыпление, овладевающее мало-помалу всеми силами души,  охватывающее
и сковывающее собою все лучшие, человеческие, разумные движения  и  чувства.
Эта апатия составляет  явление  общечеловеческое,  она  выражается  в  самых
разнообразных формах и порождается самыми разнородными причинами; но везде в
ней играет главную роль страшный вопрос: "зачем жить? к чему  трудиться?"  -
вопрос, на который человек часто не  может  найти  себе  удовлетворительного
ответа. Этот неразрешенный вопрос, это неудовлетворенное  сомнение  истощают
силы, губят деятельность; у человека опускаются руки, и он бросает труд,  не
видя ему цели. Один с негодованием и  с  желчью  отбросит  от  себя  работу,
другой отложит ее в сторону тихо и лениво;  один  будет  рваться  из  своего
бездействия, негодовать на себя и на людей, искать  чего-нибудь,  чем  можно
было бы наполнить внутреннюю пустоту; апатия  его  примет  оттенок  мрачного
отчаяния, она будет перемежаться с лихорадочными  порывами  к  беспорядочной
деятельности и все-таки останется апатиею, потому что отнимет  у  него  силы
действовать, чувствовать и жить. У другого равнодушие к  жизни  выразится  в
более  мягкой,  бесцветной  форме;  животные  инстинкты  тихо,  без  борьбы,
выплывут на поверхность души; замрут без  боли  высшие  стремления;  человек
опустится в мягкое кресло и заснет, наслаждаясь своим бессмысленным  покоем;
начнется вместо жизни прозябание, и в душе человека образуется стоячая вода,
до которой не коснется никакое волнение внешнего мира, которой не потревожит
никакой внутренний переворот. В первом случае мы видим какую-то  вынужденную
апатию, - апатию и вместе с тем борьбу против нее, избыток сил,  просившихся
в дело и медленно гаснущих в бесплодных попытках; это -  байронизм,  болезнь
сильных  людей.  Во  втором  случае  является   апатия   покорная,   мирная,
улыбающаяся, без стремления выйти из бездействия;  это  -  обломовщина,  как
назвал  ее  г.  Гончаров,  это  болезнь,  развитию  которой  способствуют  и
славянская природа и жизнь нашего общества. Это развитие болезни проследил в
своем романе г.  Гончаров.  Огромная  идея  автора  во  всем  величии  своей
простоты улеглась в соответствующую ей рамку. По  этой  идее  построен  весь
план романа, построен так обдуманно, что в нем нет ни одной случайности,  ни
одного вводного лица, ни одной лишней подробности; чрез все отдельные  сцены
проходит основная идея, и между тем во имя этой  идеи  автор  не  делает  ни
одного уклонения от действительности, не жертвует  ни  одною  частностию  во
внешней отделке лиц, характеров и положений. Все строго естественно и  между
тем вполне  осмысленно,  проникнуто  идеею.  Событий,  действия  почти  нет;
содержание романа может быть рассказано в двух, трех строках, как может быть
рассказана в  нескольких  словах  жизнь  всякого  человека,  не  испытавшего
сильных потрясений; интерес такого романа, интерес такой  жизни  заключается
не в замысловатом сцеплений событий, хотя бы и  правдоподобных,  хотя  бы  и
действительно случившихся, а в наблюдении  над  внутренним  миром  человека.
Этот мир всегда интересен, всегда привлекает к себе  наше  внимание;  но  он
особенно  доступен  для  изучения  в  спокойные   минуты,   когда   человек,
составляющий предмет нашего наблюдения, предоставлен самому себе, не зависит
от внешних событий, не поставлен в искусственное положение, происходящее  от
случайного стечения обстоятельств. В такие  спокойные  минуты  жизни,  когда
человек, не тревожимый внешними впечатлениями,  сосредоточивается,  собирает
свои мысли и заглядывает в свой внутренний мир, в  такие  минуты  происходит
иногда никому не заметная, глухая внутренняя борьба, в такие минуты зреет  и
развивается  задушевная  мысль  или   происходит   поворот   на   прошедшее,
обсуживание  и  оценка  собственных  поступков,  собственной  личности.  Эти
таинственные минуты особенно дороги для художника,  особенно  интересны  для
просвещенного  наблюдателя.  В  романе   г.   Гончарова   внутренняя   жизнь
действующих  лиц  открыта  перед  глазами  читателя;  нет  путаницы  внешних
событий, нет придуманных и рассчитанных эффектов, и потому анализ автора  ни
на минуту не теряет своей отчетливости и спокойной проницательности. Идея не
дробится в  сплетении  разнообразных  происшествий:  она  стройно  и  просто
развивается сама из себя, проводится до конца и до конца поддерживает  собою
весь интерес, без помощи посторонних, побочных, вводных  обстоятельств.  Эта
идея так широка, она охватывает собою так много  сторон  нашей  жизни,  что,
воплощая одну эту идею, не уклоняясь от  нее  ни  на  шаг,  автор  мог,  без
малейшей натяжки, коснуться чуть ли не всех вопросов, занимающих в настоящее
время общество. Он коснулся их невольно, не желая жертвовать  для  временных
целей  вечными  интересами  искусства;  но  это   невольно   высказанное   в
общественном деле слово художника не может не иметь сильного и благотворного
влияния  на  умы:  оно  подействует  так,  как  действует  все  истинное   и
прекрасное. Часто  случается,  что  художник  приступает  к  своему  делу  с
известною идеею, созревшею в его голове и получившею уже  свою  определенную
форму; он берется за перо, чтобы перенести эту идею на бумагу, чтобы вложить
ее в образы, - и вдруг увлекается самым процессом творчества;  произведение,
задуманное в его уме, разрастается и получает  не  ту  форму,  которая  была
назначена ему прежде. Отдельный эпизод, которому  вначале  следовало  только
подтвердить основную мысль, обработывается с особенною любовью  и  вырастает
так, что почти выдвигается на первый план, и между тем от этого, невидимому,
незаконного преобладания одной части над другими не происходит  дисгармонии;
основная идея не теряет своей ясности, не  затемняется  развитием  эпизодов;
все  произведение  остается  стройным  и  изящным,  хотя  и   не   соблюдена
математическая  строгость  в  соразмерности  частей.  Описанный  нами   факт
творчества свершился, как кажется, над романом г. Гончарова.  Главною  идеею
автора, насколько можно судить и  по  заглавию  и  по  ходу  действия,  было
изобразить состояние спокойной и покорной апатии, о которой мы уже  говорили
выше; между тем после прочтения романа у читателя может  возникнуть  вопрос:
что хотел сделать автор? Какая главная цель руководила им? Не  хотел  ли  он
проследить развитие чувства любви, анализировать до мельчайших  подробностей
те видоизменения, которые испытывает душа женщины, взволнованной  сильным  и
глубоким чувством? Вопрос этот рождается не оттого, чтобы главная цель  была
не достигнута, не оттого, чтобы внимание автора уклонилось от нее в сторону:
напротив! дело в том, что обе цели, главная и второстепенная,  возникшая  во
время творчества, достигнуты до такой степени полно, что читатель не  знает,
которой из них отдать предпочтение.  В  "Обломове"  мы  видим  две  картины,
одинаково законченные, поставленные рядом, проникающие  и  дополняющие  одна
другую. Главная идея  автора  выдержана  до  конца;  но  во  время  процесса
творчества представилась новая психологическая  задача,  которая,  не  мешая
развитию первой мысли, сама разрешается  до  такой  степени  полно,  как  не
разрешалась, быть может, никогда. Редкий роман обнаруживал  в  своем  авторе
такую силу анализа, такое полное и тонкое знание человеческой природы вообще
и женской в особенности; редкий роман когда-либо  совмещал  в  себе  две  до
такой степени огромные психологические задачи,  редкий  возводил  соединение
двух таких задач до такого стройного и, невидимому, несложного целого. Мы бы
никогда не кончили, если бы стали говорить о всех достоинствах общего плана,
составленного  такою  смелою  рукою;  переходим  к  рассмотрению   отдельных
характеров.
     Илья Ильич Обломов, герой романа, олицетворяет  в  себе  ту  умственную
апатию, которой г. Гончаров придал имя  обломовщины.  Слово  обломовщина  не
умрет в нашей литературе: оно составлено так  удачно,  оно  так  осязательно
характеризует один из существенных пороков нашей русской жизни, что, по всей
вероятности, из литературы  оно  проникнет  в  язык  и  войдет  во  всеобщее
употребление. Посмотрим, в чем же состоит эта обломовщина. Илья Ильич  стоит
на рубеже двух взаимно противоположных направлений: он воспитан под влиянием
обстановки старорусской жизни, привык к барству, к бездействию и  к  полному
угождению своим физическим потребностям и даже прихотям; он  провел  детство
под любящим, но  неосмысленным  надзором  совершенно  неразвитых  родителей,
наслаждавшихся в  продолжение  нескольких  десятков  лет  полною  умственною
дремотою, вроде той, которую охарактеризовал Гоголь в  своих  "Старосветских
помещиках". Он изнежен и избалован, ослаблен физически и нравственно; в  нем
старались, для  его  же  пользы,  подавлять  порывы  резвости,  свойственные
детскому возрасту, и движения любознательности, просыпающиеся также  в  годы
младенчества: первые, по мнению родителей, могли подвергнуть  его  ушибам  и
разного рода повреждениям; вторые могли  расстроить  здоровье  и  остановить
развитие физических  сил.  Кормление  на  убой,  сон  вволю,  поблажка  всем
желаниям  и  прихотям  ребенка,  не  грозившим   ему   каким-либо   телесным
повреждением, и тщательное удаление от всего, что может простудить,  обжечь,
ушибить или утомить его, -  вот  основные  начала  обломовского  воспитания.
Сонная, рутинная обстановка деревенской,  захолустной  жизни  дополнила  то,
чего не успели сделать труды родителей и нянек. На  тепличное  растение,  не
ознакомившееся в детстве не только с  волнениями  действительной  жизни,  но
даже с детскими огорчениями и  радостями,  пахнуло  струей  свежего,  живого
воздуха. Илья Ильич стал учиться и развился  настолько,  что  понял,  в  чем
состоит жизнь, в чем состоят обязанности человека. Он понял это умом, но  не
мог сочувствовать воспринятым идеям о долге, о труде и деятельности. Роковой
вопрос: к чему жить и трудиться? -  вопрос,  возникающий  обыкновенно  после
многочисленных разочарований и  обманутых  надежд,  прямо,  сам  собою,  без
всякого приготовления, во всей своей ясности представился уму  Ильи  Ильича.
Этим  вопросом  он  стал  оправдывать   в   себе   отсутствие   определенных