а  о  невозможном  счастии:  ее
надежды на будущее  были  просты,  планы  ее  -  осуществимы.  Она  полюбила
человека честного, умного и развитого, но слабого, не привыкшего  жить;  она
узнала его хорошие и дурные стороны и решилась употребить все усилия,  чтобы
согреть его тою энергиею, которую чувствовала в себе. Она думала,  что  сила
любви оживит его, вселит  в  него  стремление  к  деятельности  и  даст  ему
возможность  приложить  к   делу   способности,   задремавшие   от   долгого
бездействия. Цель ее была высоконравственная; она была внушена  ей  истинным
чувством.  Она  могла  быть  достигнута:  не  было  никаких  данных,   чтобы
сомневаться в успехе. Ольга приняла мгновенную вспышку  чувства  со  стороны
любимого ею человека за действительное пробуждение энергии; она увидела свою
власть над ним и надеялась вести его вперед на  пути  самосовершенствования.
Могла ли она не увлечься своею прекрасною целью,  могла  ли  она  не  видеть
впереди  себя  тихого  разумного  счастия?  И  вдруг   она   замечает,   что
возбужденная на миг энергия гаснет, что предпринятая ею  борьба  безнадежна,
что обаятельная сила сонного спокойствия сильнее  ее  живительного  влияния.
Что было делать ей в подобном  случае?  Мнения,  вероятно,  разделятся.  Кто
любуется порывистою  красотою  бессознательного  чувства,  не  думая  о  его
последствиях, тот скажет: она должна была остаться верною  первому  движению
сердца и отдать свою жизнь тому, кого  однажды  полюбила.  Но  кто  видит  в
чувстве  ручательство  будущего  счастия,  тот  взглянет  на   дело   иначе:
безнадежная любовь, бесполезная для себя и для любимого предмета,  не  имеет
смысла в глазах такого человека; красота такого чувства  не  может  извинить
его неосмысленности. Ольга должна была победить себя, разорвать это чувство,
пока было еще время: она не имела права губить свою жизнь,  приносить  собою
бесполезную жертву. Любовь становится незаконною тогда, когда ее не одобряет
рассудок; заглушать голос рассудка значит  давать  волю  страсти,  животному
инстинкту. Ольга не могла так поступить, и ей  пришлось  страдать,  пока  не
выболело в ее душе обманутое чувство. Ее спасло в  этом  случае  присутствие
сознания, на которое мы уже указали выше. Борьба мысли с остатками  чувства,
подкрепляемого свежими воспоминаниями минувшего счастия,  закалила  душевные
силы Ольги. В короткое  время  она  перечувствовала  и  передумала  столько,
сколько не случается передумать  и  перечувствовать  в  течение  многих  лет
спокойного существования. Она была окончательно приготовлена  для  жизни,  и
прошедшее, испытанное ею чувство и пережитые страдания дали  ей  способность
понимать и ценить истинные достоинства человека; они  дали  ей  силы  любить
так, как не могла  она  любить  прежде.  Внушить  ей  чувство  могла  только
замечательная личность, и в этом  чувстве  уже  для  разочарования  не  было
места; пора увлечения, пора лунатизма прошла невозвратно.  Любовь  не  могла
более незаметно прокрасться в душу, ускользая до времени от анализа  ума.  В
новом чувстве Ольги все было определенно, ясно и твердо. Ольга  жила  прежде
умом, и ум подвергал все своему анализу,  предъявлял  с  каждым  днем  новые
потребности, искал себе удовлетворения, пищи во всем, что ее окружало. Затем
развитие Ольги сделало еще только один шаг вперед. На этот шаг  есть  только
беглое указание в романе г. Гончарова. То положение, к которому  повел  этот
новый шаг, не очерчено. Дело в том, что Ольгу не могли удовлетворить  вполне
ни  тихое  семейное  счастие,  ни  умственные  и  эстетические  наслаждения.
Наслаждения никогда не удовлетворяют сильной, богатой  природы,  неспособной
заснуть и лишиться энергии: такая  природа  требует  деятельности,  труда  с
разумною целью, и только творчество способно до  некоторой  степени  утишить
это тоскливое стремление  к  чему-то  высшему,  незнакомому,  -  стремление,
которого не удовлетворяет счастливая обстановка вседневной жизни.  До  этого
состояния  высшего  развития   достигла   Ольга.   Как   удовлетворила   она
пробудившимся в  ней  потребностям,  -  этого  не  говорит  нам  автор.  Но,
признавая в женщине возможность и законность  этих  высших  стремлений,  он,
очевидно, высказывает свой взгляд на ее назначение и на то, что называется в
общежитии эмансипациею женщины. Вся жизнь и личность Ольги составляют  живой
протест против зависимости женщины.  Протест  этот,  конечно,  не  составлял
главной цели автора, потому  что  истинное  творчество  не  навязывает  себе
практических целей; но чем естественнее возник этот протест,  чем  менее  он
был  приготовлен,  тем  более  в  нем  художественной  истины,  тем  сильнее
подействует он на общественное сознание.
     Вот три  главные  характера  "Обломова".  Остальные  группы  личностей,
составляющие фон картины и стоящие на втором плане, очерчены с  изумительною
отчетливостию. Видно, что автор для главного сюжета не пренебрегал  мелочами
и, рисуя картину русской жизни, с добросовестною любовью  останавливался  на
каждой подробности. Вдова Пшеницына, Захар, Тарантьев,  Мухояров,  Анисья  -
все это живые люди, все это типы, которые встречал на своем веку  каждый  из
нас. Мы не будем говорить подробно об этих второстепенных личностях. Из  них
особенно замечательна вдова Пшеницына, в лице которой г.  Гончаров  воплотил
чистое чувство, не возвышенное образованием и  не  основанное  на  сознании.
Захар, лакей Обломова, является такою  типическою,  обработанною  личностию,
какой давно не представляла наша литература. Эта личность не выдается  резко
вперед в романе г. Гончарова только потому,  что  все  характеры  обработаны
одинаково полно, общий план строго обдуман, и все действующие лица  обращают
на себя внимание читателя настолько, насколько  это  нужно  для  интереса  и
гармонической стройности целого.
     Теперь нам остается еще объяснить, почему мы считаем необходимым, чтобы
девицы прочли роман г. Гончарова: из первых слов  нашей  статьи  видно,  как
высоко ставим мы это  произведение;  не  прочтя  его,  трудно  познакомиться
вполне с современным положением русской литературы, трудно представить  себе
полное ее  развитие,  трудно  составить  себе  понятие  о  глубине  мысли  и
законченности  формы,  которыми  отличаются  некоторые   самые   зрелые   ее
произведения. "Обломов", по  всей  вероятности,  составит  эпоху  в  истории
русской литературы, он отражает в себе жизнь русского общества  в  известный
период   его   развития.   Имена   Обломова,   Штольца,   Ольги    сделаются
нарицательными. Словом, как ни рассматривать "Обломова", в целом  ли  или  в
отдельных частях, по отношению  ли  его  к  современной  жизни  или  по  его
абсолютному значению в области искусства, так или иначе, всегда должно будет
сказать, что это вполне изящное, строго обдуманное  и  поэтически-прекрасное
произведение. Вот почему мы так долго останавливались на  его  рассмотрении,
вот почему мы еще раз настойчиво рекомендуем его для чтения  девицам.  Ежели
даже смотреть на воспитание девиц так,  как  смотрит  на  него  наше  модное
общество, заботящееся так  много  о  внешней  невинности  и  полагающее  эту
невинность в незнании жизни и природы, даже и тогда самая строгая цензура не
найдет  в  "Обломове"   ничего   предосудительного.   Изображение   чистого,
сознательного чувства,  определение  его  влияния  на  личность  и  поступки
человека,   воспроизведение   господствующей   болезни    нашего    времени,
обломовщины, - вот главные мотивы романа. Ежели вспомнить притом, что всякое
изящное произведение имеет образовательное  влияние,  ежели  вспомнить,  что
истинно изящное произведение всегда нравственно, потому что верно  и  просто
рисует действительную  жизнь,  тогда  должно  сознаться,  что  чтение  книг,
подобных  "Обломову",  должно   составлять   необходимое   условие   всякого
рационального образования. Сверх того, для девиц может быть особенно полезно
чтение этого романа. Это чтение несравненно лучше  отвлеченного  трактата  о
женской добродетели уяснит им жизнь  и  обязанности  женщины.  Стоит  только
вдуматься в личность Ольги, проследить ее поступки, и,  наверное,  в  голове
прибавится не одна плодотворная мысль, в сердце  заронится  не  одно  теплое
чувство. Итак, мы думаем, что "Обломова" должна прочесть каждая образованная
русская женщина  или  девушка,  как  должна  она  прочесть  все  капитальные
произведения нашей словесности.


ПРИМЕЧАНИЯ


     "Обломов"
     Роман И, А. Гончарова
     "Дворянское Гнездо"
     Роман И, С. Тургенева
     "Три Смерти"
     Рассказ графа Л. Н. Толстого

     Впервые  опубликованы  в  "журнале  наук,  искусств  и  литературы  для
взрослых девиц" "Рассвет" за 1859 г. (разбор  "Обломова"  в  э  10  журнала,
"Дворянского гнезда" - в э 11 и "Трех смертей" - в э 12). В  первое  издание
сочинений не вошли, хотя в объявлениях о составе этого издания,  приложенных
к первым его выпускам, и указывалось, что они будут помещены в ч. 10.  Здесь
воспроизводятся по тексту журнала.

     1 Цитата из статьи Белинского "О русской повести и повестях г.  Гоголя"
(см. В. Г. Белинский, Полное собрание сочинений, т. 1, М. 1953, стр. 295).