приятно было выражать это словами, но Джейсон был прав.
   - Натэниел теперь мой. Он входит в список тех,  кого  я  защищаю.  Он
мой, и всякий, кто обидит его, даст ответ мне. Джейсон мой. Все вы  мои,
и никто не обидит принадлежащего мне. Это запрещено.
   Очень надменно это звучало, если произнести вслух. Средневеково даже,
но это было правдой. Есть вещи, которые просто верны; их не  обязательно
произносить вслух. И в какой-то момент  я  стала  подбирать  людей  (или
монстров). Своих. Раньше это означало дружбу, но в последнее  время  это
стало значить больше  -  или  меньше.  Это  предполагало  и  таких,  как
Натэниел. С ним мы точно не были друзьями, но он все равно был мой.
   Глядя вниз, на лица Черри и Зейна, я будто видела все  разочарования,
мелкие предательства, себялюбие, мелочность, жестокость. Я  видела,  как
все это, пережитое ими,  отражается  в  их  глазах.  Они  столько  этого
насмотрелись, что просто не могли понять доброты или чести. Этому они не
верили.
   - Если ты всерьез, - сказал Зейн, - значит, мы твои. Можешь иметь нас
всех.
   - Иметь?
   - Они имеют в виду секс, - пояснил Джейсон. Он уже  не  улыбался,  не
знаю, почему. Секунду назад ему все это нравилось.
   - Я ни с кем из вас не хочу заниматься сексом, - сказала я  поспешно.
Чтобы не было недоразумений.
   - Пожалуйста, - взмолилась Черри, - прошу тебя, выбери кого-нибудь из
нас.
   Я уставилась на них:
   - Зачем вам надо, чтобы я спала с кем-нибудь из вас?
   - Ты любишь некоторых из волков, - сказал Зейн. - И к ним  чувствуешь
истинную дружбу. Ничего этого у тебя к нам нет.
   - Но у тебя есть вожделение, -  подхватила  Черри.  -  Натэниел  тебя
волнует, потому что он соблазнителен.
   Это замечание было слишком близко к истине.
   -  Вот  что,  ребята,  я  не  сплю  с   каждым,   кто   мне   кажется
соблазнительным.
   - А почему? - удивился Зейн.
   Я вздохнула.
   - Не вступаю в случайные, связи. Если вам непонятно, то не знаю,  как
объяснить.
   - А как же мы можем тебе верить, если ты от нас ничего не  хочешь?  -
спросила Черри.
   На это у меня ответа не было. Я посмотрела на Джейсона:
   - Ты мне можешь помочь выпутаться?
   Он отвалился от стены.
   - Думаю, что могу. Но тебе это может не понравиться.
   - Объясни, - сказала я.
   - Проблема в том, что у них никогда не было Нимир-ра - по-настоящему.
Габриэль был альфой, он был силен, но не был Нимир-раджем.
   - Отлично, - сказала я. - Значит, этот вопрос улажен.
   - Нет, - возразила Черри. - Если Габриэль нас чему-нибудь научил,  то
лишь одному: нельзя доверять никому, кроме тех, которым от  тебя  что-то
надо. Можешь нас не любить, но выбери одного из нас в любовники.
   Я покачала головой.
   - Нет. То есть спасибо за предложение, но тем не менее - нет.
   - Так как же нам тебе верить? - спросила Черри почти шепотом.
   - Ей верить можно, - ответил ей Джейсон. - Это Габриэлю  нельзя  было
верить. Это он вас убедил, что секс так чертовски важен. Анита  даже  не
спит с нашим Ульфриком, но Зейн видел ее сегодня ночью.  Он  видел,  что
она сделала для моей защиты.
   - Для защиты своего вампира, того, который ей дорог, - возразил Зейн.
   - У меня нет к Дамиану тех чувств, что есть к Ашеру,  но  я  рискнула
ради него своей жизнью.
   Леопарды повернулись ко мне хмурыми лицами.
   - Знаю, - сказал Зейн, - и не могу понять.  Почему  ты  не  дала  ему
умереть?
   - Я его просила рискнуть жизнью ради спасения Натэниела.  Я  стараюсь
никогда никого не просить о том,  чего  не  готова  сделать  сама.  Если
Дамиан решил рискнуть своей жизнью, я не могла сделать меньше.
   Леопарды  совсем  растерялись.  Это  выразилось  на   их   лицах,   в
нерешительности, которая скользила в их  силе,  пробегающей  у  меня  по
коже.
   - А я твой? - спросил Натэниел тихим несчастным голосом.
   Я поглядела на него. Он все  еще  лежал  клубочком  посередине  пола.
Длинные-длинные волосы рассыпались вокруг него,  упали  на  лицо.  Цветы
глаз смотрели сквозь занавес волос, будто сквозь густой мех.  Я  видала,
как это делают другие ликантропы  -  прячутся  под  волосами  и  глядят.
Свернувшийся Натэниел показался мне вдруг диким и чуть-чуть  нереальным.
Он убрал волосы со щеки, открыв линию руки и груди. Неожиданно молодое и
открытое лицо исказилось жаждой, потребностью.
   - Я не дам никому тебя обидеть, Натэниел.
   По его лицу скатилась одинокая слеза.
   - Я устал принадлежать всем и каждому, Анита. Устал,  что  я  игрушка
для каждого, кто меня хочет. Устал всегда бояться.
   - Тебе больше не надо никого бояться, Натэниел. Если  в  моей  власти
будет тебя защитить, я это сделаю.
   - И я принадлежу тебе?
   Формулировка меня насторожила, но я видела, как он  плачет,  слезинка
стекает за слезинкой, и решила не цепляться к  словам.  Надеясь  только,
что не подписываюсь  на  что-нибудь  слишком  уж  близкое  и  личное,  я
кивнула.
   - Да, Натэниел, ты принадлежишь мне.
   Но одними словами оборотней поразить трудно. У них некоторые будто не
понимают слов. Я протянула руку:
   - Иди сюда, Натэниел.
   Он пополз ко мне, не  со  звериной  мускулистой  грацией,  а  опустив
голову, всхлипывая из-за занавеса упавших  волос.  Когда  он  дополз  до
меня, он уже ревел в полный голос. Руку он протянул, не глядя на меня.
   Зейн и Черри расступились, пропуская его ко мне.
   Я взяла его руку и задумалась,  что  с  ней  делать.  Пожать  -  явно
недостаточно, целовать - не хотелось.  Лихорадочно  копаясь  в  мозгу  в
поисках любых сведений о леопардах, я ничего не нашла.  Чаще  всего  они
друг друга лижут. Ничего другого на ум не шло.
   Я поднесла руку Натэниела ко рту,  наклонилась,  прижалась  губами  к
тыльной стороне его ладони. Лизнула кожу  быстрым  движением,  и  узнала
вкус. Я уже знала, что Райна лизала эту  кожу,  водила  губами,  зубами,
языком по этому телу.
   Мунин рванулся из меня наружу, и я  стала  давить  его.  Мунин  хотел
вцепиться в руку Натэниела зубами, пустить кровь и лизать ее, как  кошка
сливки.
   Мне этот образ был отвратителен, и мой  собственный  ужас  помог  мне
изгнать Райну, засунуть ее обратно в  себя,  и  я  поняла,  что  никогда
больше она меня не покинет. Вот почему она  явилась  так  быстро  и  так
легко. Я ощущала, как она прячется  во  мне,  подобно  раковой  опухоли,
готовой начать бешено расти.
   Нежно подняв лицо Натэниела, я взяла его в ладони, поцеловала в  лоб,
поцеловала щеки, соленые от слез.
   Он припал ко мне, всхлипывая, обхватив мне ноги руками,  прижался  ко
мне. Еще в один момент Райна попыталась ожить - когда Натэниел  прижался
пахом к моим голым ногам.
   Я потянулась к Ричарду, зачерпнула силу  из  связывающей  нас  метки.
Сила пришла на мой зов как прикосновение теплого  меха.  Она  и  помогла
изгнать эту мерзкую, ужасную личность.
   Я протянула руки остальным леопардам. Они прижались лицами,  терлись,
как кошки, лизали меня, как котенка. Я  стояла  в  окружении  ластящихся
леопардов-оборотней, черпая силу у Ричарда, чтобы не  спустить  Райну  с
цепи. Но не только для этого - сила Ричарда наполняла меня, лилась через
меня в леопардов.
   Я была как дерево в середине костра. Ричард был пламенем, а  леопарды
грелись у огня. Они впитывали жар, купались в нем, заворачивались в него
как в обещание счастья.
   И стоя среди них, между силой Ричарда,  жаждой  леопардов  и  мерзким
прикосновением Райны, похожим на какое-то зловоние,  я  молилась:  "Боже
мой, не дай мне снова их подвести".

Глава 24

   Церемония  приветствия,  отложенная  вчера,  должна  была  состояться
сегодня. У  монстров  всегда  так:  правила  необходимо  соблюдать.  Раз
правила говорят, что должна произойти церемония  приветствия,  так  она,
черт побери, и будет происходить. Что бы там ни было  -  жаждущие  мести
вампиры, продажные полицейские или  мороз  в  аду,  но  если  необходимо
выполнить ритуал или провести церемонию, этим ты  и  займешься.  Вампиры
будут соблюдать этикет, даже вырывая у  тебя  горло.  Вервольфы  в  этом
отношении от них отстали, но не слишком.
   Я бы лично на все это плюнула и сказала  бы:  "Черт  с  ним,  давайте
сначала разберемся в загадке".  Но  командовала  здесь  не  я.  Пусть  я
спалила прошлой ночью двадцать вампиров, но это меня не сделало  главным
псом в стае. Хотя приглашение от Верна прозвучало очень, очень  вежливо.
Не один только Колин, видно, испугался меня этой ночью.
   Раз почти все вампиры Верна истреблены, значит, командует теперь стая
Колина.  Они  выделили  несколько  своих,  чтобы  препятствовать  Колину
изготовлять  новых  вампиров.  Очевидно,  если  в   какой-то   местности
существует связь между вампирами и оборотнями, то правят из них  те,  на
чьей стороне сила. До прошлой ночи Колин строил волков,  теперь  стрелка
повернулась в другую сторону, и, судя по выражению глаз Верна,  кое-кому
она покажется очень колючей.
   Это была августовская ночь, такая жаркая и тихая, как бывает  лишь  в
августе. Весь мир сидит в тесной темноте, будто задержав дыхание, тщетно
ожидая прохладного ветерка.
   Но под деревьями какое-то  движение  было.  Не  ветер,  но  движение.
Какие-то люди пробирались между стволами  -  нет,  не  люди.  Вервольфы.
Каждый был еще в виде человека, но принять их за людей было  бы  сложно.
Они скользили тенями почти бесшумно. Если бы дул хоть малейший  ветерок,
чуть бы шевелил деревья, они бы двигались беззвучно. Но шелест  веточки,
хруст сухого листа, шорох листвы - и их все  же  было  слышно.  В  такую
ночь, как эта, даже самый тихий звук разносится.
   Слева от меня хрустнула веточка, и я вздрогнула. Джемиль тронул  меня
за руку, и я опять вздрогнула.
   - Черт возьми, детка, ты сегодня нервничаешь.
   - Не называй меня деткой.
   Улыбка сверкнула в темноте.
   - Извини.
   Я потерла руками плечи, руки выше локтей.
   - В такую ночь не может быть холодно, - сказал он.
   - А мне не холодно.
   Это не был холод, это что-то бегало по  моей  коже,  как  марширующие
муравьи.
   - В чем дело? - спросил Джейсон, когда я остановилась в темноте леса,
по колено в какой-то  густой  жесткой  траве.  Вглядевшись,  я  покачала
головой. Да, вокруг меня крались несколько десятков  вервольфов,  но  не
оборотни меня насторожили. Это было... это было, будто слышны голоса  из
дальней комнаты. Что они говорят, я не понимала, но слышала их - слышала
у себя в голове. И я знала, что это такое. Мунины. Мунины лупанария. Они
взывали ко мне, шептали что-то, и шепот шел  по  моей  коже.  Они  ждали
меня, ждали с нетерпением. Вот блин!
   Зейн вгляделся во тьму. Он стоял настолько близко,  что  я  услышала,
как он втягивает  воздух,  и  поняла,  что  он  нюхает  ветер.  Все  они
всматривались в  ночь,  даже  Натэниел.  Он  выглядел  поувереннее,  чем
всегда, будто ему стало уютнее  в  собственной  коже.  Наша  сегодняшняя
церемония что-то значила для всех трех леопардов. А я все еще не  знала,
что она в точности будет значить для меня.
   Все они надели старые джинсы и футболки - одежду, в которой не  жалко
перекинуться.  Близилось   полнолуние,   и   возможны   были   случайные
превращения. Да нет, не случайные. Мне  придется  наблюдать  превращение
некоторых из них, и я поняла, что на самом  деле  мне  этого  видеть  не
хочется.
   Ашера и Дамиана не было. Они пошли шпионить за Колином и  оставшимися
вампирами или с ними договариваться. Я считала такое решение  неудачным,
но Ашер меня заверил, что этого от  нас  ждут.  Что  он,  как  второй  в
команде после Жан-Клода, доставит сообщение, что мы  пощадили  Колина  и
его заместителя Барнаби. Мы позволили его слуге-человеку спокойно  уйти.
Мы проявили великодушие, хотя и не были обязаны.  По  их  законам  Колин
вышел за рамки дозволенного. Он -  младший  вампир,  и  мы  имели  право
отобрать у него все.
   Конечно, на  самом  деле  Колин  и  Барнаби  просто  сумели  сбежать.
Единственная, кого мы отпустили сами, была слуга Колина.  Но  Ашер  меня
заверил, что сможет  так  соврать  Колину,  что  Принц  города  даже  не
заподозрит ложь.
   У меня скребли кошки на душе при мысли, что Ашер и Дамиан будут  одни
иметь дело с Колином и его компанией. У вампиров на все есть правила, но
они еще и склонны эти правила сильно перегибать. Настолько, что  Ашер  и
Дамиан могут пострадать. Но Ашер был очень в себе уверен, а  мне  в  эту
ночь предстояло играть роль лупы. Так что у меня своих проблем был полон
рот.
   Меня еще заставляло нервничать отсутствие  у  меня  стволов.  Ножи  -
пожалуйста, они заменяют когти, но без огнестрельного оружия. Точно  так
же вел себя Маркус. Ни один хоть сколько-нибудь уважающий  себя  Ульфрик
не позволит принести пистолет в священное место стаи. Это я понимала, но
сказать, чтобы мне это нравилось... После того что я сделала  для  Верна
прошлой ночью, требование прийти  без  пистолетов  казалось  мне  просто
грубым.
   Ричард мне сообщил, что совершенное мной  убийство  вампов  Колина  в
лупанарии будет нашим даром -  тем  даром,  который  пришедшие  в  гости
Ульфрик и его лупа приносят хозяевам.
   Обычно даром бывает свежеубитое животное, драгоценности для лупы  или
что-нибудь мистическое. Смерть, драгоценности или волшебство. Прямо  как
на Валентинов день.
   Я надела джинсы, чтобы защитить ноги от подлеска, хотя было настолько
жарко, что колени стали потеть. Шорты надел только Джейсон. Если у  него
ноги и будут поцарапаны, ему, кажется, это все равно. Только он один был
без рубашки. Я  надела  темно-синий  топ,  чтобы  хотя  бы  сверху  было
прохладно. Но при этом ножи были достаточно видимы.
   Большой нож за спиной не был заметен, если не смотреть прямо на него.
Из-за полупрозрачного топа  ножны  можно  было  увидеть,  хотя  и  не  в
темноте. На руки я надела свои  обычные  наручные  ножны  с  серебряными
клинками. Они-то очень были заметны у меня на коже. И еще  в  кармане  у
меня  находился  новый   нож   -   четырехдюймовый   пружинный   нож   с
предохранителем. Как-то  не  хотелось,  неловко  сев,  воткнуть  в  себя
лезвие. Конструкция ножа была такая, что клинок выскакивал  из  рукоятки
вперед. Да,  это  запрещенный  нож.  Мне  его  подарил  друг,  не  очень
переживающий из-за буквы закона. А почему такие четырехдюймовые  ножи  в
большинстве штатов запрещается носить? А потому что будь у  него  лезвие
шесть дюймов, не очень удобно было бы садиться с такой штукой в кармане.
Приятно, когда твои друзья знают твой размер.
   И еще я надела серебряное распятие.  На  встречу  с  недружественными
вампирами я сегодня не рассчитывала, но все-таки остерегалась, что Колин
что-нибудь попробует выкинуть. Раз у меня не будет пистолетов, он  может
попытаться этим воспользоваться.
   Под деревьями лежали расплывчатые серые  тени.  Где-то  наверху  ярко
светили луна и звезды. Но там, где мы стояли, между нами  и  небом  была
сплошная тьма. У меня возникло ощущение, близкое к клаустрофобии.
   - Никого не чую, кроме ликои, - сказал Джейсон.
   Все согласились. В эту  ночь  здесь  только  мы,  оборотни.  Кажется,
только  я  слышала  это  шепчущее  эхо.  Я  единственный   некромант   в
коллективе, и потому духи мертвых больше мне симпатизируют.
   - Мы должны попасть на место встречи раньше, чем  церемония  двинется
дальше, - сообщил Джемиль.
   Я посмотрела на него:
   - Ты хочешь сказать, что ее уже начали?
   - Призыв был послан, - сказал Джейсон.  И  сказал  так,  будто  слово
"призыв" было написано прописными буквами.
   - Что это значит - призыв был послан? - спросила я.
   - Принесли в жертву животное и его кровью  помазали  дерево  -  вроде
того, что ты сделала прошлой ночью, - пояснил Джейсон.
   Я потерла руки.
   - Интересно, не поэтому ли я ощущаю мунинов.
   - Когда мы мажем кровью скалу трона,  наш  духовный  символ,  это  не
заставляет являться мунинов, - сказал Джейсон.
   Я покачала головой:
   - Я бывала в вашем лупанарии, Джейсон. Этот от него отличается. Здесь
иная магия.
   Что-то проползло среди деревьев. Клуб  энергии,  от  которой  у  меня
сердце пропустило удар и застучало сильнее, будто на бегу.
   - Господи, это что еще?
   - Она чует призыв, - сказал Джейсон.
   - Не может быть, - возразил Джемиль. -  Она  не  ликои.  -  Он  ткнул
пальцем в сторону Черри, Зейна  и  Натэниела.  -  Они  не  чуют.  Они  -
оборотни, и они не чуют призыва из лупанария.
   Черри поглядела на нас, потом покачала головой:
   - Он прав. Я ощущаю что-то вроде  непонятного  жужжания  в  лесу,  но
очень слабо.
   Натэниел и Зейн с ней согласились.
   У меня кожа зашевелилась на теле, будто хотела уползти из-под наплыва
силы. Чертовски жутко.
   - Что со мной происходит?
   - Она чует призыв, - повторил Джейсон.
   - Не может быть, - повторил Джемиль.
   - Ты все  время  говоришь  про  нее  "не  может  быть"  и  все  время
ошибаешься, - сказал Джейсон.
   Низкий раскатистый рев донесся из губ Джемиля.
   - Прекратите оба! - велела я.
   И оглянулась туда, где стояла лишь стена черноты, пронизанная  слабым
лунным светом. Джейсон  был  прав.  Я  ощущала  магию.  Это  была  магия
ритуала, магия смерти. Источник силы ликантропов - жизнь.  Они  -  самые
живые из всех противоестественных созданий, с которыми  я  сталкивалась,
иногда живее даже фей и людей. Но этот лупанарии работал  на  смерти  не
меньше, чем на жизни, он призывал меня вдвойне. И через метки Ричарда, и
через мою некромантию. Жаль, что Ричарда со мной не было.
   Он уехал ужинать со своей семьей. По моему  настоянию  с  ним  поехал
Шанг-Да. К этому моменту шериф Уилкс уже должен был  знать,  что  мы  не
покинули  город,  и  нам  не  только  о  местных  вампирах   надо   было
беспокоиться. Ричард  позвонил,  сообщил,  что  опаздывает,  и  попросил
начинать без него. Мать просто не понимает, почему он не может  остаться
подольше. Все мужчины у Зееманов просто под... извините, подкаблучники.
   Я пошла вперед, и моя свита двинулась за мной. Я влезла на поваленное
бревно - никогда не переступайте поваленное дерево сразу. Неизвестно, не
притаилась ли с той стороны змея. Встань на бревно, потом сойди. Сегодня
меня беспокоили не змеи.
   Я медленно шла вперед, выбирая путь среди деревьев.  Для  человека  я
отлично вижу в темноте, и могла бы идти быстрее. И хотела идти  быстрее.
Хотела броситься через лес вперед, не разбирая дороги. Я не побежала, но
удержалась от этого только усилием воли.
   Не только смерть я  учуяла.  Еще  была  теплая  нарастающая  энергия,
свойственная только ликантропам. Подобное я ощущала, когда Ричард держал
меня за руку. Мы это делали раньше в полнолуние, но никогда  я  не  была
при этом одна. Не было так, чтобы я пробиралась сквозь темноту,  пытаясь
дышать в перерывах между бешеными ударами  сердца  и  наплывами  чьей-то
чужой силы.
   - Ричард, что ты со мной сделал? - шепнула я.
   Может быть, дело было в его имени или в том, что я о нем подумала, но
вдруг я почувствовала его в автомобиле. Увидела на миг Дэниела за рулем.
Услышала запах его лосьона, ощутила теплую твердость  груди  Ричарда.  Я
отшатнулась и чуть не упала. Не подвернись под руку дерево, я бы рухнула
на колени. Если этот момент потряс Ричарда так же, как меня, то  хорошо,
что он не был за рулем.
   - Что с тобой, Анита? - спросил Джейсон, трогая меня за плечо.
   И сила потекла  между  нами  горячим  приливом,  обдирающим  кожу.  Я
повернулась к нему, и это было как в  замедленной  съемке.  Я  не  могла
дышать из-за наплыва силы и ощущений,  заполнивших  мой  разум.  Образы,
мелькающие  кадры,  будто  смотришь  на  комнату  под  стробоскопическим
светом. Кровать, белые простыни, запах  секса,  недавнего,  мускусный  и
горячий запах. Руки мои лежали на гладкой груди. Мужской  груди.  Теплая
рокочущая сила чистого ликантропа, чисто звериная  сила,  наполняла  мое
тело. Острая, приятная, возбуждающая. Она выливалась у меня из  пальцев,
выпускала из них когти, как выходят ножи из ножен. Зверь бился изнутри о
гладкую кожу