кие-то цифры в большой бухгалтерской книге.
Она выглядела ужасно древней: пожелтевшие страницы, выцветшие чернила.
Казалось, в ней делал записи еще Боб Кречет.
  - Чем я заслужил два визита за одну ночь? - спросил он.
  Я почувствовала себя полной дурой. Столько усилий, чтобы избежать с ним
свиданий, - а теперь я сама собираюсь попросить его составить мне компанию
в небольшом дельце? Но таким образом можно было убить двух зайцев.
Во-первых, я сделала бы приятное Жан-Клоду - а мне совсем не хотелось
настраивать его против себя, а во-вторых, если бы Гейнор задумал
какую-нибудь пакость, я поставила бы на Жан-Клода.
  Несколько недель назад Жан-Клод обошелся со мной примерно так же. Выставил
меня на ринг против чудовища, которое убило трех Мастеров. И он тоже
поставил на меня против Николаос. Я, конечно, одержала верх, но с трудом.
  С чем едят гуся, с тем можно съесть и утку. Я очаровательно улыбнулась.
Приятно, когда удается так быстро оказать ответную услугу.
  - Не мог бы ты сходить со мной в Тендерлин?
  Он моргнул. Изумление отразилась на его лице точно так же, как у
настоящего человека.
  - С какой целью?
  - Я должна расспросить одну проститутку по поводу дела, которым я сейчас
занимаюсь. Мне нужно прикрытие.
  - Прикрытие? - переспросил он.
  - Мне нужен напарник, который выглядел бы страшнее меня. Ты как раз
подходишь.
  Он улыбнулся блаженной улыбкой:
  - Я буду твоим телохранителем.
  - Ты причинил мне достаточно горя - сделай для разнообразия доброе дело.
  Улыбка растаяла.
  - Что за странная перемена настроения, ma petite?
  - Мой напарник был вынужден пойти домой нянчить ребенка.
  - А если я не пойду?
  - Тогда я отправлюсь одна, - сказала я.
  - В Тендерлин?
  - Ну.
  Внезапно оказалось, что Жан-Клод идет ко мне. Как он встал из-за стола, я
не заметила.
  - Перестань, пожалуйста, это делать.
  - Делать что?
  - Затуманивать мне мозги, чтобы я не могла уловить, как ты двигаешься.
  - Я буду делать это при каждом удобном случае, ma petite, - просто чтобы
доказать, что я еще на это способен.
  - Что все это значит?
  - Я передал тебе большую долю своей силы, когда поставил метки. Теперь я
упражняюсь в тех немногих играх, которые мне остались. - Он подошел почти
вплотную. - Чтобы ты не забыла, кто я и что я.
  Я посмотрела в его синие-пресиние глаза.
  - Я никогда не забуду, что ты ходячий мертвец, Жан-Клод.
  По лицу его прошла тень, которую я не могла определить. Возможно, это была
боль.
  - Нет, я вижу в твоих глазах понимание того, что я собой представляю. -
Его голос упал почти до шепота, но не стал вкрадчивым. В этом было что-то
вполне человеческое. - Твои глаза - самое чистое зеркало, которое я
когда-либо видел, ma petite. Всякий раз, когда я начинаю притворяться
перед самим собой, всякий раз, когда пытаюсь создать иллюзию жизни, мне
достаточно лишь взглянуть в твои глаза, чтобы увидеть истину.
  Каких слов он ждал от меня? "Прости, я постараюсь игнорировать тот факт,
что ты вампир"?
  - Тогда зачем тебе, чтобы я была рядом? - спросила я.
  - Может быть, если бы у Николаос было такое зеркало, она не превратилась
бы в такое чудовище.
  Я посмотрела на него. Возможно, он прав. В таком случае он выбрал меня на
роль своего слуги отчасти из возвышенных соображений. Отчасти. О дьявол.
Не хватало еще проникнуться сочувствием к этому необычному Мастеру
вампиров. Только не сейчас. И вообще никогда.
  Мы идем в Тендерлин. Берегитесь, сутенеры! Сегодня меня прикрывает Мастер.
Это все равно, что глушить рыбу атомной бомбой. Массовые убийства всегда
были моей специальностью.

  23

  Первоначально Тендерлин - квартал красных фонарей - располагался на
набережной. Но потом Тендерлин, как и многие районы Сент-Луиса,
переместился ближе к окраине. Пройдете мимо театра "Фоке", где передвижные
бродвейские труппы поют свои мюзиклы, спуститесь дальше по Вашингтон-стрит
к западной стороне городского центра и окажетесь в паутине обновленного
Тендерлина.
  Ночные улицы сияют неоном, искрятся, пульсируют всеми цветами радуги. Все
это напоминает какой-то порнографический карнавал. Не хватает только
колеса обозрения в каком-нибудь пустом переулке. Можно продавать сахарную
вату в форме обнаженных фигур. Детки бы себе играли, пока папа ходит по
шлюхам, и мамочка ничего бы не узнала.
  Жан-Клод сидел в машине рядом со мной. Всю дорогу, он молчал, и мне
пришлось пару раз взглянуть в его сторону, чтобы удостовериться, что он
еще здесь. Люди всегда производят шум. Я не имею в виду разговоры, или
отрыжку, или что-то интимное. Но люди, как правило, не могут сидеть так,
чтобы их вообще не было слышно. Они дышат, шуршат одеждой, облизывают губы
- все это хоть и очень тихие, но все-таки звуки. Пока мы ехали, Жан-Клод
не производил совсем никаких звуков. Не поручусь, что он хотя бы моргнул.
Живой мертвец, чего вы хотите.
  Я могу молчать на пару с соседом лучше, чем большинство женщин и добрая
часть мужчин. Но сейчас мне было необходимо чем-то заполнить тишину.
Поговорить просто затем, чтобы создать шум. Пустая трата энергии, но
испытывала такую потребность.
  - Жан-Клод, ты еще здесь?
  Он повернул голову. Глаза его блеснули, отразив свет неоновой вывески
подобно темному стеклу. Вот черт.
  - Ты способен изобразить человека лучше всех моих знакомых вампиров. Зачем
все это сверхъестественное дерьмо?
  - Дерьмо? - тихо переспросил он.
  - Да. Почему в моем обществе ты вечно строишь из себя привидение?
  - Привидение? - снова переспросил. Как будто это слово может означать
что-то еще.
  - Слушай, перестань, - сказала я.
  - Что перестать?
  - Отвечать на каждый мой вопрос вопросом.
  Он моргнул.
  - Прости, ma petite. Просто я чувствую улицу.
  - Чувствуешь улицу? Это еще что?
  Он откинулся на сиденье и прижал кулак к животу.
  - Здесь так много жизни.
  - Жизни? - Ну вот, теперь он добился того, что я это делаю.
  - Да, - сказал он. - Я чувствую, как они бегают взад-вперед. Маленькие
существа, отчаянно ищущие любви, боли, признания, денег. Здесь много
жадности, но в основном боль и любовь.
  - К проституткам не ходят за любовью. К ним ходят за сексом.
  Он посмотрел на меня, склонив голову.
  - Многие люди путают эти два понятия.
  Я смотрела на дорогу. Волосы у меня на затылке зашевелились.
  - Ты сегодня еще не ел, правильно?
  - Ты ведь эксперт по вампирам. Разве ты не можешь это определить? - Его
голос стал хриплым и еле слышным.
  - Про тебя я ничего никогда не могу сказать.
  - Это, разумеется, комплимент моим способностям.
  - Я тебя не для того сюда привезла, чтобы ты тут охотился, - сказала я.
Мой голос звучал громко и твердо. Но сердце билось так, что я едва не
оглохла.
  - Неужели ты запретишь мне сегодня охотиться? - спросил Жан-Клод.
  Я задумалась на пару минут, пока крутилась возле стоянки, отыскивая
свободное место. Запрещу ли я ему сегодня охотиться? Да. Он знает ответ.
Это вопрос с подвохом. Беда в том, что я не вижу, в чем подвох.
  - Я бы попросила тебя сегодня здесь не охотиться, - сказала я, наконец.
  - Скажи почему, Анита.
  Он назвал меня Анитой без подсказки с моей стороны. Он явно что-то
замыслил.
  - Потому что я тебя сюда привезла. И если ты станешь охотиться, это
произойдет по моей вине.
  - Ты будешь чувствовать свою вину перед теми, кто меня сегодня накормит?
  - Незаконно питаться кровью тех, кто не дал на это согласия, - сказала я.
  - Это верно.
  - Это карается смертью, - напомнила я.
  - От твоей руки.
  - Если в нашем штате, то да.
  - Это же просто сборище шлюх, сутенеров и мошенников. Что они для тебя
значат, Анита?
  Кажется, до этого он еще ни разу не называл меня Анитой дважды подряд.
Плохой признак. Всего в одном квартале от клуба "Серая Кошка" со стоянки
отъехал автомобиль. Какая удача. Я поставила свою "нову" на освободившееся
место. Я не очень хорошо умею ставить машину между двумя другими, но, но
счастью, отъехавший автомобиль был в два раза шире моей "новы". У меня
было достаточно места для маневра, и я благополучно вписалась.
  Поставив машину, как мне хотелось, я выключила мотор. Жан-Клод откинулся
на сиденье и посмотрел на меня.
  - Я задал тебе вопрос, ma petite. Что эти люди для тебя значат?
  Я расстегнула ремень безопасности и повернулась к нему. Случайная игра
света и тени почти скрыла его в темноте, и только на лицо падал луч
золотистого света. Его высокие скулы четко выделялись на фоне бледной
кожи. Кончики клыков торчали между губ, глаза мерцали, как синий неон. Я
отвела взгляд и смотрела на баранку все время, пока говорила.
  - У меня нет личной заинтересованности в жизни кого-то из этих людей,
Жан-Клод, но все они - люди. Хорошие, плохие или никакие - но все они
живые, и никто не имеет права по собственной прихоти снимать их с доски.
  - Одним словом, ты цепляешься за то, что жизнь священна?
  Я кивнула:
  - За это и за то, что каждый человек неповторим. Любая смерть - это утрата
чего-то драгоценного и незаменимого. - На последнем слове я посмотрела на
него.
  - Ты не раз убивала, Анита. Уничтожала то, что незаменимо.
  - Я сама тоже незаменима, - сказала я. - И меня тоже никто не имеет права
убить.
  Жан-Клод выпрямился плавным движением; реальность, казалось, на глазах
вливалась в него. Я почти чувствовала, как движется время - со звуком,
который я слышала сознанием, а не ушами.
  Жан-Клод стал неотличим от обычного человека. Его бледная кожа приобрела
розоватость, вьющиеся черные волосы, тщательно уложенные, стали пышными и
блестящими, а глаза - просто темно-синими, и ничего необычного, кроме
цвета, в них не осталось. Он снова стал человеком, не успела я и глазом
моргнуть.
  - Боже, - прошептала я.
  - Что такое, ma petite?
  Я покачала головой. Если спросить, как у него это получается, он лишь
улыбнется.
  - К чему все эти вопросы, Жан-Клод? Почему тебя волнуют мои взгляды на
жизнь?
  - Ты мой человек. - Он поднял руку, отметая мое автоматическое возражение.
- Я начал процесс превращения тебя в своего слугу, и мне хочется лучше
тебя понимать.
  - Разве ты не можешь просто... почувствовать мои эмоции, как у этих людей
на улице?
  - Нет, ma petite. Я могу чувствовать твое желание, но кроме этого - почти
ничего. Поставив тебе свои метки, я потерял такую способность.
  - Так ты не можешь читать мои мысли?
  - Нет.
  Это действительно приятная новость. Ему не обязательно было мне об этом
рассказывать. Так почему же он рассказал? Жан-Клод никогда ничего не
делает просто так. Тут были какие-то подводные течения, которых я не
замечала. Я покачала головой:
  - Ты здесь сегодня только затем, чтобы меня прикрывать. И не надо ничего
делать, пока я об этом не попрошу, хорошо?
  - Чего не делать?
  - Не причинять никому вреда, пока нам не попытаются его причинить.
  Он кивнул. Лицо его стало очень торжественным. Почему мне все время
кажется, что в каком-то темном уголке своего разума он надо мной
насмехается? Отдавать приказы Мастеру вампиров. Наверное, это смешно.
  На улице было чрезвычайно шумно. Из каждого второго здания ревела музыка.
Каждый раз разная, но всегда громко. Вспыхивали и гасли неоновые буквы.
"Девочки, Девочки, Девочки. Без лифчиков". "Поговори с голой женщиной
своей мечты". Фу.
  К нам подошла высокая стройная негритянка. На ней были лиловые шорты,
такие короткие, что больше напоминали бикини. Ноги и задница обтянуты
черными колготками в сеточку. Весьма откровенно.
  Она остановилась между нами. Ее взгляд перебегал от меня на Жан-Клода и
обратно.
  - Кто будет делать, а кто смотреть?
  Мы с Жан-Клодом переглянулись. Он едва заметно улыбнулся.
  - Простите, но мы ищем Ванду, - сказала я.
  - Здесь много имен, - ответила негритянка. - Я могу сделать все, что может
эта Ванда, только еще лучше. - Она подошла вплотную к Жан-Клоду. Он взял
ее руку и нежно поднес к губам. Глаза его при этом следили за мной.
  - Ты будешь делать, - сказала она. Ее голос стал возбуждающе хриплым. А
может быть, просто Жан-Клод действовал так на всех женщин. Может быть.
  Негритянка прижалась к нему. Ее кожа казалась очень темной на фоне белого
шелка его рубашки. Ее ногти были выкрашены в ярко-розовый цвет, как
пасхальное яичко.
  - Жаль вас прерывать, - сказала я, - но у нас мало времени.
  - Это не та, которая тебе нужна? - спросил Жан-Клод.
  - Нет, - ответила я.
  Он взял негритянку за руки чуть повыше локтей и отлепил от себя. Она
рвалась обратно и цеплялась за его плечи, стремясь снова к нему прижаться.
Жан-Клод без усилий удерживал ее на расстоянии вытянутой руки. С такой же
легкостью он мог удержать на расстоянии вытянутой руки грузовик.
  - Я обслужу тебя бесплатно, - сказала она.
  - Что ты с ней сделал? - спросила я.
  - Ничего.
  Я ему не поверила.
  - Ничего, и при этом она предлагает обслужить тебя бесплатно? - Сарказм -
один из моих природных талантов. Я была уверена, что Жан-Клод его
почувствовал.
  - Не шевелись, - сказал он.
  - Еще прикажи мне заткнуться.
  Негритянка вдруг перестала двигаться. Ее руки плетями повисли вдоль тела.
Оказывается, он говорил вообще не со мной.
  Жан-Клод отпустил негритянку. Она стояла как вкопанная. Он обошел ее, как
трещину в тротуаре, и взял меня за руку. Я не сопротивлялась. Я смотрела
на проститутку, ожидая, когда с нее спадет оцепенение.
  Дрожь пробежала по ее голой спине. Плечи резко опустились. Она запрокинула
голову и глубоко, со всхлипом, вдохнула.
  Жан-Клод мягко, но настойчиво потянул меня прочь. Проститутка повернулась
и увидела нас. В ее глазах ничего не отразилось. Она нас не узнала.
  Я откашлялась и высвободила руку. Жан-Клод с готовностью ее отпустил. Тем
лучше для него.
  Я прислонилась спиной к витрине магазина. Жан-Клод стоял передо мной,
опустив глаза.
  - Что ты с ней сделал?
  - Я же сказал тебе, ma petite, ничего.
  - Не называй меня так. Я наблюдала за ней, Жан-Клод. Не надо мне врать.
  Возле нас остановились двое мужчин, разглядывая витрину. Они держались за
руки. Я обернулась, чтобы тоже взглянуть на витрину, и почувствовала, что
заливаюсь краской. Я увидела кнуты, кожаные маски, наручники и прочие
предметы, которым я даже не знала названия. Один из мужчин наклонился к
другому и что-то прошептал. Тот засмеялся. Первый посмотрел на меня. Наши
глаза встретились, и я тут же отвела взгляд. В Тендерлине обмен взглядами
бывает опасен.
  Я краснела и сама себя за это ненавидела. Мужчины ушли, держась за руки.
  Жан-Клод разглядывал витрину так, словно перед ним был магазин готового
платья. Буднично.
  - Что ты сделал с той женщиной?
  Он продолжал изучать витрину. Трудно было сказать, что именно привлекло
его внимание.
  - Это была небрежность с моей стороны, ma... Анита. Я целиком признаю свою
вину.
  - Что еще за вина?
  - Моя... сила возрастает, когда мой человек рядом. - Тут он посмотрел на
меня. - Когда ты со мной, мои силы увеличиваются.
  - Постой, это как когда рядом с ведьмой кто-то из близких?
  Он склонил голову набок и слегка улыбнулся:
  - Да, очень похоже. Я и не знал, что ты знакома с колдовством.
  - Трудное детство, - сказала я. Но я не собиралась отклоняться от темы. -
Итак, твоя способность околдовывать людей взглядом усиливается, если я
рядом... До такой степени, что ты, сам того не желая, околдовал эту
проститутку.
  Он кивнул.
  Я покачала головой.
  - Нет, что-то не верится.
  Он изящно пожал плечами.
  - Верь чему хочешь, ma petite, но это правда.
  Я не хотела этому верить. Потому что если это правда, значит, я и в самом
деле являюсь его человеком. Как бы я себя ни вела, достаточно одного моего
присутствия. Хотя по спине у меня струился пот, я похолодела.
  - Вот черт.
  - Согласен, - сказал Жан-Клод.
  - Нет, я не могу думать об этом прямо сейчас. Не могу. - Я посмотрела на
него. - Ты лучше попридержи эти наши общие силы, ладно?
  - Я постараюсь, - сказал Жан-Клод.
  - Не надо стараться, черт побери, придержи их, и все!
  Он улыбнулся так широко, что показались кончики его клыков.
  - Разумеется, ma petite.
  Меня охватила паника. Я стиснула кулаки.
  - Если ты еще раз так меня назовешь, я тебя ударю.
  Его глаза слегка расширились, губы дернулись. Я поняла, что он изо всех
сил сдерживает смех. Ненавижу, когда люди находят мои угрозы смешными.
  Мне действительно хотелось избить этого нахального сукиного сына. Избить,
потому что он меня напугал. Мне знакомо это желание, я испытывала его
неоднократно по отношению к разным людям. Оно обычно приводит к насилию. Я
вперилась взглядом в его слегка озадаченную физиономию. Жан-Клод -
терпеливый ублюдок, но если дело дойдет до настоящей схватки, одному из
нас суждено умереть. И весьма вероятно, что мне.
  Насмешка исчезла из его глаз, и лицо вновь стало красивым и высокомерным.
  - В чем дело, Анита? - спросил он интимно. Даже на этой жаре и в этом в
мерзком районе я чувствовала, как его голос меня обволакивает. Это талант.
  - Не загоняй меня в угол, Жан-Клод, иначе у меня не останется выбора.
  - Не понимаю, о чем ты.
  - Если все сведется к вопросу, ты или я, я выберу себя. Не забывай об этом.
  Несколько мгновений он смотрел на меня. Потом мигнул и кивнул:
  - Наверное, так. Но помни и ты, ma ... Анита, что, убив меня, ты убьешь и
себя. Я смог бы пережить твою смерть. Вопрос, amante moi, заключается в
том, сможешь ли ты пережить мою?
  Amante moi? Что, черт возьми, это значит? Я решила не спрашивать.
  - Будь ты проклят, Жан-Клод, будь ты проклят!
  - Это, дорогая Анита, было сделано намного раньше, чем ты меня встретила.
  - Что это еще значит?
  Он поглядел на меня невинными, как у младенца, глазами.
  - Ну как же, Анита, ведь твоя же собственная католическая церковь объявила
всех вампиров самоубийцами. Так что мы все автоматически прокляты.
  Я покачала головой.
  - Я теперь епископанка, но ты имел в виду что-то другое.
  Он рассмеялся. Как будто тонкий шелк коснулся моей шеи. Приятное и
щекочущее ощущение, от которого бросает в дрожь.
  Я ушла. Я просто оставила его стоять перед неприличной витриной. Я
вклинилась в толпу шлюх, оборотистых парней и клиентов. На этой улице не
было ни кого опаснее, чем Жан-Клод. А я еще притащила его сюда, чтобы он
меня защищал. Это было смехотворно. Нелепо. Непристойно.
  Парень лет пятнадцати остановил меня. На нем был жилет без рубашки и
рваные джинсы.
  - Что-то ищете?
  Он был чуть-чуть выше меня. Синеглазый. За его спиной маячили еще двое
ребят.
  - Здесь женщины редко бывают, - добавил он.
  - Верю. - Он выглядел ужасно юным. - Где мне найти Ванду-на-колесах?
  Один из мальчишек буркнул:
  - Господи, любительница калек.
  Я была с ним согласна.
  - Где? - Я вынула двадцатку. Может, этого многовато, но вдруг, получив ее,
он сможет раньше уйти домой? Быть может, получив двадцать долларов, он не
попадет под машину, которые носятся по улицам? Двадцать долларов - они
вообще могут изменить его жизнь. Я чувствовала себя так, словно пыталась
пальцем заткнуть дырку в ядерном реакторе.
  - Она прямо у входа в "Серую Кошку". В конце квартала.
  - Спасибо. - Я отдала ему двадцатку. Под ногтями у парня была грязь.
  - Вы уверены, что не хотите поразвлечься? - с сомнением спросил он.
  Краем глаза я увидела в толпе Жан-Клода. Он шел ко мне. Защищает меня. Я
снова повернулась к мальчишке.
  - У меня больше развлечений, чем хотелось бы.
  Он озадаченно нахмурился. Правильно, я и сама была озадачена. Что, скажите
на милость, делать с Мастером вампиров, который не оставляет вас в покое?
Хороший вопрос. К сожалению, мне нужен был хороший ответ.

  24

  Ванда-на-колесах оказалась маленькой женщиной, которая сидела в одном из
тех спортивных инвалидных кресел, что используются для гонок. На ее
загорелых сильных руках были нитяные перчатки. Длинные каштановые волосы
мягкими волнами обрамляли очень милое личико. Макияж был сделан со вкусом.
На Ванде была блестящая рубашка цвета металлик. Лифчика она не носила. Под
длинной пышной юбкой были, по крайней мере, две цветастые нижние