ядя на окружающий мир. Из других окон
доносились звуки работающих приемников, стук кастрюль и сковородок, плач
ребенка, истерические крики ссорящихся.
     Было едва за полдень, и солнце безжалостно изливало свой жар на сухие
плоскости серых улиц. Казалось, весь мир здесь балансирует на грани
вспышки, готовый в следующую секунду вспыхнуть, превратившись в костер.
Чернокожий мужчина, лоб которого покрывали бусинки пота, повернул голову и
посмотрел в сторону обшарпанного бара, украшенного белыми изображениями
нот. Не удивительно, что называлось это заведение "Эль Мюзика Сентро". На
углу Махадо находился магазин продуктов, приземистое здание с плоской
крышей. Худая собака вынюхивала что-нибудь съедобное среди контейнеров с
мусором. Собака злобно посмотрела на чернокожего в голубом костюме, потом
умчалась вдоль грязной боковой улочки.
     Да, эта округа вполне созрела для приема тех "грез", что продавал
чернокожий мужчина по имени Цицеро.
     Когда он снова повернул голову влево, то увидел, что к нему
приближается пара: мужчина и женщина, держась за руки, как испуганные дети.
Мужчина - шагающий скелет с глубокими впадинами вокруг глаз - был одет в
коричневые брюки и рубашку с зелено-коричневым цветочным узором. Женщина
была бы привлекательнее, если бы не шрамы сальных прыщей на ее щеках и не
дикое выражение глаз. Волосы у нее были грязны и как-то вяло спускались до
самых плеч. На ней было короткое ярко-голубое платье, едва прикрывавшее
раздувшийся живот. Их общий возраст едва ли сильно превышал сорок лет, но
на лицах их отпечаталась древняя отчаянная тоска.
     Цицеро наблюдал за ними, как они приближаются к нему, зубы его бело
сверкали. Он ткнул большим пальцем в сторону переулка, и оба человека
поспешно вошли туда. Цицеро снова посмотрел в одну сторону, потом в другую.
"Все спокойно, - подумал он. - Копы сюда не суются особенно". Он встал со
скамьи и не спеша, наслаждаясь каждой секундой, направился к переулку, где
скрылись те двое.
     - Давай-ка, - сказал Цицеро мужчине.
     Тот передал Цицеро запятнанный высохшим кофе конверт, рука его
дрожала. Стоявшая рядом с ним женщина вздрагивала, зубы цокали. Цицеро
разорвал конверт и посчитал деньги, медленно, наслаждаясь волнами нужды и
потребности, которые мучали сейчас тела этих двоих. Потом он хмыкнул,
спрятав деньги.
     - Вроде бы все нормально, - сказал он и достал из кармана маленький
пакет с белой пудрой. Он покачал пакетик перед лицом мужчины, который в
этот момент жадно оскалился, как зверь. - Сладких снов, - тихо сказал
Цицеро. С тихим стоном мужчина схватил пакетик и бросился вдоль переулка.
Женщина с криком поспешила за ним. Цицеро посмотрел вслед, поглаживая в
кармане деньги. "Идиоты, - подумал он. - Он даже не проверил, что я ему
всучил. Они так колются, что к ночи им снова понадобится доза, но они
знают, где найти старину Цицеро..."
     Он засмеялся про себя, похлопал по карману и направился к выходу из
переулка.
     У самой улицы дорогу ему заслонила фигура крепко сложенного человека.
     - Что... - начал Цицеро, - и это было все, что он успел сказать,
потому что в следующее мгновение в плечо ему ударил кулак, послав обратно в
глубину переулка. Цицеро натолкнулся на твердый кирпич стены и упал на
колени, внезапно обнаружив, что он не в силах набрать в легкие воздух. Рука
с оцарапанными костяшками схватила его за воротник и заставила подняться,
поставив на самые носки серых туфель из крокодиловой кожи. Очки свисали с
одного уха, и первая связная мысль Цицеро была: "Полиция!"
     Человек пригвоздил его к стене, и он заметил, что человек этот был
очень высоким и сложением напоминал бетонную глыбу. Это был полумексиканец,
приблизительно сорока пяти лет, с яростными черными глазами, с седыми
густыми бровями. У него были усы, в которых тоже поблескивала седина, так
же, как и на висках, хотя волосы были такими черными, что даже отсвечивали
голубизной. Глаза его превратились в сверкающие прорези, и шрам над левой
бровью порозовел. У него был очень опасный вид, и он слишком прижимал
Цицеро к стене, чтобы тот мог достать из заднего кармана десятидюймовое
лезвие.
     "Это не полицейский, - подумал Цицеро. - Подлец надумал ограбить меня
или даже прикончить".
     Тут взгляд Цицеро упал на горло мужчины. На белый воротничок.
Священник!
     Цицеро почти захохотал, когда его пронзило облегчение. Но едва он
начал улыбаться, как священник снова с такой силой ударил его об стену, что
зубы Цицеро лязгнули.
     - Эй, брось, друг, - сказал он. - Может, слегка отодвинешься?
     Священник смотрел на него, продолжая сжимать в кулаке рубашку Цицеро.
     - Какой яд был в том пакете? - прогрохотал он. - Героин? Отвечай, а то
я тебе голову сверну!
     Цицеро фыркнул:
     - Не думаю, мистер священник! Ведь это против твоей религии.
     Резким толчком плеча мужчина швырнул Цицеро на асфальт.
     - Эй! - квакнул Цицеро. - Ты что, ненормальный, что ли?
     - Давно ли ты начал продавать героин Мигелю и его жене?
     - Не знаю никакого чертова Мигеля.
     - А кому ты еще продавал?
     Цицеро начал подниматься, но священник придвинулся к нему со сжатыми в
кулаки ладонями, поэтому Цицеро предпочел остаться на месте.
     - Продавал? Я ничего никому не продаю.
     - Ладно. Тогда это выяснит полиция, си?
     Рука Цицеро медленно поползла к карману.
     - Слушай, белый воротник, не связывайся со мной, понятно? Я ничего не
хочу слышать про полицию. Теперь отойди в сторону и пропусти меня. Мне
нужно идти.
     - Вставай, - сказал священник.
     Цицеро медленно встал, и к тому времени, когда он выпрямился, нож из
кармана перекочевал в руку, которую он держал за спиной.
     - Я сказал, дай мне пройти! - хрипло сказал он. - Делай, что тебе
говорят!
     - Я тебя давно искал, с тех пор, как узнал, что Мигель и его жена
попали на "крючок". И еще ты сбывал эту гадость Виктору ди Пьетро и
Бернардо Паламеру, так?
     - Не знаю, о чем ты болтаешь, - широко усмехнулся Цицеро, и в
следующее мгновение стальной язык прыгнул в горячий свет солнца. - С
дороги!
     Священник посмотрел на лезвие, но не сдвинулся с места.
     - Положи эту штуку на место, или я засуну ее тебе в глотку.
     - Я на белые воротнички еще не нападал, но тебя я пырну, если ты меня
заставишь. И клянусь Богом, именно этого ты от меня сейчас и добиваешься! А
ведь никому не следует грубить Цицеро, ясно?
     - Подонок, - тихо сказал священник. - Я засуну тебе этот нож в задницу
и отправлю бегом домой к мамочке.
     - Что? - Цицеро был на миг шокирован словами священника. И эта секунда
определила его судьбу, потому что прямо из пустоты вылетела рука священника
и врезалась в висок Цицеро. Пошатнувшись, Цицеро взмахнул рукой с ножом, но
запястье его вдруг оказалось в сокрушительных тисках. Он завизжал от боли и
выпустил лезвие. Потом в лицо метнулся другой кулак, выбив несколько зубов
и наполнив его рот кровью. Цицеро начал медленно опускаться на землю, но
священник сгреб его за воротник и потащил вдоль переулка. Уже на
Махадо-стрит на виду у всех обитателей, наблюдавших за сценой из окон,
священник уложил Цицеро в мусорный контейнер.
     - Если еще раз появишься на моих улицах, - сказал священник, - я с
тобой обойдусь плохо. Понятно?
     - Ага, - каркнул Цицеро, выплевывая кровавую слюну и осколки эмали.
Когда он попытался выбраться из контейнера, мозг окатила черная волна, и он
опустился на дно, чувствуя, как по спирали уходит все глубже на дно какого-
то темного моря.
     - Эй, отец Сильвера! - позвал кто-то, и священник оглянулся. Маленький
мальчик в голубых джинсах и потертых белых тапочках бежал к священнику.
Когда он оказался достаточно близко, чтобы видеть из контейнера руки и
ноги, он замер, широко раскрыв от удивления рот.
     - Привет, Леон, - сказал Сильвера. Он потер ободранные костяшки
правого кулака. - Почему ты сегодня не в школе?
     - Гм... я не знаю, - он сделал шаг назад, когда рука Сильверы вдруг
дернулась. - Я домашнее задание не приготовил.
     - Это не оправдание. - Сильвера строго посмотрел на него. - А отец
разрешил тебе остаться дома?
     Леон покачал головой:
     - Мне нужно присматривать за сестрой. Отец вчера домой не вернулся.
     - Не пришел домой? Куда же он пошел?
     - Туда. - Мальчик пожал плечами. - Сказал, что хочет в карты поиграть.
И чтобы я оставался дома с Хуанитой. Это было вчера вечером.
     - И он сегодня не пошел на работу?
     Леон снова покачал головой и плечи Сильверы слегка опустились. Он
помог Сандору ла Пазу получить эту работу в гараже. Он помог ему даже,
поручившись за этого никчемного мексиканца. А Сандор, вероятно, проиграл в
карты недельный заработок местным шулерам и теперь напивается до
бессознательного состояния в баре.
     - С тобой и Хуанитой все в порядке?
     - Си, отец. Все в порядке.
     - Вы завтракали?
     Мальчик пожал плечами:
     - Немного жареной картошки. Но я дал Хуаните стакан молока.
     - Отец вам оставил денег?
     - Да, немного, в ящике стола. - Лицо мальчика слегка затуманилось. -
Ведь он вернется домой, правда?
     - Конечно, вернется. Может, уже пришел. Ты лучше вернись домой и
присматривай за Хуанитой. Она слишком маленькая, чтобы оставаться одна.
Спеши. Я зайду к вам попозже.
     Леон просиял и уже решил повернуться и уйти, потом вдруг услышал тихий
стон из контейнера. Когда он посмотрел на священника, то увидел, что
Сильвера дрожащей рукой вытирает со лба капли пота.
     - Отец, - спросил он. - С вами все нормально?
     - Да, беги теперь. Я к вам позже зайду. Беги!
     Мальчик бросился бежать. Теперь, когда отец Сильвера пообещал зайти к
ним, он почувствовал себя гораздо увереннее. Если падре сказал, что все
будет хорошо, так значит и будет. И папа вернется домой, как сказал падре.
Да, он в самом деле необыкновенный человек, падре Сильвера.
     Сильвера знал, что из окон за ним наблюдают люди. "Только не сейчас! -
сказал он себе. - Пожалуйста, пусть это случится не сейчас!" Стоило ему
опустить руку, как она начинала подергиваться, судорожно и хаотично. Он
чувствовал, как в солнечном сплетении кипит ярость, и неожиданно для себя
он пнул мусорный контейнер, в котором лежал Цицеро, высыпав мусор вместе с
толкачом наркотиков в канаву. Цицеро зашевелился и начал подниматься на
ноги.
     - Запомни, - сказал ему Сильвера. - Сюда не возвращайся. Я буду за
тобой следить.
     Цицеро втиснулся за руль своего "империала". Потом плюнул кровью в
сторону Сильверы и крикнул:
     - Я до тебя доберусь, е...!
     Потом машина с ревом устремилась за угол, оставив голубоватое облачко
выхлопных газов и полосу жженой черной резины.
     Сильвера сунул обе руки в карманы и пошел прочь под пристальными
взглядами из окон. Он успел повернуть за угол, и тут рвота вулканическим
приливом поднялась из желудка, он согнулся и его вырвало на стену, он
почувствовал, как дрожат в карманах обе руки, словно их дергали за
невидимые веревочки. Он вытащил их, прислонился спиной к изрисованной
надписями стене, наблюдая, как дергаются пальцы, как вздуваются под кожей
вены. Казалось, руки его сейчас принадлежали какому-то другому человеку,
потому что сам отец Сильвера на обладал над ними властью и даже не знал,
когда спазмы начнут стихать. Спазмы еще не начали распространяться на
предплечья, как предсказывал врач из центрального госпиталя округа. Но это
было всего лишь дело времени. Смертельный танец мускулов, раз начавшись уже
не мог остановиться.
     Минуту спустя он зашагал мимо высушенных солнцем унылых кирпичных
домов, мимо пыльных кирпичных стен. Казалось, дорога не имела конца, а
узкая, заваленная мусором улица будет тянуться бесконечно. Воняло гнилью и
еще тем, что отец Сильвера называл запахом задохнувшихся душ, которые
оказались в тупике жизни. "Так много нужно сделать и так мало времени у
меня осталось!"
     Он собирался отыскать Мигеля и Линду и помочь им бросить это
дьявольское зелье, и это будет очень тяжело. Тот, кто однажды попался на
крючок, уже не мог прожить без погружения в преисподнюю порожденных
героином грез - это было куда легче, чем снова встать лицом к лицу с
обнаженной реальностью мира. Сильвера знал это - он сам два года имел на
внутренней стороне обоих локтей отметки от иглы шприца. "Так много дел, и
так мало времени, помоги мне, Господи! - подумал он. - Пожалуйста, дай мне
сил. И времени, пожалуйста!"
     В конце квартала он увидел колокольню своей церкви, здание которой с
трудом втиснулось в промежуток между двумя домами. Башня колокольни была
выбелена, и сквозь открытые ставни звонницы сверкал медью колокол. Сильвера
отыскал этот чудесный колокол в заброшенном здании миссии в городе, который
назывался Борха, недалеко от мексиканской границы. Один из немногочисленных
оставшихся в городке обитателей рассказал Сильвере, что несколько лет назад
в город пришел человек по имени Ваал, и с тех пор на город словно напала
порча. Сильвера привез этот колокол из пустыни в пикапе, он сам вел машину
целую сотню миль извилистой неровной дорогой. Он сам приделал крепежную
скобу и с помощью соседей поднял колокол на башню. Он несколько недель
трудолюбиво полировал колокол, очищая его от остатков коррозии, и теперь
колокол весело и прозрачно пел, созывая всех на воскресную мессу. Или
объявлял о субботнем венчании. Или тихо скорбел, отзванивая погребальные
процессии. Это был символ церкви святой Марии. Совсем недавно на самой
верхушке колокола образовалась трещина, которая постепенно змеей
приближалась теперь к краям. Судьба колокола была ясна, а ведь у него
впереди было еще столько работы. Сильвера улыбнулся, вспомнив, как называли
колокол Леон и некоторые другие мальчишки - Голос Марии.
     Отец Сильвера медленно поднялся по ступеням крыльца школы - крыльцо
было шаткое, деревянное. Теперь он чувствовал себя гораздо лучше - испарина
прошла и руки уже не так дрожали. Во всем было виновато напряжение
организма. Когда он набросился на этого толкача героина, то знал, что может
начаться приступ, знал, что ему следовало бы избегать таких нагрузок - но
он все - таки был еще чертовски сильным человеком, и на этот раз гнев взял
верх над благоразумием.
     Внутри маленькое помещение церкви вызывало едва ли не клаустрофобное
удушье. Деревянные ряды скамеек были тесно спрессованы друг с другом и от
алтаря через узкий проход бежала винно-красная дорожка. На алтаре стояло
тяжелое медное распятие - керамическая статуя Марии, державшая младенца
Христа в руках, возвышаясь позади алтаря. За статуей имелось большое
овальное окно с цветными стеклами, расщеплявшее свет на калейдоскопическое
сочетание белого, лазурного, фиолетового, янтарного и изумрудно-зеленого. В
центре окна имелось изображение Христа с посохом, а за спиной его по
зеленой лужайке рассыпались овцы паствы. В солнечные дни Его глаза казались
кружками теплого доброго коричневого света. В пасмурные дни взгляд Его
становился грозным, сероватым. Сильвере было очень интересно наблюдать за
всеми этими переменами, и это напоминало ему, что даже у Христа бывают дни,
когда он не в духе и наоборот.
     Сильвера прошел через церковь, направляясь к своим комнатам. Шаги
отдавались гулким эхом по деревянному полу. Квартира его состояла,
собственно, всего из одной комнаты. Стены были выкрашены белой краской, на
кровати лежал тонкий матрас, стоял комод, настольная лампа для чтения. В
углу была раковина и кран. На полке стояли книги в твердых обложках, в
основном социологические и политические исследования: "Футуршок" Алвина
Тофлера, "Политика зла" Джеймса Вирги, "Притягивание Луны" Марго Адлер. На
другой полке, нижней, стояли электротостер и тарелка с электроподогревом. И
первый, и вторая работали довольно плохо. Стены были украшены рисунками,
которые подарили ему некоторые младшие члены его паствы - парусники,
несущиеся сквозь зеленые волны океанов, фигурки людей, машущие руками из
окон, радужные воздушные змеи в облаках. Рядом с дверью висело керамическое
распятие, яркий плакат-реклама, приглашавший познакомиться с чудесами
Мексики, и картина, изображавшая рыбацкую деревушку с развешанными на
солнце сетями. Эта картина напоминала ему о родной деревне, где он родился
- Пуэрто Гранде на берегу Мексиканского залива. Другая дверь вела в
крохотную ванную комнату с шумными трубами туалета и запинающимся время от
времени неисправным душем.
     Отец Сильвера пересек комнату, набрал из крана воды в чашку для питья,
жадно попробовал "Сегодня все обошлось не так уж плохо", - подумал он. И
благодарно выпил всю воду, пролив на рубашку всего несколько капель - руки
его уже гораздо меньше дрожали. Потом он прислушался - ему показалось, что
дверь церкви открылась и тут же затворилась. Да, верно, послышался стук
шагов. Он поставил чашку и поспешно вышел из своей комнаты в помещение
церкви.
     Рядом с алтарем стоял молодой человек. Он разглядывал окно витража. На
нем была бледно-голубая рубашка и вытертые хлопчатобумажные брюки в
обтяжку. Глаза у него были усталые, тревожные, напоминая глаза загнанного
животного. Сильвера смотрел на этого юношу, с трудом узнавая его.
     - Рико? - тихо сказал он. - Это ты, Рико Эстебан?
     - Да, отец, - сказал Рико. - Это я.
     - Бог мой, как ты вырос! - Священник шагнул вперед, заключив руку Рико
в твердое сухое пожатие своей мощной ладони. - В последний раз мы
виделись... Бог мой! Сколько лет прошло! Но ты теперь уже совсем взрослый
мужчина, верно?
     Рико улыбнулся и пожал плечами. "Если бы вы, отец, только знали..." -
подумал он.
     - Я слышал, ты переехал из трущоб. Теперь ты живешь на Закатном
бульваре?
     - Да, у меня квартира на Полосе.
     - Очень рад это слышать. А где ты работаешь?
     - На самого себя, - ответил Рико, и когда взгляд отца Сильверы
заострился, добавил: - То да се, думаю открыть собственную контору
посыльных.
     Сильвера кивнул.
     Конечно, он понимал, что скорее всего Рико продает наркотики или
сводничает, а может, и то и другое. Руки Рико были слишком чистые и
гладкие, а образования для работы в оффисе у него никогда не было, хотя
ребенком он проявлял здоровое любопытство к окружавшему, которое могло
развернуться в настоящую тягу к знаниям, как надеялся отец Сильвера. Сердце
Сильверы сжала боль жалости и грусти. "Как жалко, - подумал он, сколько
добрых семян пропадает зря!"
     - У меня все нормально, - сказал Рико. Он чувствовал, что именно
происходит сейчас в сердце священника, в его голове, хотя чувства Сильверы
и были скрыты за черными бездонными глазами.
     Сильвера показал рукой в сторону передней скамьи.
     - Давай, присядем, - сказал он. Рико послушался, и Сильвера сел с ним
рядом.
     - Ты прекрасно выглядишь, - сказал он, что было неправдой, потому что
вид у Рико был как у выпитой до дна бутылки, и он к тому же был гораздо
более худым, чем должен бы быть. Что он продает, подумал Сильвера.
Наверное, кокаин. Или амфитамины? Ангельскую пудру? Но наверняка не героин.
Рико слишком умен, чтобы связываться с этой грязью, и он наверняка помнит,
как вопят ночью наркоманы, когда вместо героина вводят себе детский тальк
или сахарную пудру, которую подсовывают им толкачи вместо настоящего
товара.
     - Давно тебя здесь не было, - сказал Сильвера.
     - Да, я давно уже не бывал здесь. - Рико не смотрел по сторонам,
взгляд его остановился на витраже окна. - Я уже и позабыл, какое тут все...
Как странно, что это окно еще не разбили.
     - Пытались. У меня была небольшая стычка с "Головорезами".
     - А, эта банда отребья... Надо было вызвать полицию и заявить на них.
     - Нет, это наше местное дело, и я сам с ними могу справиться. А твое
отношение к полиции изменилось с тех пор, как ты бегал вместе с
"Костоломами"?
     - Ты ошибаешься, отец. Я и сейчас считаю, что копы - это бесполезные
свиньи. Но вам без их помощи с "Головорезами" не справиться. Они умеют
перерезать глотки не хуже, чем кто-то еще. Или еще б