- Нет! - вскрикнул Фалько, глаза его широко раскрылись. - Нет,
клянусь, это неправда!
     - К сожалению, это так. С тех пор, как мы покинули Венгрию, ты
становишься все более и более... как бы это сказать?.. Все более
раскаивающимся. И теперь ты опускаешься на колени, молишься Богу, который к
тебе не имеет никакого отношения. Ты молишься, ты раскаиваешься - и что все
это даст тебе? И ты уже подумывал о том, чтобы отправиться в полицию.
     - Нет!
     - Это мне сказал Повелитель, Филипп. А он никогда не лжет. Никогда! -
Вулкан повернулся спиной к Фалько, наблюдая за пламенем в очаге. - Я дал
тебе добрую жизнь, - сказал он минуту спустя. - Почему ты хочешь отплатить
мне злом?
     Фалько дрожал, голова у него шла кругом. Он прижал руки к лицу,
судорожно выдохнул. Над головой в высоких балках зала стонал и выл ветер,
словно сонм томящихся в муках погибших душ.
     - Это... это все зло! - пробормотал он. Из горла старика вырвался
сдавленный всхлип. - Это извращение, это не чистое...
     - И это все, что ты можешь сказать? Маловато.
     - Я... я помню, как в Будапеште, когда я был еще молодым торговцем
картин... ко мне пришел старик и...
     - Новак, - прошептал Вулкан. - Верный, преданный слуга.
     - ... и показал бесценную византийскую резьбу по дереву. Такую
прекрасную, что я был потрясен. И он сказал, что сотни не менее прекрасных
произведений можно найти в монастыре на вершине горы Ягер. Он сказал, что
его господин... слышал об аукционе, который я организовал для Коппа, и
хотел бы, чтобы я организовал подобный и для него, для принца Вулкана. -
Глаза Фалько стали холодны. - Вулкан. Это был первый раз, когда я услышал
ваше имя, и словно... заразился...
     - И естественно, когда ты увидел мою коллекцию, которую начал собирать
еще мой отец... тебе стало все равно, что я за существо. Даже после того,
как я убил Новака, ты помог остальным сбросить его труп с обрыва. Ты это
тоже помнишь?
     Фалько содрогнулся.
     - Оглянись вокруг, Филипп! - тихо воскликнул Вулкан. - Посмотри на
красоту, ради которой ты пожертвовал душой!
     Моргнув, Фалько медленно обвел взглядом стены, где висели полотна и
древние гобелены. Тут были и более современные произведения - картины кисти
Лоррэна, Ингреса, Делакруа, Нольда, Дэга, Лоренцо ди Криди, венгерских
художников - Паала, Борсоса, Симона Холлоси. В тусклом свете могучие кони
скакали по нарисованным полям. Танцевали на сельской площади крестьяне.
Хохотал красивый демон Гольда, пока поэт сражался со своими рифмами. На
полотнах дул ветер, холодный, безмолвный, гоня над осенними полями стаю
черного воронья. На сцене, погруженной в полумрак, совершали пируэты
балерины Дэга в розовых масках. Смотрели с холстов лица славных венгерских
дворян, и золотые венцы над их головами были единственными намеками на свет
и цвет в этих мрачных изображениях. Картины наполняли комнату, сюжеты их
были яркими и мрачными, цвета приглушены или сверкающи. "Красота, - думал
Фалько, - о, какая жуткая красота..."
     Принц Вулкан шагнул к Фалько, но лицо вампира осталось погруженным в
тень.
     - Приближается конец, Фалько. Тот человек, что называет себя
Тараканом, сегодня ночью принесет последнюю жертву. Он останется со мной.
Вместо тебя.
     Рот Фалько открылся.
     - Пожалуйста, - прошептал он, потом быстро повернулся, помчался через
зал к огромной двери на противоположном конце. Прежде, чем он достиг двери,
Вулкан поднял указательный палец, начертив в воздухе треугольник, и рука
Фалько напрасно потянулась к дверной ручке - ее на прежнем месте больше не
было. Вместо проема двери перед ним возникла шероховатая поверхность камня.
     - Иллюзия! - завопил Фалько. - Здесь должна быть дверь! Я знаю, что
она здесь.
     Пальцы его в отчаянии скребли камень, возникшей на его пути стены,
потом он принялся колотить по камню кулаком.
     Вулкан захихикал, словно испорченный ребенок - и принялся злорадно
распевать:
     - Филипп не может выбраться! Филипп не может выбраться, не может, не
может!
     - Боже, помоги мне! - воскликнул Фалько, голос его надломился, он
захрипел: - Боже, помоги...
     - Прекрати! - закричал Вулкан, прижимая к ушам ладони. Лицо его
заострилось, губы приоткрылись, показав зловещие клыки. - Я разорву тебя на
куски за это!
     Фалько прижался спиной к холодному камню, с ужасом глядя на
приближавшегося вампира.
     - Хозяин, - хрипло прошептал он, опускаясь на колени. - Хозяин,
пожалуйста! Я умоляю вас! Не убивайте меня, не убивайте... сделайте меня
таким же как вы! Как вы! Сделайте меня таким же, как ВЫ!
     Вулкан навис над ним, слабо улыбнувшись:
     - Нет, Филипп, ты слишком стар, и ты уже ни на что не годишься. И ты
знаешь слишком много секретов, слишком многое из моих планов...
     - Не убивайте меня! - заплакал ползающий по полу старик, капли слез
покатились по его щекам.
     - Мир принадлежит молодым, - сказал принц Вулкан. - Старости нечего
делать в нем. Я даю всем дар вечной юности, и скоро весь мир будет моим.
Вспомни Александра Македонского, Филипп. Во время своих великих походов он
оставлял позади калек и раненых. Теперь ты для меня значишь не больше, чем
жалкий калека для Александра.
     Фалько прижал к лицу ладони:
     - Боже, спаси грешную мою душу! Отец наш небесный! Я совершил много
грехов...
     - Болван! - закричал Вулкан и сжал ладонями виски Фалько. Пальцы его
напряглись, глаза Фалько широко раскрылись от ужасной боли. Послышался
тихий треск и по лбу Фалько от макушки до переносицы протянулась тонкая
кровавая нить. Глаза Вулкана сверкнули зеленым огнем, зрачки потемнели.
     Потом Фалько завопил, вопль его призрачным эхом отозвался среди стен
зала, вместе с порывом ветра унесся к высокому невидимому потолку. Капли
крови стекали по лбу Фалько, собирались на кончике его носа, падали на
рубашку. Послышался более громкий треск, Фалько что-то в ужасе забормотал.
     Вулкан вдруг резко повернул ладони. Часть черепа Фалько провалилась
вовнутрь, по лбу от переносицы и через макушку до самого затылка пробежала
красная трещина. Глаза его наполнились кровью, тело содрогнулось в
конвульсиях. Вулкан сжал ладони чуть сильнее, и голова превратилась в кашу
раздробленных костей, мозгового вещества и крови. На лицо вампиру брызнула
кровь, он стряхнул каплю пальцем, потом поднес палец ко рту и лизнул. Потом
нарисовал в воздухе треугольник, противоположный первому, и дверь возникла
на старом месте, словно фотография, проявившаяся на экспонированной бумаге.
Те, кто прижался к ней по ту сторону, тихо переговариваясь и смеясь,
бросились бежать по коридору.
     - Кобра! - повелительно сказал Вулкан, и одна из фигур остановилась,
потом направилась в обратную сторону.
     - Да, хозяин, - тихо сказал Кобра. Кожа на его лице туго, словно
маска, обтягивала кости черепа, на висках голубыми змеями вились вены.
Глаза у него были красными, как у крысы, волосы - грязные, сбившиеся. Вслед
за Вулканом он вошел в комнату, глядя на окровавленного мертвого человека
на полу.
     - Пей, - сказал Вулкан, плавно взмахнув рукой в сторону трупа.
     Глаза Кобры вспыхнули жадностью. Он вздохнул и опустился на колени,
пробив клыками горло и принявшись жадно пить. Грудь его тяжело поднималась
и опускалась.
     Принц пересек комнату и опустился обратно в кресло, наблюдая за пиром
Кобры. Время от времени Вулкан пронзительно и коротко смеялся. Кобра был
молод и неопытен, он еще не знал той богатой гаммы, отличавшей живую еду от
мертвой. Да, эти юнцы - их так легко удовлетворить, и они так жадно
стремятся знать. Однако, скоро, очень скоро, он и остальные узнают
некоторые секреты, которые Вулкан хранил уже почти восемь столетий. Как
призывать к себе летучих мышей, собак, крыс, мух, собирать их огромными
стаями или тучами. Как заглядывать в сознание людей, проникать в секреты
мыслей. Как определять по единственной капле крови, насколько стар этот
человек или из чего состояла его обычная пища, научиться распознавать по
вкусу этой капли оттенки в сотни вариаций, тысячи оттенков солености,
сладости, кислоты. Они научатся высасывать кровь до последней капли из вен
жертвы, трансформируя таким образом, человека в себе подобного обитателя
ночи. Им так много еще придется научиться делать...
     Вулкан откинулся на спинку кресла. Кобра поднял голову, роняя зря
капли крови, падавшие с подбородка и бледных губ, потом вернулся к своей
работе. "Этот по-настоящему любит меня, он предан, - подумал принц. - Что
делать с трупом Фалько?" Взгляд его переместился на огромный камин. Поленья
разгорелись как следует и отблески веселого огня заполнили зал, будто
оранжевые привидения. Интересно, как собакам, запертым в нижнем этаже,
понравится сегодняшний ужин из жареного мяса?
     Вулкан, сидя, ожидал возвращения Таракана.


     6.

     Палатазин удивленно посмотрел на часы. Оказывается, он на несколько
минут заснул. Двадцать минут четвертого. Коронадо-стрит, казалось,
совершенно опустела. Даже "Фелиц-клаб" закрыл двери, выключил неон вывески.
Два силуэта в машине по другую сторону улицы не двигались. Очевидно, они
тоже задремали. "Нужно было взять с собой кофе, - раздраженно подумал он.
Потом появилась другая мысль - что, если мы напали на ложный след? Убийства
ведь прекратились. Возможно, он исчез из города навсегда. А может, Таракан
просто затаился на время?"
     В дальнем конце Коронадо мелькнул свет фар. Палатазин выпрямился,
сердце забилось чуть быстрее. Машина приближалась очень медленно, и еще
минуту спустя Палатазин увидел, что это "фольксваген-жук" светлого цвета. В
горле у него пересохло. Машина остановилась у обочины примерно в тридцати
ярдах от машины Палатазина, и Палатазин стремительно нырнул в тень
приборной доски. Фары "фольксвагена" погасли. Открылась дверца, потом снова
затворилась. По бетону простучали шаги.
     Когда Палатазин снова поднял голову, то успел заметить, как
затворяется дверь за вошедшим в "Мекку" человеком. "Это он! - подумал
Палатазин. - Это тот самый человек, которого мы ищем!" Минуту спустя в
дверное окошко машины Палатазина заглянул Цейтговель:
     - Нам идти за ним, капитан?
     - Нет. Подождем и посмотрим, что он будет делать. Если он снова
выйдет, то поедем за ним, а если останется дома, то арестовать мы всегда
успеем.
     - Если только это он. В смысле, если он - Таракан.
     - Вот и посмотрим. Оставайтесь настороже.
     Цейтговель напряженно смотрел на затворенную дверь здания. Когда она
снова отворилась и на крыльцо вышел Бенфилд, сердце Палатазина подпрыгнуло,
словно получив сильнейший удар электричества. Мужчина нес маленький мешок.
Что это могло быть? Тряпка, смоченная в той отвратительной одурманивающей
жидкости? Значит, сегодня ночью он снова решил выйти на дело?
     Бенфилд подошел к своему автомобилю, посмотрел сначала в одну сторону,
потом в другую, проверяя, нет ли кого-нибудь на улице. Палатазин так
стремительно пригнулся, что у него треском отозвались шейные позвонки.
Бенфилд сел в машину. Заработал мотор "фольксвагена", зажглись фары, машина
медленно покатилась вперед.
     Светлый "фольксваген" неспешно миновал машину Палатазина, направляясь
к концу Коронадо-стрит, потом свернул на 61-ю.
     Палатазин быстро включил зажигание, завел машину, резким поворотом
руля развернул ее и последовал за Бенфилдом. В зеркальце заднего вида он
видел фары машины Цейтговеля, идущей примерно в пятидесяти ярдах позади.
Серый "фольксваген" свернул на Западную авеню, и Палатазин понял, что этот
человек направляется прямо в Голливуд. Пульс у него болезненно участился,
ладони, сжимавшие руль, стали влажными. Он старался не приближаться к
преследуемой машине слишком близко, не включал фары, чтобы Бенфилд не
заметил хвоста. Через несколько минут "фольксваген" повернул на
Голливудский бульвар, все еще полыхавший неоном баров, дискотек, массажных
салонов и порнографических книжных магазинов. На бульваре было достаточно
много машин, поэтому Палатазин включил фары и прибавил скорость. Он
держался на дистанции в несколько машин от "фольксвагена" Бенфилда. Девушки
на тротуаре в узких брюках, коротких юбках, облегающих футболках, разрезных
рубахах делали зазывные жесты, пальцами указывая цену. Большинство девушек,
приехавших в Лос-Анжелес в надежде стать кинозвездами, были очень
симпатичны. Возможно, пару раз им удалось провести сеанс позирования для
фотографов или им дали какую-то эпизодическую роль в фильме, но теперь по
какой-либо причине удача покинула их. Они стали отверженными, они были
измятыми салфетками, которыми пользовался режиссер, продюссер, дискотечный
"король", а потом отбросил вместе с прочим мусором в корзину. Все они были
потенциальными жертвами Таракана.
     Впереди под огромным красным "Х", рекомендовавшим посетить
порнокинотеатр, "фольксваген" сделал поворот. Автомобиль направился к
обочине.


     7.

     Голову его наполнял повелительный голос Хозяина, поэтому нужно было
спешить. Он миновал несколько девушек, старавшихся соблазнить его. Сегодня
он искал ЕЕ. Их было столько, любой выбор, самый большой кондитерский
магазин в мире - все цвета, все размеры. У него уже случилась эрекция, но
он знал, что не достигнет оргазма, пока не прижмет к ЕЕ лицу пропитанной
химикалиями тряпки.
     И потом он увидел ее. Она стояла под красным "Х" Голливудского
кинотеатра для взрослых. У нее были длинные волнистые волосы платинового
цвета, чувственно выступающие вперед губы. Лицо больше напоминало лицо
маленькой девочки, а не женщины. На ней было розовое платье, розовые чулки
и, что лучше всего, она была не такая тощая, как многие остальные. Что-то в
выражении ее рта и глаз напоминало ему Бев. Конечно, это случалось в той
или иной степени со всеми этими девушками, но именно эта... Да, это БЫЛА
БЕВ! ОНА В САМОМ ДЕЛЕ БЫЛА БЕВ! Ему уже столько раз казалось, что он нашел
ее, что она пожалеет, что бросила его, и вернется, и каждый раз он
убеждался, что его снова провели. И поэтому он продолжал убивать злых,
нехороших женщин, которые смеялись над ним за его спиной, да, да! Они
помогали Бев прятаться.
     Но это была она - он в этом был сейчас уверен. О, Хозяин, он будет так
доволен - он нашел свою Бев!
     На глаза навернулись слезы, он подвел свой "жук-фольксваген" к
обочине, затормозил, подозвал взмахом руки девушку. Она посмотрела по
сторонам, надеясь, что ей подвернется что-нибудь получше малопрестижного
автомобильчика, потом подошла к "фольксвагену", вглядываясь в сидевшего за
рулем мужчину с темными тяжелыми веками и темными глазами.
     - Меньше, чем за семьдесят пять не поеду, - сказала она равнодушно
тонким голосом. Раньше она строила планы войти в труппу сопроводительного
вокала для какого-нибудь певца, вроде Боба Сигера. Но в этом городе на
сцену не пробьешься.
     - Пятьдесят, - сказал Таракан. Он начал вытаскивать бумажник.
     - Ты что, насчет быстренького договариваешься, или как?
     - Ага, быстренького.
     - Работа для губ?
     Вид у него, конечно, отвратительный, но за пятьдесят зеленых! И она
сможет купить те новые туфли, которые присмотрела на Бродвее. В машине был
какой-то странный запах к тому же. Алкоголь? Лосьон для бритья? Но запах
пропал - его занесло лишь случайным порывом ветра. В самом деле, какого
черта! Она скользнула в машину.
     - Меня зовут Ким, - сказала она и игриво сжала бедро мужчины.
     Он улыбнулся, вливаясь обратно в поток движущихся автомобилей.
     - Я знаю твое имя. Ты меня не проведешь.
     - Что? - пробормотала Ким. "Боже, кажется, это какой-то ненормальный,
- подумала она. - А может, это Таракан?" От этой мысли пробрала ледяная
дрожь, но она отбросила ее. Слишком этот парень маленький, только руки
здоровенные. Перец у него, наверное, совсем как стручок. От этой мысли она
разразилась хихиканьем.
     - Над чем это ты смеешься? - резко спросил он.
     - Ооооо! - сказала Ким голосом маленькой девочки. - Только не
откусывай малышке голову, дорогуша. Почему бы тебе не свернуть вот туда,
миленький? Там твоя малышка даст тебе все, что тебе нужно.
     - Ладно, - сказал он. - Отлично.
     Он свернул с бульвара, но проехал через всю боковую улицу, оказавшись
на авеню Франклина.
     - Эй! Куда это ты меня везешь?
     - Увидишь, - сказал он, пересекая авеню и направляясь на север, к Юкка
-стрит. - Ты только сиди тихо, и ты увидишь.
     - Останови машину! - вдруг потребовала Ким. - Я хочу выйти!
     - Нет, не выйдет. Ты тогда сбежишь. Я давно искал тебя, очень давно. И
теперь, Бев, я не позволю тебе сбежать.
     Девушку охватил ужас. Дыхание ее участилось.
     - Выпусти меня, - прошептала она, пытаясь открыть дверцу, но одной
рукой водитель "фольксвагена" стремительно поймал ее за шею, обхватив
сзади.
     - Не делай этого! - крикнул он. - Все должно быть не так!
     Он повернул на Палмеро-стрит и проехал улицу до самого тупика, где
стояло несколько темных многоквартирных блоков. В центре заросшего
сорняками пустыря, бывшей стоянки, высилась громадная куча земли и мусора.
Ким боролась изо всех сил, пытаясь вырваться на волю.
     - Прекрати! - закричал он. - Бев, перестань же!
     Она на секунду ослабела, перестала сопротивляться, и когда его хватка
ослабела, она повернулась и впилась ему в щеку ногтями, потом снова
рванулась к двери. Он схватил ее за волосы, притянул голову к себе.
     И тут он прозрел истину, как прозревал каждый раз до этого - это не
Бев! Это кто-то другой, кто старался обмануть его, надуть, провести,
посмеяться над ним, за его спиной, жирно накрашенными красными губами
посмеяться. Это было злобное, неправильное, испорченное существо, и только
прикосновение Хозяина могло исправить его.
     - Ты не Бев! - сказал с отчаянием Таракан. - Ты не... не... она!
     Он протянулся в промежуток между сиденьями, чтобы достать пропитанную
снотворным тряпку, потом быстро поднес ткань к лицу Ким. Она вскрикнула и
принялась отбиваться, но он лишь плотнее прижал к ее рту и ноздрям тряпку.
     И тут его ослепила вспышка автомобильных фар.


     8.

     Палатазин и Цейтговель включили фары своих машин почти одновременно, и
Цейтговель закричал:
     - Полиция! Ни с места!
     Бенфилд отчаянно завертел головой. В следующее мгновение он распахнул
пассажирскую дверцу и пинком ноги выпихнул блондинку наружу. Она с трудом
встала на колени, потом подалась вперед и упала лицом вниз, потеряв
сознание. Мотор "фольксвагена" заревел, потом машина сделала резкий
разворот и устремилась к импровизированному заградительному блоку, который
образовали машины Цейтговеля и Палатазина. В последний момент
"фольксваген" попытался отвернуть в сторону, но Цейтговель нажал на педаль
газа и ударил радиатором в борт машины Таракана. Таракан выбрался наружу,
за стеклом его толстолинзовых очков глаза сверкали, подобно огненным
кругам. Он бросился бежать в темноту, но Палатазин был уже снаружи,
направив в его сторону свой пистолет.
     - Стоять, или я стреляю! - крикнул он.
     Бенфилд продолжал бежать. Палатазин выстрелил в воздух, и Бенфилд
рухнул на землю дрожащей грудой плоти. Держа пистолет в вытянутой руке,
Палатазин подошел к лежавшему человеку.
     - Не шевелиться! - коротко приказал он. - Не двигаться, или я стреляю!
     Позади он слышал щебетание возбужденных голосов в передатчике
Цейтговеля, в кабине машины, а к Палатазину, топоча, словно дикий буйвол,
бежал Фаррис.
     Подойдя к Бенфилду, Палатазин увидел, что этот человек свернулся,
словно младенец в утробе матери. Он сосал собственный большой палец. Фаррис
силой заставил его подняться на ноги, защелкнул наручники, сообщил
арестованному о его правах. Глаза Бенфилда остекленели, были пусты, он
смотрел куда-то в сторону далеких холмов.
     Палатазин вернулся на пустую стоянку - пустырь, и нагнулся над лежащей
девушкой. Дыхание ее было неровно, но во всем остальном она, казалось, не
пострадала. Рядом с ней лежал кусок ткани, очень сильно пахнувший той