лась платформа следующего. Гидеон был экстазе счастья, в
экстазе любви к Хозяину. Ему был дарован дар вечной жизни, вечной юности.
Его сон стал явью.


     15.

     Два часа спустя отец Сильвера отыскал более пятидесяти человек и
перевел всех в церковь. Кое-кто из них был в шоке. Некоторые впали в
истерику, другие тихо всхлипывали. Убежище теперь гудело голосами множества
спасенных людей - плачущих, молящихся, кричащих младенцев, бормочущих,
почти сошедших с ума. Сильвера назначил четырех мужчин в качестве старших,
чтобы они присматривали за остальными членами группы укрывшихся. Несколько
человек хотели пойти с ним, когда он опять покинул церковь, чтобы
продолжить поиски, но он твердо сказал им "нет".
     Больше он ничего не мог сделать. Он не хотел отвечать за то, что
потеряется еще кто-нибудь. Переступив порог и войдя в тьму - а это было
самым ужасным и трудным - он покрепче сжал медный крест-распятие. Его
сильно трясло. Пальцы руки, державшей распятие, норовили разжаться.
Несколько раз он едва удерживался от того, чтобы не бросить тяжелый крест,
но он мысленно заставлял перенапряженные больные мышцы подчиняться воле.
     Снова оказавшись на улице, он сразу же увидел бегущие фигуры. Он уже
несколько раз встречался с ними и одна подошла до опасного расстояния, но
вдруг остановилась и попятилась прочь. Сильвера предполагал, что причиной
тому было распятие. Возможно, они боятся распятия, как это показывается во
всех старых фильмах про вампиров.
     Он шагал вперед - к счастью, ветер заметно стал тише - направляясь к
домам по другую сторону улицы. Теперь они были лучше видны. Песок заставил
кожу лица покраснеть. Оно распухло и по привычке он жмурил глаза, оставляя
для обозрения узкую щель между веками. За спиной пел голос Марии, и звон
колокола эхом разносился от улицы к улице. Он миновал продуктовый магазин,
витрина которого была разбита поднятой в воздух ветром мусорной урной.
Священник в уме отметил, что нужно вернуться сюда и набрать еды и воды для
укрывшихся в церкви. Он уже собирался войти в здание на Маркиза-стрит в
трех кварталах от его церкви, когда услышал детский голосок:
     - Отец Сильвера! Отец Сильвера! Помогите!
     Он сначала не узнал голоса, потом возглас о помощи перешел в громкие
всхлипывания и затих. Он поднял голову и в доме по другую сторону улицы в
выбитом окне третьего этажа увидел Хуаниту Ла-Плаз, крохотное личико
которой едва виднелось над подоконником. Пальцы ее крепко впились в дерево,
глаза были широко открыты, полны ужаса.
     - Пожалуйста! Я хочу к папе! Я хочу домой, к... - Она снова начала
плакать, руки закрыли лицо, и она исчезла внутри комнаты.
     Сильвера перебежал дорогу, ноги погружались в песок, и вошел в здание.
Оно казалось покинутым, воздух был жарким, пыльным. Он помчался вверх по
лестнице, перепрыгивая через три ступеньки, пока не добрался до коридора
третьего этажа, усеянного обрывками газет, обломками старой мебели и рваной
одеждой. Стены были покрыты надписями и темными пятнами, похожими на краску
или высохшую кровь. Он остановился, вслушиваясь в плач маленькой девочки.
     - Хуанита! - позвал он. Это отец Сильвера. Где ты?
     Приглушенный всхлип слышался из-за двери дальше по коридору. Когда он
открыл дверь, он обнаружил, что девочка стоит босиком посреди комнаты,
стены которой были покрыты старыми плакатами "Власть народу!". Глаза
девчушки, выглядывавшие из-под черных завитков волос, казались тусклыми и
ошеломленными, словно - о, боже! - мысленно воскликнул Сильвера, - кто-то
давал ей наркотики. Она стояла и дрожала.
     - Слава Богу, я тебя нашел! - сказал Сильвера, нагибаясь и обнимая
малютку. Она никак не реагировала, ручонки безвольно висели. - С тобой все
в порядке?
     - Да, - тихо ответила она. Она, казалось, смотрела прямо сквозь
Сильверу.
     - А где тот человек, который унес тебя, Хуанита? Куда он девался?
     - Куда-то ушел. Пожалуйста, помогите мне. Я хочу домой, к папе. Он
ушел далеко. Пожалуйста, помогите мне. Я хочу...
     Глаза ее слегка шевельнулись, взгляд переместился, теперь она смотрела
прямо за его плечо. Он увидел ртутный отблеск ужаса в этом замерзшем
взгляде.
     Сильвера повернул голову как раз в тот момент, когда на него прыгнул
Цицеро. Негр притаился за дверью, и теперь испустил ликующий крик,
бросившись на священника.
     Они оба упали на пол. Цицеро шипел, пытаясь отдавить подбородок
священника назад, чтобы добраться до яремной вены. Сильвера в свою очередь
пытался выдавить существу глаза, но каждый раз Цицеро ловко уводил голову в
сторону. Продолжая изо всех сил сжимать распятие, Сильвера свободной рукой
нанес апперкот в челюсть вампира. Цицеро мигнул, но в остальном удар,
казалось, не подействовал на него. Голова вампира мотнулась вперед,
блеснули клыки. Сильвера плюнул в глаза монстру. Цицеро отдернул голову и
священник снова ударил кулаком с такой силой, что вибрация болью отдалась в
плече. Прежде, чем монстр смог снова вцепиться в него, Сильвера согнул
колено, уперся им в грудь Цицеро и пнул вампира, чувствуя, как хрустят
связки бедра. Цицеро отлетел к стене, но очень быстро вскочил на ноги.
     Сильвера встал, тяжело дыша. Он толкнул Хуаниту себе за спину,
встряхнул ее, пытаясь вырвать девочку из-под власти вампира.
     - Держись за моей спиной, Хуанита! Быстрей!
     Но девочка была оглушена и не понимала, чего от нее хотят.
     Цицеро усмехнулся, из верхней и нижней челюстей выдвинулись клыки,
словно у змеи.
     - Не так-то просто теперь, старина Сильвера! Теперь ты на территории
Цицеро! И будешь играть по моим правилам. - Вампир сделал шаг вперед,
пальцы выпустили когти.
     Сильвера отступил. Распятие свинцовым грузом оттягивало руку. Он
поднял его и выставил перед собой, направив на вампира. Рука тряслась.
     - Прочь! - приказал он. - Твой повелитель мертв, Цицеро! Он уничтожен!
     Цицеро остановился, лицо его исказилось. Потом он откинул голову и
захохотал:
     - Прочь? Ха! Ты насмотрелся поганых фильмов, но на этот раз ты ошибся!
Ха! - Глаза его горели. - Цицеро Клинтон не стыдится того, чем он стал! Я
никогда не верил в эти религиозные помои, которыми вы кормите своих овечек-
прихожан. Так что эта штука не причинит мне вреда теперь! И ты ошибся в
главном. Хозяин жив! Он сейчас во мне, и я голоден, ужасно голоден!...
     Он двинулся вперед, пальцы-когти судорожно скорчились, лицо исказилось
жуткой усмешкой.
     Сильвера схватил малютку Хуаниту и прижал ее к стене, сам встал между
вампиром и девочкой. Он услышал, что она повторяет, словно старая
пластинка: - Хочу к папе, домой, к папе, домой...
     - Я разделаюсь с тобой потихонечку, святой отец, - сказал угрожающе
Цицеро. - Тебе будет ооочень больно. - Он напрягся, колени согнулись,
готовясь к прыжку.
     Затем он метнулся к горлу священника.
     Но Сильвера стоял крепко. Он размахнулся распятием, описав зловещую
дугу, направленную в голову вампира. Цицеро слегка отдернул ее, но медная
грань врезалась в шею монстра. Мертвая плоть пошла морщинами, пытаясь
закрыть дымящуюся рану, но крови не было. Сильвера быстро шагнул вперед и
ударил еще раз, целя в тоже место. Края разреза расширились. Цицеро
отшатнулся, пытаясь закрыть рану руками. Силы быстро покидали Сильверу, он
чувствовал, как все тяжелее поднимать распятие. Он сделал обманный выпад в
глаза вампира, потом снова ударил в шею. Серая кожа лопнула, обнажив
бело-желтые ткани. Еще один удар распятия - и голова Цицеро была почти
отделена от туловища. Вампир покачнулся, попятился, руки его взметнулись от
боли. Голова висела под прямым углом к телу. Лицо было искажено бешенством
- клыки щелкала, пытаясь впиться в человеческую плоть.
     Потом Цицеро завопил и бросился на Сильверу, пытаясь вырвать распятие
из руки священника. Сильвера собрал остатки сил и размахнулся.
     Голова Цицеро отделилась от тела и покатилась в угол. Безглавое тело
продолжало двигаться вперед, пальцы-когти впились в пальто Сильверы.
Сильвера чувствовал волнами исходивший от обезглавленного вампира холод. Он
услышал собственный крик ужаса. Он дернулся в сторону всем телом,
обезглавленный Цицеро мешком повалился на пол у ног священника.
     В этот миг Хуанита вскрикнула и бросилась к отцу Сильвере. Он прижал
ее к себе, чтобы она не смотрела на корчившийся на полу ужас. В другом углу
комнаты продолжали, словно жуткие костаньеты, щелкать клыки отделенной от
туловища головы. Тело у ног Сильверы извивалось, как издыхающая змея.
     - Помоги нам Бог! - выдохнул Сильвера.
     Конечности вампира продолжали шевелиться, они толкали обезглавленное
тело в угол. Сильвера не хотел ждать, чтобы посмотреть, что получится,
когда тело соединится с головой. Держа в руках обнявшую его за шею Хуаниту,
он высоко поднял над головой распятие и всем весом своего тела опустил его
острую верхушку на спину вампира. Затрещала кость позвоночника и дерево
пола - Сильвера пробил крестом тело и вонзил распятие в пол. Вампир начал
корчиться, ноги пытались двинуть тело вперед, но оно было крепко
пригвозжено к полу.
     Клыки захрустели друг о друга. Сильвера оставил распятие в ране, обнял
Хуаниту обеими руками и бросился бежать прочь.
     Уже на улице он сообразил, что теперь он и ребенок лишены защиты, но
он был уверен, что если бы не оставил распятие в ране Цицеро, то тело
вампира доползло бы до головы в углу и каким-то образом соединилось бы с
ней. От одной мысли об их беззащитности желудок скорчился в болезненной
судороге страха. Он бросился бежать изо всех сил. Казалось, со всех сторон
их окружают движущиеся тени. Легкие его работали, как меха горна. Ему
показалось, что их кто-то преследует, но обернувшись, он ничего не увидел.
     Почти за полквартала до церкви он увидел лежащий посреди улицы труп
мужчины. Он почти миновал его, когда рука трупа метнулась вперед, поймав
его за лодыжку, едва не бросив священника на песок. Лежавший человек поднял
покрытое красной воспаленной кожей лицо и прохрипел:
     - Помогите мне...





     Часть седьмая


     ВТОРНИК, 31 ОКТЯБРЯ

     Г О Р О Д - П Р И З Р А К


     1.

     Томми Чандлер тревожно зашевелился. По длинным тихим коридорам школы
пронесся эхом последний звонок. Он бросился бежать, стараясь не растерять
книги. Оглянувшись, он увидел, что его кто-то преследует, чья-то
тень-силуэт, и длинные руки преследователя качались, словно лапы
орангутанга из "Убийства на улице Морг". Он услышал утробный ненавистный
рев, катившийся за ним, как приливная волна. "Я сказал ведь тебе не
попадаться мне на глаза, г...ед!... Сказал тебе... не попадаться!"
     - Прочь! - крикнул Томми. Голос осекся. - Оставь меня в покое!
     И он швырнул свои книги вдоль коридора, который вдруг начал менять
форму, трансформируясь, словно декорация из "Тысячи пальцев доктора Т." Он
решил собрать книги, но те ускользали от него, и он слышал за спиной
надвигающееся "Бум, бум, бум!" солдатских башмаков Быка Тэтчера. Его
накрыло тенью, словно крылом зимней метели, и он в ужасе оглянулся... на
будильник рядом с кроватью. Он слышал, как звенит будильник, и протянул
руку, чтобы выключить его. Но звон прекратился прежде, чем он успел
дотронуться. Он услышал голос отца:
     - Кто это? Почему вы молчите? Черт побери, Цинтия, кто-то по идиотски
шутит, или...
     Томми сел в кровати и нашарил запасные очки на кровати рядом с собой.
Он надел очки и посмотрел на часы. Часы были заведены и поэтому продолжали
идти, когда прекратилась подача электроэнергии. В десять вечера. Пять минут
первого ночи. "Кто же это звонит в такой час?" - подумал Томми. За окном по
-прежнему выл ветер, швыряя дробь песка горстями в стекло. Еще до того, как
погас экран телевизора, специальный выпуск метеоновостей был посвящен
обстановке в районе Лос-Анжелеса. Комментатор предупредил о вероятности
повышения скорости ветра до тридцати пяти и даже пятидесяти миль в час. А
потом погас свет и экран телевизора.
     Снова зазвонил телефон. Томми услышал приглушенное проклятие отца,
снявшего трубку.
     В этот день Томми вернулся домой, с трудом преодолевая порывы горячего
ветра с запада. Стоило лишь взглянуть на небо, и можно было сразу сказать,
что надвигается ураган. На сколько хватало глаз, по небу неслись тучи. Он
никогда еще не видел ничего подобного, даже в Денвере. Но даже чудовищный
ураган был ничто в сравнении с событиями в школе. Ему, конечно, пришлось
вернуться в камеру хранения, и когда он поспешно доставал книги, чтобы как
можно скорее убраться восвояси, Марк Сутро сообщил ему, что Бык и его
дружки сегодня в школу не явились, так что он был в полной безопасности. А
теперь вообще наверное никаких занятий в школе не будет. Вот здорово!
Теперь он сможет посмотреть серию из "Флэш Гордона" и "Триллер" в
мексиканской трансляции - если только дадут свет.
     Он встал с постели. Со стены свирепо сверкал очами Орлон Кронстин. Он
был изображен на красочном плакате в одежде и гриме "Короля Вампиров". Он
вышел в коридор и постучал в дверь комнаты родителей. Отец, худой, высокого
роста, в очках с толстыми стеклами, совсем как у Томми - выглянул наружу:
     - Почему ты не спишь, Томми?
     - Проснулся вдруг. Услышал, как звонит телефон. - Он зевнул, приподнял
очки и потер глаза. - А кто звонил?
     - Понятия не имею. Какой-то болван. Он не назвался. В трубке что-то
ужасно трещало, но голоса слышно не было. Отправляйся обратно в постель.
     - Ветер все еще очень сильный, да, папа?
     - Да. Весьма. - Он замолчал на несколько секунд, потом шире приоткрыл
дверь. - Зайди на минутку.
     Мама Томми, выпускница Радклифского университета, с темными,
напряженно глядящими глазами и острым подбородком, сидела, подтянув колени
к подбородку, горой поднимая простыни и покрывало. Она смотрела на
темно-зеленые шторы, вздрагивавшие всякий раз, когда сквозь стены
просачивался какими-то путями шепот ветра - отголосок бушевавшего за окнами
урагана. Она взглянула но Томми улыбнулась тонкими ломкими губами.
     - Тоже не можешь уснуть, да?
     - Нет.
     - Снаружи настоящий ураган. Боже мой! Разве в Калифорнии бывали
ураганы? В кои-то веки...
     - Он уже немного тише... Вечером вообще была ужасная буря, - сказал
отец. Он сидел на краю кровати, смотрел на телефон. - Черт побери, кто это
мог быть? Кто-то надумал подшутить?
     - Не очень смешная шутка, - сказала Цинтия.
     Томми подошел к окну, отодвинул штору и выглянул наружу. На миг он мог
поклясться, что снова оказался в Денвере - повсюду лежали сугробы снега!
Они уже начали даже покрывать машины. Потом он увидел поваленное пальмовое
дерево. Крона перистых листьев была полностью сорвана ураганом, оставив
уродливый тупой обломок-культю, и Томми тут же вспомнил, что это
Калифорния, и здесь не может быть снега. Это песок, горячий, сухой, толстым
слоем накапливавшийся, образуя горки дюн.
     - Откуда столько песка, пап? - спросил он. Сердце его билось немного
учащенно.
     - Из Мохавской пустыни. Ветер перенес его через горный хребет. Ну и
повезло нам, верно?
     - Да, - сказал Томми, - наверняка. - Он напряг зрение, стараясь
рассмотреть дом Вернонов на другой стороне улицы. Сквозь крутящиеся струи
песка ничего не было видно.
     - Как мне не хотелось приезжать в Калифорнию, - говорил отец Томми в
это время. - Я сказал мистеру Оуксу, что я всегда был верен компании и
останусь человеком "Ахиллеса", но... - Он взглянул на жену. - Если бы мы
могли остаться в Скоттс-дейле... Вот это был в самом деле прелестный город.
Никаких пробок, никакого смога, никаких безумцев-убийц...
     - Папа, - очень тихо сказал Томми. Он не совсем понимал, что видит, но
чувствовал, что должен что-то сказать.
     - Теперь еще это, - сказал отец. - Проклятье! Ни света, ни... а где
наш транзистор, Цинтия?
     - Папа, - сказал Томми, - там что-то...
     - Тот приемник, который мы купили в марте? По-моему, он все еще где-то
в ящике, дорогой. Вероятно, в одном из стенных шкафов. Сомневаюсь, что
батарейки еще годные.
     - Я попытаюсь найти. Томми, раздобудь свечку и спички, если уж мы не
будем больше спать, ладно?
     Томми кивнул и снова выглянул в окно. Ему показалось, что он увидел
какую-то фигуру, стоящую в струях песка на крыльце дома Вернонов. Человек
смотрел через улицу на дом Томми, казалось, прямо на него... Но теперь там
никого не было видно. И все же по спине пробежала дрожь. Он отправился за
спичками и свечами, миновав отца, искавшего коробку с радиоприемником в
кладовой, и ощупью спустился в кухню. За стенами свистел и вскрикивал ветер
и в центре дома, казалось, образовалась дыра тьмы и тишины, вползшей в дом,
когда пропал свет. Томми начал выдвигать ящики. Он нашел пару свечей,
теперь нужны были спички. Он поискал на полке над раковиной и краем глаза
уловил какое-то движение за окном. Какой-то темный силуэт... Томми не был
уверен, но кажется, кто-то пробежал мимо окна. Сердце качало не кровь, а
ледяную воду.
     - Мам! - крикнул он, - где спички?
     - Прямо под мойкой! - ответила она.
     Порывшись в ящиках, он обнаружил наконец большую коробку спичек
"Огненный вождь" - того сорта, что зажигаются от любой шершавой
поверхности. И вдруг со стороны входной двери донеслось жуткой нотой
"умпфф!", и он услышал грохот и звон в гостиной. В лицо, пока он бежал из
кухни, ударил вихрь песка. Входная дверь повисла на одной петле, кофейный
столик врезался, отлетев, в стену. Сверху послышался окрик отца:
     - Томми, что там?
     - Дверь открылась! - крикнул он в ответ. - Ветер выбил ее из петель...
кажется.
     - Проклятье! Если песок попадет в дом... Томми, можешь ее чем-нибудь
подпереть?
     - Я попробую.
     Преодолевая упругость ветра, он подтащил к двери стул, чтобы надежно
подпереть ее. Дверь теперь была закрыта, хотя ветер продолжал с диким
свистом врываться сквозь щель. Покончив с этим, Томми поспешил подняться по
лестнице в комнату родителей. По коже на затылке и шее бежали мурашки.
     Отец уже отыскал транзисторный приемник и настроил его на волну
местной станции "Кала". Играла какая-то рок-группа, певец с завыванием пел
что-то о том, как все люди имеют свое место в пищевой цепочке. Томми зажег
свечи, поставил по одной с каждой стороны кровати. Песня кончилась, хриплый
голос объявил, с трудом пробиваясь сквозь шум помех.
     - Дааа! Итак, Тонио К. и его последний боевик "Жизнь в пищевой
цепочке!" В том-то все и дело, не так ли, братья и сестра? А теперь, с
вашего позволения, вот что сообщили нам разведгруппы. В Центре отдыха в
Голливуде пойманы в ловушку хорррошенькие молоденькие человечки. Это на
Лекигон-авеню. Если хотите получить лучший кусок, то поторапливайтесь,
вникли? Кое-что еще можно достать по всей Орузвуд-авеню. Просто
постукивайте им в двери, пока удача вам не...
     - О чем это он говорит? - нервно спросил отец, глядя на сына.
     - ... и с вами будет старина Тигр Эдди, до самого поздна, до
полшестого утра. А вот небольшое сообщение. Сейчас у вас потекут слюньки.
Целых шестьдесят - поняли? шестьдесят! - сидят в ловушке в Вейтсайдском
еврейском центре, между Олимпикой и Сан-Винсенте. Одно напоминание -
Хозяину нужны молодые, вникли? Если вдруг попадутся старые, дохляки, то
вышвыривайте их в ураган, вникли? Сделайте такое одолжение. Вникли? Аааа!!?
     - Боже... О чем... о чем болтает этот идиот?
     И вдруг в спальню кто-то вошел.
     Это был мистер Вернон. Его глаза красновато светились на
призрачно-белом лице. На нем была грязная белая рубашка и темные брюки, и
даже в свете свечей Томми видел коричневые пятна на груди. Сердце Томми
подпрыгнуло, остановилось на мгновение, потом снова застучало, но уже
где-то в горле, отчего он едва не задохнулся. Мать его вдруг тихо
вскрикнула, а отец так быстро обернулся, что едва не потерял очки.
     - Пит? - дрожащим голосом сказал отец. - Почему ты... то есть, зачем
ты?...
     - Я пришел навестить вас, - сказал Питер Вернон тихим свистящим
голосом. -