зать.
     И тут у него все вырвалось наружу, все, начиная с происшествия на
Голливудском Мемориальном кладбище и до живых трупов, обнаруженных в
восточном Лос-Анжелесе. Джо так крепко сжимала свои ладони, что
почувствовала вдруг боль в костяшках. Он закончил рассказ о своем срыве и о
том, как Салли Рис в молчании отвез его в Паркер-центор, словно Палатазин
был одним из ненормальных бродяг-хиппи, которые спят в траве у памятника
Бетховену на Першинг-сквере.
     Он мрачно усмехнулся Джо, но глаза его были испуганными.
     - И вот теперь я вижу, как ОНИ возвращаются. Они начинают покорять
этот город. Так же, как покорили они когда-то мою деревушку. И когда они
завладеют Лос-Анжелесом... - Ужас не дал ему договорить. - Бог мой, Джо!
Тогда их будут миллионы! И никакая сила на земле не остановит тогда их!..
     - Энди, - тихо сказала Джо. - Когда я была маленькой, родители
рассказывали мне истории о вампирах. Но ведь сейчас мы живем в совершенном
мире, и... - Она замолчала, потому что в глазах его была буря.
     - Ты тоже не веришь? Джо, неужели ты не видишь? Они ведь и хотят того,
чтобы мы им не верили, потому что если мы начнем распознавать их среди нас,
то сможем от них обороняться. Вывесим чеснок на оконных рамах, приколотим к
дверям распятия. Они того и хотят - чтобы мы смеялись, чтобы мы говорили
"этого не может быть!".
     - Закрывая глаза, мы помогаем им прятаться, помогаем сделать еще один
шаг к нашим дверям, - продолжил он, помолчав.
     - Но разве ты можешь быть совершенно уверенным, что не ошибаешься? -
разумно заметила она.
     - Могу. Я уверен. Я видел сегодня эти тела. Скоро они начнут
просыпаться, а я выгляжу со стороны совершенным маньяком, и ничем не могу
им помешать! Я могу взять канистру бензина и попытаться сжечь их. Но что
тогда произойдет? Меня посадят в камеру, а завтра утром вампиров будет в
два раза больше, чем сегодня.
     - Ты кому-нибудь об этом рассказывал?
     - Нет. Кому я мог рассказать? Кто бы мне поверил? В твоих глазах я
вижу, что ты тоже мне не веришь. Ты всегда считала мою мать ненормальной.
Но все ее рассказы - это правда! Теперь я знаю это. Я видел все своими
глазами.
     Телефон на столике у кровати вдруг зазвонил. Палатазин снял трубку.
     - Алло?
     - Капитан Палатазин? Это лейтенант Мартин. Только что звонили
детективы Цейтговель и Фаррис. Есть положительные результаты по опознанию
нужного нам автомобиля. Это "фольк" "зеро-танго-отель", номер 285 ЭТГ.
Принадлежит человеку по имени Уолтер Бенфилд, Мекка-партаменто, номер 17.
     - Они сейчас там? - Сердце его так билось, что он едва слышал свой
голос.
     - Да, сэр. Послать подкрепление?
     - Нет, пока не надо. Я еду сам. Спасибо, что позвонил, Джонни.
     Он повесил трубку и встал, вытащив из шкафа новую рубашку, и начал
поспешно ее надевать.
     - Что случилось? - спросила с тревогой Джо. - Куда ты?
     - На другой конец города. - Он протянул руку за наплечной кобурой.
Застегнул ремешки, потом набросил свой коричневый плащ. Джо надела халат и
проводила мужа на первый этаж.
     - Это связано с Тараканом? - спросила она. - Ты обещаешь быть
осторожным? Ты уже не мальчик, Энди. Пусть рискуют молодые. Ты слышишь
меня?
     - Да, - сказал он. - Конечно.
     Но на самом деле он не слушал. Ему казалось, что в глубине его
сознания раздается настойчивый далекий голос...
     - Будь осторожен, - сказала Джо, застегивая его плащ. - Помни...
     ... И голос этот говорил, что с завтрашнего утра все пойдет
по-другому, потому что сегодня вечером он совершит шаг, который должен
будет изменить судьбу города и его людей, миллионов людей.
     - Пусть рискуют молодые. Ты слышишь?
     Он кивнул, поцеловал ее и вышел в прохладную темную ночь. У самой
машины он обернулся назад и сказал жене:
     - Не забудь запереть дверь. Потом скользнул за руль, ощущая вес
револьвера 38 калибра на плече. Он включил мотор и умчался в темноту.





     Часть   пятая


     ВТОРНИК, 29 ОКТЯБРЯ

     П Р И Н Ц   Т Ь М Ы


     1.

     Двадцать минут после полуночи. Палатазин сидел в своей машине на
Коронадо-стрит, в двух кварталах от Мак Артур-парк. Посреди фасада голубым
светом подмигивала вывеска: "Комнаты "Мекка" - на день, неделю, месяц".
Само здание было сложено из желтого кирпича с голубыми декоративными
плитками, которые лет двадцать-тридцать назад могли показаться красивыми.
Сейчас вид у всего здания был неряшливый - многие плитки треснули,
отскочили, многие были покрыты лозунгами из баллончиков с краской,
нанесенных по-испански по всему фасаду здания, выходившему на узкую боковую
улочку. То и дело из двери появлялся какой-нибудь пьяный, и едва успевал
отойти в сторону, как его рвало. Сюда падал неоновый отблеск великолепия
Шестой-стрит и бульвара Уилшир, но сама по себе Коронадо-стрит была улицей
достаточно темной, и черные ульи домов, построенных в основном в двадцатые
и тридцатые годы, лепились друг к другу, словно черные вороны в стае.
     В стоявшем по другую сторону белом "шевроле" зажглась спичка.
Палатазин на секунду увидел профиль Фарриса, закуривающего сигарету. Фаррис
был крупным, тяжелым мужчиной с выдающейся мускулатурой. Его любимым видом
спорта была профессиональная борьба. У него были жгуче-черные глаза,
способные пригвоздить подозреваемого к месту за целый квартал. В
Паркер-центре его заглаза прозвали "Колесо", и это была лишь наполовину
шутка, потому что если он кого-то перебрасывал через себя, то несчастный
долго не мог встать на ноги после этого. Кроме него в "шевроле" сидел за
рулем Цейтговель. Палатазину показалось, что вместо здания "Мекки"
Цейтговель следит за ним, но он отбросил предположение, как признак
паранойи.
     Когда Палатазин добрался до них, Цейтговель быстро ввел его в курс
дела: примерно в девять часов он и Фаррис приехали в "Мекку", чтобы
проверить номер шестнадцать по их списку. На звонок за дверью Бенфилда
никто не отозвался, но им удалось поймать внизу домоуправителя. Он лишь
один раз взглянул на фоторобот и тут же с уверенностью узнал в изображении
человека из семнадцатого номера. Тогда Цейтговель прогнал имя Уолтера
Бенфилда через компьютеры регистрационной автомобильной службы и выяснил,
что этот человек является владельцем серого "жука-фольксвагена" модели 1963
года. После этого, получив полный регистрационный номер этой машины, он
вызвал ночного дежурного офицера, лейтенанта Мартина.
     За час до полуночи домоуправитель мистер Пьетро звенел ключами в
узком, тускло освещенном коридоре, пока ключ, наконец, не скользнул в
замочную скважину квартиры номер 17.
     - Я бы этого делать не стал, если бы не знал, что это нужно, - сказал
он трем полицейским, стоявшим вокруг него. - В смысле, вы, ребята, не стали
бы нарушать чье-то право на личную жизнь, если бы на то не было важной
причины, ведь верно?
     - Да, у нас имеется важная причина, - сказал ему Палатазин. - И мы не
нарушаем прав, мистер Пьетро. Мы просто хотим осмотреть квартиру. Одна-две
минуты, и все. Больше нам ничего не нужно.
     - Да-да, конечно.
     Замок щелкнул и дверь отворилась. Пьетро включил свет и они вошли в
комнату. Атмосфера в комнате была клаустофобической, и Палатазин сразу
почувствовал резкий запах, напоминающий жженый миндаль. Одежда валялась на
полу и на стульях, кровать не была убрана. Над стеной в изголовье кровати
были приклеены вырезанные из журналов фотографии атлетов, штангистов,
культуристов. Палатазин направился к середине комнаты, но тут что-то
зашуршало на старом столике для игры в карты. Остановившись, он уставился
на три проволочные клетки, наполненные громадными черными тараканами,
старающимися вползти друг на друга. Он коротко и со свистом втянул в себя
воздух.
     - Посмотрите на это! - сказал он остальным.
     - Иисус! - воскликнул, не веря своим глазам, мистер Пьетро. - Что он
делает со всеми этими... штуками? Слушайте, у меня дом чистый, ничего
подобного у меня...
     - Да-а... - протянул Фаррис, заглянув в одну из клеток. - Ну и
уроды...
     Палатазин отошел в сторону, разглядывая фотографии на стене.
     - А где работает мистер Бенфилд? - спросил он хозяина дома.
     - Где-то в Западном Лос-Анжелесе. В одной из больших компаний по
выпуску аэрозолей. - Вид у Пьетро был неподдельно страдальческий. - Для
уничтожения паразитов, насекомых и так далее.
     - А название компании вы знаете?
     - Нет, извините, не знаю. - Он снова посмотрел на тараканов и с
отвращением повел плечами. - Бог ты мой, вы думаете Бенфилд все это с собой
с работы приносит? Или... как?
     - Сомневаюсь.
     Палатазин посмотрел в другой угол комнаты, где Фаррис проверял
содержимое комода.
     - Вы не волнуйтесь, мистер Пьетро, мы не собираемся разбирать мебель
Бенфилда на части. Фаррис, будь поаккуратнее с этими ящиками... Мистер
Пьетро, когда Бенфилд обычно приходит домой?
     - А в любое время, когда ему вздумается, - пожал плечами Пьетро. -
Иногда приходит вечером, побудет немного, потом снова уезжает на машине. Я
уже давно научился различать всех жильцов по звуку шагов. Слух у меня
довольно острый. В общем, никаких регулярных часов прихода домой у него
нет.
     - А что он за человек? Вы часто с ним разговариваете?
     - Нет, он человек замкнутый. Вроде, все нормально, тем не менее...
     Пьетро усмехнулся, показывая золотой зуб:
     - Всегда платит вовремя, а этого не о каждом из них скажешь. Нет,
Бенфилд человек молчаливый. Да, однажды, когда я не спал, слушал радио, он
постучал ко мне, часа в два ночи. Это было недели две назад. Казалось, он
хотел поговорить, и я его впустил. Он в самом деле был чем-то очень
возбужден... Не знаю. Он нес что-то такое сумасшедшее... насчет своей
старушки, кажется нашел или видел где-то... В два часа ночи!
     Тут мистер Пьетро пожал плечами и повернулся, глядя на Цейтговеля,
шарившего под кроватью.
     - Старушку? То есть, подругу?
     - Нет, мамулю... Его старушку.
     - О, тут кое-что... - сказал Цейтговель, вытаскивая из-под кровати
ящик с журналами. Это была странная коллекция комиксов, журналов для
культуристов и порнографии. Палатазин с отвращением нахмурился. На кровати
лежала пара черных пружинных эспандеров, из тех, которыми укрепляют мышцы
кисти и предплечья. Палатазин попробовал сжать один из эспандеров,
по-видимому, парень обладал недюженной силой. Он внутренне провел параллель
между этим эспандером и задушенными женщинами, потом положил черный
прямоугольник обратно на кровать. Он заглянул в ванную, обнаружил, что в
ванне на несколько дюймов воды. В аптечке стояли флаконы с "Бафферином",
"Эксердином", "Тайленолом". Похоже, Бенфилд страдал от постоянных головных
болей.
     - Капитан. - Цейтговель подал Палатазину, вышедшему из ванной,
пожелтевший снимок. На нем была изображена полноватая блондинка, сидевшая
на диване, обнимая одной рукой мальчика. Мальчик, коротко подстриженный, в
очках с толстыми стеклами, отсутствующе улыбался в объектив камеры. Женщина
сидела, закинув одну мясистую ногу на другую, на губах играла кривая
ухмылка. Палатазин минуту рассматривал снимок, обратив внимание на странный
стеклянный отблеск в глазах женщины, судя по всему, алкоголички.
     - Вы когда-нибудь видели мать Бенфилда, мистер Пьетро? - спросил он.
     - Нет, никогда.
     Фаррис занимался кухней: плитой и газовой колонкой. Наклонившись, он
открыл дверцу кухонного шкафа и извлек бутылку, до половины наполненную
коричневой жидкостью. Отвинтив крышку он понюхал жидкость, и в тот же
момент перед его глазами завертелись коричневые точки. Он быстро отдернул
голову назад, чувствуя жжение в легких и в носу. Палатазин отобрал у него
бутылку и понюхал содержимое через надетую крышку.
     - Мистер Пьетро, вы знаете, что это такое?
     - Похоже на прокисшую мочу.
     Фаррис пришел в себя, восстановил дыхание и, заглянув под раковину,
вытащил оттуда кучу старых тряпок.
     - Не знаю, что это такое, капитан, но это нехорошо пахнет. Нехорошо.
Такой аромат способен сбить с копыт.
     - Цейтговель, - тихо сказал Палатазин. - Сходи к машине и свяжись с
нашими друзьями, пусть проверят этого парня, нет ли на нем чего-нибудь.
     Цейтговель вернулся через пятнадцать минут:
     - Десять очков, капитан. У Бенфилда длинный список за спиной.
Нападения, подсматривания, попытки изнасилования, нанесение увечий. Восемь
лет провел в психолечебнице, его выпускали, но он опять попадал обратно.
Ратмор-госпиталь.
     Палатазин кивнул, глядя на клетки, полные копошащимися, шуршащими
отвратительными насекомыми. Он поставил бутылку на место и затворил дверцы
шкафчика.
     - Да, мы нашли его! - так хотелось ему завопить. Но он знал, что еще
слишком рано. Еще нужно было доказать, что Бенфилд имеет какое-то отношение
к делу Таракана, к четырем убийствам.
     - Подождем, пока он вернется домой, - сказал Палатазин, стараясь,
чтобы голос его не выдавал волнения. - Мистер Пьетро, мы будем находиться
снаружи, в машине. Вам лучше всего, думается, оставаться в своей комнате.
Договорились? Если услышите, что вернулся Бенфилд, не спешите покидать свое
жилище, вы понимаете?
     - Собираетесь его арестовать? А что он сделал?
     - Просто, хотим задать несколько вопросов. Спасибо, что показали нам
комнату, мистер Пьетро. Об остальном мы позаботимся сами.
     Палатазин грузно втиснулся в автомобиль и приготовился к долгому
ожиданию. Несколько раз ему почудилось, что он видит приближающийся по
Коронадо-стрит "фольксваген". Но это лишь показалось. Его не покидал слабый
запах из бутылки, горьковатый, миндальный, немного медицинский. Если
тряпку, смоченную этой субстанцией, прижать к лицу жертвы, она действует
наподобие хлороформа. Очевидно, это была смесь каких-то веществ, с которыми
имел дело на работе Бенфилд. Если это Таракан - а тараканы в клетках весьма
уверенно указывали, что это он - он нашел себе какое-то еще более страшное
занятие. Но если он Таракан, то почему изменил свой образ действий?
     Минуты томительного ожидания превращались в часы. Вскоре по Коронадо
перестали проезжать машины. Единственное живое движение - быстрый отблеск
сигареты. Это Фаррис снова закурил. "Я могу подождать, - подумал Палатазин.
- Ты все равно придешь сюда, подонок, и когда ты появишься здесь, мистер
Бенфилд, я буду тебя ждать..."


     2.

     Вес Ричер проснулся в темноте. Голова гудела от "шабли", желудок
тянула вниз чрезмерная порция морского языка по-датски. Он сразу
почувствовал отсутствие Соланж и, подняв голову, увидел ее фигуру на фоне
лунного света. Обнаженная, шоколадно-коричневая, она стояла у окна,
отодвинув в сторону занавес, глядя на Чаринг-кросс роуд.
     Он сонно смотрел на нее, и события вечера лениво, с трудом,
прокручивались у него в голове... Звонки и поздравления от руководящих
чиновников "Эй-Би-Си" по поводу успеха "Чистого везения". Звонок отца из
Винтер-Хилл, Северная Дакота - его мама гордилась бы таким сыном, будь она
жива. Позвонил Джимми Клайн, сообщив, что "Ариста" взяла приманку -
контракт на выпуск пластинки с записью "Чистого везения", а люди из
передачи "Сегодняшнее шоу" интересовались, не появится ли Вес в их передаче
после первого ноября. Поздравление от Шера, с которым Вес познакомился на
вечере Джима Симмонса. А потом обед и вечер с Мелом Бруксом и его
сценаристом, Алом Капланом. В новом фильме Брукса специально для Веса была
переписана роль. Под конец вечера Брукс ухватил Веса за щеки и воскликнул:
"Мне нравится это лицо!", что для Веса означало - в той мере, насколько это
касалось "Кватлебаума" - деньги на счету в банке.
     Он моргнул, протер глаза и хрипло спросил:
     - Соланж, что там?
     Она не отошла от окна, оставаясь неподвижной. Голова ее была слегка
склонена набок. Она была похожа на черную прислушивающуюся статую. Вес
провел взглядом вдоль грациозного изгиба спины Соланж, задержал его на
твердых закруглениях ягодиц и плавном изгибе бедер. Он лежал между этих
раздвинутых бедер всего час назад, простыни были еще скомканы, и комната
была наполнена перечным запахом страсти. Он снова почувствовал, как
просыпается в нем желание, и сел на кровати, поддерживая голову рукой.
     - Соланж, - сказал он, - возвращайся назад.
     Она повернулась к нему, и он увидел ее глаза - черные дыры на красивом
лице.
     - Я слышала крик, Вес, - прошептала она. - Из дома через улицу.
     - Крик? Наверное, тебе показалось.
     - Нет, - сказала она. Голос ее одновременно был похож на бархат и
сталь. - Мне не приснилось. Крик доносился из дома напротив. Кто живет в
доме напротив?
     Вес выбрался из постели и встал рядом с Соланж, чувствуя себя как-то
глупо.
     - Гм... кажется, там живет Дик Маркс... Впрочем, погоди секунду...
Дик... Он снял новый вариант "Морского волка" в прошлом году, с Ричардом
Гири. Я думаю, это его дом.
     Дома на самом деле видно не было, только темные деревья и верхушки
труб над голубыми кронами.
     - Ничего не слышу, - сказал он секунду спустя.
     - Нам нужно вызвать полицию.
     - Полицию? Зачем? У Дика Маркса репутация... Ты понимаешь? Видимо,
слегка увлекся игрой со своей новой подружкой. Вызвать полицию - это было
бы дурным тоном, верно?
     - Нет не верно. Это был совсем не тот крик. В нем был ужас. Ты
позвонишь в полицию или мне самой?...
     - Ну, ладно-ладно. Боже, если тебе что-то придет в голову, то уже
ничем это оттуда не выбьешь.
     Он остановился у телефона рядом с кроватью и набрал 911. Когда ответил
дежурный, Вес просто-напросто сообщил:
     - В доме в Бель Эр кто-то кричал. - Потом он дал адрес и повесил
трубку.
     - Итак, - обратился он к Соланж. - Я исполнил мой долг?
     - Подойди сюда, Вес, - сказала Соланж. - Скорее!
     Он послушался. Ее пальцы сжали его руку.
     - Кто-то перебрался через забор. Смотри! Видишь?
     - Ничего не вижу.
     - Кто-то стоит на нашем дворе, Вес! - сказала она. Голос ее тревожно
повысился, пальцы сильнее сжали руку Веса.
     - Позвони еще! Скажи, чтобы полиция поскорее приезжала!
     - Ну, нет! Снова я звонить не стану.
     Он наклонился ближе к стеклу, стараясь рассмотреть что-то во дворе, но
темнота была полной, лишь на ветру взмахивали ветки деревьев.
     - Там никого нет. Пойдем обратно в постель.
     И он уже собирался повернуться спиной к окну, когда услышал... Сначала
ему показалось, что это только лишь пронзительное завывание ветра, потом
звук стал выше по тону и сильнее, это был уже человеческий голос... Вопль
перешел в каскад серебристого смеха, похожего на журчание фонтана.
     - Я вижу тебяяяяааа... Ты у окнааааа...
     И снова детский серебристый смех, и на этот раз Вес увидел силуэт
человека, стоявшего внизу, на аккуратно, словно маникюрными ножницами,
подрезанной лужайке, рядом с тонкой пинией. Он почти как днем видел белое
одеяние, вьющуюся на ветру длинную гриву огненно-рыжих волос, увидел
усмехающееся лунообразное лицо. И он снова услышал голос, и голос,
казалось, доносился совсем с другой стороны:
     - Выходи наружу! - ласково позвал голос. - Почему ты не хочешь выйти
поиграть со мной?
     Вес прищурился. Он лишь смутно почувствовал, как впились в его руку
ногти Соланж. Что-то шевелилось за тонким стволом пинии, и вот... Да,
теперь Вес был уверен - он видел там, внизу, маленькую девочку. Она была
боса и держала что-то в руках, кажется, тряпичную куклу.
     - Мистер! - позвала она. - Пожалуйста, поиграйте со мной!
     Что-то в ее голосе родило у Веса желание выйти во двор, к маленькой
девочке. Голос был так сладок, так зовущ, так невинен!... Он звенел в его
голове, словно рождественские колокола в церкви на Уинтер-хилл, и вдруг
двор покрылся шестью дюймами свежего снега, и Вес превратился в
десятилетнего Весли Ричера, которого родители не выпускали из комнаты - он
ухитрился схватить простуду, играя вместе с другими мальчиками на замерзшем
пруду после Рождества. На льду играли большие мальчики, они дразнили Весли,
потому что