е. Все, что я делал и
говорил - все имело на то достаточное основание, и если, ради всего
святого, вы не прислушаетесь ко мне, то в этом несчастном городе случится
невиданное зло. Такое, о каком ты даже не подозреваешь!
     - Энди, - твердо приказал Гарнетт, - отправляйся-ка домой.
     Палатазин выпрямился, провел по лбу дрожащей рукой.
     - Домой? - тихо сказал он. - Домой? Я не могу... Я... нужно еще
столько всего сделать. - Глаза у него были покрасневшие, дикие, он
сознавал, что вид у него действительно странный. - Должен ли я... оставить
у тебя мой жетон и пистолет? - спросил он.
     - В этом нет необходимости. Ты уходишь в отпуск, а не на пенсию. Не
расстраивайся, Энди. И ради бога, не волнуйся насчет Таракана.
     Палатазин кивнул, направился к двери, двигаясь, словно слегка
оглушенный.
     - Да, - сказал он, остановившись. - Хорошо. - Он слышал себя как бы со
стороны, откуда-то издалека. Он почувствовал холодный металл дверной ручки,
нажал на нее.
     - Пришли мне открытку из Вегаса, - сказал вслед Гарнетт. Палатазин
шел, опустив плечи, подавшись вперед, словно только что получил жестокий
удар в живот.
     - Извини, - начал Гарнетт, но тут дверь затворилась.
     "Бог мой, - подумал начальник отдела розыска. - Надеюсь, что две
недели отдыха ему помогут. Если нет... Впрочем, не будем пока об этом. Но
человек, который требует сжечь тела, найденные в доме на Дос-Террос, вне
всякого сомнения нуждается в небольшом отдыхе... Бедняга..."
     Потом Гарнетт заставил себя сосредоточиться на других вещах.


     12.

     Было начало третьего, когда Джо услышала, как открылась и закрылась
входная дверь. Она поспешно спустилась на первый этаж и обнаружила на кухне
Энди с бумажным пакетом в руках.
     - Отчего ты так рано? - спросила она. - Ты меня перепугал.
     Он бросил на нее быстрый взгляд, потом поспешно отвернулся.
     - Я некоторое время не буду ходить на работу, - тихо сказал он.
     - Что это означает? Что произошло, Энди? Объясни же мне!
     Он начал вынимать из пакета предметы один за другим. Внутри бумажного
мешка был другой, поменьше, с красивым шрифтом "Шаффер и Сын, Ювелирные
изделия, Л.А."
     - Мне дали отпуск, две недели, - сказал Палатазин и невесело
усмехнулся. Она смотрела, как он открывает две одинаковые коробочки белого
цвета.
     - Две недели, - прошептал он. - Лос-Анжелес, возможно, уже не будет
существовать через эти две недели. - Он протянул ей коробочку. - Посмотри.
Это нужно носить на шее. И я хочу, чтобы ты не снимала его никогда. Даже в
кровати, даже в ванной.
     Дрожащей рукой она раскрыла коробочку. Там лежал небольшой
позолоченный крестик на длинной цепочке.
     - Очень красиво, - сказала она.
     - Надевай скорее, - сказал Палатазин.
     Он открыл вторую коробочку, достал второй крестик и застегнул его
вокруг своей шеи.
     - Я хочу, чтобы ты привыкла носить его. Чтобы не забывала о нем. Не
знаю, насколько сильно будет его влияние, потому что они не были освящены в
церкви святой водой, но это лучше, чем ничего. Ну-ка, надевай скорей! - Он
помог ей застегнуть цепочку.
     Пораженная, она молча смотрела, когда он снова полез в бумажный мешок.
"Боже мой, - подумала Джо, глядя на его лицо, - у него такое же выражение
лица, как у его матери перед тем, как ее отправили в дом отдыха. В глазах
тот же фанатический отблеск, челюсть излучает каменную решимость".
     - Энди, - прошептала она, когда он вытащил из мешка несколько связок
чеснока и положил на стол.
     - Нарежем чеснока, натрем им окна и подоконники, - сказал он. - Потом
разбросаем кусочки на крыльце и на лужайке перед домом. Мама говорила, что
это помогает отпугнуть вампиров - у них острое обоняние, и они не переносят
запаха чеснока - он напоминает им о смерти.
     Он повернулся к Джо, увидел, что лицо жены стало белым, как мел.
     - А, понятно, думаешь, что я спятил, да? Как и все они?
     - Я... Энди, ведь ты не в Венгрии! Это совсем другая страна, совсем
другое время!
     - Какая разница?! Никакой! - резко ответил он. - Какая вампирам
разница, что это за страна или эпоха?! Пока есть еда в изобилии, они ни о
чем другом не заботятся! А время для рода вампиров ничего не значит. Они не
стареют, не умирают. И я говорю тебе - в этом городе появились вампиры! И
кто-то должен найти Хозяина - короля вампиров. Иначе еще немного, и будет
слишком поздно!
     - Но ты ведь не... Энди, что на тебя нашло?
     - Я понял истину, - тихо сказал Палатазин. - А ты, Джо, должна
поскорее уехать отсюда. Бери машину, уезжай как можно дальше от
Лос-Анжелеса. Направляйся через горы на восток. Ты ведь сделаешь это для
меня?
     Она шагнула к нему, сжала его руку.
     - Мы поедем вдвоем, - сказала она. - Мы устроим настоящий отпуск,
целые две недели! Завтра утром уложим вещи и уедем. Отправимся до
Сан-Диего, а потом...
     - Нет! Нужно куда-нибудь подальше, потому что когда они поползут во
все стороны, как тараканы, то их ничем не остановишь. Горы - более надежная
защита, поэтому между тобой и Лос-Анжелесом должны быть горы. И ты должна
уехать сейчас.
     - Но я не уеду одна, - сказала Джо, в глазах у нее блестели слезы
отчаяния. - Черт побери, я не поеду без тебя! Что бы ты не говорил!
     Он взял ее за плечи и несколько мгновений смотрел ей прямо в глаза.
     - Джо... когда ОНИ ПРИДУТ - а они обязательно придут, это вопрос всего
лишь времени - то я не смогу защитить тебя. Я даже не смогу защитить самого
себя. Но я должен остаться здесь, я должен попытаться спасти город...
сделать что-нибудь! Бегство это ничего не даст. Они будут наступать, и рано
или поздно все человечество окажется разделенным на небольшие
районы-западни, и туда тоже придут вампиры, и тогда... это будет конец
всему, ты понимаешь? Вампиры, в конечном итоге, уничтожат сами себя, но
перед этим они уничтожат и все человечество, выпьют всю кровь до капли. Кто
-то должен хотя бы попытаться остановить их!
     - Но почему ты? Именно ты, из всех людей в мире?
     - Потому, - тихо сказал он, глядя прямо ей в глаза, - потому что я
оказался здесь. И я знаю их повадки. Кто еще знает о том, что ОНИ придут?
     - Пусть этим занимается полиция!
     - Полиция? Ну, я знаю из первых рук, как эффективна бывает полицейская
служба. Нет, кроме меня за это дело взяться некому. И я пойду один, если
такова воля божья. Поднимайся теперь наверх и собирай чемодан. - Он снова
повернулся к бумажному мешку, который все время лежал, забытый, на кухонном
столе.
     Джо осталась стоять.
     - Я не поеду, - запротестовала она. - Ты не заставишь меня.
     - Глупо, - сказал он.
     - Но я тебя люблю.
     Палатазин повернулся:
     - Тогда вдвойне глупо. Неужели ты не поняла ни слова из всего того,
что я пытался тебе втолковать?
     - Я знаю только, что должна быть рядом с тобой. Я не уеду.
     Он долго смотрел на нее, в тишине она почувствовала, как жжет ей лицо
взгляд мужа.
     - Ладно, - сказал он наконец. - Если ты останешься до утра, то
поможешь мне подготовиться. Начинай резать головки чеснока на кусочки.
     Она пошла за ножом, а Палатазин достал из мешка аэрозольный баллон с
черной краской.
     Палатазин открыл дверь наружу, встряхивая тем временем баллон. На
дереве дверного проема он нарисовал струей краски распятие, а ниже
по-венгерски "ОВАДЖОДИК" - Б Е Р Е Г И Т Е С Ь !


     13.

     В коридорах Фарфакской высшей школы прозвенел последний звонок. Классы
быстро опустели. "Тойоты" и "Триумфы", повизгивая покрышками, начали
покидать площадки стоянок, выруливая на Фарфакс-авеню, оставляя черные
следы резины на асфальте, как стрелы, указывающие к ближайшим барам
Мак-Дональда.
     Томми Чандлер, один из немногочисленных одиннадцатилетних
первокурсников школы, когда-либо проходивших по ее коридорам и залам,
аккуратно набрал комбинацию на замке своей ячейки, потом открыл дверцу.
Внутри лежали его учебники, пачка прозрачных шариковых ручек "бик",
несколько блокнотов. К внутренней стенке ящика была приклеена журнальная
фотография Орлона Кронстина в гриме Джека Потрошителя из фильма "Вопли
ночного Лондона". Фотография была безжалостно вырезана из старого номера
"Знаменитых Монстров страны Кино". Тут же имелось изображение Райчел Уелч в
бикини, но она была помещена на менее почетное место. Томми вытащил из
ячейки учебники истории и алгебры вместе с соответствующими блокнотами.
Мистер Китчен, скорее всего, устроит завтра тест по истории, кроме того,
Томми собирался почитать немного по алгебре, забежать вперед - то, чем они
занимались сейчас, было так скучно! У противоположной стены камеры хранения
стояли Джим Бейнс и Марк Сутро, обсуждая достоинства Милинды Кеннимер,
ведущей мажоретки из маршевого оркестра Фарфакской школы -
неприкосновенной, но восхитительной старшекурсницы.
     - Я ее сегодня видел в холле на пятом часу, - говорил Марк, вытаскивая
из своей ячейки учебник биологии и тетрадь по геометрии. - Бог мой, я чуть
не испачкал свои джинсы! Она мне улыбнулась. Честное слово! У нее улыбка,
как у Фарры Фассет.
     - Даже лучше, чем у Фарры Фассет, - запротестовал Джим.
- Скорее, как у Бо Дерек. Но бог мой, какой станок! Я слышал она
встречается со Станом Перри, везет же паршивцу! На прошлой неделе на
репетиции, когда она покачивала своими бедрами, а ударная секция выдавала
"Ритм джунглей", я думал, что подпрыгну до луны. Нет, девушка не должна
быть такой красивой. Это неестественно. Нет, она явно стерва.
     - Ну и что? Я таких люблю. Ты уже назначил кому-нибудь свидание на
день Возвращения?
     - Нет пока. Думаю пригласить Ронни Мак Кей.
     - Ха! - Марк громко хлопнул дверцей своей ячейки и повернул диск
замка. - Поздно! Джонни Джексон уже пригласил ее, и она сказала "да".
     - Вот черт! А я уже настроился. А ты кого приглашаешь? Сельму Вероун?
     Марк скорчил кислую мину:
     - Смеешься! Старая птица Вероун? Лучше останусь на бобах. - Он ткнул
локтем в ребра Джима, показав на Томми. - Но старушка Сельма пойдет с
Чандлером, если он ее попросит.
     "Ну вот, - подумал Томми. - Начинается. Надо скорей уходить".
     - Эй, Чандлер! - окликнул его через проход Марк. - Почему бы тебе не
пригласить Сельму Вероун на Возвращение домой? Ты ведь так любишь монстров!
Она тебе подойдет как нельзя лучше.
     - Сомневаюсь, - пробормотал Томми. Он слышал, как открылась и
закрылась дверь в камеру хранения, но его волновало, что будет дальше,
поэтому он не обратил внимания на того, кто вошел. Томми закрыл дверцу,
повернул диск замка, повернулся сам и едва не ткнулся носом в глыбу мяса,
облаченную в футболку с надписью "Аэросмит". Из пустоты выстрелилась рука,
поймала Томми за воротник, толкнула спиной к металлу стены ячеек. Он
ударился о металл головой, в ушах сразу зазвенело, словно завыла
тренировочная пожарная сирена. Очки повисли с уха на одной дужке, но он и
так знал, кто стоит перед ним. Он услышал грубый смех, словно захрюкали
свиньи. Джим Байенс и Марк Сутро внезапно стихли.
     - Что ты путаешься под ногами, сопля? - проворчала глыба мускулов.
     Томми поправил очки. Перед ним стояли трое - Жюль Тэтчер, прозванный
"Быком", и его обычный эскорт - дружки Бадди Карнес и Росс Вейр. У Тэтчера
было широкое уродливое лицо, все изрытое оспинами и такое же враждебное,
как поверхность Луны. У него были темные волосы до плеч, черные глазки
хорька, излучавшие ненависть. Он навис над Томми, как башня. Он довольно
неплохо играл защитником в футбольной команде колледжа, но две недели назад
его выгнал тренер, поймавший Быка за продажей порнографических открыток на
стоянке. По возрасту он должен был быть старшекурсником, но шестой и
восьмой класс оказались вне пределов его возможностей. Теперь он сдавал
экзамены только благодаря шпаргалкам. Глаза его, устремленные на Томми,
кровожадно мерцали. Томми вполне верил рассказам о любви Быка к насилию,
особенно если посмотреть на его жестокий тонкогубый рот. К несчастью, его
ячейка находилась рядом с ячейкой Томми.
     - Я же сказал, ты мне мешаешь... так тебя разтак! - мрачно сказал Бык,
уперев руки в бока.
     - Извините... - сказал Томми, потирая ключицу. - Я уже ухожу.
     - Он "уже уходит", - передразнил тонкий голос Томми Росс Вейр. - Какой
у него голосок, как у феи. Эй, пацан, ты фея?
     - Парни, вы что, с луны свалились? - вступил в разговор Бадди. - Это
маленький гений. У него мозги. Он в моем классе по алгебре получает одни
пятерки, по всем контрольным. Из-за него я и проваливаюсь на каждом тесте.
     - Вот как? - тихо сказал Бык. - Мозги, говоришь?
     - Мне он фею напоминает, - сказал Вейр и захихикал.
     Байенс и Сутро попытались проскользнуть мимо и покинуть камеру
хранения незамеченными, но голова Быка вдруг повернулась и глаза его
вспыхнули, словно он выстрелил лазерным лучом, как робот в фильме "День,
когда Земля остановилась".
     - Эй, куда направились? - спросил зловеще Бык.
     - Никуда... - заикаясь пробормотал Марк. - Мы просто... никуда...
     - Ну, так стойте на месте! - сказал Бык и перевел свое внимание на
Томми.
     "Ну да, - подумал Томми, - ему нужна публика, иначе кто оценит
представление!" Из-за массивного плеча Быка выглядывали лица когорты,
напоминая полузверей-полулюдей из "Острова Потерянных Душ". Томми
чувствовал, как стучит сердце, грозя пробить тонкие ребра грудной клетки.
Инстинкт "беги или сражайся" накачивал адреналином его кровь - голова
говорила "держись", ноги возражали - "беги".
     Бык сделал шаг вперед и, словно ветром, Томми отнесло к металлической
стенке ячейки.
     - Так ты мнишь себя очень умным, правда? Так?
     - Нет, не очень.
     - Ты хочешь сказать, что Бак лжет? - грозно надвинулся Росс Вейр.
     "Ох-ох, - вздохнул про себя Томми. - Попал в смертельный
треугольник!" Лицо его вспыхнуло, одновременно от злости и страха. Бык
протянул руку и сдернул с Томми очки.
     - Не трогай! - крикнул Томми. - Они дорого стоят!
     - Вот как? Хочешь получить их назад? Тогда отними!
     - Вас трое, и вы все больше меня.
     - К тому же он фея, - сказал Вейр.
     Бык сузил глаза, превратившиеся в суровые прорези.
     - Я тебя не первый раз застаю здесь, малыш. У тебя ячейка рядом с
моей, так? Дам тебе совет. Если я тебя еще раз поймаю здесь, то размажу
твою задницу по всей авеню, понял?
     - Только отдай мне обратно... - начал Томми, но тут громадная ладонь
схватила его за воротник, едва не задушив.
     - Ты, видно, не услышал меня, - спокойно сказал Бык. - Я больше не
хочу тебя здесь видеть. Понятно? - Он толкнул Томми, подобно собаке,
потряхивающей костью в зубах. - Понятно?
     - Да, - сказал Томми, глаза которого наполнились слезами. Ярость его
превзошла силой страх, но он знал, что если замахнется, то Бык просто
вырвет ему руку из сустава. - Да, понимаю.
     Бык захохотал, дыхнув смрадом в лицо Томми. Потом он пнул Томми,
отбросив его к стене, и ухмыльнулся своим дружкам:
     - Тоже желаете?
     Те отрицательно кивнули в унисон.
     - Очки, - попросил Томми. - Верните мне очки.
     - Что? - уставился на него Бык, потом усмехнулся. - Конечно, малютка.
- Он протянул очки Томми, потом разжал пальцы, когда мальчик попытался их
взять. - Извини, - притворно посочувствовал Бык. Он аккуратно наступил на
очки и с хрустом вдавил в пол. "Крак!" - этот звук показался выстрелом из
пистолета. Бадди Карнес зашелся от смеха. - Вот так, малютка, держи, -
сказал Бык, нагнувшись, поднял искалеченные очки и подал их Томми. - Ну-ка,
нацепи, мы поглядим, как ты выглядишь.
     Теперь Томми смотрел сквозь одну уцелевшую линзу, вторая была покрыта
паутиной трещин. Одна дужка оторвалась, и Томми приходилось постоянно
придерживать ее пальцами.
     - Выглядишь ты отлично, - сказал Бык. - Просто первый класс. А теперь
вали отсюда, так тебя разтак! И больше не появляйся, усвоил?
     Томми проскользнул мимо Быка и двинулся к двери. Он уже в самом деле
решил, что ему удалось уйти, как вдруг Росс Вейр выставил ногу и
одновременно толкнул Томми. Томми упал, во все стороны полетели книги и
тетради. Под взрыв оглушительного гогота он собрал свои книги и поспешил
покинуть камеру хранения, оставив Марка и Джима на произвол их нелегкой
судьбы. Миновав опустевшие стоянки, Томми свернул на авеню в южном
направлении. Колени его дрожали, он испытывал страстное желание повернуться
и крикнуть: "Бык Тэтчер сосет!" во всю силу легких. Но какой от этого прок?
Все закончится тем, что ему повыбивают зубы и расколошматят голову.
     Вскоре Высшая Фарфакская осталась далеко позади - вне радиуса
слышимости крика. Если бы у него были мускулы, как у Геркулеса, если бы он
мог наносить удары ногой в прыжке, как Брюс Ли, тогда все Быки Тэтчеры в
мире дважды подумали бы, прежде чем задевать его! Вот надлежащая судьба для
Быка Тэтчера! Он представил, как Тэтчер в страхе бежит по туманным ночным
улицам Лондона, как он останавливается у старомодных газовых ламп,
прислушиваясь - по улицам Лондона разгуливает Джек Потрошитель. Трехфутовый
серп в руке Орлона Кронстина - Потрошителя - сверкает в темноте, отыскивая
новую жертву. Глаза Потрошителя - как черные дыры на серой маске, и вот эти
дыры-глаза замечают бегущую фигуру Быка Тэтчера. Тонкие губы рта
складываются в кровожадную хитрую усмешку. "Бежать тебе некуда, мальчик! -
Так крикнет Потрошитель. - Тебе не спрятаться от меня! Выходи, дай
Смертоносной Мэри попробовать твоей крови!"
     И он, естественно, поймает Быка Тэтчера, и тогда... ха-ха-ха!
     Порыв ветра принес запах апельсинов и гвоздики. Это был тот самый
фруктовый запах, некогда заманивавший тысячи доисторических саблезубых
тигров, гигантских пещерных ленивцев и мастодонтов в ущелье-ловушку, с
Ла-Бреанскими смоляными ямами, которые сейчас скрывались в зеленом
лабиринте парка Хэнкок. Томми любил бродить там по субботам, когда отец его
опаздывал с работы на заводе электроники "Ахиллес" в Пасадене, а мама вела
переговоры по телефону с группой добровольцев, подцепленной в текущем
месяце. В прошлом месяце это было "Общество помощи сиротам Камбоджи".
Сегодня - "Группа по спасению африканских слонов". Пока мама улаживала
дела, Томми обычно сидел под деревом на скамье, разглядывая роликобежцев
или читая Лавкрафта. Он привык к одиночеству уже давно.
     Он свернул на авеню Линденхерст, уводившую от парка, и зашагал вдоль
шеренги испанских облицованных плиткой домов - сотни домов, уходивших,
казалось, за горизонт, совершенно одинаковых, за исключением цвета краски и
цвета машин перед крыльцом. Но, как заметил Томми, даже машины имели
некоторое сходство. Все это были малолитражные экономичные модели, в
основном - импортные, как например "пейсер" его отца или "тойота-целика"
его мамы. "Мерседесы" или "порше" были малочисленны, и владельцы, словно
стесняясь, укрывали их полотняными чехлами. Это был типичный район, где
жили представители среднего класса. Типичность распространялась и на
собрания бойскаутов, и на вечеринки с костром на заднем дворе. Почти в
таком же районе Томми жил и в те времена, когда отец работал на заводе в
Скоттсдейле в Аризоне, а до этого - в очень похожей округе в Техасе, а до
этого - в совершенно такой же округе в Денвере в Канаде. Собственно, там
они жили в пригороде за пределами Денвера, и там Томми нравилось больше
всего - улицы с рядами кленов, дым из труб в порывах чистого северного
ветра, люди в свитерах, граблями собиравшие листья в аккуратные кучи. В
Калифорнии все было не так. Все здесь немного чокнутые, все какие-то
скрытные. И беспокоило Томми не постоянное перемещение - он знал, что отец
все это время назначался корпорацией "Ахиллес" на все более высокие посты.
Ему мешала постоянная перемена школ, приходилось расставаться с друзьями,
которых у него и так было очень немного. Но Лос-Анжелес имел одно явное
преимущество - по телевизору показывали столько фильмов ужасов! Почти
каждую субботу он мог наслаждаться фильмом Орлона Кронстина, Винсента Приса
или - очень р