лись... Мать не отрицает, что бабушка (вдовствующая императрица Мария
Федоровна. - Э. Р. ) за Дмитрия. Но говорит, что она и  против  тебя  ничего
иметь не будет, если Ирина о другом слышать не хочет.  Мы  расстались  очень
трогательно... Чего я тоже  очень  боюсь,  это  того,  что  будет  с  твоими
отношениями с Дмитрием, так как уверена в его  двуличности.  Он  делает  все
возможное, чтобы заинтересовать
   Ирину и от  нее  не  отходит...  Боюсь  его  и  рокового  мундира.  Прямо
страшно... ", - писала Зинаида Юсупова Феликсу.
   Она уже потеряла старшего сына. Из-за  женщины  его  застрелил  офицер  -
"роковой мундир"...
   Но Феликс спокоен. Он знает свою силу.
 
   "Пришлось княжне Ирине выбирать между нами. Мы приняли молчаливое решение
не делать и не говорить ничего,  что  могло  бы  повлиять  на  ее  выбор,  -
вспоминал Феликс. - Она ответила, что решила  выйти  за  меня,  и  никто  не
заставит ее переменить решение. Дмитрий смирился перед ее выбором... Но  это
сказалось на наших отношениях... тень, которую женитьба  отбросила  на  нашу
дружбу, никогда не смогла рассеяться".
   Дмитрий не просто покорно отступился -  он  очень  помог  Феликсу.  Перед
самой свадьбой родители Ирины получили некоторые сведения  о  будущем  зяте,
весьма их испугавшие.  Александр  Михайлович  написал  жене  из  Парижа:  "9
октября... Я очень опечален все это время слухами о репутации Феликса...  Не
надо спешить с объявлением свадьбы... если мы услышим  снова  эти  вещи,  мы
отменим свадьбу".
   Но Феликс тотчас примчался во дворец к Ксении  и  убедил  ее  в  ложности
слухов. И Дмитрий благородно встал на защиту друга.
   "12 ноября... Я знала, что речь идет о старых историях, - писала  Зинаида
из Москвы Феликсу. - Поведение Дмитрия Павловича самое похвальное, я никогда
не ожидала поддержки с этой стороны... Но  я  смотрю  на  его  вмешательство
несколько иначе, чем ты. Я думаю,  он  сам  не  безупречен  и  действует  по
товарищески, защищая этим и самого себя... "
   Остается вопрос: кто  позаботился  снабдить  сей  информацией  о  "старых
историях" семью Ирины? Не потрудилась ли тут... сама  царица,  чтобы  сестра
мужа узнала все о человеке, которого впускала в большую  Романовскую  семью?
Аликс умела страстно ненавидеть врагов "Божьего человека"... Так что Дмитрию
пришлось как-то  оправдывать  "грамматические  ошибки"  Феликса,  что  он  и
сделал. Как справедливо отметила Зинаида Юсупова - "защищая  этим  и  самого
себя".
   Эта история вновь объединила будущих убийц Распутина.
   В то нелегкое время на стороне Феликса была  и  подруга  матери,  великая
княгиня Елизавета Федоровна. И теперь, готовясь к  браку,  решив  переменить
жизнь, Юсупов исповедовался Элле. "Когда я поведал  ей  то,  что...  она  не
знала из моей частной жизни, она выслушала меня и сказала: "Я  знаю  о  тебе
больше чем ты представляешь... Тот, кто способен на  дурное,  может  сделать
много добра, если он выбрал правильный путь". Вдова гомосексуалиста великого
князя Сергея понимала, любила и жалела своего "маленького Феликса".
 
   ПРЕДСКАЗАНИЕ ФЕОФАНА
 
   Осенью 1913 года Распутин опять жил в Ялте, откуда его, как и  в  прошлом
году, возили в Ливадию - в царский дворец.
   В то время прокурором  Одесской  судебной  палаты  состоял  некто  Р.  Г.
Моллов. По должности он продолжительное время жил в Ялте,  и  его  показания
остались в "Том Деле". В них он поведал о жалобах ялтинского градоначальника
генерала Думбадзе: "За  Распутиным  часто  присылали  придворный  автомобиль
везти его в Ливадию. Думбадзе доложил императору, что население Ялты  сильно
возбуждено против Распутина. Император ответил, что он имеет право жить, как
он хочет, и принимать кого хочет и просит всех не вмешиваться в его семейное
дело".
   И тогда Думбадзе решил сам спасать престиж Семьи. Он отправил в Петербург
телеграмму директору департамента полиции Степану Белецкому  с  предложением
"убить Распутина во время его переезда на катере в Ялту".
   Простодушный Думбадзе не понимал, сколько глаз  прочтут  эту  телеграмму,
прежде чем она попадет на стол к начальнику. Но Белецкий  понимал...  И  ему
пришлось поспешить. Как он сам показал: "Я переслал телеграмму в собственные
руки Маклакову". В результате переезд Распутина "состоялся без осложнений".
 
   В августе 1913 года умер экзарх Грузии. Распутин наконец-то мог выполнить
свое обещание и отблагодарить Тобольского епископа Алексия.
   Из показаний Молчанова: "Осенью 13  г.  Распутин...  ездил  в  Ливадию  и
обещал  хлопотать  о  переводе  отца  на  юг.  Вожделения  моего   отца   не
простирались далее какого-нибудь города на юге... как вдруг неожиданно  умер
экзарх Грузии.. Я поехал  провожать  Распутина  и  на  вокзале...  просил  о
назначении  моего  отца  экзархом  Грузии.   Распутин   определенно   обещал
просить... "
   Еще бы! Для Распутина было необычайно важно заполучить своего человека  в
Синоде, да еще экзарха  Грузии  -  главы  четвертой  по  важности  церковной
кафедры России. И мужик постарался, хотя это и было непросто - ведь речь шла
о назначении на  важнейший  пост  скомпрометированного  епископа.  Но  Аликс
верила  "Нашему  Другу".  Кому  как  не  "Божьему  человеку"  быть   главным
авторитетом в церковных делах... к ужасу обер-прокурора Саблера.
   Из показаний Саблера: "Когда я пришел для доклада царю,  Николай  сказал:
"А ваши кандидаты все провалились, выбор остановился на Тобольском  епископе
Алексии"...  Я  позволил  себе  решительно  возразить,  заявив,  что  он  не
обладает... нравственными качествами, что он живет с учительницей Елизаветой
Кошевой, которая повсюду ездит  с  ним  и  последует  за  ним  в  Тифлис,  и
скомпрометирует его... Но назначение состоялось".
   Опального Алексия сделали экзархом Грузии,  одновременно  возведя  в  сан
архиепископа. Один из "наших" -  так  называла  царица  друзей  Распутина  -
возглавил грузинскую церковь.
 
   В то время Феофана уже не было  в  Крыму.  Получивший  кафедру  благодаря
Элле, он еще прошлым  летом  был  изгнан  в  губительную  для  его  здоровья
Астрахань. К негодованию Эллы, ему было  даже  запрещено  приезжать  в  Крым
лечиться, если там находилась Царская Семья. Уезжая, неукротимый, но наивный
Феофан рассказал все, что знал о мужике... другу Распутина, Даманскому.
   Как показал Феофан в "Том  Деле",  разговор  он  заключил  предсказанием:
"Распутин - сосуд дьявола,  настанет  время,  Господь  покарает  его  и  его
защитников". После чего перекрестился и ушел.
   Тогда Даманский, должно быть, только улыбнулся. Но  через  год,  когда  у
него обнаружат рак, он вспомнит предсказание Феофана...
 
   В Астрахани Феофан получил малярию и болезнь легких. Элла все-таки смогла
хоть как-то помочь - его перевели  доживать  епископом  в  Полтаву.  И  Элла
продолжала сердить сестру - доказывать  Аликс,  что  бесчеловечно  запрещать
Феофану лечиться в  Крыму.  Она  напоминала,  что  Феофан  был  исповедником
царицы, что он ничем перед ней не провинился и что если любить  Распутина  -
ее частное дело, то не любить его - частное дело Феофана. Но  Аликс  боялась
неукротимого нрава епископа и знала,  что  он  будет  пытаться  пробиться  к
Государю...
   И Распутин помогал ей - искал вину Феофана, чтобы  навсегда  закрыть  для
него дорогу в Крым.
 
   ДАМА ПОД ВУАЛЬЮ
 
   В "Том Деле" осталась эта удивительная история.
   В 1917 году следователь Чрезвычайной комиссии отправился в Ялту, где  уже
не  первый  год  в  параличе  неподвижно  лежала  вдова   священника   Ольга
Аполлоновна Попова, 60 лет. И она показала: "С епископом Феофаном я  знакома
6 лет. Посетив меня однажды, как больную, он посещал меня обыкновенно раза 2
в год... Он никогда не упоминал о Григории Распутине и ничего не  говорил  о
своей петербургской жизни... Григория Распутина я совершенно не  знала...  В
первый раз Распутин явился ко мне  3  октября  1913  года  около  полудня...
Распутин повел беседу о моей жизни - о болезни, о  бедности...  Потом  прямо
сказал: "Если желаешь, завтра же можешь иметь  1000  рублей,  уйти  из  этой
квартиры и видеть детей своих счастливыми... "
   "Ну, долго не будем разговаривать, - продолжал Распутин. - Тебе известно,
что Феофан говорил, будто имел с  Государыней  половую  связь?  -  При  этом
выражался Распутин вульгарным  языком.  -  Тебе  известно,  не  скрывай,  не
скрывай и 1000 рублей - твои". Я возразила, что мне ничего  не  известно,  и
что этого быть не может. Распутин сильно рассердился... бегал по  комнате  и
ломал руки. И начал опять меня уговаривать, чтобы я оклеветала епископа. Это
меня так возмутило, что я плюнула ему в лицо.  Распутин  отошел  к  двери  и
сказал: "Ты и твои дети будут меня помнить!" Потом переменил  тон.  Произнес
несколько раз: "Никто никогда так не смел со мной дерзко говорить... я знаю,
ты опомнишься и возьмешь свои слова назад. Возьмешь, возьмешь, возьмешь",  -
он  повторял  слова  и  пристально  смотрел  на  меня...  Видимо,   внушение
подействовало. Он подвинул стул совсем близко  и  сказал:  "Ну,  мы  сегодня
придем с ней, разрешаешь?" Я поняла, что он говорит об императрице. "Ты  при
ней  скажешь  правду,  ты  опомнишься...  Ты  подумай,   твои   дети   будут
счастливыми, и дорога твоему сыну будет широкая... " Видимо, Распутин решил,
что  подавил  больную  старуху.  У  меня  же  явилась  мысль   сказать   все
Государыне... Распутин сообщил, что придут они часов в 12 ночи...
   В первом часу ночи к нашей квартире подъехал автомобиль.  Когда  мой  сын
открыл дверь, вошел Распутин в сопровождении высокой дамы, одетой  в  черное
платье, с лицом, закрытым густой вуалью. Она села около меня, расспросила  о
моей болезни, попробовала пульс и осмотрела пролежни на  моей  спине.  Потом
Распутин подошел к кровати, дотронулся до плеча  Государыни  и  сказал:  "Ну
вот, ей ты скажешь правду?" Я ответила: "Я всегда всем  говорю  правду,  тем
более что жить мне осталось немного".
   Когда  Распутин  отошел  в  сторону,  Государыня  сказала:  "Скажите,  он
(Феофан. - Э. Р. ) говорил вам о связи своей с тем лицом?.. "
   "Это совершенная ложь, гнуснейшая ложь! Ничего подобного он не говорил  и
говорить не мог... Верю, что Господь покарает того, кто возвел на него такую
клевету".
   В это время Распутин что-то сказал Государыне, но я не разобрала  слов...
Распутин завертелся по комнате и сказал:  "Испугалась!  Испугалась  она!"  Я
ответила: "Не испугалась! Твою тысячу не возьму и епископа не продам".
   Распутин опять уговаривал меня сказать правду, прибавляя: "Твоим детям за
это ничего не будет"... Перед самым уходом
   Государыня наклонилась ко мне и сказала: "Значит, вы говорите, что  этого
не было?"
   "Не было и быть  не  могло...  Он  предлагал  мне  1000  рублей,  если  я
соглашусь оклеветать епископа"... Государыня еще раз спросила: "Значит,  это
ваше последнее слово?" Я опять ответила: "Ничего говорено не было и быть  не
могло!"
   Государыня сидела нервная -  снимала  и  надевала  перчатку,  а  Распутин
часто-часто приговаривал: "Испугалась, испугалась"... Затем Распутин взял ее
под руку и, бросив на меня злобный взгляд, вышел из комнаты".
   Было в этом что-то жуткое: Государыня и уводящий ее в ночь мужик...
 
   Что означала эта сцена? Он был  настолько  уверен  в  своем  безграничном
влиянии, что позволял себе  бессовестно  лгать  в  присутствии  императрицы?
Или... "Наш Друг" попросту знал,  что  она  сама  мечтает  навсегда  изгнать
Феофана из Крыма и ей нужен повод?
   Он хорошо читал и хорошо выполнял ее  тайные  желания.  Он  уже  стал  ее
"вторым я". И становится  ясным,  почему  после  всего  происшедшего  царица
написала Поповой письмо.
   Из показаний  Поповой:  "Вскоре  я  получила  письмо,  написанное  тонким
женским почерком, без подписи... В  письме  предлагалось  мне  опомниться  и
рассказать правду".
 
   Заканчивалась предпоследняя встреча Семьи с любимым Ливадийским  дворцом.
Ипатьевская ночь приблизилась еще на день.
 
   ПОРТРЕТ "СВЯТОГО СЕМЕЙСТВА"
 
   До осени 1913 года Распутин не имел собственного жилья в  Петербурге.  Он
жил из милости то у Лохтиных, то у Сазонова, снимал жалкие углы  -  в  делах
департамента полиции остались  адреса  "Русского":  Литейный  проспект,  37;
Николаевская улица, 70...
   "На Николаевской улице Распутин занимал в квартире одну комнату... В этой
комнате  была  простая  постель  и  крашеный  деревенский   стол-буфет",   -
рассказывает в "Том Деле" Мод чанов.
   Но вот к нему  приехали  дочери  из  Покровского.  Мужик  решил  дать  им
образование в Петербурге - пусть станут "дамочками"...  А  еще  ему  надоела
безбытность - не хотел он больше болтаться  по  баням  и  грязным  квартирам
проституток. И Акилина Лаптинская взяла дело в свои руки.
 
   В октябре, вернувшись из Ялты  в  Петербург,  Распутин  переехал  в  свою
первую отдельную квартиру (Английский проспект, 3, дом  Веретенникова).  Эту
квартиру за малые деньги ему  предоставил  очередной  неудачник,  пытавшийся
воспользоваться влиянием  Распутина,  -  Алексей  Порфирьевич  Веретенников,
генерал-майор, уволенный в отставку и мечтавший вернуться на службу.
   Распутин поселился в ней  с  обеими  дочерьми,  определил  их  в  частную
гимназию. В 1990 году, когда я писал книгу о Царской  Семье,  мне  позвонила
девяностолетняя Анна Попова. Разговаривали мы с ней по телефону с помощью ее
внучки.  Попова   рассказала,   как   она   училась   в   частной   гимназии
Стеблин-Каменской с дочерью Распутина Матреной, как  они  вместе  ездили  на
Английский проспект просить у Распутина благотворительное пожертвование... С
каким страхом, замирая, она "смотрела на  колдуна",  а  он  вынул  бумажник,
долго размышлял и наконец дал ассигнацию - "очень мало дал"...
   Он попросту был беден тогда. "Квартира из 4-5  комнат,  плохо  и  неуютно
меблированных... В одной жила Лаптинская, которая, за временным  отсутствием
прислуги, ставила самовар, варила уху, в  другой  жили  вместе  обе  дочери,
когда приезжали  из  пансиона  Стеблин-Каменской",  -  так  описал  квартиру
Молчанов. Но все равно - это было первое его жилище, куда он мог  приглашать
своих  поклонниц.  Лаптинская  смогла  наконец  оставить  место  экономки  и
переехать к нему. Теперь она именовалась гордо  -  "секретарем".  Секретарем
безграмотного мужика... В помощь ей из Покровского приехала Катя Печеркина -
работать прислугой и кухаркой.
 
   Осталось описание его дочерей - этакий моментальный снимок 1913 года.
   "Дикая сибирская сила так и прорывалась в их  широких,  бледных  лицах  с
огромными яркими  губами...  Их  могучие  тела,  пахнущие  потом,  распирали
скромные детские платьица из тонкого кашемира...  "  Варваре  было  13  лет,
старшей, Матрене,  -  уже  16.  "У  Матрены  белое,  широкое  лицо  с  тупым
подбородком... и нависшим низким лбом над  серыми  угрюмыми  глазами...  Она
нетерпеливо взмахивала головой, отгоняя от глаз низко подстриженную челку...
Каким-то хищным, звериным движением  проводила  кончиком  языка  по  широким
ярко-красным губам... " - вспоминала Жуковская.
   Портрет  Распутина  оставил  в  "Том  Деле"  Молчанов:  "Речь  его   была
отрывистая и не вполне связная. Он не сводил глаз с собеседника, и в  глазах
его была какая-то сила... Движения его были характерны для неврастеника - он
порывисто вскакивал, руки его всегда что то перебирали... "
   Он продолжал поражать своих почитателей знанием людей, точнее - их тайных
мыслей. "В этот период Распутин наряду с нервностью проявлял  необыкновенную
чуткость, - показал Филиппов. - В присутствии моих жены и  свояченицы...  по
каким то неуловимым признакам заметил симпатию между мной  и  свояченицей...
и, отведя ее в сторону, объяснил ей, что симпатии мои к ней  послужат  тому,
что я разойдусь с женой, что и случилось в действительности".
   Увидев  впервые  знакомца  Филиппова,  известного  законоведа  профессора
Озерова, Распутин определил: "Отсутствие покоя у  него  в  душе  обусловлено
тем, что он внимателен только к деньгам". Когда Филиппов объяснил Распутину,
что Озеров - уважаемый член  Государственного  Совета,  мужик  сказал:  "Это
просто  государственная  слякоть"...  "Это  было   гениальным   определением
Озерова", - добавляет Филиппов.
 
   Именно в то время с ним познакомилась Александра  Георгиевна  Гущина,  73
лет, вдова доктора. У нее только что умер муж, жизнь стала ей в тягость.
   В "Том Деле" остались и ее показания: "Каждый раз в  церкви  я  встречала
мужчину,  одетого  в  поддевку,  который  очень  усердно  молился...  манера
молиться у него была особая - он стремительно становился на  колени,  как-то
странно  упирался  в  пол  пальцами...  К  нему,  здороваясь,  обращалось  с
просьбами помолиться очень много народу".
   Ей сказали, что это Распутин. "Как-то  он  подошел  после  обедни  сам  и
спросил: "Что ты такая грустная?" Я  рассказала  про  свои  невзгоды,  и  он
сказал: "Грешно грустить, надо молиться Богу... "
   Он пригласил ее к себе. Старуха пришла на Английский проспект и попала на
одну из самых знаменитых фотографий, которая  украсит  бесконечные  книги  о
Распутине. Но об этом речь впереди...
 
   КРИК БОЛИ
 
   Весь 1913 год продолжается  газетная  травля  Распутина.  Он  уже  привык
читать интервью,  которых  не  давал,  и  сопровождавшие  их  издевательства
журналистов.
   Филиппов в очередной  раз  попытался  защитить  приятеля  в  газете  "Дым
Отечества": "Целая книжная литература создалась около старца... ворох статей
по  поводу  его  необыкновенного  и  даже  необъяснимого  влияния  в  высших
сферах... Распутин - обыкновенный русский мужик, экзальтированно умный...  и
главное, не порывающий своей связи с простым  народом  и  потому  сильный  в
народе".
   Филиппов  издевался  над  журналистами,  "которые  печатают  слухи,   что
Распутин мог удалить таких столпов, как Гермоген и Феофан". Даже близкий его
друг не знал об истинных возможностях Распутина в Царском Селе...
 
   Иногда Распутин уступал и все же давал интервью  -  к  ужасу  Аликс,  ибо
часто они были еще опаснее того, что за него выдумывали журналисты.
   "Вот вы пишете про меня небылицы, врете, а я ведь  за  мужичков.  На  чем
Россия  держится?  На  мужике...  Мы  теперь  решили  ставить  архиереев  из
мужичков. Ведь на мужицкие деньги духовные семинарии строятся... "
   "Мы теперь решили... " - и тотчас поднимается  газетная  волна.  И  опять
"цари" должны ее утихомирить.
   Под влиянием Филиппова у  Распутина  появилась  мысль  -  выпускать  свою
газету.
   "Надумал я самую настоящую, правдивую, народную  газету  в  ход  пустить.
Денег  мне  дадут,  люди  верующие  нашлись...  соберу  я   людей   хороших,
перекрещусь, да и - Господи, благослови! - в колокол ударю...  "  -  сообщал
мужик в интервью, опубликованном в "Петербургском курьере".
   Похоронила эту мысль, видимо, императрица. Она поняла, что  он  утонет  в
деле, в суете. А он нужен был ей для нее самой, для мальчика, для разговоров
о душе...
   Журналисты пытались узнать о его влиянии на решение царя не участвовать в
балканской войне. И он отвечал: "Воевать вообще не стоит - лишать жизни друг
друга, нарушать завет Христа  и  преждевременно  убивать  собственную  душу.
Пусть забивают друг друга немцы и турки - это их несчастье и  ослепление,  а
мы любовно и тихо, смотря в самих  себя,  выше  всех  станем...  "  И  опять
проклинали его за "предательство братьев-славян".  И  опять  Аликс  поручала
Вырубовой  поговорить  с  "Нашим  Другом",   чтобы   тот   избегал   "гадких
газетчиков".
   А они все звонили... И он уже кричал  в  трубку:  "Чего  от  меня  хотят?
Неужели не хотят понять, что я маленькая мушка и что мне ничего ни  от  кого
не надо?.. Неужели не о чем больше писать  и  говорить,  как  обо  мне?..  Я
никого не трогаю... Да и трогать не могу, так как не имею силы... Каждый шаг
обсуждают... все перевирают... Оставьте в покое... Дайте жить!.. "