предложениям. И это было ошибкой...
   "В России все секрет и ничего не тайна". И уже  вскоре  родился  ужасный,
стойкий слух: царица-шпионка переписывается с немцами и сообщает им  военные
секреты. Этот слух станет для страны одним из объяснений катастрофы, которая
вскоре случится на фронте.
   Из показаний Вырубовой: "В лазаретах от сестер милосердия  и  раненых  ей
(царице. -  Э.  Р.  )  не  раз  приходилось  слышать,  что  ее,  как  немку,
подозревают в народе и в армии в шпионстве".
   Хотя, если уж кого и подозревать в  выдаче  военных  секретов,  так  это,
пожалуй, брата Эрни. Его предложение немедленно  начать  переговоры  о  мире
странно  совпало  с  тайными  военными  приготовлениями  немцев.  Он   будто
предупреждал Аликс: поторопитесь!.. И вскоре после отвергнутого  предложения
Эрни, во второй половине  апреля,  началось  мощное  наступление  германской
армии. И тягостное отступление русских...
   "7 мая... Пошла к Ане и просидела до 5-ти. Видела там  Нашего  Друга.  Он
много думает и молится о тебе... Сидели и долго беседовали... Это ужасно  не
быть с тобою в такие тяжелые времена".
 
   Слухи об  измене  "в  верхах",  естественно,  связывались  с  ненавистным
"старцем". Уже заговорили о  немецких  шпионах  в  окружении  вечно  пьяного
Распутина, и Аликс знала об этих  разговорах.  Она  мучилась,  понимая,  как
Верховный использует в Ставке эти гадкие слухи. Вот почему упорно,  почти  в
каждом письме, она писала мужу о "Нашем Друге" - с большой буквы, как  пишут
о святом.
   "Посылаю тебе Его палку (рыба, держащая птицу), которую  Ему  прислали  с
Нового Афона, чтобы передать тебе. Он употреблял ее, а теперь посылает тебе,
как благословение, если можешь, то употребляй ее иногда;  мне  так  приятно,
что она будет в твоем купе рядом с палкой, которой касался m-r Philip".  Так
в купе царя встретились два "Наших Друга"...
 
   Распространившиеся слухи о тайных переговорах с немцами на фоне сообщений
о поражениях русской армии пугали союзников. Аликс  писала  Ники:  "14  июня
Павел (великий князь Павел Александрович. - Э.  Р.  )  пил  со  мной  чай  и
просидел долго. Он был очень мил, говорил откровенно и просто... без желания
вмешиваться в дела, которые его не касаются (то есть о Распутине.  -  Э.  Р.
)... Недавно у него был Палеолог (французский посол. - Э. Р. ) и имел с  ним
долгую интимную беседу, во время которой он очень хитро старался выведать  у
Павла, не имел ли ты намерения заключить сепаратный мир с Германией, как  он
слыхал об этом здесь и во Франции... Павел сказал, что он  уверен,  что  это
неправда... Я сказала ему, что ты и не помышляешь о мире и знаешь,  что  это
вызвало бы революцию, потому-то немцы и стараются раздувать эти слухи... "
   Нет, Николай не думал предавать союзников  и  собирался  вести  войну  до
конца. Тяжелые потери заставили его думать о новом призыве  в  армию.  Но  с
этим призывом должен был отправиться на фронт единственный сын  Распутина...
И царица тут же пишет в Ставку: "Он (Распутин. - Э. Р. ) говорил, что...  ты
вознесешь свое царствование тем, что не призовешь сейчас 2-го разряда... "
   И дело здесь было не только в страхе Распутина за сына. Мужик рассказывал
царице про изменившиеся настроения крестьян,  про  то,  что  новая  кровавая
жатва может приблизить революцию  куда  быстрее,  чем  сепаратный  мир.  Вот
почему, написав обязательные слова о войне до победного  конца,  она  просит
Ники не посылать на фронт новых солдат, тем самым призывая  его  подумать  о
конце войны.
 
   В то время за Аликс открыто шпионили. В том же письме она писала:  "Мария
Васильчикова (однофамилица несчастной посланницы Эрни. - Э.  Р.  )  живет  в
зеленом угловом домике и наблюдает из окна, как кошка, кто входит и  выходит
из нашего дома... она сказала графине Фредерике, что  видела,  как  Григорий
сюда въезжал (отвратительно!). Чтобы наказать ее, мы  сегодня  пошли  к  Ане
окольным путем... "
   Васильчикову вышлют из столицы. Но рассказ о  царице,  тайком  идущей  на
встречу с мужиком, дойдет до Ставки и вызовет там переполох. Сначала  письмо
от Эрни, а теперь и  мужик,  ненавидевший  войну  и  еще  недавно  грозивший
поражением... Но каково же его влияние, если Государыня ради встречи с  ним,
забыв о величии, крадучись, покидает собственный дворец!.. А тут еще слухи о
том, что он натравливает царицу на Верховного главнокомандующего...
   И Верховный решил сыграть на опережение.
   Джунковскому, видимо, приказали поспешить с докладом царю.  И  все  новые
донесения  агентов  наружного  наблюдения  лихорадочно  пересылаются   главе
корпуса жандармов для подготовки этого доклада.
   "26 апреля около 10  вечера  стали  собираться  к  Распутину  неизвестные
мужчины и женщины в том числе... Рубинштейн... В 11 слышна игра на гитаре...
Это происходило до 2 ночи... "
   "27 апреля Распутина вызывают в Царское Село, но так как он не проспался,
то Волынский и баронесса Кусова не советовали  ему  в  таком  виде  ехать...
Между собой вели разговоры: "Что-то наш старец избаловался"...  Посоветовали
ему часа два поспать... "
   "30 апреля. Привел к себе на квартиру проститутку... "
   "2 июня. Приехал совершенно пьяный в 10 вечера. Не заходя  домой,  послал
жену швейцара за массажисткой Утиной в том же доме. Но ее дома не оказалось.
Тогда он сам отправился в  тот  же  дом  в  квартиру  31  к  портнихе  Кате.
По-видимому, его не пустили в  квартиру,  так  как  он  вскоре  вернулся  на
лестницу и стал приставать  к  жене  швейцара,  прося  его  поцеловать.  Та,
вырвавшись, позвонила ему в квартиру и прислуга увела его... "
   Каждое из этих сообщений - удар по Распутину. Но основной удар  -  доклад
Джунковского о скандале в "Яре". И он его готовит...
 
   СПИСОК ЖЕРТВ ОТКРЫТ
 
   Жестокие поражения продолжались. В мае  -  июне  русская  армия  оставила
Галицию, Польшу, часть Прибалтики. В июне сдана древняя  столица  Галиции  -
Львов. В тамошнем дворце австрийских Габсбургов теперь хозяйничали немцы.
   "12 июня... Теперь Вильгельм, наверное, спит  в  постели  старого  Франца
Иосифа (австрийского императора. - Э. Р. ), которую ты  занимал  одну  ночь.
Мне это неприятно, унизительно,  но...  можно  перенести.  Надеюсь  повидать
Нашего Друга на минуту у Ани... Это меня ободрит... ", - писала Аликс.
   Поражения заставили Верховного активно заняться  нашим  любимым  делом  -
искать виновных за  неудачи.  Лучшей  кандидатурой  для  расправы  оставался
военный министр Сухомлинов. Его не любил не только великий князь, но и  Дума
- за преданность "царям". И на него не просто возложили  ответственность  за
нехватку  пушек,  снарядов,  патронов  и  обмундирования.  Старого  министра
"включили" в кампанию по охоте за шпионами.
   Сначала по сомнительному доносу был обвинен в шпионаже и казнен полковник
Мясоедов,  один  из   руководителей   военной   контрразведки,   близкий   к
Сухомлинову. Тень пала и на министра...
 
   Андроников  с  Червинской  заспешили  по  салонам.  "Я  был  уверен,  что
Сухомлинов  окружен  целым  рядом  шпионов",  -  объяснял  потом   князь   в
Чрезвычайной  комиссии.  Эти  слова  повторялись  и  думской  оппозицией,  и
великими князьями. Андроников использовал  и  Распутина  -  мужик  поддержал
всеобщий хор и бросил свой камень в министра. В этом его поощрял  Манасевич:
в  кои-то  веки  Распутин  мог  быть  вместе  со  всеми...  И  царь  уступил
требованиям  Верховного  -  в  июне  министр  был  отстранен  от  должности,
арестован и отправлен в крепость.
   Распутин так и не понял  до  конца,  что  произошло.  Верный  Сухомлинов,
обвиненный  в  государственной  измене,  был  первой  большой  жертвой  царя
общественному мнению и Верховному главнокомандующему. И  за  ней  непременно
должны были последовать новые...
   Но царица поняла. 25 июня она писала Ники: "Теперь другие могут подумать,
что общественное мнение - достаточная причина, чтобы удалить Нашего Друга...
"
 
   Печальная обстановка на фронте требовала решений, которые  объединили  бы
общество. Об этом Верховный постоянно говорил  с  царем  и  в  конце  концов
уговорил его назначить новых министров, которых поддержала бы Дума. "Грозный
дядя" объяснял племяннику, что "человек с немецкой фамилией Саблер не  может
быть обер-прокурором Святейшего Синода в дни народной ненависти к немцам!  К
тому же его ненавидит Дума... "
   Николай знал, что Дума ненавидит Саблера  за  его  лояльность  к  "Нашему
Другу", но понимал, что в остальном Верховный прав.  В  обер-прокуроры  было
решено поставить Самарина - предводителя дворянства  патриархальной  Москвы.
Согласился  царь  и  на  перемены  в  министерстве  внутренних  дел:  убрать
лояльного к  Распутину  Маклакова,  а  министром  назначить  либерала  князя
Щербатова из знаменитого дворянского рода - его уважали и оппозиция, и двор.
На  пост  военного  министра  планировалась  кандидатура  генерала   Алексея
Поливанова, близкого когда-то к Гучкову (а теперь и к Верховному).
   Но когда будущие министры были вызваны в Ставку, они единодушно  заявили,
что не смогут плодотворно  работать,  если  в  Петрограде  будет  находиться
Григорий Распутин!
   Из показаний Р. Моллова: "Когда мне предложили занять должность  товарища
министра внутренних дел, я тотчас спросил князя Щербатова: "Как обстоит дело
с Распутиным?"... Щербатов меня успокоил, сказав,  что,  когда  он  принимал
должность  министра  внутренних  дел,  то  государь   дал   ему   и   новому
обер-прокурору Самарину слово, что Распутин из Сибири никогда не вернется".
   Из показаний Яцкевича:  "Самарин...  поставил  условие:  устранение  всех
посторонних  влияний  из  церковной  жизни.  Государь  дал   любезный...   и
уклончивый ответ".
   Да, воспитанный монарх был с ними любезен. Всего лишь...  Князь  Щербатов
попросту выдал желаемое за действительность -  цари  обещаний  подданным  не
дают. Николай решил лишь повторить уже испытанный прием - на время отправить
мужика на родину.
 
   СТРАННИК СОБИРАЕТ КОТОМОЧКУ
 
   В начале июня император вернулся в Царское  Село.  Он  ничего  не  сказал
Аликс о новых министрах, тем более что решение не было еще  принято.  Но  не
зря при Распутине состояли служивший  в  Синоде  Андроников  и  Манасевич...
Мужик, Подруга и Аликс узнали, что Саблера убирают. И  было  решено  просить
Ники оставить его, пока "Наш Друг" не подыщет хорошую кандидатуру.
   Николай не стал объяснять жене, что кандидатура уже найдена. Вместо этого
он заговорил с нею о том,  что  наступает  лето,  что  обычно  в  это  время
Григорий уезжает домой, и будет  хорошо,  если  он  и  сейчас  отправится  в
Покровское. Чтобы поменьше ходило о нем глупых  слухов...  А  осенью,  когда
положение на фронте будет получше, он вернется... "Государыня  сказала  мне,
что действительно нужно, чтобы Распутин уехал, и прибавила, что  и  государь
этого желает", - показала в "Том Деле" Юлия Ден.
   Одновременно у царя произошла трудная встреча с Саблером. Перед  отъездом
в Ставку Николай вызвал его, но сказать верному обер-прокурору  об  отставке
так и не решился...
   Из показаний  Яцкевича:  "Саблер...  был  принят  Государем  с  очередным
докладом и как всегда обласкан... На  вопрос  его:  "Когда  будет  очередной
доклад?", Государь сказал:  "Я  напишу  вам,  напишу...  "  И  разговор  был
прерван, потому что в кабинет вошел наследник, который,  кажется,  появлялся
всегда, когда нужно было кого-то выпроводить. Саблер счастливый вернулся  на
дачу,  а  около  8  получил  записку  об  отставке.  Государь   писал,   что
обстоятельства вынуждают его и т. д. "
   Так состоялись отставка Саблера  и  назначение  Самарина.  Царь  и  здесь
остался любезен...
 
   Вскоре Петроград наполнился слухами  "об  отъезде  Гришки".  Манасевич  и
Андроников ожидали, что Распутин немедля бросится к царице, но мужик,  к  их
изумлению, преспокойно готовился к отъезду, более того  -  рассказывал,  как
счастлив, что ему наконец разрешено покинуть столицу.  И  повторял  то,  что
часто говорил почитательницам (и то, что записала Жуковская): "Одна  радость
- воля... День, бывало, дерева рубишь, а дерева-то у нас какие! Здесь  таких
и не видывали... А ночью разложишь костер на снегу  и  отплясываешь  круг...
скинешь рубаху и по морозцу нагишом, а морозы  не  вашим  чета!  Здесь  что,
хмарь одна в городах ваших, а не жизнь!..  Я  тем  только  крепость  свою  и
храню, что знаю, как только какая заварушка, так я котомочку за плечи, палку
в руку и пошел... "
   Ни Манасевич, ни Андроников не понимали, что  его  отъезд  и  есть  самое
сильное средство, что долго без него в Царском не смогут. Позовут... В суете
поживут - и позовут.... Сдадутся.
 
   В день отъезда Распутин узнал о назначениях в  правительстве.  Получалось
забавно: готовили одно, а вышло совсем наоборот... И он позвонил  Вырубовой.
Аня в ужасе похромала к царице. Теперь мужик мог быть спокоен,  ибо  знал  -
"мама" не даст покоя царю.
 
   АТАКА ЦАРИЦЫ
 
   Вечером 15 июня Распутин выехал в Покровское. А царица уже села за первое
письмо. Теперь она будет заваливать Ники отчаянными письмами.
   "15 июня... В городе ходят сплетни, будто все министры  сменяются...  Наш
Друг, к которому Аня ходила проститься, с нетерпением ожидает узнать  правду
об этом (будто Самарин назначается на место Саблера. Самарин, без  сомнения,
пойдет против Нашего Друга... он такой ярый  и  узкий  москвич)...  Аня  Ему
ответила, что я ничего не знаю... Он просит тебя передать, чтобы ты  обращал
меньше внимания на слова окружающих тебя, не поддавался  бы  их  влиянию,  а
руководствовался бы собственным инстинктом... Она очень жалеет,  что  ты  не
поговорил с Ним обо всем, что ты думаешь, о чем  совещался  с  министрами  и
какие намерен произвести перемены. Он  так  горячо  молится  за  тебя  и  за
Россию, и может больше помочь, если ты с Ним будешь  говорить  открыто...  Я
ужасно страдаю от разлуки с тобою.  20  лет  мы  прожили  вместе,  и  теперь
происходят такие важные события, а я не знаю ни твоих мыслей, ни  решений  -
это так больно!"
   Ники попытался смягчить ее гнев, написал, что  все  говорят  о  Самарине,
"как о чистом и благочестивом человеке"... Но она была неумолима.
   "16 июня... Только что получила твое драгоценное письмо...  Да,  любимый,
относительно Самарина я более чем огорчена, я  прямо  в  отчаянии  -  он  из
недоброй, ханжеской клики Эллы (так  -  о  любимой  сестре!  -  Э.  Р.  )...
Начнутся сплетни против Нашего Друга, и все  пойдет  плохо...  Это  означает
влияние Эллы, приставания с утра до вечера... Он будет работать против  нас,
потому что он против Гр<игория>... На сердце у меня тяжело... "
   И она обрушивает на бедного Ники страстный монолог: "Я всегда  вспоминаю,
что говорит Наш Друг; как часто мы не обращаем достаточного внимания на  Его
слова!.. Он так был против твоей поездки  в  Ставку,  потому  что  там  тебя
заставляют делать  вещи,  которые  было  бы  лучше  не  делать,  здесь  дома
атмосфера гораздо здоровее, и ты более верно смотрел бы на вещи, возвращайся
скорее... Как видишь, я совершенно не доверяю Н. Я знаю, что  он  далеко  не
умен и, раз он враг Божьего человека, то его дела не могут  быть  успешны  и
мнения правильны... Григорий  вчера  вечером...  перед  отъездом  услыхал  о
назначении Самарина... и был в полном отчаянии...  Теперь  московская  клика
опутает нас, как паутиной. Враги Нашего Друга - наши враги,  и  я  убеждена,
что Щербатов к ним примкнет. Прости меня, что пишу тебе все это,  но  я  так
несчастна с тех пор, как узнала об этом, и не могу успокоиться...  Теперь  я
понимаю, почему Григорий был против твоей поездки туда... Здесь я  могла  бы
помочь тебе... они боятся моего влияния... потому  что  знают,  что  у  меня
сильная воля, я лучше других вижу их насквозь и помогаю тебе быть твердым...
Если бы ты был здесь, я бы употребила все силы, чтобы разубедить  тебя...  и
ты бы вспомнил слова Нашего Друга. Когда Он советует не делать чего-либо,  и
Его не слушают, позднее всегда убеждаешься в своей неправоте... Умоляю тебя,
при первом разговоре с С<амариным> поговори с ним... ради России...  никогда
ей  не  будет  благословения,  если  ее   Государь   позволит   продолжаться
преследованиям Божьего человека, я в этом уверена. Скажи  строго...  что  ты
запрещаешь всякие интриги или  сплетни  против  Нашего  Друга,  иначе...  не
будешь его держать... Прости меня за это письмо,  написанное  с  болью  и  с
заплаканными глазами... Наш первый  Друг  дал  мне  икону  с  колокольчиком,
который предостерегает меня о злых людях и препятствует им  приближаться  ко
мне... я это чувствую и таким образом могу и тебя оберегать от  них...  Даже
твоя семья чувствует это, и поэтому они стараются подойти к тебе,  когда  ты
один... "
   И дальше - о своем желании участвовать в управлении страной.
   "Это не по моей воле, а Бог желает, чтобы твоя бедная женушка была  твоей
помощницей. Григорий всегда это говорил, m-r PH. (Филипп. - Э. Р. )  тоже...
Я могла бы тебя вовремя предупредить, если бы была в курсе дела... "
   Капля точит камень... Теперь она будет бесконечно писать одно и то  же  -
пока не сломит его.
 
   "АВРААМ" НЕ ХОЧЕТ ОТДАТЬ СЫНА
 
   19 июня Распутин прибыл в Тюмень. Но и оттуда агенты продолжали  снабжать
Джунковского информацией обо всех передвижениях "Нашего Друга".
   "В  Тюмени  Темный  остановился  в  мужском  монастыре  у  своего   друга
настоятеля  монастыря  Мартемиана  (этот  иеромонах   совсем   недавно   его
стараниями был  назначен  игуменом  Тобольского  монастыря)...  после  обеда
Темный, по словам Мартемиана, один выпил две четверти монастырского  вина...
21 июня он  прибыл  в  Покровское  в  сопровождении  агентов...  Терехова  и
Свистунова, которые постоянно за ним следуют и большей  частью  находятся  в
доме Распутина, где читают ему книги и газеты".
   Здесь он узнал, что его единственного сына все же призывают  в  армию,  и
послал отчаянную телеграмму царице. Он писал об Аврааме, у которого грозятся
отнять сына Исаака... Аликс тотчас написала Ники: "20 июня... Любимый мой...
нельзя брать его единственного сына... прикажи, прошу тебя... "
   Но царь молчал. Ей казалось, что и здесь виноват  Верховный,  завладевший
волей Ники.
   "25 июня... Я ненавижу твое пребывание в Ставке, и многие  разделяют  мое
мнение... Ах, мой Ники, дела идут не  так,  как  следовало  бы!  Ведь  Н.  и
удерживает тебя там, чтобы влиять на тебя своими дурными советами...  Помни,
что Наш Друг просил тебя не оставаться там слишком долго... Я редко страдала
так ужасно, как теперь, не будучи в состоянии тебе  помочь,  но  чувствуя  и
сознавая, что дела идут не так, как следует. Я  беспомощна  и  бесполезна...
это  невыносимо  тяжело...  Н.  знает  мою  волю  и  боится  моего  влияния,
направляемого Григ<орием> на тебя - это все так, мой дружок!.. Моего любимца
всегда надо подталкивать, напоминать ему, что он император  и  может  делать
все, что ему вздумается. Ты никогда этим не пользуешься, ты должен показать,
что у тебя есть собственная воля, что ты вовсе не в руках Н.  и  его  штаба,
которые управляют твоими действиями... "
   Она знала, как ужасна для него последняя фраза, но все же написала ее. И,
конечно, попала в точку.
 
   ГИБЕЛЬНЫЙ ДОКЛАД
 
   5 июня на стол Джунковского лег наконец  доклад  полковника  Мартынова  о
мартовском скандале в "Яре". И когда Распутин покинул столицу, Джунковский и
Верховный решили - пора!
 
   Обстоятельства складывались удачно. Джунковский был  вызван  к  царю  для
доклада о беспорядках, случившихся в июне в Москве.  Как  писал  французский
посол Палеолог: "На знаменитой  Красной  площади...  толпа  бранила  царских
особ, требуя  пострижения  императрицы  в  монахини,  отречения  императора,
передачи престола великому князю Николаю Николаевичу, повешения Распутина".
   Джунковский намеревался после рассказа о  московских  беспорядках  тотчас
перейти  к  Распути