в дневнике великий князь Николай Михайлович. И это  был
грозный симптом... Аликс через Фредерикса пыталась прекратить эти разговоры.
Но престарелый граф был прекрасен на балах  (с  его  великолепной  выправкой
старого гвардейца и безукоризненными манерами, напоминавшими об  исчезнувших
вельможах времен французских Людовиков)  и  беспомощен  в  роли  министра  -
гибнущая власть всегда окружена жалкими  людьми...  Разговоры  о  царице  не
только продолжались, они становились вызывающими.
   В Петрограде и Москве зрели заговоры - и во дворцах знати, и на квартирах
богачей. А под Петроградом жила одинокая Семья,  безнадежно  замкнувшаяся  в
Царском Селе. И по-прежнему без устали трудилась Аликс,  вызывая  в  Царское
покорных, но, увы, уже безвластных министров... Николай  же  был  далеко  от
столицы - в Ставке.
 
   Между тем большая Романовская семья сделала последние шаги.  Аудиенции  у
императрицы попросила Зинаида Юсупова. Недаром Хвостов  говорил  о  деньгах,
которые получил от нее на  убийство  Распутина!  Эта  красавица,  наделенная
многими  талантами  (несостоявшаяся  актриса,  которую   сам   Станиславский
приглашал в свой театр), играла значительную роль в заговоре аристократов.
   Аудиенция состоялась. Юсупову "холодно приняли". И как только она  начала
разговор о Распутине, ее "попросили покинуть дворец".  Но  Зинаида  заявила,
что прежде обязана исполнить свой долг перед Государыней и "сказать все".
   Аликс слушала ее молча.  Когда  Зинаида  закончила,  царица  сказала:  "Я
надеюсь больше вас никогда не увидеть".
   После чего к Аликс приехала главная подруга  Зинаиды  -  великая  княгиня
Елизавета Федоровна.  Когда-то  столь  любимая  сестра  Элла...  Императрица
выслушала ее также молча. И молча проводила до кареты. Как вспоминал  Феликс
Юсупов: "Элла... пришла в слезах: "Она меня выгнала,  как  собаку...  Бедный
Ники, бедная Россия... "
   И это  не  фантазии  Феликса.  В  архиве  я  прочел  письмо  самой  Эллы,
написанное царю уже после убийства Распутина. Она описала там это  свидание:
"В отчаянии я бросилась к вам, которых я искренне люблю, чтобы  предупредить
вас, что все классы, от низших до высших, дошли до предела... Она мне велела
ничего  не  говорить...  и  я  уехала  с  чувством:  встретимся  ли  мы  еще
когда-нибудь... какие еще трагедии могут разыграться, какие еще страдания  у
нас впереди... "
 
   К   промозглой,   дождливой   петроградской   осени   заговор,    видимо,
сформировался  окончательно.  Как  вспоминал  Юсупов:  "Великие   князья   и
некоторые аристократы составили заговор,  стремясь  удалить  императрицу  от
власти и добиться ее удаления в монастырь. Распутин  должен  быть  сослан  в
Сибирь, император смещен, а цесаревич коронован".
   Той осенью  Пуришкевича  позвали  во  дворец  к  великому  князю  Кириллу
Владимировичу. И будущий убийца Распутина, монархист  Пуришкевич  записал  в
дневнике: "Выходя из дворца великого князя, я под впечатлением нашего с  ним
разговора вынес твердое убеждение, что он... затевает что-то недопустимое  в
отношении Государя"
   Однако  "недопустимое"  по  старой  российской  традиции  было  только  в
разговорах. Нарушить присягу никто не посмел.
 
   ПОСЛЕДНЕЕ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ
 
   Но великим князьям надо было спешить, ибо  заговор  зрел  и  в  Ставке  -
опасный заговор генералов и думской оппозиции. "Между Коноваловым (депутатом
Думы. - Э. Р. ), Крымовым (генералом. - Э. Р. )  и  Алексеевым  (начальником
штаба Верховного главнокомандующего. - Э. Р. ) зреет какая-то  конструкция",
- писал генерал Брусилов. А офицер Ставки,. штабс-капитан Лемке меланхолично
отметил в своей записной книжке: "Меня  ужасно  занимает  вопрос  о  зреющем
заговоре... "
   И Романовская семья в самый последний раз попыталась  разрешить  ситуацию
"по-семейному", как когда-то предлагал "Грозный дядя".
 
   В то время  готовилась  свадьба  (последняя  в  царствующей  династии)  -
очередной морганатический брак, нерадостный для престижа  Романовых.  Сестра
царя Ольга наконец развелась  с  мужем  -  милейшим  и  добрейшим  Петей  из
древнего рода принцев Ольденбургских. Он был  гомосексуалистом,  так  что  с
решением Ольги  в  семье  смирились.  Теперь  порфирородная  сестра  Николая
выходила замуж за адъютанта бывшего  мужа  -  ротмистра  кирасирского  полка
Николая Куликовского. В большой Романовской  семье  начались  совещания.  Но
говорили на них не только (и не столько) о Свадьбе...
   Результатом этих совещаний и стало  "семейное  посольство".  2  ноября  в
Ставку приехал великий князь Николай Михайлович, известный  историк.  Именно
он,  слывший  "мастером  беседы",  и  должен  был  довести  до  царя  мнение
Романовской семьи.
   После длинного разговора он вручил Николаю заранее написанное письмо:  "Я
долго колебался открыть тебе всю истину, но после того, как твоя  матушка  и
сестры  убедили  меня  это  сделать,  я  решился...  "  Это  было   как   бы
"коллективное письмо" от семьи...
 
   На  следующий  день  Ники  написал  Аликс:  "Моя   бесценная...   Николай
Михайлович приехал сюда на один день, и мы имели с ним вчера вечером длинный
разговор, о котором я расскажу тебе в  следующем  письме,  сегодня  я  очень
занят... Навеки твой старый Ники".
   Он не посмел ей пересказать содержание  тяжелого  разговора  и  предпочел
попросту переслать письмо Николая Михайловича.
   "Неоднократно ты мне рассказывал, - прочла  царица,  -  что  тебе  некому
верить, что тебя все обманывают. Если это так, то же происходит  и  с  твоей
супругой, горячо  тебя  любящей,  но  заблуждающейся,  благодаря  злостному,
сплошному обману окружающих ее людей. Ты веришь Александре Федоровне...  оно
и понятно. Но то, что исходит из ее уст, есть результат ловкой подтасовки, а
не действительной правды...  Если  ты  не  властен  отстранить  от  нее  эти
влияния, то по  крайней  мере  огради  себя  от  постоянных  вмешательств  и
нашептываний через любимую тобой супругу... " Далее великий  князь  пояснял,
что решился на эту миссию "ради надежды... спасти тебя, твой престол и  нашу
дорогую родину от самых тяжких и непоправимых последствий...  Ты  находишься
накануне эры новых волнений, скажу больше - эры покушений... " В  заключение
он просил царя "дать ответственное перед Думой министерство".
   Так царя в последний раз предупредили о том,  что  наступает  "эра  новых
волнений... эра покушений". Предупредила вся Романовская семья.
 
   Аликс пришла в ярость. "4 ноября... Я прочла письмо Николая и страшно  им
возмущена... Почему ты не остановил его среди разговора и не сказал ему, что
если он еще раз коснется этого предмета  или  меня,  то  ты  сошлешь  его  в
Сибирь?.. Он всегда ненавидел меня... Но во времена  войны...  прятаться  за
спинами мама и сестер и не выступить смело на защиту жены своего  императора
-  это  мерзость  и  предательство...  Ты,  мой   дорогой,   слишком   добр,
снисходителен и мягок. Этот человек  должен  трепетать  перед  тобой.  Он  и
Николаша - величайшие твои враги...  Женушка  -  твоя  опора,  она  каменной
стеной стоит за тобой... "
   И приписка: "Я видела во сне, что меня оперировали - отрезали  руку...  А
после этого я получила письмо Николая".
   В следующем своем послании она продолжила ту же  тему,  но  уже  опираясь
(как всегда) на мнение "Нашего  Друга":  "По  прочтении  письма  Николая  Он
сказал: "Не проглянуло нигде милости Божией, ни в одной черте письма, а одно
зло - как брат Милюкова, как все братья зла... Господь показал маме, что все
это ничтожно, во сне... "
   И о грядущей свадьбе великой княгини Ольги она  осуждающе  написала  мужу
словами Распутина: "Наш Друг очень недоволен браком Ольги... Он находит, что
это было нехорошо по отношению к тебе и что это  не  принесет  ей  счастья".
Аликс, естественно, волновалась: Николай поедет на свадьбу  сестры  в  Киев,
где соберется вся Романовская семья. Нетрудно представить, какие  там  будут
разговоры...
   Скромное  венчание  великой  княгини  и  ротмистра  состоялось  в  темной
маленькой церкви. Невеста была в униформе сестры милосердия.
   Ольга была потрясена - так изменился Ники:  исхудавшее  лицо,  мешки  под
глазами... После невеселой свадьбы  царь  тотчас  уехал  в  Ставку  -  чтобы
избежать новых разговоров о Распутине.
 
 
 
   ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ ЮСУПОВСКАЯ НОЧЬ
 
   ГЛАВА 13
   КНЯЗЬ И МУЖИК
 
   "ЭРА ПОКУШЕНИИ" НАЧИНАЕТСЯ
 
   Не зря Аликс видела страшный сон... Именно тогда, в начале ноября, тотчас
после неудачного визита  Николая  Михайловича,  Феликс  Юсупов  возобновляет
знакомство с Распутиным.
   На  следствии  по  делу  об  убийстве  Юсупов  показал:  "После  большого
перерыва... я встретил Распутина в ноябре  месяце  в  доме  Головиной".  Это
подтвердила и Муня: "В 1916 году  в  ноябре  месяце  князь  Юсупов  встретил
Распутина у меня на квартире".
   Вот версия из воспоминаний Феликса: "Мне позвонила М. Г. (Муня  Головина.
- Э. Р. )... "Завтра у нас будет Григорий Ефимович, ему очень хочется с вами
повидаться...  "  Сам  собой  открывался  путь,   по   которому   я   должен
действовать... Правда... идя по этому пути я вынужден  обманывать  человека,
который искренне ко мне расположен".
   Скорее всего, Феликс написал неправду. Тогда, в  ноябре  1916  года,  уже
началась охота  за  Распутиным.  И,  видимо,  существовал  план,  в  котором
несчастной Муне было  отведено  важное  место.  Ей  предназначалось  сыграть
роковую роль в гибели того, кому она так поклонялась... И конечно же  Юсупов
сам позвонил ей. "Феликс жаловался на боли в груди", - показала Муня в  "Том
Деле". Своими жалобами на болезнь, которую не  могут  вылечить  доктора,  он
легко вызвал с ее стороны предложение устроить встречу с великим  целителем.
Феликс знал о давней мечте  Муни  соединить  двух  людей,  которых  она  так
бескорыстно и преданно любила...
   И они встретились на квартире Головиных - князь и мужик. "С тех пор,  как
я первый раз его видел, Распутин очень переменился, -  вспоминал  Юсупов.  -
Его лицо стало одутловатым, и он весь  как-то  обрюзг.  Одет  он  был  не  в
простую поддевку, а в  шелковую  голубую  рубашку  и  бархатные  шаровары...
Держал он себя очень развязно... Меня он поцеловал". На  сей  раз  князь  от
поцелуя не уклонился.
   Накануне Муня в разговоре с Распутиным назвала Феликса  "маленький"  -  в
отличие от "большого" Феликса Юсупова, его отца. Распутин, обожавший клички,
тут же это прозвище подхватил. Так он и звал отныне князя.
 
   После этой встречи Феликс начинает, по его словам, подыскивать соратников
для будущего убийства. "Перебирая в уме друзей, которым я мог доверить  свою
тайну... я остановился на двоих  из  них.  Это  был  великий  князь  Дмитрий
Павлович и поручик Сухотин... Я был уверен, что великий князь меня поддержит
и согласится принять участие в исполнений моего замысла... Я знал, до  какой
степени он ненавидит "старца" и страдает за Государя и за Россию". И  Феликс
просит Дмитрия о встрече. "Застав его одного в кабинете, я немедля приступил
к  изложению  дела.  Великий  князь...  сразу  согласился  и   сказал,   что
уничтожение Распутина будет последней и самой  действенной  попыткой  спасти
погибающую Россию".
   Думаю, тут Феликс сообщает нам всего лишь  будущую  легенду  о  том,  что
убийство  Распутина  было  задумано  им  одним,   а   великий   князь   лишь
присоединился... Скорее всего, было иначе. Великий князь Дмитрий  и  Феликс,
два очень близких друга, решились на то, о чем  в  Романовской  семье  много
говорили, но никто не смел  исполнить  -  уничтожить  Распутина.  И  решение
убить, судя по всему, исходило именно от Дмитрия, этого  бравого  гвардейца,
который, как справедливо писал Феликс, ненавидел "старца", а  отнюдь  не  от
штатского Юсупова. Хорошо знавшая обоих Элла  напишет:  "Феликс,  который  и
мухи-то не обидит... который не желал быть военным, чтобы не пролить  чей-то
крови".
   Но в коварстве задуманного  плана  чувствовалась  рука  Феликса,  древняя
кровь беспощадных татарских ханов...
 
   Об их решении конечно же знали в Романовской семье. Недаром Феликс  писал
"о заговоре", недаром царь потом напишет великим князьям: "Знаю, что совесть
многим не дает покоя, так как не один Дмитрий Павлович в этом замешан... "
   Во всяком случае, отметим странное совпадение - за 10  дней  до  убийства
Распутина великая княгиня Елизавета Федоровна вдруг покинет Петроград. И  не
просто покинет - уедет молиться в монастырь. И не просто  в  монастырь  -  в
Саровский монастырь,  где  покоились  мощи  святого  Серафима,  считавшегося
покровителем Царской Семьи. Она будто знает - должно случиться что-то важное
и страшное для Семьи, и едет молить за нее Бога и святого Серафима...
   Впоследствии Элла напишет царю: "Я поехала в Саров и Дивеево... 10 дней я
молилась за вас всех - за твою армию, страну, министров, за слабых  душою  и
телом, и в том числе за этого несчастного, чтобы Бог просветил его... "  Да,
она молилась за "несчастного" Распутина, просила Бога просветить его,  чтобы
тот избежал неминуемого, о котором она знала... Молилась она и за  тех,  кто
решились пролить кровь, за своих воспитанников: Дмитрия, жившего в ее  семье
до гибели мужа, и Юсупова, которого  она  любила,  называла  "Мой  маленький
Феликс"...
 
   Но обсуждение плана убийства на короткий  срок  было  прервано.  Великому
князю надо было вскоре возвращаться в Ставку. Но оба знали, что Дмитрий  там
надолго не задержится, ибо "его не любят и боятся его влияния". И  это  было
правдой - вспомним письма Аликс.
 
   Феликс упоминает рассказ великого князя о том, как тот  "заметил,  что  с
Государем  творится  что-то  неладное.  С  каждым  днем  он  становится  все
безразличнее к окружающему... по его (Дмитрия. - Э. Р.  )  мнению,  все  это
следствие злого умысла... Государя спаивают каким-нибудь снадобьем,  которое
притупляюще действует на его умственные способности". По  распространявшейся
тогда легенде, Распутин и  царица  при  помощи  тибетских  лекарств  доктора
Бадмаева поработили волю царя.
   Так  заговорщики   "накачивали"   друг   друга,   объясняя   самим   себе
необходимость спешно исполнить свою миссию.
   Между тем у безразличия царя было другое, куда более реальное основание.
 
   ЕЩЕ ОДИН ПРЕМЬЕР
 
   Накануне сессии Думы правые предложили Николаю свое разрешение  ситуации,
которая становилась  все  более  угрожающей.  Князь  Римский-Корсаков,  член
Государственного Совета, в доме которого собирался тогда узкий кружок правых
аристократов, передал Штюрмеру "записку"  для  царя:  "Так  как  сейчас  нет
сомнений, что Дума вступает на явно революционный путь... Дума  должна  быть
немедленно распущена без указания срока  нового  ее  созыва...  Имеющаяся  в
Петрограде военная сила представляется  вполне  достаточной  для  подавления
возможного мятежа".
   Но  Штюрмер  не  рискнул  передать  "записку".  Он  тоже  видел  странное
безразличие Государя и  лишь  доложил  о  настроениях  защитников  престола.
Николай равнодушно выслушал премьера и приказал... открыть сессию Думы.
   Царь становился все более бездеятелен,  потому  что  понял  безвыходность
положения. Он читал  отчеты  тайной  полиции  и  отлично  знал  про  зреющий
всеобщий заговор. Но он устал от этой бесконечной борьбы и решил  отдать  им
власть. И уйти в частную жизнь, чтобы оставили в покое  сходящую  с  ума  от
яростной деятельности  и  безумных  предчувствий  жену.  И  мужика,  который
помогал их Семье выжить, лечил и Аликс, и сына...
   Теперь Николай уже сам желал неминуемого, а пока вяло  пытался  успокоить
кипевшую Думу, в который раз безнадежно  перетасовывал  правительство...  10
ноября вместо ненавистного  Думе  Штюрмера  он  назначил  премьером  Алексея
Трепова - выходца из знаменитой семьи  правых  бюрократов.  Его  отец  Федор
Трепов был Петербургским градоначальником, брат Дмитрий в свое время занимал
пост министра внутренних дел... Но бедному новоиспеченному премьеру с трудом
удалось произнести свою первую речь в Думе  -  его  освистали.  Депутаты  не
хотели подачек от власти, они требовали создания  своего  Совета  министров,
ответственного перед Думой. Тогда Николай решил пойти на последнюю уступку -
отдать Протопопова (Родзянко успел  ему  многое  рассказать  о  полубезумном
министре).
   10 ноября царь писал Аликс: "Ты, наверное, уже будешь знать про перемены,
которые крайне необходимо теперь произвести... Протопопов - хороший человек,
но он перескакивает с одной мысли на другую и не  может  решиться  держаться
определенного мнения... Говорят, несколько лет тому назад он был  не  вполне
нормален после известной  болезни...  Рискованно  оставлять  министерство  в
руках такого человека в такие времена...  Только  прошу  тебя,  не  вмешивай
Нашего Друга... Ответственность несу я и  поэтому  желаю  быть  свободным  в
своем выборе".
   Он лишь умолял жену не заклинать его словами мужика. Но она поняла - Ники
решил покончить с "царскосельским кабинетом", который должен был их  спасти.
Он решил вновь обратиться к "гадким  людям",  мечтающим  ограничить  царскую
власть. Его опять обманут!
   И "быть свободным в выборе" она ему не позволила. В дело тотчас  вступили
советы "Нашего Друга".
   "10 ноября... Еще раз вспомни, что для тебя, для бэби и для  нас...  тебе
необходимы прозорливость, молитвы и советы Нашего Друга...  Протопопов  чтит
Нашего Друга, и потому Бог  будет  с  ним...  Штюрмер  трусил,  месяцами  не
виделся с Ним... и вот - потерял почву под ногами... Ах, милый, я  так  молю
Бога, чтобы Он просветил тебя, что в Нем наше спасение - не будь Его  здесь,
не знаю, что было бы с нами. Он спасает нас Своими молитвами...  Прошу  тебя
ради меня - не сменяй никого до моего приезда... "
   Аликс приехала в Ставку, и царь... оставил Протопопова.
   Он еще раз сдался. И еще раз понял безнадежность ситуации.
   Он очень устал.
   Новый премьер Трепов начал точно так же,  как  его  предшественники,  как
недавно павший Хвостов. Он решил успокоить кипевшую  Думу,  а  для  этого  -
удалить Распутина из Петрограда.  Зная  о  мужике  лишь  по  слухам,  Трепов
совершил ту же ошибку, которую совершил Хвостов, - задумал его купить.
   К Распутину, по поручению Трепова, пришел родственник премьера -  генерал
Мосолов. Он считал, что умеет говорить с мужиками, и потому принес  с  собою
вина. Распутин  вино  выпил,  и  Мосолов  от  имени  Трепова  предложил  ему
отказаться от  всякого  вмешательства  в  дела  управления  государством,  в
назначения министров. За это  щедрый  премьер  обязался  выплачивать  мужику
целых 30 000 рублей ежегодно.
   Так пересказал на  следствии  этот  эпизод  Белецкий  -  со  слов  самого
Распутина. И добавил, что Распутин отказался и тотчас "передал Государыне  и
царю о предложении Трепова... купить замалчивание всего того, что  Распутин,
считает не отвечающим интересам царей".
   Эти глупцы предлагали ему променять место  советчика  "царей"  на  жалкие
деньги, которые он ни во что не ставил, прокучивал и швырял на ветер!
   Так  Трепов  сразу  попал  в  недоверие  к  царице,  и  его  судьба  была
предрешена... "Наш Друг" сформулировал: "Нельзя держать Треповых, фамилия  у
них несчастливая".
 
   "ОСТАВШАЯСЯ НЕМКОЙ НА РУССКОМ ПРЕСТОЛЕ"
 
   Между тем в Думе произошло невероятное. 19 ноября депутат Пуришкевич, чьи
пики усов и лысая голова были известны по газетным  портретам  всей  России,
фанатичный монархист, прославившийся бесконечными  оскорблениями  оппозиции,
обрушив громовую речь... на Государыню всея Руси и на мужика у трона.
   В 2 часа ночи взбешенный Протопопов передал по телеграфу в  Ставку  самые
опасные куски речи (в архиве я нашел его телеграмму). В  газетах  эти  куски
вымарала цензура. Но на следующий день... их повторял  весь  Петроград,  ибо
речь Пуришкевича ходила по городу в бесчисленных списках.
   "Зло идет от тех темных сил и влияний, которые... и  заставляют  взлетать
на высок