Этот монолог моментально попал в газеты с насмешливым комментарием.
   И опять они звонили. И опять он кричал  в  трубку  -  отбивался:  "Говорю
тебе, я маленькая мушка, и нечего мною заниматься... Кругом большие дела,  а
вы все одно и то же: Распутин да Распутин... Молчите...  Довольно  писать...
Ответите перед Богом! Он един и все видит... Он один понимает... Рассудит...
Коль нужно, пишите... Я больше ничего говорить не буду.... Принимал близко к
сердцу... Теперь перегорел... Наплевать... Пусть все пишут... Все  галдят...
Такая, видно, моя судьба... Все  перенес...  Ничего  не  боюсь...  пишите...
Сколько в душу влезет... Говорю тебе, наплевать... Прощай... "
   И этот монолог тоже напечатали.
   Что делать - он был "герой дня". Обреченный герой...
 
   Лгал ли он, когда называл себя "маленькой мушкой"? Да, лгал. И... говорил
правду! Эта двусмысленность его положения при "царях" проявилась  в  истории
тогдашнего премьер-министра Коковцова и прошлого - графа Витте.
 
   МУЖИК ТОПИТ ПРЕМЬЕРА?
 
   После назначения  Коковцова  премьером  Аликс  бросила  "пробный  шар"  -
Распутин был послан "посмотреть его душу".
   Коковцов вспоминал впоследствии: "Я  был  поражен  получением  письма  от
Распутина,  содержавшего  в  себе  буквально  следующее:  "Собираюсь  уехать
совсем, хотел бы повидаться, чтобы обменяться мыслями...  назначьте  когда".
Премьер согласился. Состоялась почти  комическая  сцена  -  Распутин  вошел,
молча сел. Молчание продолжалось. Распутин смотрел на премьера. "Его глубоко
сидящие в орбите, близко посаженные друг к другу, маленькие,  серо-стального
цвета глаза были пристально направлены на меня, и Распутин долго  не  сводил
их с  меня,  точно  он  думал  произвести  на  меня  какое-то  гипнотическое
воздействие или просто  изучал".  Но...  мужик  вдруг  забормотал:  "Что  ж,
уезжать мне, что ли? Житья мне больше нет - чего плетут про меня!"
   Здесь премьер, по замыслу Аликс, видимо, должен  был  уверить  Распутина,
что он его защитит. Но Коковцов сказал: "Да, конечно,  вы  хорошо  сделаете,
если уедете... Вы должны понять, что здесь не ваше  место,  что  вы  вредите
Государю,  появляясь  во  дворце...  давая  кому  угодно  пищу   для   самых
невероятных выдумок и заключений". В ответ услышал: "Ладно, я - худой, уеду,
пущай справляются без меня, зачем меня зовут  сказать  то,  да  другое...  "
Долго опять молчал, уставившись на меня, потом сорвался  с  места  и  сказал
только: "Ну, вот и познакомились, прощайте".
 
   Когда Распутин рассказал  царице  о  предложении  Коковцова  уехать,  она
тотчас "разлюбила" премьера. Ведь приятие им
   Распутина - это не просто приятие "Божьего человека", но,  прежде  всего,
знак готовности подчиняться ее мнению,  готовности  примкнуть  к  лагерю  ее
друзей, стать "нашим"...
   Царица пожаловалась мужу. И вот уже Николай просит премьера рассказать  о
беседе с мужиком. "Когда я закончил мой рассказ, Государь спросил меня:  "Вы
не говорили ему, что вышлете его, если он сам не  уедет?"  И  получивши  мой
ответ, что... у меня не было повода грозить Распутину высылкой, так  как  он
сам сказал, что давно хотел уже уехать, Государь сказал мне,  что  он  этому
рад... и "ему было бы крайне больно, чтобы кого-либо тревожили из-за нас"...
Потом Государь спросил: "А какое впечатление произвел на вас этот  мужичок?"
Я ответил,  что  у  меня  осталось  самое  неприятное  впечатление,  -и  мне
казалось... что передо мной типичный сибирский бродяга... "
   Впоследствии в Чрезвычайной комиссии Коковцов сформулировал  свое  мнение
еще откровеннее: "Я был. 11 лет в Главном тюремном управлении...  видел  все
каторжные тюрьмы... Среди  не  помнящих  родства  сибирских  бродяг  сколько
угодно Распутиных... Совершая крестное знамение, он может с такой же улыбкой
взять за горло и задушить".
   И  Распутин  понял:  пора  выступать  против  премьера,  тем  более,  что
Коковцова уже не хотела "мама".
   Из  показаний  Филиппова:  "Само  удаление   Коковцова   состоялось   под
давлением, весьма искусным и упорным, со  стороны  Распутина,  который  имел
своеобразный    прием,    чрезвычайно     магически     действовавший     на
слабохарактерно-заносчивые натуры, к каковым  следует  причислить  Государя:
вскользь, беседуя о посторонних предметах, он характеризовал ненавистное ему
лицо одной фразой или эпитетом, которые оставляли след... "
   И хотя Коковцов привел в порядок финансы и обеспечил наступление  периода
истинной стабильности, в  январе  1914  года  его  отправили  "на  покой"  в
Государственный Совет, наградив на прощание, как и Витте, титулом графа.
 
   Казалось  бы,  с  падением  Коковцова  должен  был  вновь  появиться   на
политической сцене так благоволивший  к  Распутину  Витте,  который  "с  ним
спелся", как писала генеральша Богданович.
   Назначение премьером Витте - любимца прогрессивных партий и промышленного
капитала, могло бы, на первый взгляд, решить все проблемы. С одной  стороны,
он был угоден обществу, с другой - у него было достаточно ума и  авторитета,
чтобы заткнуть рты врагам "Нашего Друга". И Витте знал, что  сообразительный
Распутин все это понимает и будет его поддерживать. Но он не  понял,  как  и
многие, истинную ситуацию: мужик мог влиять на царицу только тогда, когда  у
нее не было своего решения. В ином случае Распутин обязан был  играть  в  ее
игру: объявлять мнение Аликс своим предчувствием, своим предсказанием, своим
желанием...
   К несчастью для экс-премьера, у Аликс было  твердое  мнение  о  нем.  Она
ненавидела Витте, ибо он был творцом Конституции, ограничившей в  1905  году
власть царя и будущую власть ее сына - "обокравший Маленького". И как бы  ни
был ей полезен великий министр, она не умела и  не  желала  преодолеть  свои
чувства. Так Мария Антуанетта не могла преодолеть отвращения ни к  Лафайету,
ни к Мирабо, как бы они ни были полезны и ни пытались ее спасти...
   Распутин понял и не заикался о своих симпатиях к Витте.
 
   Но когда у Аликс своего мнения не было, наступало его время.  Вступала  в
свои  права  русская  практика  XVIII  века  -  действовать  через  царского
фаворита... И если Распутин не мог "протолкнуть" Витте на пост премьера,  то
повлиять на назначение нового министра  финансов,  совершенно  безразличного
царице, мужик сумел.
   В то время около него появляются банкиры. С ним знакомится  Петр  Барк  -
типичное дитя молодого  русского  капитализма.  43-летний  крупный  чиновник
министерства финансов ушел в директора-распорядители Волжско-Камского  банка
и щедро использовал на этой должности свои правительственные  связи.  Затем,
оставив  службу  в  банке,  вернулся  к  государственной  деятельности.  При
Коковцове он стал товарищем министра торговли  и  промышленности.  Используя
ситуацию вокруг премьера, Барк и стоявшие за ним банкиры начинают завоевание
министерства финансов.
   Как показал Филиппов в "Том Деле": "Падение Коковцова, весьма осторожного
политика  в  области  финансов,  обнаружившего  чрезвычайную   твердость   и
самостоятельность в отношении банков, было выгодно банкирам".
 
   В январе 1914 года премьером стал Иван  Логгинович  Горемыкин,  75-летний
старик,  "Старче",  как  называл  его   Распутин.   Начинается   излюбленная
российская политика контрреформ - отказ от  столыпинских  преобразований.  И
когда начала обсуждаться  кандидатура  нового  министра  финансов,  Распутин
тотчас заговорил о "хорошей душе" Барка и его способностях.  Аликс  передала
Николаю "размышления Нашего Друга" о Барке.
   Царь мог только подивиться настойчивости  Распутина  в  деле,  в  котором
мужик так мало смыслил - объяснить это можно было только "наитием  свыше"...
Барк был назначен министром финансов.
   Так в первый раз с подачи  Распутина  происходит  назначение  уже  не  на
церковную должность, но  на  государственную.  Причем  произошло  не  просто
назначение нового министра - произошла революция, суть которой  Распутин  не
понял. Он знал лишь, что теперь деньгами  распоряжается  "наш"...  На  самом
деле рухнула  политика,  которую  проводил  Столыпин,  а  за  ним  Коковцов.
Финансами полуфеодальной  страны  начинают  заправлять  банки  через  своего
ставленника.
   Филиппов, сам будучи банкиром, знавшим эту кухню изнутри, пояснил в  "Том
Деле":   "Барк...   дал   обязательства   банкам...    Начинается    широкое
субсидирование  из  государственных  средств  частных  банков,   якобы   для
поддержки промышленных предприятий... в то время как средства  употреблялись
заправилами банков на скупку биржевых ценностей и для игры на понижение, что
будет особенно опасно в первый период войны... "
 
   Но вернуть Россию к замороженному состоянию, к безгласному  покою  времен
Александра III, у Горемыкина не было ни сил, ни способностей. Однако он  был
в самых "послушливых" отношениях с  Аликс,  принимал  "Божьего  человека"  и
внимательно  читал  бесконечные  записки,  которые   Распутин   присылал   с
просителями:  "Дорогой  божий  старче  выслушай  их  помоги  ежели  возможно
извиняюсь грегорий".
   Филиппов рассказывает в "Том Деле", как пьяный Распутин звонил Горемыкину
прямо на квартиру с очередным "прошением". И российский  премьер  "извинялся
за невозможность принять Распутина, говорил, что жена его опасно  больна,  а
Распутин заплетающимся языком его успокоил: "Старуха скоро выздоровеет"...
   И ведь выздоровела!
 
   ТЕНЬ МАРИИ АНТУАНЕТТЫ
 
   Отношения Зинаиды Юсуповой с Царской Семьей становились все напряженнее -
между ними был Распутин.
   В ноябре 1913 года она писала сыну об обеде в Ливадийском  дворце:  "Меня
посадили за царским столом,  а  во  время  танцев  позвали  сидеть  рядом  с
хозяйкой, которая меня поздравила и много говорила о вас обоих (о Феликсе  и
Ирине. - Э. Р. ). Несмотря на показную любезность,  разговор  был  сухой,  и
видно было, насколько я ей не мила. Он (царь. - Э. Р. ) отделался  улыбками,
рукопожатьем, но ни слова не сказал. Толстая (Вырубова. - Э. Р. ) на  правах
пятой дочери, так себя и держит. Черные сестры (черногорские принцессы. - Э.
Р. ) ходят, как зачумленные, никто из царедворцев к ним не  подходит,  видя,
что хозяева их вполне игнорируют... "
 
   Царь любил играть в  теннис.  Осталась  даже  кинопленка  -  весточка  из
исчезнувшей Атлантиды - Николай на корте.  11  ноября  он  сделал  запись  в
дневнике об игре с будущим мужем  свой  племянницы.  И  добавил  фразу:  "Он
лучший игрок в России, есть чему поучиться у него". (Должны же быть у  этого
явно невоенного красавчика хоть какие-то достоинства!)
   22 декабря великая княгиня Ксения  оставила  в  дневнике  обычную  запись
матери о помолвке дочери: "Дай Бог им счастье в любови...  Не  верится,  что
это Ирина выходит замуж!"
   Свадьба состоялась на "вражеской территории" для Аликс -  у  вдовствующей
императрицы. Венчались в церкви Аничкова дворца. 9 февраля  1914  года  царь
записал в дневнике: "Аликс и я с детьми поехали в город в Аничков на свадьбу
Ирины и Феликса Юсупова. Все прошло очень хорошо. Народу было множество".
   Два автомобиля в сопровождении конвоя привезли  из  Царского  Села  новых
родственников Феликса - Ники, Аликс и девочек.
   Ирина приехала во дворец раньше  жениха.  Миниатюрная  красавица  была  в
платье из белого атласа, расшитого серебром, с длинным шлейфом.  Диадема  из
горного хрусталя с бриллиантами поддерживала кружевную вуаль. Опасная деталь
- диадема эта принадлежала когда-то Марии Антуанетте...
   Появился  и  жених,  облаченный  в  черный  редингот  с  шитыми   золотом
воротником и  отворотами.  И  тут  же...  застрял  в  старом,  работавшем  с
перебоями  лифте.  Так  что  вся  Семья,  включая  императора,   предприняла
отчаянные попытки, чтобы освободить засевшего  между  этажами  жениха.  Пока
добрый Ники и девочки помогали, Аликс молча наблюдала.
   В этом беспомощно застрявшем дворцовом лифте было что-то жуткое - как и в
диадеме французской королевы...
 
   Во время свадьбы Зинаида и царица  не  разговаривали.  Юсупова  была  "не
наша"...
   Аликс уже разделила всех окончательно - на "наших" и "не наших". "Наши" -
те, кто  любят  Распутина.  "Не  наши"  -  весь  круг  Елизаветы  Федоровны,
московская аристократия, большая  Романовская  семья,  петербургский  высший
свет, думцы, великий князь  Николай  Николаевич  и  окружавшая  его  военная
аристократия, бывшие союзники мужика - правые монархисты... "Не наши" -  это
почти все. И против всех - она, Подруга и Ники. Три отважных мушкетера.
 
   До начала Первой мировой войны оставалось несколько месяцев. И ровно  три
года - до падения империи.
 
   СЦЕНА ДЛЯ ТРАГЕДИИ ГОТОВА
 
   Родители освободили Феликсу левую часть бельэтажа во дворце на Мойке.  "Я
сделал  туда  отдельный  ход  и  произвел  необходимые   изменения.   Справа
находились парадные комнаты - бальный зал с колонами из желтого  мрамора,  в
глубине которого аркады открывали зимний сад, гостиная с обоями  сапфирового
цвета, с картинами и гобеленами... Все в стиле Луи 16-го".
   Все в стиле короля, которому отрубит голову революция...
   "Направо от вестибюля я устроил себе временное жилище  на  случай,  когда
буду приезжать один в Петербург. Одна  из  дверей  открывалась  на  потайную
лестницу, ведущую в подвал... Я хотел устроить в этой части подвала салон  в
стиле Ренессанс. Работы едва закончились, когда разразилась революция, и  мы
никогда не пользовались жильем, которому  отдали  столько  стараний...  "  -
вспоминал Феликс Юсупов.
   Он лукавил. "Жильем" он воспользовался.  В  подвале  он  успеет  устроить
"салон в стиле Ренессанс", где и убьет Распутина.
 
 
 
   ГЛАВА 6
   ЧАЕПИТИЕ С РАСПУТИНЫМ
 
   ЛЮБОЗНАТЕЛЬНАЯ "САТАНИСТКА"
 
   В начале 1914 года на квартире мужика из  Покровского  сложился  один  из
влиятельнейших салонов в Петербурге.  Разные  люди,  описывая  то,  что  там
происходило, абсолютно расходятся. И это неудивительно, ибо надо  было  быть
посвященным, чтобы увидеть все в истинном свете. "Салон"  Распутина,  как  и
все в его жизни, хранил тайну...
 
   5  августа  1917  года  в  Чрезвычайной  комиссии  допросили  знаменитого
исследователя  сект  Александра  Степановича  Пругавина.  66-летний   ученый
показал: "Всю жизнь изучая религиозные, в особенности мистические движения в
русском народе, я естественно... интересовался и личностью Распутина".
   Зимой  1914  года  к   Пругавину   пришла   красивая   молодая   женщина.
Отрекомендовавшись начинающей писательницей,  печатающейся  под  псевдонимом
"Жуковская", сказала, что зовут ее Верой, что она "интересуется религиозными
и  мистическими  движениями"  и  хочет  проникнуть  к  Распутину.  В   своих
воспоминаниях   Жуковская   рассказывает,   как   Пругавин   "с   огорчением
посмотрел...  и  стал  просить  отказаться  от  намерения  познакомиться   с
Распутиным, так как  последствия  этого  знакомства  могут  стать  для  меня
губительными... Я повторила, что решила это твердо,  и  даже  попросила  его
узнать мне адрес и телефон Распутина".
   Жуковская - дитя времени "накануне Апокалипсиса", как и князь Юсупов, как
и многие тогдашние молодые люди. "В Париже,  в  своих  исканиях  религиозных
откровений она доходила до сатанизма и участия в черных мессах",  -  показал
Пругавин. И сама Жуковская писала, что "посещала тайные собрания хлыстов".
   Мужик волновал ее. Жутковатая слава Распутина давно не давала ей покоя...
   "Я сделал все, чтобы предостеречь вас, теперь я умываю руки", - сказал ей
тогда Пругавин и на другой день сообщил адрес и телефон Распутина.
 
   "Распутин жил на Английском проспекте, 3, телефон был 64646, - вспоминала
Жуковская. - Я... не стала мешкать и тут же позвонила... Я случайно попала в
редкую минуту, когда телефон Распутина был свободен... Я услыхала  сиповатый
говорок: "Ну, кто там? Ну, слушаю... " Спрашиваю  чуть  дрогнувшим  голосом:
"Отец Григорий? Говорит молодая  дама.  Я  очень  много  о  вас  слышала.  Я
нездешняя, и мне очень хочется вас увидать... "
   Менее чем через час она уже входила в подъезд "огромного серого дома... В
вестибюле... стояли рядом чучела волка и медведя...  на  фоне  декадентского
окна, на котором засыхал куст розового вереска... Лифт остановился на  самом
верху... На звонок мне отворила невысокая полная женщина  в  белом  платочке
(Лаптинская. -  Э.  Р.  ).  Ее  широко  расставленные  серые  глаза  глянули
неприветливо:  "Вам  назначено?  Ну,  входите...   "   Дверь   из   передней
приоткрылась и, шмыгая туфлями, поспешно, как-то боком выскочил  Распутин...
Коренастый, с необычайно широкими плечами, он был одет в.  лиловую  шелковую
рубашку с малиновым поясом, английские полосатые брюки и клетчатые  туфли  с
отворотами... Темная морщинистая кожа... Волосы, небрежно  разделяющиеся  на
пробор  посередине,  и  довольно  длинная...  борода   были   почти   одного
темно-русого цвета... Подойдя совсем вплотную, он взял мою руку и наклонился
ко мне. Я увидала широкий, попорченный оспой нос...  а  потом  мне  в  глаза
заглянули его - небольшие, светлые, глубоко скрытые в  морщинах.  На  правом
был небольшой желтый узелок....
   Из  них  струилась  какая-то  неприятная,  дикая   власть.   Взгляд   был
пристальный, мигали его глаза очень редко, и этот неподвижный  магнетический
взгляд смущал... "Проведи в  мою  особую",  -  вполголоса  сказал  Распутин,
указав на меня....
   Через переднюю, мимо закрытой двери, сквозь которую слышались  сдержанные
голоса (там находилась самая большая комната, где и  собирался  "салон"  его
почитательниц. - Э. Р.  ),  меня  ввели  в  узкую  комнату  с  одним  окном.
Оставшись одна, я огляделась: у стены около двери стояла кровать, застланная
поверх высоко взбитых подушек  пестрым  шелковым  лоскутным  одеялом,  рядом
стоял умывальник... Около умывальника перед окном -  письменный  стол...  На
самой середине стола.., большие карманные  золотые  часы  с  государственным
гербом на крышке... В углу не было иконы,  но  на  окне  большая  фотография
алтаря Исаакиевского собора, и на ней связка разноцветных лент. По  аналогии
я вспомнила хатку "Божьих людей" (хлыстов) на окраине Киева: там тоже в углу
не было иконы, а Нерукотворный Спас стоял на окне,  и  на  нем  тоже  висели
ленты... Придвинув кресло, он сел  напротив,  поставив  мои  ноги  себе  меж
колен... "
   С зажатых его коленями женских ног  начинается  (мы  узнаем  об  этом  от
многих свидетельниц) соблазнение, сопровождаемое обычно монологом о духовном
обосновании греха.
   "Ты не верь попам, они глупы, всей тайны не знают... Грех на  то  и  дан,
чтоб раскаяться, а покаяние - душе радость, а телу сила, понимаешь?.. Ах  ты
моя душка ("Душка" - запомним это обращение! - Э. Р. ), пчелка ты  медова...
Грех понимать надо... А без греха жизни нет, потому покаяния нет, а покаяния
нет - радости нет... Хошь, я тебе грех покажу? Поговей вот на первой неделе,
что придет, и приходи ко мне после причастия, когда рай-то  у  тебя  в  душе
будет. Вот я грех-то тебе и покажу... " Кто-то страшный, беспощадный  глядел
на меня из глубины этих почти совсем скрывшихся  зрачков...  А  потом  вдруг
глаза  раскрылись,  морщины  расправились  и,  взглянув  на  меня   ласковым
взглядом... он тихо спросил: "Ты что так  на  меня  глядишь,  пчелка?"  -  и
наклонившись, поцеловал холодным монашеским ликованьем".
   С тем Жуковская и ушла, видимо,  несколько  разочарованная  ласковым,  но
бесстрастным напутствием: "Только, смотри, скорее приходи... "
   И тогда, и потом, как утверждала Жуковская, "ничего не было". Поверим ей.

   "САЛОН" СОБИРАЕТСЯ
 
   Распутин ввел ее в свой "салон", о котором она оставила подробные записи.
   "Всех дам было около десяти. На самом отдаленном конце  стола...  молодой
человек в жакете, нахмуренный и, видимо, чем-то озабоченный.  Рядом  с  ним,
откинувшись на спинку кресла, сидела очень  молоденькая  беременная  дама  в
распускной кофточке. Ее большие голубые глаза нежно