ы не прочтем подобных описаний.
   И  присутствие  на  оргии  двух  подозрительных  газетчиков,  и  странная
легкость, с которой вдруг "поставка расстроилась", - все настораживает...
 
   "БЫЛ ГРЕХ... "
 
   Скорее всего, события развивались так. Одним из пировавших  с  Распутиным
был некто Соедов, темная личность, снабжавшая новостями  бульварные  газеты.
Однако он, как пишет Мартынов,  "не  забывал  в  своих  статьях...  в  самом
хвалебном тоне упоминать о действиях  Московской  администрации",  то  есть,
вероятно, был платным осведомителем охранки (явление нередкое  среди  мелких
журналистов). Он, очевидно, и получил задание втянуть Распутина в скандал.
   Соедов пообещал Распутину выгодный контракт, и тот  согласился.  И  тогда
Соедов предложил отпраздновать сделку за счет второго компаньона  в  будущем
бизнесе - редактора бульварной газеты. Итак, пить с  Распутиным  отправились
двое журналистов, которые  потом  могли  разнести  по  Москве  все,  что  им
захочется... А потом произошел обычный  распутинский  загул  с  его  любимой
хлыстовской пляской, цыганским хором, швырянием денег, взятых у  Кугульского
и Соедова, и нетрезвым хвастовством по поводу рубашек, вышитых "мамой"...
   Эту, в сущности, рядовую для  Распутина  пьянку  по  приказу  находчивого
Джунковского превратили в оргию - с поношением Царской Семьи и демонстрацией
половых  органов.  Белецкий  вспоминал:  "Распутин   рассказал   об   обиде,
причиненной ему Джунковским жалобой на его поведение в Москве...  добродушно
сознался, что был грех,  но  в  чем  именно,  не  сказал;  я  понял,  что  в
опьянении".  Все  остальное  -  "половой  психопатии"  и  прочее  -  видимо,
присочинили.
 
   Вся Москва вскоре была переполнена  слухами.  Но  Джунковский  не  спешит
сообщить царю о скандале - его, видимо, настораживает  легкость,  с  которой
Распутин принял предложение Соедова и Кугульского. Он  задает  себе  тот  же
вопрос, что и мы: неужели умный и хитрый мужик не понимал, как опасна пьянка
с подозрительными журналистами? И оттого Джунковский тянет  -  он  чувствует
какой-то  подвох.  Только  через  три  месяца,  в  отсутствие  Распутина   в
Петрограде, он рискнет доложить царю о происшествии в "Яре".
 
   Распутин мог лишь посмеяться над всеми этими интригами. Он  знал  не  раз
проверенное правило: всякий, выступивший  против  него,  лишался  влияния  и
власти. И потому он ничего не боялся - никаких доносов! Сам Столыпин доносил
на него... и сломал себе шею! Так что доклад  шефа  жандармов,  как  это  ни
парадоксально, был  даже  на  руку  Распутину,  ибо  означал  конец  карьеры
Джунковского. Враг хитер, да мужик хитрее!
 
   Если допустить, что Распутин все это понимал, то скандал в "Яре" выглядит
как обдуманная провокация со стороны... самого мужика! Вот почему он с такой
готовностью пошел кутить с двумя агентами-журналистами. Тем  более,  как  мы
узнаем в дальнейшем, во время пьянки Распутин  подготовил  большой  сюрприз,
который взорвет все обвинения Джунковского.
   Обдуманная провокация...  Именно  здесь  -  ключ  к  пониманию  характера
Распутина!  Он  удивителен  сочетаемостью  несочетаемого.  Он   простодушен,
наивен,  живет  прозрениями...  и  в  следующий  миг  -  расчетлив,   хитер,
по-мужицки осторожен. И главное - он умеет учиться.
   И есть у кого! Именно в то время в его команде появились истинные мастера
интриги. Сначала - Симанович. Потом - князь  Андроников,  интриган  масштаба
петербургского. И незадолго до скандала в "Яре" в окружении Распутина возник
интриган международного масштаба - Манасевич-Мануйлов. Его называли "Русский
Рокамболь" - по имени героя (авантюриста и шпиона) знаменитого тогда  романа
Понсона дю Террайля.
 
   Иван Федорович Манасевич-Мануйлов начал  жизнь  удивительно.  Сын  нищего
еврея Манасевича,  он  был  усыновлен  богатым  русским  купцом  Мануйловым,
завещавшим ему громадное состояние, однако с условием, что деньги он получит
только в 35 лет. Но молодой Манасевич ждать не стал. Он  покинул  провинцию,
приехал в Петербург и, приняв лютеранство, весело зажил в столице  -  кутил,
играл,  занимая  деньги  у   ростовщиков   под   будущее   наследство.   Ему
покровительствовал князь Мещерский -  антисемит  и  один  из  влиятельнейших
идеологов монархизма (впрочем, учитывая  гомосексуальную  ориентацию  князя,
сплетники легко определили причины  этой  странной  привязанности).  Карьера
Манасевича  развивается  стремительно.  Он  начинает  тайно  сотрудничать  в
охранке, выполняя самые разные поручения (например, он  выкрал  у  секретаря
Витте документы, компрометирующие графа, и передал  их  ненавидевшему  Витте
министру  внутренних  дел  Плеве).  Вскоре  по  протекции  князя  Мещерского
Манасевича - иудея по рождению, лютеранина по вере... отправляют в Ватикан -
"защитником прав православных христиан" при Папе Римском!
   В 1917 году ему пришлось отвечать на вопросы Чрезвычайной комиссии.
   " - Кроме официальных функций (при папском дворе. - Э. Р. ), какие еще  у
вас были? - Наблюдение за пропагандой католицизма. -  За  влиянием  Рима  на
Россию?.. Как вы следили за продвижением католицизма? - В  моих  руках  были
агенты. - То есть вы были главой агентуры?.. "
   Он все время работал в разведке. Во время Русско-японской войны он  сумел
проникнуть в японское посольство в Гааге, где  добыл  дипломатический  шифр.
Как показал Манасевич: "В самое короткое  время  мною  были  получены  шифры
следующих государств - Америки, Китая, Болгарии и Румынии".  Однако  в  1905
году его коллеги по шпионажу доказали, что сообщенные  Манасевичем  сведения
часто попросту выдуманы и что он присваивал себе  деньги,  ассигнованные  на
агентов.
   Манасевич выходит в отставку и начинает сотрудничать в газетах. Он привык
к двойной и даже тройной игре и продолжает держаться на плаву. Он  входит  в
тайные сношения со знаменитым  Бурцевым  -  революционером  и  охотником  за
провокаторами   департамента   полиции.   И    одновременно...    продолжает
сотрудничать с охранкой. Назывались баснословные суммы, за которые Манасевич
продавал Бурцеву полицейские документы...
   Оставленное ему наследство давно съели долги, и тем не  менее  он  тратит
огромные деньги за карточным столом и на бирже.  Он  продолжает  вести  свои
запутанные дела - в газетах, в разведке (или в разведках  разных  стран),  в
тайной  полиции  и  у   революционеров.   И   всюду   получает   гонорары...
"Омерзительный, малорослый, бритый" - так описывает его Блок.
   В  1915  году  он  еще   раз   резко   повернул   свою   судьбу.   Раньше
Манасевич-Мануйлов  зло  выступал  против  Распутина  в  печати  (тот   даже
жаловался, что Манасевич "преследовал его с фотоаппаратом").  Теперь  же  он
начинает играть роль новообращенного почитателя "отца Григория" и вскоре, ко
всеобщему изумлению... оказывается близким другом Распутина!
   Сей "бывший Савл, а ныне апостол  Павел",  конечно,  показался  Распутину
весьма ценным человеком. К тому же Манасевич обожал кутежи и рестораны.  Так
мастер интриг и провокаций очутился на Гороховой и вошел в "мозговой центр".

   ЗАГАДОЧНАЯ РЕШЕТНИКОВА
 
   В то время  как  Джунковский  начинал  расследование  скандала  в  "Яре",
Распутин, веселый и пьяный, уезжал из Москвы.  Его  отъезд  подробно  описан
свидетелем, который хорошо уловил настроение, владевшее тогда Распутиным.
   Из показаний в  "Том  Деле"  Константина  Яковлевича  Чихачева,  48  лет,
председателя  Орловского  окружного  суда:  "В  начале  1915  года,   будучи
товарищем прокурора Саратовской судебной палаты, я ехал по делу из Москвы  в
Петроград. На Николаевском вокзале я увидел  толпу  людей  вокруг  человека,
лицо которого много печаталось в газетах. Распутин ехал  тем  же  поездом...
Его сопровождали несколько дам с цветами и конфетами. Он был одет в  меховое
пальто на  собольем  меху...  бобровую  шапку  и  цветную  шелковую  вышитую
рубашку, подпоясанную шелковым поясом с кистями, и  высокие  лаковые  сапоги
(все отметил зоркий глаз судьи! - Э. Р. )... сухощавый, высокий мужчина  лет
40 с бесцветными глазами, длинной бородой и длинными волосами... Он шутил  с
дамами, нервно потирал руки, вертелся  на  месте,  подергивал  плечами,  был
навеселе. Публика на перроне узнала Распутина и с любопытством наблюдала  за
его поведением (вчерашний нищий крестьянин давно стал "суперзвездой".  -  Э.
Р. )... Я сел в тот самый вагон 2 класса международного общества, в  котором
уже было приготовлено маленькое купе для Распутина... В том же вагоне  ехали
муж  и  жена  Хотимские.  Он  -  чиновник  особых  поручений  при   министре
государственных имуществ, она  -  племянница  жены  Витте  (видимо,  поэтому
Хотимская будет столь бойка, зная отношения мужика  с  Витте.  -  Э.  Р.  ).
Она... решила познакомиться с Распутиным, вошла к нему в купе, познакомилась
сама и познакомила нас... Распутин пригласил всех нас к себе в купе".
   И один  из  пришедших  сразу  задал  бесцеремонный  вопрос:  -  Послушай,
Григорий, где это ты наклюкался? - Да это у Решетниковой...  Видел,  которая
меня провожала... моя поклонница.
   "Моя  поклонница  Решетникова"...  Та  же  фамилия  -   Анисья   Ивановна
Решетникова - занесена в полицейский протокол при перечислении лиц, кутивших
с Распутиным в ресторане "Яр". Именно эта фамилия сыграет  с  могущественным
главой корпуса жандармов Джунковским очень злую шутку...
 
   РАСПУТИН ГОВОРИТ
 
   Но вернемся в  вагон,  где  продолжается  беседа,  записанная  Чихачевым.
Сначала  пришедшие  разговаривают  с  Распутиным  насмешливо,  как  баре   с
подвыпившим мужиком. - Ты, может быть, хочешь еще выпить? - Да  разве  здесь
есть вино?
   Не забудем - в России действует "сухой закон". Однако "Хотимские везли из
Крыма  несколько  бутылок  красного  вина.  Откупорили  одну,   спросили   у
проводника стаканы, и у Распутина развязался язык... На все вопросы Распутин
отвечал охотно, разговор вел непринужденно, нередко даже с увлечением, будто
находился в обществе старых знакомых. Он производил  впечатление  совершенно
непосредственного человека, говорившего то,  что  он  думает.  На  некоторые
вопросы он отвечал, что в них ничего не понимает. Ни ханжества, ни  рисовки,
ни стремления казаться умнее и лучше, чем на самом деле... Он часто  уснащал
свою  речь  словами  вроде   "понимаешь",   часто   употреблял   нецензурные
ругательные слова, жестикулировал, потирал руки, ковырял в носу".
   Наконец его попутчики перешли к самым волнующим тогда русского  обывателя
темам. "О царе и царице Распутин говорил неохотно, но... сказал: "Он  прост,
но за простоту ему Бог дает. Никто Константинополя не взял, а он,  может,  и
возьмет"...  И  еще  он  сказал:  "Уговаривают  все  царя   быть   Верховным
главнокомандующим. Государю хотелось, а я все против  говорил.  Разве  может
царь командовать? С него ж за всякого убитого спросят... А царю хотелось. Он
даже побелел, когда я стал говорить напротив".
   Поразительное замечание! Значит уже тогда,  в  начале  1915  года,  "царю
хотелось" быть  Верховным  главнокомандующим?  Но  умный  мужик  понял,  что
нельзя...
   Этот рассказ Распутина удивительно дополняет запись в  дневнике  великого
князя Николая Михайловича, сделанная  в  самом  начале  войны:  "29  августа
1914...  Очевидно  выбор  Николая  Николаевича  Верховным  главнокомандующим
признается уже неудачным, а самому (царю. - Э. Р. )  взять  бразды  сложного
управления армиями признается еще несвоевременным. Вот когда побьют,  да  мы
отступим - тогда можно будет попробовать! Едва ли я очень далек  от  истины!
Поживем - увидим... "
   И мужик, и великий князь окажутся правы. Но ясно, что Распутин уже  тогда
понимал: дни его врага Николая Николаевича сочтены. Царь хотел встать на его
место.
 
   А пришедшие продолжают жадно расспрашивать мужика о "царях"...  "Распутин
очень одобрял, что царица  ухаживает  за  ранеными:  "Она  по  крайней  мере
узнает, как народ страдает"... На вопрос, не  царица  ли  подарила  ему  эту
великолепную шубу, он ответил: "Нет,  поклонница  подарила,  Решетникова,  а
царица подарила другую, похуже, которую я теперь не ношу".
   Опять Решетникова... Видимо, она очень богата, если ее шуба была  получше
царского подарка и поразила даже этих господ...
   После "царей" перешли к другой волнующей теме: "Распутин не скрывал,  что
он любит  женщин.  Говорил,  что  они  хорошие,  только  все  обманывают.  К
придворным женщинам и аристократкам относился с презрением... "Дуры! Сами ко
мне лезут. Пришла ко мне,  просит  благодати.  Говорила  бы  прямо,  что  ей
нужно... " На вопрос, почему он пользуется таким успехом у женщин  -  уж  не
гипнотизирует ли он  их,  Распутин  с  досадой  отвечал:  "Самый  я  простой
человек, никаким гипнотизмом не занимаюсь и не понимаю, что это значит".
   И наконец, третий волнующий вопрос: "О войне Распутин говорил неохотно...
(Еще нельзя выступать против войны, еще все в угаре близкой победы. - Э.  Р.
) Он ссылался на то,  что  воевать  вообще  не  следует.  На  вопрос,  когда
кончится война, высказал такую мысль: "Вот  возьмут  Константинополь,  тогда
всему  крышка",  или  отделывался  общей  фразой:   "Воевать   люди   вообще
перестанут, когда мальчишки драться перестанут".
   Потом пришедшие осмотрели его купе.
   "На вопрос, кто заплатил за купе, ответил... вероятно,  это  сделала  его
поклонница Решетникова... (и снова эта богатая Решетникова! - Э. Р. ). В его
купе лежали коробки с конфетами, которыми он угощал других, но  сам  не  ел,
выражаясь вульгарно, что он этой сволочи не ест. (Запомним -  "сволочью"  он
ругает сладкое. - Э. Р. )".
   Но все это время Распутин - не один. "Они" -  рядом,  "они"  контролируют
каждое движение мужика. И опытный Чихачев тотчас "их" замечает: "Купе  рядом
с  Распутиным  было  занято  каким-то  господином...   который   все   время
приоткрывал  свою  дверь,  прислушиваясь,  что  говорят.  Это,  видимо,  был
полицейский агент".
 
   В рассказе Чихачева - обычная  распутинская  история.  Пьяненький  мужик,
начав со смиренных разговоров, постепенно завораживает случайную. компанию в
купе. И вот они уже ловят его слова - слова человека из недоступного им мира
"царей"... Распутин чувствует: заворожил. Дальше  -  банальное  продолжение:
обольщение, вербовка нового женского сердца.  "За  Хотимской  Распутин  стал
ухаживать, сел рядом, восхищался ее голосом, когда она  стала  напевать  ему
романсы и шансонетки... Глаз с нее не сводил, потирал  руки  от  восторга  и
выражал свое удовольствие чрезвычайно экспансивно".
   А  затем  следует  его   обычная   попытка,   уже   описанная   десятками
свидетельниц: "По словам Хотимской, когда они остались вдвоем, он  предлагал
ночью  прийти  к  нему".  И  Чихачев  сам  убеждается,   что   это   правда:
"Действительно, уже когда  все  разошлись  и  я,  позже  других  проходя  по
коридору вагона, по ошибке вместо своего купе нажал ручку купе Распутина, то
он, ожидая, видимо, прихода Хотимской, вскочил и тотчас отпер дверь  купе  с
радостным восклицанием: "Пожалуйте! Пожалуйте!"...
   Прощаясь с Распутиным, Хотимская сказала,  что  "необыкновенно  довольна,
что познакомилась с такой знаменитостью, и что по приезде непременно сообщит
своим знакомым по телефону". Но Распутин обрывает эту полунасмешку печальным
замечанием: "Ничего хорошего не будет. На первом же телефоне тебя обругают".

   ВЕЧЕРА С РАСПУТИНЫМ
 
   Из  записей  агентов  наружного  наблюдения  от  30  марта   1915   года:
"Вернувшись из Москвы, Распутин...  послал  телеграммы  в  Москву.  "Княгине
Тенишевой. Радуюсь за откровение, обижен за ожидание, целую свою дорогую"...
"Козицкий переулок, Джанумовой. Ублажаемое сокровище, крепко духом с  тобою,
целую".
   Это было воспоминание  об  "утончении  нервов"  в  Москве.  В  Петербурге
"утончение" продолжалось: "3 апреля привел  на  квартиру  какую-то  женщину,
которая  и  ночевала  у  него...  "  Он  живет  уже  в  петербургском  вихре
развлечений. С радостью принимает разнообразные  приглашения,  и  агенты  на
извозчиках с трудом поспевают за ним.
 
   Возобновилось и поездное знакомство - в показаниях Чихачева описан  визит
Распутина на квартиру Хотимской.
   Он  моден,  загадочен,  страшен...  И  Хотимская  собирает  "на  вечер  с
Распутиным"  изысканное  общество:  писатель  Брешко-Брешковский,  профессор
консерватории Лежен с женой-певицей и сам Чихачев.
   "Распутин приехал к обеду в новой шелковой рубашке... сначала дичился, но
вскоре оживился, особенно когда сел за стол и выпил стакан красного вина". И
тогда он "по просьбе  присутствующих"  рассказал  им  историю,  еще  недавно
занимавшую всю Россию - как покушалась на его жизнь Гусева: "Подошла ко мне,
просит трешницу... достал кошелек, роюсь... Пока рылся, она как пырнет  меня
в живот большим ножом! Я побежал, а она за мной глупая - с ножом. Я кричу:
   "Брось, сука!" А она не бросает. Тогда я поднял с земли березовый  кол  и
думаю: до каких пор раскрою ей череп? Потом пожалел  -  ударил  легонько  по
плечу. Она упала, народ схватил ее за руки, хотел разорвать. Я заступился, а
потом и сам обессилел, упал... " И насмешливая концовка, которая должна была
подействовать на сытых женщин, собравшихся за столом: "Хоть  бы  хорошенькая
зарезала, а то - стерва безносая... "
   На все вопросы он  умеет  ответить  легко  и  естественно.  -  Почему  ты
рассорился с Гермогеном и Илиодором? - Был им друг, пока  шел  навстречу  их
желаниям... Просили заступиться -  заступался,  денег  просили  -  доставал.
Когда  стал  отказывать,  перечить  -  стал  нехорош...   Гермоген   захотел
патриархом быть - где ему! Патриарх должен быть чистенький, молитвенник,  он
единственный, как солнышко...
   По мере того как он пьянеет, его непосредственность становится  пугающей.
Но это его игра: пьяный мужик может указать жалким господам их место. "Когда
хозяин дома несколько раз задал ему вопрос в то время, как Распутин о чем-то
с увлечением беседовал с другим лицом... Распутин сначала  несколько  раз  с
нетерпением отмахивался, а потом выкрикнул по его адресу: "Да пошел ты  к...
"  И  изысканное  общество  услышало   "невозможное,   площадное,   мужицкое
ругательство -  так  что  присутствующие  дамы  в  смущении  разбежались  по
комнатам". Но как раз эта "естественность" и пленяет господ!
   "Он отличался от многих своей непосредственностью, не  старался  казаться
лучше, чем есть... он по всему своему облику приближался к типу  "блаженного
юродивого". Да, Чихачев понял, чью роль играл Распутин. Он только не  понял,
что это была - роль...
 
   И еще один примечательный визит  Распутина  состоялся  вскоре  после  его
возвращения в столицу. Этот визит, отраженный в нескольких сочинениях модных
тогда литераторов, был примечателен тем, что в тот вечер рядом с  Распутиным
впервые появился "Русский Рокамболь" - Манасевич-Мануйлов.
   Из донесений агентов: "9 апреля Распутин в 9 часов 45 минут...  пришел  в
дом 18 по Садовой улице к Алексею Фроловичу Филиппову... Оставлен здесь до 2
часов  ночи...  было  замечено,  что  происходило  какое-то   собрание   или
пирушка... "
 
   "РОКАМБОЛЬ" СОБИРАЕТ ЗНАМЕНИТОСТЕЙ
 
   Этот удивительный вечер  описан  в  "Том  Деле"  самим  хозяином  дома  -
Филипповым. Правда, итог вечера чуть не оказался для него плачевен... Однако
все по порядку.
   За несколько дней до 9 апреля на  квартирах  сразу  нескольких  известных
петербургских литераторов раздались телефонные звонки.
   Позвонили и Тэффи. Тогда вся читающая Россия  знала  это  имя  (вернее  -
псевдоним знаменитой юмористки Надежды  Лохвицкой).  Ей  уже  перевалило  за
сорок,  но  вчерашняя  роковая  красавица  была  еще  очень  хороша.  Уже  в
эмиграции,  спустя  много  лет,  она  вспоминала  тот   телефонный   звонок:
"Петербургская оттепель, неврастения... Позвонил Розанов, бессвязно  говорил
о каком-то приглашении... "Не могу ничего вам сказать по телефо