осуществить
то, на чем сломал себе шею его предшественник, - отправить на покой Варнаву,
о котором уже заговорили в Думе. Но она не отдала одного из "наших"...
   "11 ноября... Тебе следует сделать Волжину хорошую головомойку... он слаб
и напуган... Когда ты увидишь его, объясни ему, что он служит  прежде  всего
тебе и церкви, и что это не касается ни общества, ни Думы".
   В то же время в "царскосельском  кабинете"  возникла  идея  о  назначении
скандально известного Питирима Петроградским  митрополитом.  И  Аликс  снова
привычно нажала на Ники.
   "12 ноября...  Душка,  я  забыла  рассказать  тебе  о  Питириме,  экзархе
Грузии... он человек достойный и  "великий  молитвенник",  как  говорит  Наш
Друг. Он предвидит ужас Волжина... но Он просит тебя быть твердым,  так  как
Питирим - единственный подходящий человек... Было бы очень хорошо,  если  бы
ты это сделал  тотчас  по  приезде,  чтобы  предупредить  всякие  разговоры,
просьбы Эллы... "
   Завершала букет государственных предложений еще одна идея "Нашего Друга":
"Он просит тебя немедленно назначить Жевахова помощником Волжина...  возраст
ничего не значит, он в совершенстве знает церковные дела. Это твое  желание,
ты - повелитель... "
   Князь Жевахов - тот самый молодой человек, который стоял на снимке  среди
поклонников Распутина. Он был маленьким чиновником в Государственном Совете,
но "Наш Друг" сразу его отметил.  По  слухам,  Жевахов  тоже  принадлежал  к
"сексуальному меньшинству", что было пагубно для церковной  карьеры,  однако
Распутин начал его выдвигать и вскоре ввел во дворец.  И  вот  уже  скромный
чиновник по поручению царицы едет в  Белгород  "для  устройства  раки  мощей
святителя Иоасафа".
   Волжин отказался взять Жевахова в помощники. Тогда для  князя  специально
создали  должность  "второго  товарища"  обер-прокурора.  А  потом   первого
выгнали, и Жевахов стал единственным...
 
   В конце 1915 года Питирим стал митрополитом  Петроградским  и  Ладожским,
главным из церковных иерархов - "Первоприсутствующим в Синоде". Он поселился
в знаменитой Александро-Невской лавре.
   А в начале следующего года потерял свое место строптивый  Волжин.  Вместо
него обер-прокурором стал безгласный, "послушливый" Николай  Раев  -  бывший
скромный директор Высших женских курсов.
   Переворот завершился. Послушный Синод был создан. И скоро  Аликс  напишет
царю: "20 сентября 1916.... Представь, Синод хочет поднести  мне  грамоту  и
икону (вероятно, за мой уход за ранеными)...  ты  себе  представляешь  меня,
бедную, принимающей их всех? Со времен  Екатерины  ни  одна  императрица  не
принимала их одна... Гр<игорий> в восторге  от  этого  (я  не  разделяю  Его
радости), но странно,  разве  это  не  меня  они  постоянно  так  боялись  и
осуждали?"
   Императрица заслужила награду от нового  послушного  Синода  -  ведь  она
создала его сама... вместе с "Нашим Другом".
 
   "ВЕЛИКИЙ КНЯЗЬ? ВЫШЕ!"
 
   Заканчивался 1915 год. Слухи о могуществе Распутина окончательно  обросли
всевозможными мифами. Он уже давно превратился в глазах  жителей  столицы  в
культовую фигуру.
   В то время около него появляется  скучающая  богачка  Лидия  Базилевская.
28-летняя  дочь  генерал-лейтенанта,  высокая  разведенная  брюнетка  тотчас
попала в донесения агентов: "В час ночи пришел пьяный домой... и неизвестный
офицер с дамой. Сюда же пришла Базилевская... пробыли до 4 утра".
   Певица Беллинг вспоминала: "Это было в ноябре месяце 1915 года,  в  шесть
часов вечера... Одна моя знакомая, Л. П. Б-ая (Лидия Платоновна Базилевская.
-  Э.  Р.  )...  о  которой  я  знала...  только  то,  что  она   занимается
"благотворительностью",  правда  больше  крикливой...   позвонила   мне   по
телефону: "Милая,  приезжайте  немедленно  ко  мне!"...  "А  что  такое?"  -
спросила я, крайне удивленная ее просьбой. "У меня сейчас одно очень  важное
лицо, которое вами заинтересовалось по вашей  фотографии  и  требует  вашего
немедленного приезда".  Голос  у  Л.  П.  Б-ой  был  крайне  нетерпеливый  и
взволнованный...  "Требует?  -  переспросила  я.  -  Это  кто  же?   Министр
какой-нибудь?" - "Выше!" - получила  я  в  ответ.  "Ну,  великий  князь?"  -
"Выше!" - услышала я безнадежный стон Л. П. Б-ой, очевидно возмущенной  моей
недогадливостью. Меня взяло неописуемое любопытство.  Что  же  это  за  тип?
"Требует" - и выше всего  существующего  "высокого"  в  нашем  понятии...  Я
поехала и, должна сознаться, подгоняла  извозчика  от  нетерпения.  Когда  я
вошла в переднюю, ко мне вышла взволнованная, раскрасневшаяся Л. П.  Б-ая  и
торопливо сама стала мне помогать стаскивать шубу, даже калоши...  "Руку  не
забудьте поцеловать... он любит", - шепотом сообщила мне Л. П. Б-ая.  "Какая
гадость! -  подумала  я,  сразу  разочаровавшись.  -  Поп!"...  Л.  П.  Б-ая
втолкнула меня в соседнюю комнату, оказавшуюся нарядной светлой спальней,  с
красивыми зеркалами, креслицами и кружевными подушками. Сидело несколько дам
и два-три мужчины. Меня неприятно скорчило от пытливо  уставившихся  в  меня
серых, глубоких, небольших  и  некрасивых  глаз...  Растрепанный,  в  чудной
шелковой сиреневой рубахе, в высоких сапогах  и  с  неопрятной  бородой,  он
показался мне знакомым, и я бессознательно поняла, что это Распутин".
   Так Беллинг познакомилась с Распутиным и попала в его "салон".
 
   ПОСЕТИТЕЛЬНИЦЫ ДИВАНА
 
   Пока шли политические баталии,  "Распутиниада",  уже  отдающая  безумием,
продолжалась. Вот как Жуковская описывает "салон"  Распутина  в  конце  1915
года - все с теми же знакомыми лицами:
   "За столом у кипящего самовара, который, кажется,  вообще  не  сходит  со
стола... сидела размякшая Акилина в своем  сером  платье  сестры  милосердия
(она работает в царском госпитале), а рядом с нею приютилась Муня, с кротким
обожанием  смотревшая  на  Распутина,  притиснувшего  меня  в  угол  дивана.
Позвонили. Муня пошла  открывать...  Пришла  княгиня.  Шаховская  -  высокая
полная брюнетка с медлительными движениями, ленивыми и  манящими.  Она  была
также в платье сестры милосердия, работала в госпитале Царского Села... "Так
устала, только и думаю, как бы поспать, а к тебе, видишь, приехала". -  "Ну,
смотри-ка у меня, - сказал Распутин.  -  Знаешь,  как  сладка,  ух  ты,  моя
лакомка... " Он гладил ее по  груди,  залезая  под  воротник....  Сжимая  ее
колено, он добавил, щурясь: "А знаешь... где дух?.. Ты думаешь, он здесь?  -
он указал на сердце, - а он здесь!" - и Распутин быстро и незаметно поднял и
опустил подол ее платья... "Ох, трудно с вами!.. Смотри ты у меня,  святоша,
- он погрозился, - а то... задушу, вот те крест!"... "Я сейчас домой  поеду,
- кладя голову на плечо Распутина, сказала,  ласкаясь,  Шаховская.  -  Ванну
возьму и спать"... "Отец, ну не  сердись...  -  умильно  просила  Шаховская,
подставляя лицо для поцелуя. - Ты ведь знаешь, отец!" - "Ну, ну, лакомка,  -
благодушно отозвался Распутин, тиская ее грудь: - Захотела... "  Это  всегда
меня удивляет в странном обиходе  Распутина...  Почему  здесь  все  можно  и
ничего Не стыдно?.. Или здесь все по-иному? Конечно, нигде не увидишь  того,
что здесь, в этой пустой столовой... где... изнеженные аристократки...  ждут
ласк грязноватого пожилого мужика... ждут покорно очереди, не сердясь  и  не
ревнуя... "
 
   Описала Жуковская и крохотную  комнатку  с  разбитым  диваном:  "Кожа  на
диване вся истерлась, а спинка отломана и приставлена. "Ну садись,  садись".
Распутин, обнимая, подпихивая и напирая сзади, налег на спинку дивана, и она
отвалилась. Вырвавшись  от  него,  я  сказала,  глядя  на  сломанный  диван:
"Нехорошо... хоть бы столяра, что ли, позвали". Он всполошился. "Да  она  от
этого самого развалилась, - забормотал  он,  поднимая  одной  рукой  тяжелую
спинку и ставя ее на место. - Это все сестрица из  Симбирска...  как  только
здесь ночует, так обязательно развалит... чистый леший... "
   Тяжелые телеса крестьянки, занимавшей его иногда по ночам, и многие  иные
испытания - днем и ночью - доконали несчастный диван.
   Но кто же были они - те, кого принимало это многострадальное ложе?
 
   Полиция продолжает описывать непрерывную охоту "отца Григория" за  новыми
женщинами:  "3.11.15  года...  Пришла  неизвестная   женщина,   хлопочет   о
муже-прапорщике... Выйдя, начала рассказывать швейцарихе: "Распутин...  мало
слушал мою просьбу, стал хватать руками за лицо, потом за груди  и  говорит:
"Поцелуй... я тебя полюбил"... потом написал какую-то записку и  снова  стал
приставать... Этой записей  не  дал,  сказал:  "Приди  завтра".  И  еще  она
сказала: "К нему идти - надо дать задаток, какой он хочет, а я не могу... "
   Теперь, когда "святой  период"  закончился,  кем  они  были  для  него  -
бесконечные женщины, заботливо фиксируемые агентами?
   В полицейских донесениях  у  "отказавшихся"  есть  имена.  Но  несчастные
просительницы, согласившиеся "дать задаток", к сожалению, их не  имеют.  Как
правило, они именуются лишь инициалом - "госпожа К. "  или  вообще  -  "одна
дама".
   Из показаний Белецкого: "Одна дама, чтобы вернуть мужа из ссылки  сначала
отдала Распутину все деньги, но он потребовал большего... Она умоляла его не
трогать ее. Но Распутин поставил ультиматум: или она исполнит его желание, и
он попросит Государя о муже, или не  показываться  ему  на  глаза...  И  он,
воспользовавшись ее нервным состоянием... овладел ею...  и  затем  несколько
раз приезжал к ней в гостиницу. А затем... оборвал  знакомство  и  велел  не
принимать".
   О таких же безвестных  "дамах",  у  которых  Распутин  вырвал  "задаток",
рассказывает и Жуковская.  Все  истории  имеют  один  финал:  переспал  и  с
отвращением бросил...
   Однако отметим брезгливость, почти ненависть Распутина к  тем  безвестным
женщинам, которые переспали с  ним.  И  еще:  "Воспользовавшись  ее  нервным
состоянием... овладел ею", - так Белецкий говорит об "одной даме"  с  ее  же
слов.  "Доведя  меня  до  истерики,  лишил  девственности",  -  так  говорит
Вишнякова...
   Но неизвестные просительницы, "давшие задаток", -  лишь  часть  огромного
хоровода из промелькнувших женских тел, который мог бы поразить и Казанову.
 
   На основании донесений агентов  и  бесед  с  Распутиным  Белецкий  делает
вывод: кроме  просительниц,  мучившихся  от  необходимости  "дать  задаток",
главными "клиентками" распутинского  дивана  были  женщины,  которые  "легко
смотрели на моральные принципы и... многие из них даже гордились оказываемым
Распутиным вниманием и хотя бы временной близостью к нему".
   Имен этих женщин Белецкий опять же не указывает - по той причине,  что  и
они, как правило, со  странной  стремительностью  исчезали  из  квартиры  на
Гороховой. Задерживались лишь  очень  немногие,  и  тогда  агенты  наружного
наблюдения, естественно, устанавливали их имена.
 
   "ПОШЛА ВОН!"
 
   В 1917 году Чрезвычайная  комиссия  попросила  этих  "задержавшихся  дам"
ответить на неприятные вопросы.
   "Шейла Гершовна Лунц, 25 лет,  жена  присяжного  поверенного,  иудейского
вероисповедания, не судилась". Эта красотка увидела Распутина  на  вечере  у
профессора Озерова, которого Распутин называл "государственной слякотью".
   Из показаний Лунц: "Про Распутина я уже раньше слышала много  дурного,  в
особенности про его отношение к женщинам и потому, когда  я  вошла,  и  этот
мужик в высоких сапогах и русском кафтане  посмотрел  на  меня,  я  испытала
неприятное  чувство...  Распутин...  шутил,  смеялся  и   гадал   по   рукам
присутствующих,   причем   предсказания   его   состояли    из    афоризмов,
представлявших из себя малопонятный набор слов. Мне,  например,  он  сказал:
"Ты страдалица, но Господь Иисус тебе поможет и твоя правда победит!"...  Он
шутил и с дамами, пытался обнять то ту из них, то другую, но  те  ему  этого
сделать не разрешали. Он пил и вино, хотя не в очень большом количестве... "
   Кудрявая  красотка  Шейла  понравилась  Распутину.  И  началась  знакомая
охота...
   "Как-то он позвонил ко мне вечером от некоего Книрши, которого я ранее не
знала... Он сообщил мне  по  телефону:  "Приезжай,  мы  здесь  очень  весело
проводим время".
 
   Квартира Книрши - одно из главных мест распутинских развлечений  в  конце
1915-го и в январе его последнего, 1916 года. Полицейские  агенты  постоянно
фиксируют: "21.1.16. Распутин... поехал  к  Книрше",  "30.1.16.  Распутин...
отправился к Книрше... в 4.30 утра приехал домой совершенно пьяный"...
   Андрей Книрша  был  чиновником  в  страховом  обществе  и  "альфонсом  на
содержании у женщин" - как сообщает о нем агент  охранки.  И  хотя  знакомые
Шейлы, по ее словам, предупредили, "что он занимается темными делами", а она
сама "про Распутина слышала много дурного, в особенности про его отношение к
женщинам",  она  согласилась  приехать   ночью   по   вызову   Распутина   в
подозрительную  квартиру.  Впоследствии  Шейла  объяснила  следователю,  что
причиной ее рискованного приезда была...  злополучная  черта  оседлости  для
евреев: "Мне очень хотелось, чтобы мои родители, не имевшие права жительства
в столице, переехали в Петроград".
   "Я приехала в квартиру... шикарно обставленную, но с роскошью выскочки, и
застала там самого Книршу, молодого, очень полного,  с  широкими  скулами...
Его сожительница - жена какого-то старого генерала... " Там же, к  изумлению
Шейлы, был и "знаменитый думский деятель Протопопов, который в то время  был
еще только товарищем председателя Государственной Думы и с  которым  я  была
знакома, встречая его у профессора Озерова... Нахождение Протопопова в  этой
компании вместе с Распутиным меня страшно поразило, и потом  в  разговоре  с
ним я заметила  ему:  "Вам  не  подобает  бывать  в  таком  месте",  на  что
Протопопов ответил: "Да, я согласен" и похвалил меня за мою откровенность".
   Шейла не знала, что присутствовала при исторической встрече.  Протопопов,
один из вождей оппозиции, решивший идти во власть, налаживал в этом  притоне
контакт с Распутиным и "царями".
   Вокруг мужика "в тот вечер увивалось сразу несколько дам,  и  Распутин...
возбуждал ревность, по-видимому, бывшей  с  ним  в  близости  высокой  дамы,
блондинки, фамилия которой была, кажется, Ясинская. Эта  дама  не  любила  и
меня, может быть, потому,  что  Распутин  говорил  всем,  что  я  ему  очень
нравлюсь, что мои глаза его убивают... У  Книрши  был  ужин  с  массой  вин.
Распутин пил свою обычную  мадеру  и  затем  вызвал  хор  цыган...  Распутин
плясал... вечер начинал принимать характер оргии... и я уехала". Видимо, так
и не поняв, зачем он ее позвал...
   Не только желание помочь родителям, но  и  некий  иной  интерес  заставил
чувственную даму, будущую любовницу Протопопова, решиться на следующий  шаг:
она "сама позвонила к Распутину, сказала о том, что  у  меня  до  него  есть
дело".
   И очутилась в комнатке с диваном...
   "Из столовой слышались  голоса,  но  кому  эти  голоса  принадлежали,  не
знаю... Я рассказала ему о моей просьбе, сообщила о том,  что  когда  сестра
приезжала ко мне и проживала без прописки, я переживала большие волнения,  и
просила его мне помочь... "
   Тогда в столовой было слишком много народу, и ей приходится уйти. Но  она
опять звонит Распутину.
   "Я сказала ему: "Помнишь, в чем мое дело?" Но оказалось, что он  все  уже
забыл, он ответил: "Ничего не помню, приезжай!" Я приехала к нему. Он  хотел
меня обнять и поцеловать, но  я  оттолкнула  его.  Когда  я  повторила  свою
просьбу, он ответил: "Ну вот, я приду к тебе, познакомлюсь с твоей сестрой и
все сделаю"... Я позвонила ему, и он явился  ко  мне,  когда  кроме  меня  и
прислуги в  доме  никого  не  было.  В  кабинете  он  стал  ко  мне  страшно
приставать. Я ему заметила: "Оставь это, не надо, будем только  друзьями,  я
мужу никогда не  изменяла".  Он  спросил:  "А  верно  это,  что  никогда  не
изменяла?"  -  "Честное  слово!"  -  ответила  я.  "Ну,  верю!   -   заметил
Распутин.... -  Ну,  если  захочешь  изменить,  то  мне  первому!"...  Затем
Распутин спросил, нет ли у меня вина. Я сказала, что у  меня  вина  нет,  но
есть спирт в 90 градусов.  Распутин  выпил  рюмку  этого  спирта...  закусил
яблоком. Потом указав мне  место  за  письменным  столом,  Распутин  сказал:
"Садись!" Я села. Тогда Распутин., стал мне  диктовать  какую-то  ерунду  на
церковно-славянском языке. Я исписала целый лист... Когда он ушел, я  должна
была опять пойти к нему с прошением: это была скучная  бесконечная  возня  я
перестала бывать у него... "
   Итак, Шейла Лунц показывает, что ничего у нее с Распутиным не было. Легче
всего предположить, что она врет. Но вспомним странные посещения  Распутиным
проституток... И еще. чувствуется некое скрытое изумление в  ее  показаниях.
Мужик пристает к ней, но, получив всего лишь обязательный отпор, с  каким-то
почти облегчением ее отпускает... А она  все  продолжает  приезжать,  причем
совершенно ясно, что она готова "дать задаток". Но он не берет и  продолжает
свои безопасные нападения - "скучную бесконечную возню". И вдруг она, по  ее
утверждению, сама обрывает явно волнующие ее приезды. Но почему?
 
   Так же внезапно прекращаются встречи с еще  одной  весьма  легкомысленной
дамой - Марией Гаер. В "Том Деле" нет ее показаний, но есть  характеристика,
данная  ее  кучером  Яковым  Кондратенко:  "Она...  ничем  не  занималась...
Занималась всегда разгульной жизнью, она просто, можно  сказать,  "панельная
женщина". Перемигнется с каким-нибудь неизвестным  ей  мужчиной,  глядишь  -
приходится везти их в гостиницу... Знаю, что она часто ездила к Распутину, и
тот бывало приезжал к ней и напивался у нее допьяна... "
   Всю вторую половину февраля 1916 года агенты фиксируют встречи  Распутина
с Марией Гаер: 15, 17, 19, 23, 24, 25, 28... И вдруг все обрывается.  И  она
исчезает из его жизни.
   Так же внезапно исчезает из дома Распутина  еще  одна  весьма  уступчивая
дама -  кокотка  Трегубова,  которую  агенты  видели  "взасос  целующейся  с
Распутиным". В "Том Деле"  она  описывает  историю,  очень  похожую  на  ту,
которую рассказала Лунц. Трегубова много раз приезжала к Распутину,  и  тот,
по обыкновению, к ней приставал. Но стоило ей оказать легкое  сопротивление,
как мужик... тут же отступил.
   "Раз десять я была у Распутина, в виду того, что он обещал устроить  меня
на императорскую сцену,  но  при  условии,  что  я  буду  с  ним  в  близких
отношениях. На что я, конечно, не  согласилась"  Непонятно:  если  Трегубова
столь целомудренна, то почему и свидетели в "Том  Деле",  и  агенты  полиции
дружно именуют ее "проституткой", и зачем она, несмотря на приставания, "раз
десять была у Распутина".
   Их отношения, судя  по  показаниям  Трегубовой,  закончились  безобразной
сценой: после очередного неудачного  приставания  "он  плюнул  мне  в  лицо,
говоря:  "Убирайся  к  черту,  жидовка"...  и  ушел  к  себе".  После   чего
мстительный Распутин решает изгнать ее, как еврейку, из столицы.  17  января
1916 года она получает предписание от Белецкого -  "чтобы  до  10  вечера...
выехала". И тогда  она  бросается  к  Распутину,  "умоляя  оставить  меня  в
Петрограде".
   Если предыдущий рассказ - правда, то на сей раз похотливый мужик  добился
своего. Распутин дал  ей  письмо  к  Белецкому:  "Оставь,  не  тронь,  пусть
остается". Но потом она узнает, что Распутин "позвонил Белецкому  и  сказал:
"Не оставляй -  вышли  ее".  По  сведениям  Петроградского  адресного  стола
"означенная Трегубова выбыла из Петрограда на жительство в Тифлис".
   Такая странная история...
 
   И еще одна дама - Вера Варварова. Ей тогда было 28 лет. В "Том Деле"  она
показала: "Я артистка, пою цыганские романсы... пела в присутствии царя".
   Во время  гастролей  в  Киеве  она  оскорбила  чиновника,  и  ей  грозило
заключение в тюрьму. Она обратилась к Распутину. И уже вскоре "пришла бумага
из Сената, что я освобождена от наказания". После  чего  Распутин  "позвонил
мне и сказал