бряд:  "Вдруг
Вырубова подошла к Лохтиной, встала перед ней на колени, поцеловала ей руку,
потом вернулась на свое  место.  "Догадалась,  наконец!"  -  очень  спокойно
сказала Лохтина... А потом сказала: "Что-то я не вижу своей  послушницы!  Ну
живо, живо! На колени, и ручку,  ручку!"  И  Муня,  встав  на  колени  перед
Лохтиной, поцеловала ей руку... "
   И это не вымысел. Муня так объяснила свое странное поведение следователю:
"В 1913 году в виде протеста против нападок на Лохтину я стала называть себя
ее послушницей и служить ей при ее приезде  в  Петроград...  Этим  я  хотела
заменить Лохтиной ее любимую дочь и предполагала, что ей будет  легче,  если
она перенесет свою любовь хотя бы на какого-то постороннего человека".
   Но остается  вопрос:  почему  могущественная  Вырубова  склоняется  перед
Лохтиной? И почему в "Том Деле" свидетели рассказывают о дерзких телеграммах
генеральши в Царское Село, которые терпела сама  царица?  И  почему  с  этой
полубезумной переписываются царские дочери?  "На  квартире  Напойкиных  (где
жила Лохтина. - Э. Р. ) она оставила письма и бумаги... я снял копии с писем
к ней великих княжон Ольги, Татьяны и Марии", - показал Пругавин.
   И Распутин отнюдь не всегда бьет Лохтину -  порой  он  с  ней  подолгу  о
чем-то беседует. С его поклонницами она  ведет  себя  строго,  как  старшая.
Именно так описала загадочную генеральшу еще  одна  свидетельница  -  певица
Беллинг: "Вошла женщина... в белом  холщевом  платье  старинного  покроя,  в
белом клобуке на голове... на шее у нее висело множество книжечек с крестами
- 12 Евангелий... Она... что-то шептала Распутину,  а  когда  кто-то  громко
говорил, она сердито смотрела, а потом не выдержала  и  сказала;  "Здесь,  у
отца, как в храме надо, с благолепием". - "Оставь их,  пусть  веселятся",  -
сказал Распутин... "Веселие в сердце надо иметь, а снаружи  -  смирение",  -
строго выговаривала она".
   И пожалуй, прав Пругавин, приоткрывающий завесу  тайны  Лохтиной  в  "Том
Деле": "Я не решился бы утверждать, что она душевнобольная,  только  потому,
что она утверждала, что Григорий - это бог Саваоф, а Илиодор - это  Христос,
потому что в таком случае пришлось бы признать душевнобольными и хлыстов,  в
мистике которых можно встретить утверждение таких ипостасей в том или другом
учителе". Так кто же она, эта странная генеральша?
 
   И еще одной почитательницы Распутина нет на фотографии, хотя ее имя много
раз мелькает в донесениях агентов  охранки:  "27  августа  в  10.55  к  нему
приехала... баронесса Кусова Вера Илларионовна... Баронесса осталась у  него
ночевать... 28 августа в 7.30 утра от него ушла баронесса Кусова... "
   "Эффектная брюнетка, баронесса К. " - так описывает ее Джанумова. "Кусова
постоянно бывала в салоне Распутина, постоянно там вращалась, у нее были там
разные  дела,  разные  гешефты",  -  показывал   в   Чрезвычайной   комиссии
Манасевич-Мануйлов..
   Итак, еще одна "деловая" дама с меркантильными  соображениями,  платившая
Распутину телом за его услуги? Во всяком случае об этом  отчасти  говорит...
сама Вера Кусова в "Том Деле".
   Из показаний Кусовой Веры Илларионовны, баронессы, 27 лет: "Познакомилась
с Григорием Распутиным в 1913 году... Муж служил  в  Крымском  полку,  шефом
которого была императрица... Царская Семья жила тогда в Крыму. Мне  хотелось
мужа устроить получше. С этой целью, а также из любопытства  как-то  подошла
на берегу к  Распутину...  Познакомившись  с  ним,  изложила  свою  просьбу.
Распутин обещал помочь мне. В июле месяце я ездила в Петроград недели на две
и посетила Распутина с целью попросить еще  об  устройстве  одного  близкого
человека и, кстати, с целью попросить у него духовной  поддержки  по  поводу
постигшего меня горя... Оказалось, однако, что дать мне духовное  успокоение
он не может, так как я увидела, что он приходящим к нему за советами говорит
общими местами... Тем не менее,  я  продолжала  бывать  у  Распутина,  чтобы
встретиться там с людьми, которые были для меня  интересны  или  нужны...  К
Распутину как к святому я не относилась".
   Тогда  следователь  предъявляет  Кусовой  ее  телеграмму   Распутину.   И
баронессе приходится объяснять странный смысл  своего  послания:  "Ему  было
многое открыто., вот почему я пишу в 1916 году Лаптинской: "О, если бы  отец
Григорий и оттуда (из могилы. - Э. Р. ) помог бы как-нибудь, научил... "
   Она шлет эту телеграмму Лаптинской, когда Распутин уже мертв,  когда  она
уже не может встретить у него людей, "которые  были  нужны".  Тем  не  менее
Кусова продолжает сноситься с Акилиной и более того -  жаждет  помощи  "отца
Григория" из-за гроба, ибо, оказывается, "ему было многое открыто".
   А ведь только что баронесса утверждала, что "дать духовное успокоение  он
не может"! Видимо, она, как и Вырубова, рассказала следователю  Чрезвычайной
комиссии далеко не все...
 
   Действительно, из показаний Лохтиной в "Том Деле"  мы  узнаем  о  Кусовой
совсем иное: "При первом свидании... она рассказала... что ей  вообще  плохо
живется... Позднее мне приходилось слышать, что муж ее  сильно  пил,  и  она
много страдала от этого. Рассказывала, что  он  в  пьяном  виде  как-то  раз
въехал на коне в ее спальню". Да, баронесса  была  прежде  всего  несчастной
женщиной, нуждавшейся в утешении.
   И еще: в показаниях  генеральши  есть  интереснейший  факт.  Оказывается,
баронесса, как и сама Лохтина, приветствовала окружающих загадочным "Христос
воскресе", когда Пасхи и близко не было.
   Что это - чудачество? Или нечто большее?
   Ответы на все эти вопросы оставим на будущее. А сейчас мы возвращаемся  в
"салон".
 
   ПРОПОВЕДЬ И ПЛЯСКА
 
   Пока идет чаепитие, Распутин непрерывно говорит. При  этом  он  время  от
времени нервно преломляет кусок хлеба и бросает прямо  на  скатерть,  крошит
баранки короткими пальцами и сорит вокруг хрустальной вазы. Но  гости  этого
не видят - они слушают его, внимают проповеди...
   Из показаний Гущиной: "Распутин  произвел  на  меня  впечатление  святого
человека, он разговаривал о Боге и душе".
   Князь Жевахов вспоминал, как он впервые услышал проповедь Распутина.  Его
сослуживец Пистолькорс  привел  его  в  какую-то  квартиру  на  Васильевском
острове, наполненную любопытными. И  князь  навсегда  запомнил  вдохновенную
речь...
   "Как начать богоугодную жизнь обычному  оскотинившемуся  человеку  с  его
звериными привычками? - начал Распутин. - Как вылезти  из  ямы  греховной?..
Как найти ту тропинку, которая ведет из нашей клоаки на  чистый  воздух,  на
Божий свет?.. Такая тропинка есть. И я ее покажу... Спасение - в  Боге...  А
увидишь ты Бога только когда вокруг себя ничего видеть не будешь. Потому что
все вокруг - и дело, которое делаешь... и даже комната, где ты сидишь, - все
заслоняет от тебя Бога. Что же ты должен  сделать,  чтобы  увидеть  Бога?  -
вопрошал он в наступившей тишине в  каком-то  нервном  напряжении.  -  После
службы церковной, помолясь Богу, выйди в воскресный или праздничный день  за
город, в чисто поле. И иди, иди, пока не увидишь позади себя черную тучу  от
фабричных труб, висящую над Петербургом, а впереди синеву  горизонта.  Стань
тогда и помысли о себе. Каким маленьким ты покажешься себе  и  ничтожным,  а
вся столица... в какой муравейник  преобразится  она  пред  твоим  мысленным
взором... И куда денется  тогда  твоя  гордыня,  самолюбие,  сознание  твоей
власти?.. И вскинешь ты глаза свои на небо... и почувствуешь  всем  сердцем,
всей душой, что один у тебя Отец - Господь, и  что  только  Ему  нужна  твоя
душа. Он один заступится за тебя и поможет тебе... И найдет  на  тебя  такое
умиление... Это первый твой шаг на пути к Богу. Можешь дальше в этот  раз  и
не идти. Возвращайся в мир, становись на прежнее дело, но храни  как  зеницу
ока то, что принес с собой... Бога ты  принес  с  собой.  И  береги  Его,  и
пропускай теперь через Него всякое дело, которое  будешь  делать  в  миру...
Только тогда всякое земное дело превратится в Божье Дело... Вот это и  есть,
как сказал Спаситель, "Царство Божие внутри нас". Найди Бога и живи в Нем  и
с Ним... "
   "Какая благоговейная тишина была вокруг,  -  вспоминал  Жевахов,  -  хотя
ничего нового он  не  говорил.  Но  некая  нервная  сила,  которая  от  него
исходила, гипнотизировала". Так что можно  представить,  какое  благоговение
испытывали те, кто ему поклонялись, когда он говорил с ними... Но  часто  он
вдруг  обрывал  речь,  и  раздавался  повелительный  голос,  так  поразивший
Джанумову: "Пиши!"
   Ему не привыкать - сама царица за  ним  записывает...  Он  дает  карандаш
одной из поклонниц, и она начинает писать. Его поучения часто повторяются  -
он знает, как важно все повторять "моим дурам". (Так он назвал  в  одной  из
телеграмм своих поклонниц. "Дуры" - потому что образованные, а простых вещей
не понимают... ) Он диктует, как сохранить в душе Любовь,  несмотря  на  все
беды и поношения. Прежде всего о Любви к Творцу он говорит  этим  несчастным
женщинам - вдовам, разведенным, брошенным, разлюбленным.  Они  -  абсолютное
большинство в его "салоне".
   "Творец! Научи меня любить! Тогда мне и раны в любви нипочем, и страдания
будут приятны"... И слова, звучащие как песнь: "Боже, я - Твой, а Ты -  мой,
не отними меня от любви Твоей!" Эту запись за ним сделала царица.
   Когда поучения захватывали всех, когда у "дур" начинали  светиться  лица,
они начинали петь. И петербургские дамы хором затягивали старинные  духовные
песнопения - вместе с мужиком...
   О пении рассказывают и Гущина, и Вырубова, и Головина.  "Акилина  высоким
красивым голосом сопрано  запела,  остальные  подпевали...  низкий  приятный
голос Распутина звучал, как аккомпанемент, оттеняя, выделяя женские  голоса.
Никогда раньше не слышала этой духовной  песни.  Красива  и  грустна.  Потом
стали петь псалмы", - вспоминала Джанумова.
   И Царскую Семью он приучил к тому же. Как покажут свидетели, в  заточении
они часто пели духовные песни...
   В миг  всеобщего  высшего  подъема,  почти  экзальтации,  Распутин  вдруг
вскакивал и требовал музыку. И начиналась его знаменитая, какая-то отчаянная
пляска!  "В  его  пляске  было  что-то  хлыстовское...  Плясал  он   истово,
продолжительно, с особыми нервными и исступленными движениями, подскакивая и
по временам вскрикивая "ух!", каким кричит человек,  когда  его  опускают  в
ледяную воду... он танцевал от 15 минут до часа без перерыва... вдохновляясь
до какого-то экстаза, исступления... он говорил, что  все  религиозные  люди
должны быть хорошими танцорами, при этом ссылался на царя Давида, скакавшего
перед скинией целую дорогу", - вспоминал Филиппов.
   Но иногда в разгар веселья раздавался  звонок,  приводивший  в  священный
трепет весь "салон". И торжествующий голос Акилины  сообщал  Распутину:  "Из
Царского телефон!"
 
   Прощание с "Нашим Другом" тоже было церемонией.
   "Стали расходиться, - писала Джанумова, - отцу целовали руку, а  он  всех
обнимал и целовал в губы... "Сухариков, отец!" - просили дамы.  Он  раздавал
всем черные сухари, которые заворачивали в душистые  платочки...  прятали  в
сумки... потом шептались с прислугой, выпрашивая  грязное  белье  отца...  и
чтоб с его потом". Под суровым взглядом  Акилины  барыни  забирали  грязное,
потное мужицкое белье... И Муня помогала уходившим надевать ботики.
   Из показаний Молчанова: "Прощаться старались  с  ним  наедине,  для  чего
уходили в прихожую. Отмечу такую странность у Вырубовой: как-то, простившись
в прихожей с Распутиным, она зачем-то вернулась в комнату, но отказалась при
этом на прощанье подать мне руку, заявив... что уже  простилась  с  отцом  и
более ни с кем прощаться не будет".
   Так было  принято  -  уносить  с  собой  тепло  священной  руки,  которая
приносила счастье...
 
   ФИНАЛ ПЕРВОГО ПЕРИОДА: ТАЙНА ОСТАЕТСЯ
 
   Итак, следуя по жизни Распутина, мы дошли  до  1914  года.  Мы  старались
описывать все подробно, терпеливо приводили показания его друзей  и  врагов.
Но... по-прежнему остаются два вопроса, которые мы задавали себе и в  начале
пути.
   Кто же он был на самом деле? И кем он был для Царской Семьи?
   Одно уже  ясно:  это  не  ловкий  Тартюф,  дурачивший  простаков  святыми
поучениями. Тартюф - характер европейский. Здесь же характер - таинственный,
азиатский. Персонаж куда посложнее, и тайна куда любопытнее...
   Мы неоднократно цитировали  распутинские  мысли.  Были  ли  его  искания,
просветления, прозрения? Теперь мы можем ответить: были.
   А проститутки, бесконечные "дамочки",  "дуры"  -  поклонницы,  посещавшие
"особую комнату" и ставшие полубезумными, перемешав религию с похотью? И они
были.
   Но при этом и Сазонов, и Молчанов, и Филиппов единодушно говорят об  этом
времени в жизни Распутина, как о "духовной поре".
   Сазонов:  "Период  жизни  Распутина,  который  я  могу  назвать  периодом
достижения им известной духовной высоты, с которой он потом скатился".
   Молчанов: "В тот период Распутин пил мало и на  всем  периоде  его  жизни
лежала печать скромности".
   Филиппов: "Будучи поэтически мечтательным  в  первый  период  1911  -  13
годов... "
   Они не знали о его тайной жизни? Но  Филиппов-то  уж  точно  знал.  Тогда
почему они так говорят?
   И  наконец,  Царская  Семья.  Да,  Распутин  проповедовал   любовь,   был
бескорыстен, рассказывал "царям" о том, чего они не знали - о труде  и  быте
простого народа, о радостях странника наедине с природой и Богом. Он  снимал
нервические припадки царицы и  вселял  уверенность  в  царя.  Он  спасал  их
сына...
   Но бесконечные газетные статьи, полицейские описания  распутинского  гона
за проститутками, запросы в Думе с цитатами из показаний его жертв,  рассказ
няньки царских детей и многое  другое  -  все  это,  как  мы  теперь  знаем,
доходило до Николая и Александры. Премьеры Столыпин  и  Коковцов,  фрейлины,
двор, любимая сестра Элла и все члены Романовской семьи вплоть  до  великого
князя Николая Николаевича (которому царь,  кстати,  доверял  настолько,  что
назначит его  Верховным  главнокомандующим  в  грядущую  войну),  исповедник
царицы Феофан - все говорят им о разврате Распутина.
   А они - не верят!
   Не  верят?  Или...  знают  что-то,  объясняющее  его  поведение?   Что-то
недоступное суетным его обвинителям?
 
 
 
   ГЛАВА 7
   ИГРЫ С ПЛОТЬЮ
 
   ЗАГАДКА ЕГО УЧЕНИЯ
 
   Чтобы попытаться ответить на все эти вопросы, нам  придется  вернуться  к
попытке понять его учение.
   Жуковская рассказывает: "О Распутине я услышала в первый раз в  Киеве.  Я
тогда только что  кончила  гимназию  и...  благодаря  случайному  знакомству
посещала тайные собрания "Божьих людей", как они себя называли (много  позже
я узнала, что их же зовут хлыстами...  )  И  вот  там,  на  окраине  города,
однажды, во время обычного вечернего чая с изюмом, любимого напитка  "Божьих
людей", Кузьма Иваныч, как звали хозяина, вдруг повел речь о старце Григории
Распутине... Прищурив свои яркие глаза  (у  всех  хлыстов  глаза  совершенно
особые: они горят  каким-то  жидким  переливчатым  светом,  и  иногда  блеск
становится совершенно  нестерпимым),  он...  сказал  нехотя:  "Он  с  нашими
братьями был, а только мы отреклись от него: в плоть он дух зарыл".
   Никто из крупнейших российских знатоков сектантства не сомневался  тогда,
что Распутин - хлыст. Пругавин, будучи эсером, весьма уважал хлыстов, видя в
них  носителей  "крестьянского  православия".  Он  собирал  рассказы  людей,
бывавших  у  "старца",  и  доказывал:  Распутин  -  хлыст,  который   своими
похождениями извращает, компрометирует идею хлыстовства.  Уже  упоминавшийся
богослов  Новоселов,  протопресвитер  армии  и  флота  Георгий   Шавельский,
знаменитый  религиозный  философ  Сергей   Булгаков,   архиепископ   Антоний
Волынский, епископы Гермоген  и  Феофан  -  все  они,  и  левые,  и  правые,
утверждали, что Распутин - хлыст. И, наконец, его друг Филиппов в "Том Деле"
заметил: "По какому-то чутью мне показалось, что мой знакомый  -  сектант...
принадлежит к секте хлыстов".
   Из   современных   Распутину   серьезных   исследователей   сект   только
Бонч-Бруевич в статье, напечатанной  в  радикальном  журнале  "Современник",
писал, что Распутин "решительно ничего общего не имеет с сектанством". Но  в
письме в редакцию, разъясняя свою позицию, Бонч прямо говорит о политической
подоплеке важности реабилитации Распутина: "Он, который ранее был  вместе  с
правыми, теперь стал иным (после скандала с Гермогеном и Илиодором. - Э.  Р.
), и правые, видя,  что  Распутин  ускользает...  из  сферы  их  тлетворного
влияния... стали валить его всеми  силами".  Но  унылая  реплика  большевика
Бонча, исходившего, как и  положено  членам  его  партии,  из  "политической
подоплеки",  потонула  в  хоре  мнений  признанных  знатоков.  Точка  зрения
большевика  заинтересовала  разве  что...  царицу  и  Вырубову,  которая   и
попросила Бонча переслать ей его заключение. Царица с  Подругой  трогательно
хранили этот документ за подписью  большевика-подпольщика.  Его  найдут  при
аресте Вырубовой, и он окажется в архиве Чрезвычайной комиссии.
   Так что недаром, как писал современный горячий почитатель и исследователь
жизни "отца Григория" историк  Фалеев,  христововеры  (хлысты)  до  сих  пор
почитают Распутина, а его "Житие опытного странника" воспринимается ими  как
программа с главной идеей: "Всякий мужчина  может  стать  "христом",  каждая
женщина  -  "богородицей".  Из  этого  тезиса  Фалеев   выводит   интересную
расшифровку второй фамилии Распутина (Новый) - "Новый Христос".
 
   Видимо, Распутин действительно начинал как обычный хлыст  -  недаром  его
делом дважды (в 1903 и 1907 гг. ) занималась Духовная консистория.  Но  если
второе расследование можно  объяснить  историей  с  черногорками  и  великим
князем
   Николаем  Николаевичем,  то  чем  объяснить   первое?   И   хотя   второе
расследование  было  тщательно  спланировано,  малообразованные  в  вопросах
сектантства тобольские следователи, как мы помним, его провалили  -  уже  на
допросах приверженцев "старца" они спасовали перед  их  фанатичной  верой  в
святость Распутина.
   Но, как мы уже знаем, одна из  его  поклонниц,  Берладская,  впоследствии
написала "Исповедь", где поведала о "блуде",  который  творил  с  нею  "отец
Григорий". И сам  Распутин,  который  в  свое  время  решительно  опровергал
грозные обвинения в том, что он ходит в баню  с  женщинами,  уже  вскоре,  в
Петербурге, заговорит совсем по-другому.
   Все его последователи лгали во время следствия. Они не хотели и не  могли
объяснить "официальным" священникам мистические  тайны,  которые  открыл  им
удивительный учитель.
 
   Но свидетельства  о  близости  Распутина  к  хлыстам  есть  не  только  в
"Тобольском деле". Их дает и заклятый враг "старца" - Илиодор. И не  столько
своим сочинением, сколько своим поведением после снятия сана.
   В   Тобольском   архиве   хранятся   показания   сподвижников   Илиодора,
последовавших за ним на  хутор,  где  иеромонах  обрел  пристанище.  Илиодор
построил там  новый  дом,  который  назвал  весьма  симптоматично  -  "Новая
Галилея" ("Новым Израилем" называлась хлыстовская община под Петербургом), и
стал проповедовать свое учение.  О  нем  нам  известно  со  слов  почитателя
Илиодора, некоего Синицына.
   "Христос был распят, заявляет Илиодор, но не воскрес, а воскресла  только
вечная истина, которую  проповедовал  Христос.  Теперь  ее  проповедует  он,
Илиодор. Он создаст новую религию, благодаря  которой  изменится  вся  жизнь
людей". Чтобы людям было понятней, что он - основатель  новой  религии  -  и
есть новый Христос, Илиодор стал  носить  белый  хитон  (одеяние  Иисуса)  и
"благословлял своих посетителей, как Иисус, возложением своей руки на голову
благословляемого... и открыто называл себя Царем Галилейским". Итак,  "Новая
Галилея" во главе с новым "Царем  Галилейским"  была  всего  лишь  очередным
х