ле  такого  дня  голова  сделалась
тяжелою и мысли стали путаться...  Господи,  помоги  нам...  спаси  и  умири
Россию... "
   "20... обедали Николаша, Милица и Стана... "
   21, 22, 23, 24, 25 октября - все эти дни, согласно  дневнику  Николая,  в
гостях черногорские принцессы. Видимо, в эти дни Милица и рассказывает Аликс
о чудесном сибирском мужике, готовит  впечатлительную  царицу  к  встрече  с
народным пророком.
   В рассказах Милицы  возникала  столь  радостная  для  царицы  мистическая
перекличка между Распутиным и Серафимом Саровским.  Как  и  святой  Серафим,
"брат Григорий" (так все его зовут, стараясь не  употреблять  неблагозвучную
фамилию) бросил дом и много странничал. Как и святой Серафим,  он  ходил  по
деревне, окруженный последовательницами. Как и на святого Серафима,  был  на
него наговор, и святая тайна стала предметом расследования...
   Как должно было забиться  сердце  Аликс!  Все  совпадало.  Филипп  их  не
оставил, он прислал им защитника, как и обещал, "пришел в другом  облике"  -
именно тогда, когда все вокруг уже  советуют  подумать  о  корабле,  который
унесет их из хаоса в Англию.
   Наконец-то закончился страшный октябрь. Как  ждала  Аликс,  что  минувший
месяц унесет все их беды! И как знаменательно,  что  в  первый  день  нового
месяца они должны увидеть у Милицы удивительного мужика...
   Из дневника Николая: "1 ноября... В 4 часа поехали в Сергеевку. Пили  чай
с Милицей и Станой, Познакомились с человеком Божьим Григорием из Тобольской
губернии... Вечером укладывался, много занимался, провел вечер  с  Аликс"...
"22 ноября... Поехали... в Царское Село, куда прибыли в 5.20... Приятно было
попасть в старые, уютные комнаты".
 
 
 
   ЧАСТЬ ВТОРАЯ "НАШ ДРУГ"
 
   ГЛАВА 4
   РЯДОМ С "ЦАРЯМИ"
 
   ОБОЛЬЩЕНИЕ
 
   В "Том Деле" епископ Феофан  показал:  "Мне  лично  пришлось  слышать  от
Распутина, что он на  бывшую  Государыню  произвел  впечатление  при  первом
свидании с нею. Государь же подпал под его  влияние  лишь  после  того,  как
Распутин его чем-то озадачил".
   Распутину, этому знатоку человеческих душ, вряд ли  трудно  было  понять,
как  нуждается  в  нем  царица,  как  измучена  она  обрушившимися  на   них
бедствиями, и как действуют на нее его речи о  простом  народе,  который  не
даст в обиду своего царя. Видимо, это и было главным в их первом  разговоре.
Об этом он говорил  потом  Илиодору,  который  (хоть  и  весьма  примитивно)
изложил речи Распутина  в  своей  книге:  "Когда  революция  подняла  высоко
голову, то они очень испугались... и давай складывать вещи... А я  долго  их
уговаривал плюнуть на все страхи и царствовать".
   На царицу это произвело сильное впечатление. С царем  сложнее  -  Николай
был "в себе": слишком погружен в решение сложнейших проблем и, видимо, плохо
слушал Распутина. Чтобы "озадачить" царя, нужно было встретиться с  ним  еще
раз...
   Но Милица, тотчас оценив впечатление Аликс, еще раз предупредила  мужика,
что он не должен стремиться сам встречаться с "царями" - иначе "он  попросту
погибнет".
   "Предупреждение ее, что Распутин погибнет, я объясняю тем, что при  дворе
много  соблазнов,  зависть,  интриги,  и  что   Распутин,   будучи   простым
непритязательным  странником-богомольцем,   в   такой   обстановке   духовно
погибнет", - показал Феофан.
   Но у Распутина  были  совсем  другие  планы.  И  пребывание  на  квартире
Феофана, связанного с Милицей, его более не  устраивало.  Ему  теперь  нужна
была свобода действий.
 
   ОЧАРОВАТЕЛЬНАЯ ГЕНЕРАЛЬША
 
   Впрочем, у него уже была возможность выбирать себе пристанище. Его  успех
в Петербурге был стремительным, со времени  своего  появления  в  городе  он
многое  успел.  Его  почитательница  Е.  Казакова  показала  в  Чрезвычайной
комиссии, что "видела много  важных  барынь...  которые  за  ним  ухаживали,
считали его великим праведником, стригли у него ногти и... зашивали их  себе
на память".
   Одной из таких "важных  барынь"  была  петербургская  "светская  львица",
хозяйка модного салона Ольга Лохтина. Ей тогда было уже за  сорок,  но  была
она еще очень хороша. В то  время  она  заболела,  и  лечить  ее  пригласили
Распутина. Так они встретились - всего через два дня после  его  свидания  с
Царской Семьей.
   В "Том Деле" Лохтина показала: "Распутина я увидела первый раз  3  ноября
1905 г. К тому времени я разочаровалась в светской жизни, у  меня  произошел
духовный  переворот,  к  тому  же  я  сильно  болела   неврастенией   кишок,
приковавшей меня к постели. Я могла передвигаться только придерживаясь рукой
за стену...  Священник  отец  Медведь  (один  из  верных  тогда  почитателей
"старца". - Э. Р. ) пожалел меня и свел с Распутиным... С момента  появления
в доме отца Григория я  сразу  почувствовала  себя  здоровой  и  с  тех  пор
освободилась от своего недуга... "
   На квартиру к исцеленной и решил перебраться "отец Григорий". Так  теперь
называет ею Лохтина, и так будут называть ею почитательницы...
   Из показаний Феофана: "Жил у меня  недолго,  так  как  я  по  целым  дням
пропадал в Академии. И ему стало у меня скучно, и он  куда  то  переехал,  а
затем поселился в Петрограде у чиновника Владимира Лохтина".
   "Это был прекрасный семейный дом. Сама Лохтина  была  красивая,  светская
женщина и  имела  прямо  очаровательную  дочку",  -  показал  в  "Том  Деле"
полковник Ломан, друг Лохтиных.
   Распутин точно выбрал дом - удобный плацдарм,  чтобы  попасть  в  Царскую
Семью. Муж Ольги Лохтиной - инженер и действительный статский советник  (что
по табели о  рангах  соответствует  чину  генерала,  поэтому  Лохтину  часто
называли - и мы будем называть - генеральшей), заведовал дорогами в  Царском
Селе. Там проводит большую часть времени затворившаяся в  "уютных  комнатах"
Александровского  дворца  Царская  Семья.  Болезнь   наследника,   сделанная
государственной тайной, заставляет их жить полузатворниками,  оберегая  этот
секрет.
   Проживая в семье Лохтиных, Распутин был теперь в  курсе  всех  слухов  из
дворца.
 
   Пройдет несколько лет, и фотографии Лохтиной  будут  печатать  крупнейшие
российские  газеты.  Журналисты  будут  гадать,   что   произошло   с   этой
очаровательной женщиной, как петербургская красавица превратилась в странную
юродивую, разгуливающую в фантастическом одеянии по улицам столицы...
 
   Мужик  потряс  ее  сразу.  "Он  очень  интересно  рассказывал   о   своей
страннической жизни, а в разговоре подсказывал грехи слушателей и  заставлял
говорить их совесть", - показала Лохтина.
   Он открыл ей мир Любви и Свободы, где не было быта и денег - только жизнь
духа. Всего через  несколько  дней  после  знакомства  с  "отцом  Григорием"
петербургская барыня  отправляется  с  ним  в  Покровское.  Муж  с  радостью
отпускает ее,  чтобы  она  могла  окончательно  излечиться  у  удивительного
целителя. Ему и в голову не приходит подозревать влечение красавицы  жены  к
корявому мужику.
   "По его приглашению я отправилась к нему в  гости  в  Покровское,  где  я
пробыла с 15 ноября по 8 декабря 1905 года...  Ехать  с  Распутиным  большое
удовольствие, ибо он давал жизнь духу... Дорогою он предсказал забастовку  и
все говорил:  "Только  бы  доехать".  Как  только  доехали,  она  началась".
Впрочем, забастовку тогда предсказать было нетрудно - ими была охвачена  вся
страна. Но генеральша так жаждала чудес!...
   И в Покровском  "жизнь  духа"  продолжалась.  Лохтина  увидела  смиренную
крестьянскую семью: "Уклад его жизни мне очень  понравился.  Жена,  встретив
мужа... упала ему в ноги... Смирение его жены меня удивляло. Когда  я  бываю
права, я никому не сделаю уступки. И вот как-то жена  Распутина  в  споре  с
мужем уступила ему, хотя было ясно - права она,  а  не  он.  На  высказанное
мной... удивление, Распутина сказала: "Мужу и жене надо жить одним сердцем -
где ты уступи, где тебе уступят"... Спали мы где  придется,  очень  часто  в
одной комнате, но спали очень мало, слушая духовные  беседы  отца  Григория,
который как бы приучал нас к ночному бодрствованию. Утром, если  я  вставала
рано, то молилась с отцом Григорием... Молитва с ним  отрывала  от  земли...
Дома проводили время в пении церковных псалмов и песнопений... "
   Но  у  следователей  были  большие  сомнения  в  невинности  ее  жизни  в
Покровском. И она им отвечала:  "Да,  он  имел  обыкновение  целоваться  при
встречах и даже обнимать, но это только у людей дурных появляются  дурные  и
грязные мысли... Совершенно справедливо также, что при  одном  из  посещений
села Покровского я мылась в бане с Распутиным и его семьею - женою  и  двумя
дочерями. При отсутствии дурных мыслей это никому  из  нас  не  казалось  ни
неприличным, ни странным... Что Распутин был действительно старец,  убеждает
меня и мое исцеление, и те предсказания, которые  мне  пришлось  услышать  и
которые оправдались".
 
   Так она отметала все подозрения о  сексуальных  отношениях  между  ней  и
Распутиным. Но каковы в действительности были отношения мужика с Лохтиной  -
его воистину ярой поклонницей? Знать это очень важно,  чтобы  понять  и  его
учение, и всю дальнейшую его историю. Тем более что  в  исследованиях  новых
почитателей "отца Григория" утверждается: все истории о  сексуальных  связях
Распутина со своими поклонницами выдуманы его врагами.
   Но мы дадим слово другу - и одному из самых ближайших. В "Том Деле"  есть
показания издателя Филиппова: "Будучи у него в  1911  году  на  Николаевской
улице, я неожиданно оказался  свидетелем  очень  тягостной  сцены.  Придя  к
Распутину по обыкновению рано утром чай пить...  я  увидел  его  за  ширмой,
которая отделяла его кровать от остальной комнаты. Он отчаянно бил одетую  в
фантастический костюм - в белое  платье,  увешанное  ленточками,  -  госпожу
Лохтину, которая, хватая его за член, кричала ему: "Ты Бог!"... Я бросился к
нему... "Что ты делаешь! Ты  бьешь  женщину!"  Распутин  мне  ответил:  "Она
пристает, стерва, - грешить  требует".  А  Лохтина,  скрывшись  за  ширмами,
кричала: "Я овца твоя, а ты - Христос!"... Только впоследствии я узнал,  что
это - госпожа Лохтина, поклонница Распутина,  имевшая  с  ним  роман...  Она
подавала мне такие  остроумные,  свидетельствовавшие  о  ее  большом  уме  и
светскости реплики, что я был очень удивлен увиденным".
   О ее уме и злом остроумии будут с изумлением говорить и другие свидетели.
Как же сумел мужик навсегда приковать к  себе  эту  блестящую  женщину?  Как
родилась эта яростная  страсть,  которая  навсегда  останется  у  несчастной
генеральши, даже когда мужик уже не будет испытывать  к  ней  ничего,  кроме
отвращения? Ответ на эти вопросы - в главной тайне этого  человека,  речь  о
которой впереди...
 
   В декабре 1905 года Распутин и Лохтина вернулись в столицу.  И  она  была
рядом, когда он продумывал свой план, чтобы вновь увидеть  Царскую  Семью...
Феофан был прав - новую встречу с Семьей подготовил сам Распутин.
   В "Том Деле" остались показания важного  свидетеля.  В  1917  году  перед
следователями Чрезвычайной комиссии предстал полковник  Дмитрий  Ломан.  При
дворе он сделал блестящую карьеру: ему было поручено сооружение  придворного
Федоровского собора - любимого храма Царской  Семьи,  и  назначение  это  он
получил (как покажут свидетели) не без помощи Распутина.
   Когда  Ломан  впервые  увидел  Распутина,  он  был  всего  лишь  офицером
лейб-гвардейского  полка.  "Распутина  я  знаю  с  самого  его  появления  в
Петрограде... В первый раз Распутин попал во дворец  таким  образом:  как-то
Государь (передаю это как слух) получил от сибирского крестьянина...  это  и
был Распутин... письмо с просьбой принять его и разрешить преподнести  икону
по какой-то причине особо чтимую. Государь заинтересовался письмом... "
 
   ПРЫЖОК ВО ДВОРЕЦ
 
   Показания Ломана подтверждает и... сам Распутин. Сохранилась  телеграмма,
посланная мужиком царю в 1906 году: "Царь-батюшка, приехав в  сей  город  из
Сибири,  я  желал  бы  поднести  тебе  икону  Святого   Праведника   Симеона
Верхотурского Чудотворца... с верой, что Святой Угодник будет  хранить  тебя
во все дни живота твоего и споспешествует тебе в служении твоем на пользу  и
радость твоих верноподданных сынов". Эту  телеграмму,  так  отличавшуюся  от
бессвязных посланий,  которыми  Распутин  будет  засыпать  "царей",  видимо,
помогла написать мужику преданная генеральша.
   И царь... принял мужика после его  телеграммы!  Почти  точную  дату  этой
встречи  (на   этот   раз   воистину   исторической)   позволит   установить
взволнованное письмо обычно сдержанного Николая к премьеру Столыпину:
   "16 октября 1906 года... Несколько дней назад  я  принял  крестьянина  из
Тобольской  губернии...   который   принес   мне   икону   Святого   Симеона
Верхотурского... Он произвел на Ее Величество и на меня замечательно сильное
впечатление... и вместо пяти минут разговор с ним длился более  часа.  Он  в
скором времени уезжает на родину. У него есть сильное желание повидать Вас и
благословить Вашу больную дочь иконой. (В то время террористы взорвали  дачу
премьера, Столыпин чудом остался жив и вынес из развалин раненую дочь. -  Э.
Р. ) Я очень надеюсь, что Вы найдете минутку принять его на этой неделе".
   Так ему удалось "зацепить" и царя!
   Можно представить, о чем он  говорил  с  "царями".  Конечно  же  был  его
любимый рассказ о встрече с Богом, о странствиях во имя Божье  -  обо  всем,
что было недоступно этим религиозным людям и о чем они так мечтали. И  здесь
ему не было равных, здесь он был поэт. Те же мысли он позже изложит в "Житии
опытного странника" и среди них - любимую:  "Велик,  велик  есть  крестьянин
перед  Богом!"  Мужик  -   он   помогущественнее   всех   жалких   городских
интеллигентов, свершивших смуту, а главное - он любит своих царей и не  даст
их в обиду. Как не даст их в обиду Господь... Народ  и  царь  -  между  ними
никого! Царь и царица услышали то, что так хотели тогда услышать...
   И наконец мужик попросил о том, от чего должны были затрепетать их сердца
- увидеть мальчика. Он заговорил о его болезни,  будто  давным-давно  о  ней
знал, просил позволения молитвой облегчить его страдания  (потому  и  принес
икону Симеона Верхотурского, обладающую исцеляющей силой).
   Судя по всему, его отвели к ребенку: недаром тотчас  после  этой  встречи
Николай и написал Столыпину, чтобы тот допустил  мужика  "благословить  Вашу
больную дочь иконой". Ибо на глазах "царей", видимо, произошло чудо - то,  о
чем потом будут рассказывать Вырубова и великая княгиня Ольга, то, что будет
происходить потом много раз!
   В полумраке комнаты, освещенной лампадами,  не  мог  заснуть,  мучился  в
приступе болезни  их  "Маленький",  их  "Солнечный  луч".  Диковинный  мужик
спокойно  подошел  к  кроватке,  крючковатая  огромная  тень  склонилась   в
молитве... И мальчик на глазах успокоился, тихо уснул,  чтобы  на  следующее
утро (чудо! чудо!) проснуться здоровым.
   Знал  ли  мужик  таинственные  секреты  врачевания,  с  языческих  времен
охранявшиеся в Сибири? Или воистину ощущал тогда в себе  иную,  необъяснимую
силу, способную исцелять? Нам можно размышлять  об  этом  и  сомневаться.  У
Аликс же сомнений быть не могло.  Он  пришел  -  народный  посланец,  "Божий
человек", о котором говорил его предтеча, "Наш Друг". Пришел, чтобы защитить
своего царя и спасти наследника священного престола.
   Вслед за царем мужика принял премьер-министр. Распутин и к нему пришел  с
той же чудотворной иконой святого Симеона Верхотурского.
   Из показаний Вырубовой: "Покойный Столыпин... после взрыва на даче вызвал
к своей пострадавшей дочери Распутина, и тот будто бы молился над нею, и она
поправилась".
   С тех пор царь и царица стали  почитать  сибирского  святого,  о  котором
рассказал им мужик. На личные средства царя  была  воздвигнута  великолепная
сень над ракою Симеона.
   Крестный ход в дни прославления святого Симеона возглавлял Иоанн Сторожев
- священник из Екатеринбурга.  В  1918  году  тот  же  отец  Иоанн  совершит
последнюю обедницу и даст последнее благословение Царской Семье - за два дня
до их гибели.
   В Ипатьевском доме после  их  расстрела  найдут  "образ  святого  Симеона
Верхотурского, малого размера, в металлической рамке" - возможно, тот самый,
который принес им когда-то мужик.
 
   Теперь они сами зовут Распутина - он  стал  им  необходим.  Но  "цари"  -
невольники в своем дворце. После истории с Филиппом они осторожны,  и  чтобы
не  возбуждать  слухов,  мужика  зовут  вместе  с   Феофаном   -   человеком
официальным, к тому времени уже ставшим ректором Духовной академии.
   Из показаний Ломана: "Кроме официальной аудиенции Распутин был раза  2  -
3... с Феофаном, но в  очень  скромной  роли  -  келейника  и  последователя
Феофана... "
   Но Распутин просит Феофана не сообщать Милице об  этих  посещениях.  "Сам
Распутин сообщил мне, что он скрывает от Милицы Николаевны знакомство свое с
царской семьей", - показал Феофан в "Том Деле". И  ничего  не  подозревающая
Милица продолжала славить мужика. "9 декабря... Обедали Милица и Стана. Весь
вечер они рассказывали нам о Григории", - записал царь в дневнике.
 
   СКАНДАЛЫ В БЛАГОРОДНОМ СЕМЕЙСТВЕ
 
   Однако  долго  скрывать  от  Милицы  новое  знакомство  было  невозможно.
Праведный Феофан не мог лгать - как только слухи из Царского Села  дошли  до
Милицы, он после первого же ее вопроса рассказал правду.
   Великая  княгиня  разгневалась  на  мужика.  Она  не  понимала,   с   кем
ссорится...
   Из показаний Феофана: "Распутин сообщил мне, что Милица Николаевна  прямо
ему объявила: "Вы, Григорий,  надуватель"...  Лично  мне  Милица  Николаевна
высказывала недовольство  тем,  что  Распутин  проник  в  царскую  семью,  и
упоминала о своих предупреждениях, что если он это сделает,  это  будет  его
погибелью".
   Было ли это бессильным раздражением властной Милицы, не сумевшей  создать
"второго Филиппа", или прозорливостью мистической  женщины?  Впрочем,  в  то
время ей было уже не до Распутина - в конце 1906 года черногорские принцессы
оказались в центре придворного скандала.
   Из дневника К. Р.: "6  ноября...  Узнал  с  ужасом  от  жены,  что  Стана
разводится... и выходит замуж за Николашу!!! Разрешение этого брака не может
не представляться поблажкой, вызванной близостью Николаши к Государю...  оно
нарушает церковное  правило,  запрещающее  двум  братьям  жениться  на  двух
сестрах... "
   Но жених нашел другое, весьма неожиданное объяснение.
   "10 ноября... Николаша объявил, что палец о палец  не  ударил  для  своей
женитьбы... что тут не обошлось без загробного влияния Филиппа".
 
   Это был очередной скандал в большой Романовской семье.
   Не так давно дядя царя, великий князь Павел Александрович, отбил  жену  у
адъютанта другого великого князя, Владимира, и женился на ней. За что и  был
выслан из России по повелению царя, ибо согласно законам Российской  империи
"все члены Императорского Дома лишены права вступать в  брак  с  лицами,  не
принадлежащими к царствующему или владетельному Дому"... И еще один  скандал
грозил  семье:  родной  брат  царя   Михаил   надумал   жениться   на   жене
лейб-гвардейца  из  своего  знаменитого  полка  "синих  кирасир"  -   дважды
разведенной красавице Наталье Вульферт. Вдовствующая  императрица  с  трудом
умолила сына отказаться от безумной идеи... И новый скандал, уже  с  великим
князем Кириллом, сыном другого царского дяди,  Владимира  Александровича.  К
этому лихому командиру Гвардейского экипажа ушла жена родного брата Аликс  -
Эрни, герцога Гессенского. Ники пришлось наказывать и Кирилла.  Что  делать:
отец Николая беспощадно карал родных  за  подобные  шалости,  теперь  карать
должен был он - глава Романовской семьи.
   И вот новый скандал - с "Грозным дядей"...  Но  каково  же  было  влияние
черногорок на Аликс, если  царица,  преисполненная  отвращения  к  разводам,
послушно все