ческим припадком".
 
   Через час после отбытия Пуанкаре на родину австро-венгерский посланник  в
Белграде вручил сербскому правительству ультиматум. Сербия тотчас обратилась
к России за защитой.
   12 июля Совет министров под председательством Николая II ввел в  действие
"Положение о подготовительном к  войне  периоде".  Вечером  членам  комитета
Генштаба было сообщено о решении царя "поддержать Сербию, хотя бы для  этого
пришлось объявить  мобилизацию  и  начать  военные  действия,  но  не  ранее
перехода австрийскими войсками сербской границы".
   Франция  готовилась  к  войне  одновременно   с   Россией.   Германия   и
Австро-Венгрия начали подготовку на две недели раньше. Англия  привела  свой
военно-морской флот в состояние боевой готовности. А пока  шли  лихорадочные
дипломатические переговоры, которые ничего уже изменить не могли.
 
   И все это время летели лихорадочные телеграммы Аликс - сначала в  Тюмень,
а потом в Покровское, куда перевезли раненого Распутина.
   "12.7.14.  Срочно.  Тюмень...  Новому  из  Петергофа.  Серьезная  минута,
угрожают войной".
   "16.7.14. Плохие известия.  Ужасные  минуты.  Помолись  о  нем,  нет  сил
бороться с другими".
   Она молила о помощи, и мужик не оставил ее. Полуживой, он взялся за  свое
корявое перо...
 
   16 июля был подписан "Указ  об  объявлении  общей  мобилизации".  Николай
Николаевич торжествовал, вся воинственная Романовская семья радовалась!  Но,
видимо, в это время царь получил ту телеграмму из Покровского,  которую  так
ждала Аликс...
 
   Скорее всего, подобных телеграмм Распутин послал несколько. Но  эта  была
самая страшная - с грозным предсказанием.
   Из показаний Бадмаева: "И в эту войну он... послал телеграмму  о  том  же
(чтобы не воевать. - Э. Р. ), но его не послушались".
   Из показаний Вырубовой:  "И  тогда,  когда  отдано  было  распоряжение  о
мобилизации, перед началом нынешней войны, он прислал Государю телеграмму из
слободы Покровской с просьбой устроить как-нибудь, чтобы войны не было".
   Как явствует из документов департамента полиции, Распутин  уже  во  время
войны, 20 июля  1915  года,  "будучи  в  селе  Покровском...  сказал  агенту
Терехову: "Прошлый год,  когда  я  лежал  в  больнице,  просил  Государя  не
воевать... и по этому случаю послал Государю штук 20 телеграмм, из коих одну
очень серьезную".
 
   В книге  "Русская  революция",  вышедшей  в  Париже  в  1968  году,  была
напечатана фотокопия телеграммы Распутина царю (судя по всему, именно ее  он
называл "очень серьезной"): "Грозна туча  над  Россией:  беда,  горя  много,
просвету нет, слез-то море, и меры нет, а крови?  Что  скажу?  Слов  нет,  а
неописуемый ужас. Знаю, все хотят от тебя войны, и верные, не зная, что ради
гибели. Тяжко Божье  наказание,  когда  Он  отымет  путь...  Ты  царь,  отец
народа... не попусти безумным торжествовать и погубить себя и  народ...  Все
тонет в крови великой... Григорий".
   То же самое предвидел еще один прозорливец - Владимир Ильич Ленин: "Война
Австрии с Россией была бы очень полезной для революции  (во  всей  Восточной
Европе) штукой"...
 
   И свершилось  невероятное:  после  распутинской  телеграммы  был  отменен
царский указ о мобилизации, которой  так  ждали  союзники,  ждал  весь  мир!
Вечером, когда на телеграфе все уже было подготовлено к рассылке телеграмм с
указом, последовал телефонный звонок царя: отменить!
   Среди министров и  в  Генеральном  штабе  началась  паника.  Решено  было
объявить  отмену  указа  "недоразумением,  ошибкой,  которая  будет   вскоре
исправлена". Министр иностранных дел Сазонов и начальник Генштаба  Янушкевич
совещались: кого послать к царю - уговаривать исправить "ошибку".
   Но Николай никого не принимал. И  тогда  "Грозный  дядя"  сумел  добиться
аудиенции. Он и убедил царя в том, чего тот сам так хотел...
   17 июля в 3 часа дня Николай принял Сазонова  и  подтвердил  согласие  на
общую мобилизацию. Сазонов немедленно позвонил  Янушкевичу.  Свое  сообщение
министр завершил фразой: "Теперь можете сломать телефон".
   В 17 часов 30 минут телеграммы были разосланы.
 
   Кайзер предложил русскому правительству к полудню 19 июля  "приостановить
всякие мероприятия, угрожающие  Австрии  и  Германии",  то  есть  прекратить
мобилизацию. По истечении срока ультиматума, вечером того же  дня,  Германия
объявила войну России.
   Немецкий посол  граф  Пурталес  со  слезами  на  глазах  вручил  Сазонову
соответствующий меморандум. "В 2 часа дня 20 июля  состоялось  торжественное
богослужение в Зимнем дворце. И там же произошло публичное объявление войны.
Я видел только радость на лицах. Царица с царем вышли к тысячам  заполнившим
площадь, и толпа пала на колени. Она же казалась  такой  взволнованной,  что
закрыла лицо руками,  и  по  конвульсивным  движениям  ее  плеч  можно  было
предположить, что она плачет", - написал  в  своих  воспоминаниях  последний
директор департамента полиции Васильев.
 
   "20.7.14. Германия объявила нам  войну,  молись,  отчаивается",  -  такую
телеграмму послала Аликс в Покровское.
   Но уже на следующий день Ники забудет про свое отчаяние.
   "21.7.14. Николай просит благословить брата на  войну,  настроение  здесь
бодрое".
 
   Верховным главнокомандующим  царь  назначил  "Грозного  дядю"  -  любимца
армии, великого князя Николая Николаевича - главного врага Распутина.  Аликс
пришлось смириться -  угар  радости  от  предвкушения  грядущей  победы  был
всеобщим.
 
   "Объявляем верным нашим подданным, что следуя историческим своим заветам,
Россия, единая по вере и крови со славянскими народами, никогда  не  взирала
на их судьбу безучастно. С полным единодушием и особою силой пробудились эти
братские  чувства  русского  народа  к  славянам  в  последние  дни,   когда
Австро-Венгрия  предъявила  Сербии  заведомо  неприемлемые  для   державного
государства требования. Презрев уступчивый  и  миролюбивый  ответ  сербского
правительства,    отвергнув    доброжелательное    посредничество    России,
Австро-Венгрия   поспешно   перешла   в   вооруженное   нападение,    открыв
бомбардировку беззащитного Белграда... В  грозный  час  испытания  да  будут
забыты внутренние распри, да будет еще теснее единение царя с народом... "
   Так писал Николай в своем Манифесте о вступлении России в войну.
   Между тем "Грозный дядя" решил окончательно расправиться со своим врагом.
Получив   донесение   о   "серьезной"   телеграмме   Распутина,    Верховный
главнокомандующий вознамерился не менее серьезно  поговорить  с  Николаем  о
мужике,  посмевшем  пугать  поражением  Государя  всея  Руси.  Но   согласно
показаниям все того же агента  Терехова,  "Распутин  сказал...  что  за  эту
телеграмму его якобы хотели предать суду...  но  Государь...  ответил:  "Это
наши семейные дела, они суду не подлежат".
   Великому князю указали его место.
 
 
 
   ГЛАВА 9
   НОВЫЙ РАСПУТИН
 
   ВОЗВРАЩЕНИЕ
 
   В столице Распутин появился в конце августа. Теперь он поселился в  новой
квартире на Гороховой улице.
   Из показаний Филиппова: "Вырубова перевела Распутина на Гороховую, в  дом
удобный для встреч".
   Во дворе дома слонялись агенты - после покушения его вновь охраняли.  Так
возобновилась   полицейская   летопись   его   жизни.   "Темный"   -   такую
уничижительную кличку дали теперь Распутину люди Джунковского.
   Первыми к нему пришли старые друзья: "Темного посетил Молчанов 21  -  23,
29 августа".
   Из показаний Молчанова: "Я не видел его до конца августа 1914  г.,  когда
он, оправившись от покушения, вернулся в Петроград... он ходил сгорбленный в
халате, потому что ему еще бинтовали рану и  не  позволяли  одевать  обычный
костюм. Настроение у него было заметно подавленное... Он рассказывал  мне  о
покушении, о том, как какая-то "стерва" ранила  его,  как  он  бежал,  зажав
рубашкой рану, как при стеариновых  свечах  в  селе  Покровском  ему  делали
операцию, и как доктор удивлялся тому, что он не умер".
   Он все еще  жил  непреходящим  ужасом  и  недавней  болью.  Он  с  трудом
разгибался.  Но  набросив  пальто  на  его  больничный  халат,  Аня  повезла
Распутина на встречу с царицей - "25  августа  Темный  отправился  вместе  с
Вырубовой в Царское Село".
   Как она его ждала... Уже захлебнулось  русское  наступление  в  Восточной
Пруссии и погибла в Мазурских болотах армия  генерала  Самсонова.  К  началу
сентября русскую армию вытеснили из Восточной Пруссии, но она все надеялась,
что можно как-то остановить начавшуюся бойню, и писала Ники: "24 сентября...
Эта ужасная война, кончится ли она когда-нибудь? Я  уверена,  что  Вильгельм
переживает иногда моменты отчаяния  при  мысли...  что  он  ведет  страну  к
гибели... Сердце мое обливается  кровью  при  мысли  о  том,  сколько  труда
потратили папа и Эрни для того, чтобы наша маленькая Родина достигла полного
процветания". Она уже представляла разорение своего крохотного княжества...
   "Эта ужасная война, кончится ли она когда-нибудь?"... Но царь  не  слышал
ее мольбы. Ибо, несмотря  на  поражение  армии  Самсонова,  на  юго-западном
направлении русские войска действовали  на  редкость  удачно  -  к  середине
сентября, разгромив австро-венгерскую армию, они заняли Галицию и ее древнюю
столицу Львов.
 
   ПРОРОЧЕСТВА МЕНЯЮТСЯ
 
   Распутин понял: выступать против войны пока нельзя. Общество пребывало  в
счастливом угаре: "Подпишем мир только в Берлине!" "Все уже сошли с ума",  -
писала поэтесса Зинаида Гиппиус.
   Толпа  громила  немецкие  представительства.  На   сессии   Думы   царила
трогательная атмосфера единения министров и депутатов. И Аликс  должна  была
все время говорить о войне до победного конца, она не смела  не  вступить  в
общий хор. "Наш Друг" ее поддержал. В то  время,  как  показывала  Вырубова,
Распутин "указывал на необходимость довести войну  до  победы.  Ни  слова  о
сепаратном мире он не говорил".
   Но, говоря о победе, он не забывал добавлять то, что так хотела  услышать
царица. Уже тогда "Распутин предсказывал,  что  война  дастся  России  очень
тяжело и вызовет огромные потери".
   И опять "Темного везут в Царское Село" - отмечают агенты.  Но  в  Царском
наблюдать за ним запрещено - там он исчезает в домике Ани.
   Из ворот Александровского дворца выезжает коляска с царицей. Иногда с нею
дети. Коляска останавливается у маленького домика Ани - единственного места,
где Аликс может встретиться с "Нашим Другом". Она не смеет  привезти  его  к
себе - царь не хочет  раздражать  "Грозного  дядю".  Теперь  Распутин  может
прийти во дворец лишь  в  крайнем  случае,  когда  наследник  болеет.  Аликс
распорядилась не заносить его посещения в  камер-фурьерский  журнал,  в  эту
летопись дворцовой жизни, но по вечной российской халатности записи все-таки
проскользнут:  "17  октября  1914  г.  в  8.30  Ее  Величеством  был  принят
Распутин... 23 апреля 1916 г.  в  9.20...  5  сентября  в  9.45...  изволили
принимать Распутина". Всего три записи, но сколько  раз  он  на  самом  деле
приходил помочь "Солнечному лучу"?
 
   Здоровье постепенно возвращалось к Распутину, а с ним - и радости  жизни.
Согласно донесениям агентов, каждый день после его возвращения (с 22  по  29
августа) в его доме - хорошенькая брюнетка, баронесса Кусова.  И  в  Царском
Селе он встречается не только. с царицей и Аней. Здесь  во  дворце  великого
князя Павла Александровича живут Сана и Александр Пистолькорсы. Но  Ольга  -
мать Александра -  ненавидит  Распутина,  оттого  Пистолькорсы  и  вынуждены
встречаться с ним тайно в домике Вырубовой.
   С 7 октября всю неделю у мужика на Гороховой постоянная гостья - красотка
Сана с фарфоровым личиком. Присутствие ее мужа агенты не отмечают... Посетил
его и старый друг Филиппов - 26 августа. Жизнь входила в колею. Точнее  -  в
новую колею, ибо сразу после возвращения он начинает жестоко пить. Теперь он
пьян даже днем. "5 октября в  6.30  пополудни,  -  добросовестно  записывает
агент охранки,  -  он  сел  на  пролетку  выпивши  и  дорогой  на  извозчике
задремал". Городовой хотел отправить его в участок, но агент  объяснил  ему,
что это - Распутин.
 
   НОВЫЕ РОЛИ АЛИКС
 
   Со дня его  возвращения  в  столицу  уверенность  возвращается  к  Аликс.
"Посланец Божий" победил смерть, и в этом она видит доброе предзнаменование.
Теперь она сильна. Теперь он с нею. Он остается с нею даже в  ее  письмах  к
Ники - в ее ежедневной беседе с царем.
   Впервые в жизни Аликс и Ники  пришлось  надолго  расстаться.  Царь  -  на
фронте, в Ставке Верховного главнокомандующего. Как она боится общения  Ники
с "Грозным дядей" и его окружением - ведь все они ненавидят "Нашего Друга" и
наверняка говорят разные гадости доверчивому Ники? Вот почему, заваливая его
письмами, она будет стараться все время напоминать о "Нашем  Друге".  Только
за первые полтора года переписки Распутин упоминается в письмах царицы более
150 раз.
 
   Из письма Аликс: "19 сентября  1914...  Я  знаю,  несмотря  на  множество
предстоящих дел, ты сильно будешь ощущать отсутствие твоей маленькой семьи и
драгоценного крошки.  Он  быстро  поправится  теперь,  когда  Наш  Друг  его
навестил, и это будет для тебя утешением... "
   Как только Ники возвращается в Царское, она организует их встречи.  И  не
забывает устами Распутина объяснять Ники, как опасен для  него  Верховный  и
его семейка...
   "20  сентября  1914...  Наш  Друг...  остался  очень  доволен   вчерашним
свиданием с тобой... Григорий ревниво любит тебя,  и  для  него  невыносимо,
чтобы Н<иколай Николаевич> играл какую-либо роль... "
   Теперь, встречаясь  с  "Нашим  Другом"  у  Ани,  она  соблюдала  правило,
выработанное совместно с Ники -  свидетелей  этих  встреч  быть  не  должно.
Видимо, поэтому она пишет мужу: "23 сентября... Аня обиделась, что я не была
у нее, но у нее была куча гостей, и Наш Друг пробыл там три часа... "
   Но уже на следующий день: "24 сентября... слетала на полчаса с  Ольгой  к
Ане домой, так как Наш Друг сидел у нее и выразил желание  меня  видеть.  Он
расспрашивал о тебе... Дай тебе Боже мужества, крепости и терпения... веры в
тебе больше, чем у кого бы то ни было, и  она  хранит  тебя...  И  Наш  Друг
помогает тебе нести этот тяжелый крест и великую ответственность... "
   "24 октября... Наш Друг намеревается уехать... к себе на родину  и  хочет
прийти к нам сегодня вечером".
   Но она не хочет отпускать его без очередного  свидания  с  Ники,  который
вскоре должен вернуться. Она хочет, чтобы он внушал царю новую идею, которая
у нее появилась с начала этой страшной войны...
   "25 октября... Вечером заезжал на часок  Наш  Друг;  он  решил  дождаться
твоего возвращения, а уж затем уехать на некоторое время к себе на родину...
По-видимому,  Лавриновскии  (Таврический  губернатор.  -  Э.  Р.   )   губит
решительно все, высылая добрых татар в Турцию... и Наш Друг выразил желание,
чтобы я немедленно поговорила с Маклаковым (министром внутренних дел.  -  Э.
Р. ),  так  как,  по  его  мнению,  не  следует  терять  времени  до  твоего
возвращения... "
   "Наш Друг" советует ей то, о чем  давно  мечтает  эта  безмерно  волевая,
властная натура - заняться самой управлением государством в отсутствие Ники!
И это он должен будет объяснить царю...
 
   В конце октября Николай вернулся в Царское.  Мужик  дождался  возвращения
царя. Встреча была  радостной.  Русская  армия,  оттеснив  австро-венгерские
части, уже стояла у границ Германии. Правда, предстояло открыть новый  фронт
- 29 октября в войну против России вступила Турция.
   Из дневника Николая: "Находился в бешенном настроении на немцев и  турок.
Только...  под  влиянием  успокаивающей  беседы  Григория  душа   пришла   в
равновесие". После ежедневного  ужаса  принятия  ответственных  решений  ему
нужен был Распутин со словами о Божьей Любви к династии, и... с новой, такой
понятной идеей: теперь, когда он на фронте, "оком Государевым" в тылу станет
она. Императрица должна присматривать за делами государственными.
 
   Теперь "Наш Друг" мог спокойно уехать к себе в Покровское. Вслед  за  ним
уехал и царь - сначала к войскам в тылу, потом на Кавказ, на новый  турецкий
фронт. Отныне задача Распутина -  продолжать  подбадривать  его  бессвязными
посланиями о грядущей победе. Что он  исправно  и  делал.  "Ангелы  в  рядах
воинов наших, спасенье неколебимых героев  с  отрадой  и  победой"  -  такую
телеграмму "Нашего Друга" царица пересылает мужу.
 
   Но в это  время  Аликс  захватывает  еще  одна  идея,  которая  на  время
отодвигает в сторону даже жажду государственной деятельности.
   С фронта привозят тысячи раненых, изувеченных, и  царица  со  всей  силой
своей необъятной  энергии  отдается  благому  делу.  Она  и  великие  княжны
становятся сестрами милосердия. Аликс организует санитарный поезд, размещает
в Царском Селе госпиталь. Все это так созвучно ее религиозной  натуре....  И
"Наш Друг" немедленно откликается.
   Из письма Аликс: "21 ноября 1914... Вот телеграмма, которую я только  что
получила от Нашего Друга: "Ублажишь  раненых,  Бог  имя  твое  прославит  за
ласкоту и за подвиг твой". Так трогательно! Это даст мне силы преодолеть мою
застенчивость".
   "Наш  Друг"  чувствует,  как  старается  царица  выйти  из  добровольного
затворничества в. Царском Селе, стать "Сестрой Милосердия для всей  России".
И это необходимо,  чтобы  замолк  гнусный  шепоток,  который  ей  все  время
мерещится за спиной - "немка!" Ней так трудно -  этой  застенчивой  женщине,
которая стыдится даже своего английского акцента,  который  здесь  почему-то
считают  немецким...  Вместе  с  дочерьми  она  самоотверженно  трудится   в
госпиталях.
   "27 октября... Сейчас посетим еще один лазарет... туда мы поедем в одежде
сестер милосердия, что так нравится Нашему Другу... и завтра также... "
   "28 ноября... По временам я ощущаю упадок сил,  опиваюсь  лекарствами  от
сердца, и опять дело идет на  лад.  Кроме  того,  Наш  Друг  хочет,  чтоб  я
разъезжала (по госпиталям. - Э. Р.  ),  а  потому  я  должна  подавить  свою
застенчивость... "
   Окруженная недоброжелательством двора, она истосковалась по любви. И  вот
она - любовь раненых, любовь простых людей! Мечта сбылась!
 
   Объезжая госпитали, она приехала в Воронеж,  встретилась  с  Ники,  чтобы
вместе отправиться в Москву.
   Их  встречает   колокольный   звон   бесчисленных   московских   церквей,
торжественные молебны, радость народа... Потом она  возвращается  в  любимое
Царское, а Ники - в ненавистную ей Ставку, к "Грозному дяде". Распутин в  то
время находится в Покровском, и она опять зовет его.
   "14 декабря... Наш Друг должен завтра приехать. Он говорит, что мы  скоро
получим более благоприятные вести с театра войны... "
 
   И  вот  он  приезжает  -  и  сама  природа  радуется  появлению  "Божьего
человека".
   "15 декабря... Ясный солнечный день... А<ня> поехала Его встречать... "
   Тотчас по приезде Распутин услышал телефонный звонок - от "мамы".
   "16 декабря... Я минутку говорила с Гр<игорием> по телефону, он передает:
"Крепость духа - буду на днях у вас, переговорим обо всем".
   Дела на фронте начали осложняться, но Распутин сообщил царице то, что она
хотела от него услышать. "17 декабря... Сегодня утром  Наш  Друг  сказал  ей
(Вырубовой. - Э. Р. ) по телефону, что последние вести  несколько  успокоили
его... "
 
   Аликс также не забывает ревниво бороться с Верховным главнокомандующим...
словами Распутина!
   "22 января 1915... Она (Вырубова. - Э. Р. ) просит меня сказать тебе  то,
что она забыла тебе вчера передать по поручению Нашего Друга, а именно,  что
ты не должен ни разу упомянуть о Главнокомандующем в  твоем  Манифесте,  все
должно исходить исключительно от тебя к народу... "
   Как выяснится, Верховный знал об этих письмах.
 
   РУСЬ КАБАЦКАЯ
 
   Под Рождество с Распутиным случилось странное происшествие. "Из заметки в
"Биржевых новостях"... я прочел  о  том,  как  на