докучных свидетелей,  Жюльен  впал  в
глубокую задумчивость. "Эти счастливые минуты, - думал он,  -  долго  ли
они еще продлятся?" Его неотступно преследовала мысль о том, как  трудно
принять какое-то решение, когда так мало возможностей, и  он  с  горечью
сознавал, что это и есть то великое зло, которое неминуемо завершает по-
ру детства и отравляет первые годы юности неимущего человека.
   - Ах, - вырвалось у него, - Наполеона, можно сказать, сам бог  послал
молодым французам! Кто нам его заменит, что станут без него  делать  все
эти несчастные, даже побогаче меня, у которых всего несколько экю в кар-
мане, только-только на образование, а нет денег,  чтобы  подкупить  кого
надо, в двадцать лет заручиться местом и пробивать себе дорогу в  жизни!
И что бы там ни делали, - прибавил он, глубоко вздохнув, - вечно нас бу-
дет преследовать это  роковое  воспоминание:  никогда  уж  мы  не  будем
чувствовать себя счастливыми.
   Вдруг он заметил, что г-жа де Реналь нахмурилась и  у  нее  сделалось
такое холодное и надменное лицо, - подобный образ мыслей, на ее  взгляд,
годился только для слуги. Ей с детства внушили, что она очень богата,  и
она считала, как нечто само собой разумеющееся, что и Жюльен так же  бо-
гат, как она. Она любила его в тысячу раз больше жизни,  она  любила  бы
его, даже если бы он оказался неблагодарным, обманщиком, и деньги  в  ее
глазах ровно ничего не значили.
   Но Жюльен, разумеется, и не догадывался об этом. Он точно  с  облаков
на землю упал, увидев вдруг ее нахмуренные брови. Однако он все-таки  не
растерялся и, тут же присочинив что-то, дал понять  этой  знатной  даме,
сидевшей рядом с ним на дерновой скамье, что эти слова,  которые  он  ей
сейчас нарочно повторил, он слышал еще в тот раз, когда ходил в  горы  к
своему приятелю лесоторговцу. Вот как они, мол, рассуждают,  эти  нечес-
тивцы!
   - Не надо вам водиться с такими людьми, - сказала г-жа де Реналь, все
еще сохраняя на своем лице, только  что  дышавшем  самой  глубокой  неж-
ностью, холодновато-брезгливое выражение.
   Эти нахмуренные  брови  г-жи  де  Реналь  или,  вернее,  раскаяние  в
собственной неосторожности нанесли первый  удар  иллюзиям  Жюльена  "Она
добрая и милая, - говорил он себе, - и она действительно меня любит,  но
она выросла в неприятельском лагере. Разумеется, они должны бояться сме-
лых, честных людей, которые, получив хорошее образование, никуда не  мо-
гут пробиться изза отсутствия средств. Что сталось  бы  со  всеми  этими
дворянчиками, если бы нам только позволили сразиться с ними равным  ору-
жием! Вот, предположим, я мэр города Верьера,  человек  благонамеренный,
честный, - таков ведь, в сущности, и г-н де Реналь. Но, ах, как бы они у
меня все полетели - и этот викарий и господин Вально со всеми их плутня-
ми! Вот когда справедливость восторжествовала бы в Верьере! Уж не талан-
ты же их помешали бы мне. Ведь сами-то они словно впотьмах ходят".
   Счастье Жюльена в этот день могло бы действительно стать чем-то проч-
ным. Но у нашего героя не хватило смелости быть искренним до конца. Надо
было проявить мужество и ринуться в бой, но немедленно. Г-жа  де  Реналь
удивилась словам Жюльена, потому что люди ее круга беспрестанно твердили
о том, что следует опасаться появления нового  Робеспьера  и  именно  из
среды чересчур образованных молодых людей низшего сословия. Г-жа де  Ре-
наль долго еще сохраняла холодный вид и, как казалось Жюльену, явно  на-
меренно. А она, высказав сгоряча свое возмущение по  поводу  таких  неу-
местных речей, теперь думала только о том, не сказала ли она ему нечаян-
но чего-нибудь обидного. И это-то огорчение и отражалось  теперь  на  ее
лице, обычно дышавшем такой чистотой и  простосердечием,  в  особенности
когда она была счастлива, вдали от всяких докучных людей.
   Жюльен больше "ж не позволял себе мечтать вслух.  Он  стал  несколько
спокойнее и, не будучи уже столь безумно влюблен, считал теперь, что хо-
дить на свидания в комнату г-жи де Реналь, пожалуй, действительно  неос-
торожно. Пускай лучше она приходит к нему: ведь если кто-нибудь из  слуг
и увидит ее в коридоре, у нее всегда найдется что сказать: мало ли у нее
какие могут быть причины!
   Но и это тоже имело свои неудобства. Жюльен достал через Фуке кое-ка-
кие книги, о которых сам он, молодой богослов, не посмел бы и заикнуться
в книжной лавке. Он только ночью и решался читать. И  частенько  бывало,
что ему вовсе не хотелось, чтобы его чтение прерывалось ночным посещени-
ем, в предвкушении которого еще так недавно, до этого разговора в  саду,
он вряд ли был способен взяться за книгу.
   Благодаря г-же де Реналь для него теперь  открылось  много  нового  в
книгах. Он не стеснялся расспрашивать ее о всяких мелочах, незнание  ко-
торых ставит в тупик ум молодого человека, не принадлежащего к светскому
обществу, какими бы богатыми дарованиями он ни был наделен от природы.
   Это воспитание силою любви, которое велось женщиной, в высшей степени
несведущей, было для него истинным счастьем.  Жюльену  сразу  была  дана
возможность увидеть общество таким, каким оно было в то время. Ум его не
засорялся рассказами о том, каково оно было в давние времена, две тысячи
лет тому назад, или даже каких-нибудь шестьдесят лет назад,  во  времена
Вольтера и Людовика XV. У него точно завеса упала с глаз! Как он обрадо-
вался! Наконец-то ему станет понятно все, что происходило в Верьере.
   На первый план выступили разные чрезвычайно запутанные интриги, завя-
завшиеся еще два года тому назад вокруг безансонского префекта.  Интриги
эти поддерживались письмами из Парижа, и от самых что ни на есть великих
людей. А все дело было в том, чтобы провести г-на де Муаро, - а это  был
самый набожный человек во всей округе - не младшим, а старшим помощником
мэра в городе Верьере.
   Соперником его был некий очень богатый фабрикант, которого надо  было
во что бы то ни стало оттеснить на место младшего помощника.
   Наконец-то Жюльену стали понятны все те намеки, к которым он раньше с
удивлением прислушивался на званых обедах, когда к г-ну де Реналю  съез-
жалась вся местная знать. Это привилегированное общество было чрезвычай-
но глубоко заинтересовано в том, чтобы должность старшего помощника дос-
талась именно этому человеку, о кандидатуре коего никто, кроме  них,  во
всем городе, а тем паче либералы, даже и  не  подозревал.  Такое  важное
значение придавалось этому по той причине, что, как всем известно,  вос-
точную сторону главной улицы Верьера надлежало расширить  более  чем  на
девять футов, ибо эта улица стала проезжей дорогой.
   Так вот, если бы г-ну де Муаро, владевшему тремя домами,  подлежащими
сносу, удалось занять место старшего помощника, а впоследствии  и  мэра,
коль скоро г-на де Реналя проведут в депутаты, он бы, разумеется,  когда
надо, закрыл глаза, и тогда дома,  выходившие  на  общественную  дорогу,
подверглись бы только кое-каким незначительным перестройкам и, таким об-
разом, простояли бы еще сто лет. Несмотря на высокое благочестие  и  не-
сомненную честность г-на де Муаро, все были твердо уверены, что он  ока-
жется достаточно покладистым, ибо у него было много детей. А из этих до-
мов,  подлежавших  сносу,  девять  принадлежали  самым  именитым   людям
Верьера.
   На взгляд Жюльена, эта интрига имела куда больше значения, чем описа-
ние битвы под Фонтенуа - название, которое впервые попалось ему в  одной
из книг, присланных Фуке. Немало было на свете вещей,  которые  удивляли
Жюльена вот уже целых пять лет, с тех самых пор, как он стал  ходить  по
вечерам заниматься к кюре. Но так как скромность и смирение - первые ка-
чества юноши, посвятившего себя изучению богословия,  то  он  не  считал
возможным задавать ему какие-либо вопросы.
   Как-то раз г-жа де Реналь отдала какое-то распоряжение  лакею  своего
мужа, тому самому, который ненавидел Жюльена.
   - Но ведь нынче у нас пятница, сударыня, последняя в этом  месяце,  -
ответил ей тот многозначительным юном.
   - Ну хорошо, ступайте, - сказала г-жа де Реналь.
   - Так, значит, он отправится сегодня на этот сенной склад:  ведь  там
когда-то была церковь, и недавно ее снова открыли, - сказал Жюльен. -  А
что же они там делают? Вот тайна, которую я никак не могу разгадать.
   - Это какое-то весьма душеспасительное, но совершенно  особенное  уч-
реждение, - отвечала г-жа де Реналь - Женщин туда  не  пускают.  Я  знаю
только, что они все там друг с другом на "ты". Ну, вот,  например,  если
этот наш лакей встретится там с господином Вально, то этот спесивый глу-
пец нисколько не рассердится, если Сен-Жан скажет ему  "ты",  и  ответит
ему так же. Если же вам хочется узнать поподробнее, что они там  делают,
я могу как-нибудь при случае расспросить об этом Можирона и  Вально.  Мы
вносим туда по двадцать франков за каждого слугу, - должно быть,  затем,
чтобы они нас в один прекрасный день не прирезали, если  опять  наступит
террор девяносто третьего года.
   Время летело незаметно. Когда  Жюльена  одолевали  приступы  мрачного
честолюбия, он вспоминал о прелестях своей возлюбленной и  успокаивался.
Вынужденный воздерживаться от всяких скучных, глубокомысленных  разгово-
ров, поскольку он и она принадлежали к двум враждебным лагерям,  Жюльен,
сам того не замечая, сильнее ощущал счастье, которое она ему  давала,  и
все больше подпадал под ее власть.
   Когда им иной раз в присутствии детей, которые теперь уже  стали  че-
ресчур смышлеными, приходилось держаться в рамках рассудительной спокой-
ной беседы, Жюльен, устремив на нее пламенный любящий взор, выслушивал с
удивительной покорностью ее рассказы о том, как устроен свет. Случалось,
что, рассказывая о  каком-нибудь  искусном  мошенничестве,  связанном  с
прокладкой дороги или крупным подрядом, г-жа де Реналь, глядя  на  изум-
ленное лицо Жюльена, вдруг забывалась, и Жюльену приходилось ее  удержи-
вать, так как она в рассеянности обращалась с ним так же запросто и неп-
ринужденно, как со своими детьми. И действительно, бывали минуты,  когда
ей казалось, что она любит его, как свое дитя. Да и в самом деле,  разве
ей не приходилось беспрестанно отвечать на его наивные вопросы  о  самых
простых вещах, которые мальчик из хорошей семьи уже отлично знает в пят-
надцать лет? Но мгновение спустя она уже опять смотрела на него с восхи-
щением, как на своего властелина. Его ум иной раз так поражал ее, что ей
становилось страшно; с каждым днем она все сильнее убеждалась в том, что
этому юному аббату предстоит совершить великие дела То она  представляла
его себе чуть ли не папой, то первым министром вроде Ришелье.
   - Доживу ли я до того времени, когда ты прославишься? - говорила  она
Жюльену. - Большому человеку сейчас открыта дорога и  король  и  церковь
нуждаются в великих людях; ведь только об этом изо дня в день и  толкуют
у нас в салонах. А если не появится какойнибудь человек вроде Ришелье  и
не укротит эту бурю всяческих разногласии и распрей, не миновать катаст-
рофы.
 
 
   XVIII
   КОРОЛЬ В ВЕРЬЕРЕ
 
   Или вы годны на то лишь, чтобы выкинуть вас, словно падаль, -  народ,
души лишенный, у коего кровь в жилах остановилась.
   Проповедь епископа в часовне св Климента.
 
   3 сентября, в десять часов вечера, по главной улице  Верьера  галопом
проскакал жандарм и перебудил весь город. Он привез  известие,  что  его
величество король *** "соизволит прибыть в воскресенье", - а дело проис-
ходило во вторник. Господин префект разрешил, иначе говоря, распорядился
произвести отбор среди молодых людей для почетного  караула;  надо  было
позаботиться о том, чтобы все было обставлено как нельзя более  торжест-
венно и пышно. Тут же полетела эстафета в Вержи. Г-н де Реналь прискакал
ночью и застал весь город в смятении. Всякий совался со своими предложе-
ниями; те, у кого не было особых забот, торопились поскорее  снять  бал-
кон, чтобы полюбоваться на въезд короля.
   Но кого же назначить начальником почетного  караула?  Г-н  де  Реналь
тотчас же сообразил, что для пользы домов, подлежащих сносу, весьма важ-
но, чтобы командование было поручено не кому иному, как г-ну  де  Муаро.
Это стало бы для него чем-то вроде грамоты, дающей  право  занять  место
старшего помощника. Никаких сомнений относительно  благочестия  г-на  де
Муаро быть не могло; поистине оно было непревзойденным, но вот беда - он
никогда в жизни не сидел в седле. Это был тридцатишестилетний господин в
высшей степени робкого нрава, который одинаково боялся и свалиться с ло-
шади и оказаться в смешном положении.
   Мэр вызвал его к себе в пять часов утра.
   - Вы можете видеть, сударь, что я прибегаю к вам за советом, как если
бы вы уже занимали тот пост, на котором вас жаждут  видеть  все  честные
люди. В нашем несчастном городе процветают фабрики,  либеральная  партия
ворочает миллионами, она стремится забрать власть в свои руки и  добива-
ется этого любыми средствами. Подумаем об интересах короля, об интересах
монархии и прежде всего об интересах нашей святой  церкви.  Скажите  мне
ваше мнение, сударь: как вы полагаете, кому могли бы мы поручить  коман-
дование почетным караулом?
   Несмотря на неописуемый страх перед лошадьми, г-н де  Муаро  в  конце
концов решился принять на себя это почетное звание, словно  мученический
венец.
   - Я сумею держаться достойным образом, - сказал он мэру.
   Времени оставалось в обрез, а надо было еще успеть привести в порядок
форменные мундиры, в которых семь лет назад встречали  в  Верьере  како-
го-то принца крови.
   В семь часов утра из  Вержи  приехала  г-жа  де  Реналь  с  детьми  и
Жюльеном. Салон ее уже осаждали жены либералов; ссылаясь на то, что сей-
час надо показать Полное единение партии, они умоляли ее замолвить  сло-
вечко перед супругом и убедить его оставить для их мужей  хотя  бы  одно
место в почетном карауле Одна из них уверяла, что, если ее мужа не выбе-
рут, он с горя непременно объявит себя банкротом. Г-жа де Реналь  быстро
выпроводила всех. Она казалась чем-то сильно озабоченной.
   Жюльен очень удивлялся, а еще того больше сердился, что она  скрывает
от него причину своего волнения. "Я так и думал, - говорил он себе с го-
речью. - Всю ее любовь затмило теперь это великое  счастье  принимать  у
себя короля. Она просто в себя прийти не может от  всей  этой  кутерьмы.
Когда эти кастовые бредни перестанут ей кружить голову, тогда  она  меня
снова будет любить".
   И удивительная вещь - от этого он словно еще больше в нее влюбился.
   По всему дому работали обойщики. Жюльен долго и тщетно выжидал случая
перекинуться с ней хоть словечком. Наконец он поймал ее, когда она выхо-
дила из его комнаты с его одеждой в руках. Кругом никого не было. Он по-
пытался с ней заговорить. Но она не стала его слушать и убежала. "Как  я
глуп, что влюбился в такую женщину ей  так  хочется  блеснуть,  что  она
просто помешалась на этом, совсем как ее муж".
   Сказать правду, она даже превзошла своего мужа; ее захватила одна за-
ветная мечта, в которой она никак  не  решалась  признаться  Жюльену  из
страха его обидеть: ей страстно хотелось заставить его хотя бы  на  один
день снять это унылое черное одеяние. С необыкновенной ловкостью,  поис-
тине достойной удивления у столь  простодушной  женщины,  она  уговорила
сначала г-на де Муаро, а затем и помощника  префекта  г-на  де  Можерона
назначить Жюльена в почетный караул, хотя на это место претендовали  еще
пять-шесть молодых людей - все сыновья очень богатых  местных  фабрикан-
тов, причем по крайней мере двое из них отличались примерным благочести-
ем. Г-н Вально, намеревавшийся усадить в свою коляску самых  хорошеньких
женщин в городе и таким образом заставить всех любоваться его прекрасны-
ми нормандками, согласился дать одну из своих лошадей Жюльену,  которого
он, кстати сказать, ненавидел всей душой. Но у всех, кто был зачислен  в
почетный караул, были собственные или взятые напрокат  роскошные  небес-
но-голубые мундиры с серебряными полковничьими эполетами - те  самые,  в
которых почетные стражи щеголяли семь лет назад. Г-же де Реналь хотелось
во что бы то ни стало достать Жюльену новый мундир, и у  нее  оставалось
всего-навсего четыре дня на то, чтобы заказать в Безансоне и успеть  по-
лучить оттуда полную форму, оружие, треуголку и прочее, - все, что  тре-
буется для почетного стража. Забавнее всего было то, что  она  почему-то
опасалась заказать мундир Жюльену здесь, в Верьере Ей  хотелось  препод-
нести сюрприз и ему и всему городу.
   Когда наконец вся эта возня с почетным караулом я  с  обработкой  об-
щественного мнения была закончена, мэру пришлось принять участие в  хло-
потах по проведению торжественной религиозной церемонии. Король при  по-
сещении города Верьера не хотел упустить случая поклониться  прославлен-
ным мощам святого Климента, что покоятся в Бре-ле-о, в полулье от  горо-
да. Желательно было собрать елико возможно  больше  духовенства,  а  это
оказалось весьма трудным делом: новый кюре, г-н Малой, ни в коем  случае
не желал, чтобы в этом участвовал г-н Шелан. Тщетно г-н де  Реналь  вся-
чески доказывал ему, что это было бы в высшей степени неосторожно.  Мар-
киз де Ла-Моль, чьи предки с давних пор, из рода в род, были  губернато-
рами этой провинции, находится в числе лиц, составляющих свиту короля. И
он уже тридцать лет знает аббата Шелана! Разумеется, он не преминет  ос-
ведомиться о нем, будучи в Верьере. А стоит ему только узнать,  что  тот
впал в немилость, так с него станет пойти к старику в  его  домишко,  да
еще со всей свитой, какая только окажется при нем. Вот это будет пощечи-
на!
   - А для меня это будет позор как здесь, так и в Безансоне, -  отвечал
аббат Малон, - если он только появится в моем приходе. Помилуй меня  бо-
же! Да ведь он янсенист.
   - Что бы вы там ни говорили, дорогой аббат, - возражал ему г-н де Ре-
наль, - а я не могу допустить, чтобы представители власти в Верьере  по-
лучили такой щелчок от господина де Ла-Моля. Вы его не  знаете:  это  он
при дворе благомыслящий, а здесь, в провинции, это такой зубоскал и нас-
мешник, - рад всякому случаю потешиться над людьми. Ведь он просто  ради
того, чтобы позабавиться, способен поставить нас в самое дурацкое  поло-
жение перед всеми нашими либералами.
   Наконец только в ночь с субботы на воскресенье, после трехдневных пе-
реговоров, гордость аббата Малона была сломлена трусостью господина  мэ-
ра, который расхрабрился со страху. Пришлось написать медоточивое письмо
аббату Шелану и просить его принять участие в  торжественном  поклонении
мощам в Бре-ле-о, если, разумеется, его преклонный возраст и недуги поз-
волят ему это. Г-н Шелан потребовал и получил пригласительное письмо для
Жюльена, который должен был сопровождать его в качестве иподиакона.
   С раннего утра в воскресенье тысячи крестьян с окрестных гор наводни-
ли улицы Верьера. Солнце сияло вовсю. Наконец около трех часов пополудни
толпа заволновалась: на высоком утесе в двух  лье  от  Верьера  вспыхнул
большой костер. Этот сигнал обозначал, что  король  изволил  вступить  в
пределы департамента. Тут же грянули все колокола, и заухала раз за  ра-
зом старенькая испанская пушка, принадлежавшая городу, выражая  всеобщее
ликование по поводу такого  великого  события.  Половина  населения  уже
взобралась на крыши. Все женщины высыпали на  балконы.  Почетный  караул
двинулся вперед. Все восхищались блестящими  мундирами;  каждый  узнавал
кто друга, кто родственника. Кругом посмеивались над страхом г-на де Му-
аро, который то и дело испуганно хватался рукой за луку  седла.  Но  вот
чье-то замечание возбудило всеобщий интерес и заставило забыть  все  ос-
тальное: первый всадник в девятом ряду был очень красивый, стройный юно-
ша, которого сначала никто не мог узнать. И вдруг со всех сторон  послы-
шались негодующие возгласы, на всех лицах изобразилось возмущение, изум-
ление, - словом, поднялся переполох. В этом молодом человеке,  гарцевав-
шем на одно