ычным способом  преуспеяния,  не
мог сейчас даже и мысли допустить о том, чтобы позволить  себе  малейшую
неделикатность по отношению к любящему его другу.
   Но вдруг Жюльен просиял: он нашел предлог отказаться. "Как?  Потерять
в безвестности семь-восемь лет? Да ведь мне к тому времени  стукнет  уже
двадцать восемь. Бонапарт в этом возрасте совершил  свои  самые  великие
дела. А когда я, никому не ведомый, скоплю наконец  немножко  деньжонок,
толкаясь по этим торгам и добиваясь  расположения  каких-то  жуликоватых
чинуш, кто знает, останется ли у меня к тому времени хоть искра  священ-
ного огня, который необходим, чтобы прославиться?"
   На другое утро Жюльен с полным хладнокровием заявил добрейшему  Фуке,
который считал дело уже решенным, что призвание к святому служению церк-
ви не позволяет ему согласиться на его предложение. Фуке просто  в  себя
прийти не мог от изумления.
   - Да ты подумай, - говорил он ему, - ведь я тебя беру в долю, а не то
просто положу тебе четыре тысячи в год! А ты вместо этого  хочешь  опять
вернуться к своему де Реналю, который тебя с грязью  готов  смешать.  Да
когда ты прикопишь сотни две золотых, кто же тебе помешает пойти в  твою
семинарию? Больше тебе скажу: я сам берусь выхлопотать тебе лучший  при-
ход во всей округе Знаешь, - добавил Фуке, понижая голос, -  я  ведь  им
поставляю дрова, господину ***, и господину ***, и господину  ***  Я  им
везу самый высший сорт, дубовую плаху, а они мне за это платят,  как  за
валежник, ну и мне, разумеется, верный барыш; лучше этого поместить  де-
нежки и не придумаешь.
   Но Жюльен продолжал твердить о своем призвании Фуке, наконец,  решил,
что друг его немного свихнулся. На третий день, едва забрезжил  рассвет,
Жюльен покинул своего приятеля, ему хотелось провести этот день в  горах
среди утесов Он разыскал свою маленькую пещерку, но в душе  его  уже  не
было мира: его нарушило предложение Фуке. Подобно Геркулесу, ему  предс-
тояло выбрать, но выбрать не между пороком и добродетелью, а между  пос-
редственностью, которая обеспечивала ему надежное благосостояние, и все-
ми героическими мечтами юности. "Значит, у меня нет настоящей твердости,
- говорил он себе Это сомнение мучило его больше всего. - Должно быть, я
не из той глины вылеплен, из какой выходят великие люди,  раз  я  боюсь,
как бы эти восемь лет, пока я буду добывать себе кусок хлеба, не  отняли
у меня той чудесной силы, которая побуждает творить  необыкновенные  де-
ла".
 
 
   XIII
   АЖУРНЫЕ ЧУЛКИ
 
   Роман - это зеркало, с которым идешь по большой дороге.
   Сен-Реаль.
 
   Когда Жюльен снова увидел живописные развалины  старинной  вержийской
церкви, он подумал о том, что за все это время, с позавчерашнего дня, он
ни разу не вспомнил о г-же де Реналь. "В тот день, когда я  уходил,  эта
женщина напомнила мне, какое расстояние нас разделяет, она разговаривала
со мной, как с мальчишкойпростолюдином. Ясное дело, она хотела дать  мне
понять, как она раскаивается в том, что позволила "мне накануне взять ее
за руку А до чего все-таки красивая рука! Прелесть! И как она умеет гля-
деть, эта женщина, с каким благородством!"
   Возможность скопить некую толику денег на подрядах с Фуке дала  неко-
торый простор течению мыслей Жюльена; они уже не  так  часто  омрачались
досадой и не заставляли его мучиться горьким сознанием своей бедности  и
ничтожества в глазах окружающих. Он словно стоял на каком-то  возвышении
и, взирая оттуда сверху вниз, мог спокойно обозревать и горькую нищету и
достаток, который для него был богатством. Он отнюдь не глядел  на  свое
положение глазами философа, но он был достаточно  прозорлив,  чтобы  по-
чувствовать, что из этого маленького путешествия в горы он вернулся дру-
гим человеком.
   Его удивило необыкновенное волнение, с каким его слушала г-жа де  Ре-
наль, когда он, по ее просьбе, стал кратко рассказывать  о  своем  путе-
шествии.
   Фуке когда-то подумывал о женитьбе и неоднократно  разочаровывался  в
любви; в разговорах со своим другом он откровенно  рассказывал  о  своих
неудачах. Не раз осчастливленный раньше времени, Фуке  обнаруживал,  что
не он один пользуется взаимностью своего предмета. Жюльена очень удивля-
ли эти рассказы, он узнал из них много нового. Вечно  наедине  со  своим
воображением, полный недоверия ко всему окружающему,  он  был  далек  от
всего, что могло хоть сколько-нибудь просветить его на этот счет.
   Все это время, пока он отсутствовал, г-жа де Реналь не жила, а  мучи-
лась; мучения ее были самого разнообразного свойства, но  все  одинаково
невыносимыми. Она в самом деле занемогла.
   - Не вздумай выходить вечером в сад, - сказала ей г-жа Дервиль, увидя
появившегося Жюльена. - Ты нездорова, а вечером сыро, и тебе станет  ху-
же.
   Госпожа Дервиль с удивлением заметила, что ее подруга, которую г-н де
Реналь вечно упрекал за то, что она чересчур уж просто одевается,  ни  с
того ни с сего надела ажурные чулки и прелестные парижские туфельки.  За
последние три дня единственным развлечением г-жи де Реналь  было  шитье;
она скроила себе летнее платье из очень красивой, только что вошедшей  в
моду материи и беспрестанно торопила Элизу, чтобы та сшила его как можно
скорей. Платье было закончено всего через несколько  минут  после  того,
как вернулся Жюльен, и г-жа де Реналь тотчас же его надела. У ее подруги
теперь уже не оставалось никаких сомнений. "Она влюблена, несчастная!  -
сказала себе г-жа Дервиль. Ей были теперь  совершенно  понятны  все  эти
странные недомогания ее приятельницы.
   Она видела, как та разговаривала с Жюльеном: лицо ее то бледнело,  то
вспыхивало ярким румянцем. Взгляд, полный мучительной тревоги, не  отры-
вался от глаз молодого гувернера. Г-жа де Реналь с  секунды  на  секунду
ждала, что он вот-вот перейдет к объяснениям и скажет, уходит он от  них
или остается. А Жюльен ничего не говорил просто потому, что он вовсе  об
этом не думал. Наконец после долгих мучительных колебаний г-жа де Реналь
решилась и прерывающимся голосом, который  явно  изобличал  ее  чувства,
спросила:
   - Вы, кажется, собираетесь покинуть ваших питомцев  и  переходите  на
другое место?
   Жюльена поразил неуверенный голос и взгляд, которым смотрела на  него
г-жа де Реналь. "Эта женщина любит меня, - сказал он себе,  -  но  после
того как она на минутку позволит себе такую слабость, в которой  она  по
своей гордости сейчас же раскается, и как только она перестанет бояться,
что я уйду от них, она снова будет держаться со мной так  же  надменно".
Он мигом представил себе это невыгодное для него  положение;  поколебав-
шись, он ответил.
   - Мне будет очень тяжело расстаться с такими милыми детьми, тем более
из такой порядочной семьи; но, возможно, мне придется это сделать.  Ведь
у каждого есть обязанности и по отношению к самому себе.
   Выговорив это словечко "порядочной" - одно из аристократических выра-
жений, которыми Жюльен только недавно обогатил свой словарь, -  он  про-
никся чувством глубочайшего отвращения.
   "А я в глазах этой женщины, значит, непорядочный?" - подумал он.
   Госпожа де Реналь слушала его и восхищалась его умом, его красотой, а
сердце ее сжималось: ведь он сам сказал ей, что он, может быть, их поки-
нет. Все ее верьерские друзья, приезжавшие в Вержи во  время  отсутствия
Жюльена, наперебой расхваливали ей удивительного молодого человека,  ко-
торого посчастливилось откопать ее мужу. Разумеется, это было не потому,
что они что-нибудь понимали в успехах детей. Но то, что он знал наизусть
Библию, да еще по-латыни, приводило верьерских обывателей в  такой  вос-
торг, что он у них, пожалуй, не остынет еще сто лет.
   Но так как Жюльен ни с кем не разговаривал, он, разумеется, ничего не
знал об этом. Будь у г-жи де Реналь хоть чуточку  хладнокровия,  она  бы
догадалась поздравить его с тем, что он заслужил такую блестящую репута-
цию, а это тотчас же успокоило бы гордость Жюльена и он был бы с  ней  и
кроток и мил, тем более что ему очень понравилось ее новое платье.  Г-жа
де Реналь, тоже очень довольная своим нарядным платьем и тем, что сказал
ей по этому поводу Жюльен, предложила ему пройтись по  саду,  но  вскоре
призналась, что не в состоянии идти одна. Она оперлась на руку  беглеца.
Но это не только не прибавило ей силы, а наоборот, почувствовав  прикос-
новение его руки, она совсем изнемогла.
   Уже стемнело; едва только они уселись, как  Жюльен,  воспользовавшись
своей давнишней привилегией, осмелился приложиться губами к  руке  своей
прелестной соседки и затем немедленно завладел этой ручкой. Он  думал  о
том, как храбро поступал со своими возлюбленными Фуке,  а  отнюдь  не  о
г-же де Реналь: слово "порядочный" все еще лежало камнем у него на серд-
це. Вдруг руку его крепко сжали, но и это не доставило ему ни  малейшего
удовольствия. Он не только не гордился, он  даже  не  испытывал  никакой
признательности за те чувства, которые она так явно обнаруживала в  этот
вечер; ее красота, грация, свежесть сегодня почти не трогали его. Душев-
ная чистота, отсутствие каких бы то ни было недобрых чувств, безусловно,
способствуют продлению юности У большинства красивых женщин прежде всего
стареет лицо.
   Жюльен весь вечер был не в духе; до сих пор  он  возмущался  случаем,
который ставит человека на ту или иную  ступень  общественной  лестницы;
после того как Фуке предложил ему этот низменный способ разбогатеть,  он
стал злиться на самого себя. Весь поглощенный этими мыслями, он  изредка
перекидывался двумя-тремя словами со своими дамами и, незаметно для  се-
бя, выпустил из своей руки ручку г-жи де Реналь У бедняжки вся душа  пе-
ревернулась: она увидела в этом свой приговор.
   Будь она уверена в привязанности Жюльена, может быть, ее  добродетель
помогла бы ей устоять против него. Но сейчас, когда она боялась потерять
его навек, она не противилась своему чувству и забылась до того, что са-
ма взяла Жюльена за руку, которую он в рассеянности  положил  на  спинку
стула. Ее жест вывел из оцепенения юного честолюбца. Как  ему  хотелось,
чтобы на него поглядели сейчас все эти знатные, спесивые господа,  кото-
рые за званым обедом, когда он сидел с детьми  на  заднем  конце  стола,
посматривали на него с такой покровительственной  улыбочкой!  "Нет,  эта
женщина не может презирать меня, - сказал он себе, - а если так, то  мне
незачем противиться ее красоте, и если я не хочу потерять уважение к са-
мому себе, я должен стать ее возлюбленным". Вряд ли ему пришла бы в  го-
лову подобная мысль, если бы он  не  наслушался  простодушных  признаний
своего друга.
   Это внезапное решение несколько развлекло его "Какая-нибудь  из  этих
двух женщин должна быть непременно моей", - сказал он себе и тут же  по-
думал, что ему было бы гораздо приятнее ухаживать за г-жой Дервиль -  не
потому, что она ему больше нравилась, а лишь потому, что она всегда зна-
ла его только в роли наставника, известного своей ученостью, а не  прос-
тым подмастерьем с суконной курткой под мышкой, каким он впервые  предс-
тал перед г-жой де Реналь.
   А вот как раз этого юного подмастерья, краснеющего до  корней  волос,
который стоял у подъезда и не решался позвонить, г-жа де Реналь и  вспо-
минала с особенным умилением.
   Продолжая смотр своих позиций, Жюльен убедился, что ему нельзя и  ду-
мать о победе над г-жой Дервиль, которая, надо полагать, догадывается  о
том, что г-жа де Реналь неравнодушна к  нему.  Итак,  волей-неволей  ему
пришлось остановиться на г-же де Реналь. "А что я знаю об этой  женщине?
- спрашивал себя Жюльен. - Я знаю только одно: до моей отлучки я брал ее
за руку, а она отнимала у меня руку; теперь я отнимаю руку, а  она  сама
берет меня за руку и пожимает ее. Прекрасный случай отплатить ей с  лих-
вой за все то презрение, которое  она  мне  выказывала.  Бог  ее  знает,
сколько у нее было любовников! Может быть, она только потому меня и выб-
рала, что ей здесь со мной удобно встречаться?"
   Вот в этом-то и беда - увы! - чрезмерной цивилизации. Душа  двадцати-
летнего юноши, получившего кое-какое образование, чуждается  всякой  не-
посредственности, бежит от нее за тридевять земель, а без нее любовь за-
частую обращается в самую скучную обязанность.
   "Я еще потому должен добиться успеха у этой женщины, - продолжало на-
шептывать Жюльену его мелкое тщеславие, -  что  если  потом  кому-нибудь
вздумается попрекнуть меня жалким званием гувернера, я смогу  намекнуть,
что меня на это толкнула любовь".
   Жюльен снова высвободил свою руку, а затем сам схватил руку  г-жи  де
Реналь и сжал ее. Когда они около полуночи поднялись в гостиную, г-жа де
Реналь сказала ему тихонько:
   - Так вы покидаете нас? Вы уйдете от нас?
   Жюльен вздохнул и ответил:
   - Мне надо уехать, потому что я влюблен в вас безумно,  а  это  грех,
ужасный грех для молодого священника.
   Госпожа де Реналь вдруг оперлась на его руку так порывисто, что  кос-
нулась своей щекой горячей щеки Жюльена.
   Как несхоже прошла ночь для этих двоих людей! Г-жа де Реналь пребыва-
ла в совершенном упоении, охваченная восторгом самой возвышенной  духов-
ной страсти. Юная кокетливая девушка, которая  начала  рано  влюбляться,
привыкает к любовным волнениям,  и,  когда  наступает  возраст  подлинно
страстного чувства, для нее уже нет в нем  очарования  новизны.  Но  для
г-жи де Реналь, которая  никогда  не  читала  романов,  все  оттенки  ее
счастья были новы. Никакая мрачная истина или хотя бы  признак  будущего
не расхолаживали ее. Ей представлялось, что пройдет еще десять лет и она
будет все так же счастлива, как сейчас. Даже мысль о добродетели и клят-
ве верности г-ну де Реналю, мысль, которая так мучила ее несколько  дней
назад, и та сегодня появилась напрасно; она отмахнулась от нее,  как  от
непрошеной гостьи. "Никогда я ничего ему не  позволю,  -  говорила  себе
г-жа де Реналь. - Мы будем жить с Жюльеном так, как жили этот месяц. Это
будет мой друг".
 
 
   XIV
   АНГЛИЙСКИЕ НОЖНИЦЫ
 
   Шестнадцатилетняя девушка, щечки как розаны, - и все-таки румянится.
   Полидори.
 
   Что касается Жюльена, то он после предложения  Фуке  чувствовал  себя
просто несчастным; он никак не мог ни на чем остановиться.
   "Ах, должно быть, у меня не хватает характера! Плохим бы я был солда-
том у Наполеона. Ну хоть по крайней мере, - заключил он, - мое приключе-
ние с хозяйкой дома развлечет меня на некоторое время".
   На его счастье, подобная развязность даже и в этом весьма  малозначи-
тельном случае совсем не вязалась с его  истинным  душевным  состоянием.
Г-жа де Реналь пугала его своим новым нарядным платьем. Это платье  было
для него как бы авангардом Парижа. Его гордость не позволяла  ему  ни  в
чем полагаться на случай или на собственную находчивость, которая  могла
бы выручить его в нужный момент. Основываясь на признаниях Фуке и на том
немногом, что он прочел о любви в Библии, он составил себе  весьма  тща-
тельный и подробный плац кампании. А так  как  он  все  же  находился  в
большом смятении, хоть и не сознавался себе в этом" он решился  записать
для себя этот план.
   Утром в гостиной г-жа де Реналь очутилась на минутку наедине с ним.
   - Вас зовут Жюльен. А как ваше второе имя? - спросила она.
   На этот столь лестный вопрос наш герой не сумел ничего ответить.  По-
добная возможность не была предусмотрена в его плане. Не будь у  него  в
голове этого дурацкого плана, его находчивый ум тут же пришел бы ему  на
выручку, а неожиданность только подстегнула бы его остроумие.
   От сознания собственной неловкости он еще больше  смешался.  Г-жа  де
Реналь тут же простила ему его замешательство. Оно показалось ей  умили-
тельно-простосердечным. По ее мнению, как раз только этого-то простосер-
дечия и недоставало в манерах этого молодого человека, которого все счи-
тали таким умным.
   - Твой юный учитель внушает мне сильное недоверие, - не раз  говорила
ей г-жа Дервиль. - У него такой вид, точно он все обдумывает и  шагу  не
ступит, не рассчитав заранее. Вот уж себе на уме!
   Жюльен испытывал острое чувство унижения оттого, что так глупо расте-
рялся и не сумел ответить г-же де Реналь.
   "Такой человек, как я, обязан перед самим собой загладить  этот  про-
мах", - решил он и, улучив момент, когда они переходили из одной комнаты
в другую, он, повинуясь этому чувству долга, поцеловал г-жу де Реналь.
   Трудно было придумать что-либо более неуместное, более  неприятное  и
для него и для нее, и, вдобавок ко всему, более  безрассудное.  Их  чуть
было не заметили. Г-жа де Реналь подумала: не сошел ли он с ума? Она ис-
пугалась и вместе с тем страшно возмутилась. Эта нелепая выходка  напом-
нила ей г-на Вально.
   "Что, если бы я была здесь совсем одна с ним?" - подумала она. И  вся
ее добродетель вернулась к ней, ибо любовь стушевалась.
   Она постаралась устроить так, чтобы кто-нибудь из мальчиков постоянно
находился при ней.
   День тянулся скучно для Жюльена; он с величайшей неловкостью  пытался
проводить в жизнь свой план обольщения. Ни разу он не взглянул просто на
г-жу де Реналь, он кидал на нее только многозначительные  взоры.  Однако
он был не настолько глуп, чтобы не заметить, что ему совсем  не  удается
быть любезным, а еще того менее - обольстительным.
   Госпожа де Реналь просто опомниться не могла, так удивляла ее  и  эта
его неловкость и эта невероятная дерзость. "А может быть это первая  лю-
бовь заставляет то робеть, то забываться умного человека, - наконец  до-
гадалась она, и ее охватила неизъяснимая радость.  -  Но  может  ли  это
быть? Значит, моя соперница его не любила?"
   После завтрака г-жа де Реналь прошла в гостиную; к ней явился с визи-
том господин Шарко де Можирон, помощник префекта в Брэ. Она  уселась  за
высокие пяльцы и занялась вышиванием. Рядом с ней сидела г-жа Дервиль. И
вот тут-то, средь бела дня, нашего героя вдруг осенило пододвинуть  свой
сапог и легонько наступить им на хорошенькую ножку г-жи де Реналь  в  ту
самую минуту, когда ее ажурные чулочки и изящные парижские туфельки, не-
сомненно, привлекали взоры галантного помощника префекта.
   Госпожа де Реналь испугалась не на шутку; она уронила на пол ножницы,
клубок шерсти, все свои иголки - и все это только для того,  чтобы  жест
Жюльена мог кое-как сойти за неловкую попытку подхватить  на  лету  сос-
кользнувшие со столика ножницы. К счастью, эти маленькие ножницы из анг-
лийской стали сломались, и г-жа де Реналь принялась горько сетовать, что
Жюльен не подоспел вовремя.
   - Вы ведь видели, как они у меня выскользнули? Вы заметили это раньше
меня и могли бы их подхватить, а вместо этого вы с вашим усердием только
пребольно ударили меня по ноге.
   Все это обмануло помощника префекта, но отнюдь не  г-жу  Дервиль.  "У
этого хорошенького мальчишки преглупые манеры! - подумала она; житейская
мудрость провинциального света таких промахов не прощает. Г-жа де Реналь
улучила минутку и сказала Жюльену:
   - Будьте осторожны, я вам это приказываю.
   Жюльен сам сознавал свою неловкость, и ему  было  очень  досадно.  Он
долго рассуждал сам с собой, следует ли ему рассердиться на это  "я  вам
приказываю". У него хватило ума додуматься: "Она могла сказать мне  -  я
приказываю, если бы речь шла о чем-нибудь, что касается детей и их  вос-
питания; но если она отвечает на мою любовь,  она  должна  считать,  что
между нами полное равенство. Какая это любовь, если нет равенства..."  И
все мысли его сосредоточились на том, чтобы  откопать  в  памяти  разные
прописные истины по поводу равенства. Он злобно повторял про  себя  стих
Корнеля, который несколько дней тому назад прочла ему г-жа Дервиль:
   ...Любовь
   Сама есть равенство - она его не ищет.
   Жюльен упорно продолжал разыгрывать донжуана, а так как  у  него  еще
никогда в жизни не было ни одной возлюбленной, он весь этот день вел се-
бя как последний дурак. Одно только он рассудил  правильно:  досадуя  на
себя и на г-жу де Реналь и с ужасом думая о